В коня ли корм

         Почему я не включил сигнал поворота, осталось загадкой. Всегда старался не нарушать правила, особенно, сигналы  маневрирования, что спасало от множества неприятностей на дорогах. К слову, приехав в Европу, к своему удивлению отметил, что местные водители не слишком утомляют себя соблюдением именно этого пункта правил.

 И в Германии, и во Франции, и как сам Бог велел, вообще, ездить без правил, в солнечной Италии. Может солнце перегревает их пылкие головы, но где же оно сейчас не перегревает? Самое удивительное, при всём при том, относительно малое количество аварий. Но вернусь к нашим баранам. Ведь я видел автоинспектора, стоявшего на перекрёстке улиц  Фрунзе и Сырецкой.

По той именно ул. Фрунзе, по которой рысачили машины высшего начальства Украины, во главе с самим В.В. Щербицким и его прихлебателями, поэтому и инспекторов выставляли тех ещё волкодавов. И, конечно, указующий…жезл регулировщика, и обыденное: права и путёвочку, и извлечение из «широких штанин» работника ГАИ компостера.
               

Автоинспектор был до боли знакомым. Таксисты в основном, как и гаишники, знали наглядно друг друга. Особенно опытные, возрастные, как тормознувший меня. – Ну, что? Нарушаем? – объявил он скучающим голосом. – Да Вы что, товарищ старшина, - начал я обычное в таких случаях шофёрское блеяние,  - в первый раз случилось, но больше не буду. Никогда! Проверенный способ повышения звания не проходил в данной ситуации.

Был бы он лейтенантом, можно было бы назвать майором, а лычек выше старшинских не наблюдалось. – Ладно, давай сюда путевой лист, - без колебаний произнёс он, - наказывать не буду, а вот запись о нарушении сделаю(?). Он прекрасно знал, что такая отметка в путевом листе худшее, что можно придумать. Автоматически лишаешься части «прогресса»,  также частично тринадцатой зарплаты, сдвигают в очереди на получение нового автомобиля, склоняют во всех падежах на собраниях, инструктажах и многое ещё.

 – Примите третий номер, - конфедициально произнёс я, что на нормальном языке звучит: «Возьмите три рубля», - и я немедленно поеду дальше. А три рубля в семидесятые были деньгами. Старшина как-то странно взглянул на меня, и через минуту-другую я таки продолжил движение дальше, но уже с записью в гаражном аусвайсе.
               

 Широко известно, что жизнь не кончается даже после неприятностей такого типа, а напротив: набирает обороты вопреки им. Я уже подзабыл о старшине, когда однажды узрел на какой-то улице забавный, я бы сказал раритетный, достойный попадания в кино или прессу,  эпизод.

 Наш славный старшина стоял возле милицейского «Газика», и, судя по виду находящегося рядом молодого милиционера, скорее всего водителя упомянутого транспортного средства, «вынимал из него душу», а проще говоря, наказывал за нарушение. Стало просто интересно!

 По большому счёту, и любой рядовой водила поддержит меня, милицейских и подобных им водителей надо наказывать беспрерывно, учитывая их профессиональный уровень и слабую тягу к выполнению правил. Но, к сожалению таких мероприятий, да ещё  прилюдных наблюдать раньше не приходилось. Конечно, меры к нарушителям в милицейской среде принимались, но в узком келейном кругу, чтобы, упаси Господи, на показ не выставить.

 Так что возникло в моей душе уважение к старшине вперемешку с удивлением. Ситуацию через некоторое время объяснил механик нашей автоколонны, Коля Сиренко, человек вхожий, благодаря своей бывшей работе сотрудником МВД, в ряды бывших коллег: «Знаю, о ком ты спрашиваешь. Ну, и дубарь этот старшина! Он же  за…долбал весь коллектив! Не знают, как от него здыхаться (избавиться).  Дядька  или дед в Канаде дуба врезал и оставил ему море бабок». (Коля любил щегольнуть «феней», считая, что так доходчивей для слушателей).


 «Ты ему троячку совал? Да он на деньги уже не реагирует, как нормальный человек. Казнит на работе всех подряд. Базу подводит, что так положено, мудозвон». Коля начал нервничать. «И не увольняют из «мусорки», и в звании не повышают. А за что повышать? Что он своим дырки колет?  Скорее всего, за бугор, хочет сорваться. Здесь же такие деньги не растратишь». Не знаю, чем закончилась эпопея старшины, но вскоре он исчез с улиц Киева. Если всунулся работать в канадскую ГАИ, то их водителям могу только посочувствовать.


                Села ко мне однажды, «приятная во всех отношениях, как подметил Н.В.Гоголь, дама. Это случилось в те же шестидесятые-семидесятые. В эти времена в «Известиях» начали появляться, набранные микроскопическим шрифтом, очевидно для слабовидящих, строчки о том, что Инюрколлегия разыскивает такого-то, имярек, по поводу наследства, завещанного ушедшими в лучший мир родственниками.

 У А.Галича, кстати, есть прекрасная песня на эту тему. «О прибавочной стоимости». Ехать надо было в центр, подобрал я её  на Воскресенке, отдалённом районе Киева, откуда редко ездили на такие расстояния пассажиры, поэтому мы оба прониклись взаимоуважением, она, как выгодный работодатель, я, как исполнитель.

 Одета пассажирка  была в красное, наимоднейшее, пальто, сапоги до колен, тоже сверхмодные, вычурная шляпка, что-то ещё. Если читатель помнит кинофильм «Зигзаг удачи», в котором героиня, в исполнении В.Талызиной, выходит из комиссионки в сверхмодном «прикиде» под скептические взгляды её жениха, то он явственно увидит мою тогдашнюю пассажирку.

Но создавалось ощущение, что все одеяния ей внове, непривычны, непритёрты, если можно так выразиться  по поводу одежды и обуви. Но глаз играл, как говорят карпатские цыгане, из них шёл мощный внутренний свет. Изнутри рвались слова и предложения. Прошло  несколько минут, мы разговорились, и всё встало на свои места.
               
Учительница средней школы. Потомственная. Мама Заслуженный учитель, тогда ещё УССР. Бедные, как церковные крысы. Получили двухкомнатную хрущёвку на Воскресенке. Сколько таких вот рассказов приходилось выслушивать в короткие временные отрезки совместных поездок?  Но Бог повернулся к ним лицом. – Дальний мамин родственник, о котором они боялись даже упомянуть в анкетах из-за его дворянского происхождения, а главное проживании заграницей, да ещё и в капстране.

- Сейчас уже не помню: то ли в Штатах, то ли в Канаде. И после его кончины их отыскали в Киеве. Они не трепыхались, не требовали всего оставленного, а согласились на грабительский вариант, предложенный им государством, то есть получению части денег. К тому же доллары им пересчитали по смехотворной в те времена сумме: один доллар за 67 копеек.

Тут же вспомнился эпизод, произошедший с моим коллегой по таксопарку, Валей Лебедевым. У него был брат в США. Когда проросли более-менее лёгкие рудименты демократии и наладились контакты на уровне писем и телефонных звонков, брательник, по выражению Вали, заслал ему по почте 200 зелёных. Валентин прискакал на полусогнутых в почтовое ведомство, быстренько пересчитав в уме долларовый эквивалент денежного перевода по ценам чёрного рынка.

 Но на киевском Главпочтамте молчаливый сотрудник вылил, образно говоря, ему на голову ушат холодной воды: «Деньги будут Вам выплачены по текущему курсу доллара.  Причитается 134 рубля. Минус почтовые расходы. Вопросы есть»? Вопросов у Лебедева не нашлось, а вот пожелание отослать деньги обратно появилось.

– Зачем мне жалкие подачки? – во всеуслышание заявил он, - что я нищий в нашей стране? Молчаливый скривился: ведь валюта утекала вновь за океан, но не перечить же таким патриотическим потугам.  И ведь понимал, что Валя ему лапшу на уши вешает, а что поделать?

 В парке Валентин объяснил  истинную причину возврата денег, которую поняли и единогласно одобрили слушатели. Ведь  на чёрном рынке толкали доллары по пятёрочке и ещё руки обцеловывали продающим. Спортсмены, артисты, чиновники и прочие, выезжающие за рубеж, просто не представляли, как можно было ехать в такую поездку без припрятанной валюты. Горели на таможне, получали срока, имели неприятности на работе, но везли. Не с пустыми же руками возвращаться?


                Но вернусь к пассажирке. - Купили кооперативную квартиру на Красноармейской. Евреи уехали в Штаты, и она освободилась на нашу удачу. «Волгу» взяли, чёрную. (А какую же ещё с такими деньгами?). В Сочи с мамой поехали на месяц. Мы там раньше не бывали никогда. - Но не это главное, - добавила она с некоей затаённой мыслью - а то, что я своим сотрудницам, образно выражаясь, поставила двухведерный клистир. Я же приоделась!!! Да ещё как! -
               

 Скажу честно: обрадовался их удаче.

           Ян     Подорожный.