Поле непаханое

Тем вечером небо перелиняло из рвотно-желтого в дерьмово-бурый
и принялось сыпать какой-то принципиально новой гадостью, вроде разваренной шерсти крысы-альбиноса. Но счетчик эту дрянь игнорировал, так что шли мы с Калашом без шлемов, трепались, хлестали этот гнусный самогон из "Темного Угла" - им БТР заправлять можно, соляра одна, а не самогон, только где сейчас БТР найдешь? И тут вылетает на нас чудо - пес, породистый, черный, и не в глотку впиться намыливается, а хвостом вовсю виляет, чуть ли не скулит от идиотской радости. Это ж, поди, последняя вообще собака в в мире, мелочь-то бродячую всю давно съели, кого люди упустили, тех крысы подчистили, да и фон псина держит плохо - чуть поймает дозу, за неделю облезает и дохнет. А тут - такое! И вдруг Калаш учудил: скидывает с плеча любимый свой ствол - его потому так и прозвали, что он, говорят, даже спит с этим стволом в обнимку, и не факт еще что у них ничего такого нет, шучу, шучу - и очередью от живота эту псину в клочки, только шкуры ошметки по грязи полетели! Я ему: "Ты чего, мудила, совсем охренел, он же ручной, я бы ему голыми руками башку свернул, или там ножом аккуратненько в горло, а ты пол-обоймы ни на что просрал, дубина!", а он мне: я, мол, патронов теперь не жалею, я и калаш свой могу тебе подарить, хочешь? У меня этого барахла запас, блин, такой - фурой не вывезти! Ну, понятно, что после такого заявления я бы с него живого не слез, так что он сам и начал исповедоваться. "Шел я", - говорит, - "к четвертому кратеру, дальнему, ну знаешь, там же всякое можно надыбать, если пару Рентген цапануть не боишься." Я думаю - дебил, еще пара таких ходок, и у него яйца будут не только позвякивать, но еще и подсвечивать, нежным таким голубоватым светом, сможет без фонаря ходить, если штаны снимет! Он, видать, понял - "Ну-ну", - подхихикивает, - "Значит, по горячему бродить зассал, а заначку мою хочется? Обломись, нет никакой заначки!" Я ему: "Мозг не сношай, хорошо?" А он все ржет: "Ты слушай, это тебе не подвиг Отрылка!" Отрылок как-то отбил целый продуктовый склад у стаи электрических кошек, и с тех пор так возгордился, что ни разу не протрезвел. Видел его на днях - скоро скопытится, к гадалке не ходи, харя синяя и уже не свисает по краям, а стекает сосульками, как бетон в кратерах, где еще дождями не размыло. А тот склад, кстати, еще до Третьей Большой Бомбежки, похоже, собрали, там уже не отличить было, где кончается банка и начинается содержимое, и все это фонящей кошатиной и кошачьим дерьмом равномерно присыпано. " И вот",- продолжает Калаш,- "Иду я по Парку, прямо там, где мы недавно прошмандовку эту натянули..." Тут он умолкает ненадолго и лыбится, явно с колоссальным удовольствием все радости жизни припоминая. Парк - это место такое по пути к границе, там хрень какая-то наросла, не то кристаллы, не то грибы, она фон жрет, можно вообще без защиты ходить. А развлеклись тогда и впрямь хорошо, тоже вот так вдвоем шли, и тут видим - девка прет, лет на вид 14-15, то есть в самом соку. Какой мудак ее одну выпустил - мне фантазии не хватит угадать, ну да что упало, то пропало, было ваше, станет наше! Она сперва деру дать попыталась, но я не оплошал - поднял каменюку, прицелился, хрясь ей по копчику! Она, понятно, копытами кверху, ну и мы на огонек. Деваха здоровая оказалась, грязная, конечно, но без струпьев, это ж редкость по нынешним временам, и не дура - что-то там жалобное себе бормотала, но ни разу не рыпнулась, молодец! А то я года три назад одну зажал, между границей и вторым кратером она слонялась, хер поймет, зачем, а эта сука давай на мне карате какое-то пробовать! Пришлось гниде все четыре лапы арматуриной разарматурить, только тогда утихомирилась, вырубилась просто, ну да и шевелить уже нечем было. "И, значит, встречаю я в Парке, вот буквально на том самом месте какого-то гондона. И костюма при нем нет! Не только на нем, а и вообще с собой нет, представляешь?" "Как нет?",- я офигеваю, - "А как он в Парк попал? На вертолете, что ли, прилетел?" Вертолет - это наша с Калашом легенда, больше ее, поди, уж и не помнит никто: была, дескать, до Бомбежек такая железная хреновина, вроде БТРа или фуры, но она по воздуху летала. Бред, конечно, железяки не летают, да и наткнешься на облако - там и металл-то за пару минут поплавит, а от водилы сразу косточки останутся. Косяк рассказывал, видел однажды поселок, на который облако село. Говорит, даже ему жутко стало - оплывшие дома, все чуть размытое, и кости небольшими такими кучками, а под каждой пятно, где все остальное на землю стекло. А все равно прикольно, насчет вертолета, надо же над чем-то поржать по-человечески. Но Калаш не сбился - иди ты, говорит, со своим вертолетом, сам спрашивал, так заткнись и слушай! Защиты, стало быть, при нем никакой, ствола нет, маски нет, сам хромой, одет, как полный дебил, на лысине, прикинь, шапочка такая плоская, а из нее этакая штука пушистая торчит, я ничего подобного не видел и не хочу - как будто у твари какой из хвоста выдрали, только не шерсть на ней, а что-то еще, тьфу, срань! Я на всякий случай на мушку его взял - ясно же, что псих - а он мне, спокойненько так: "Молодой человек, здравствуйте! Скажите, чего бы вы хотели больше всего?" Не хило, да? Ну, что человек, по мне пока видно, не из этих, горячих, перекошенных, у которых и кожи уже не осталось. Но еще и молодой, и здравствовать он мне, видите ли, желает! Я ему: "А вот тебя, например, хочу. Что, раком встанешь?" Он мне со вздохом: "Оставьте! Я могу и раком, мне-то что? Но ведь вам отнюдь не это нужно. Вы скажите, а я вам, глядишь, и обеспечу!" Мне уже интересно стало. Говорю: "Давай еще ствол, такой же, как у меня, и пять рожков к нему!" И тогда я совсем охренел, потому что этот уродец чуть нагибает голову, вроде как это должно что-то значить, потом тычет ногой землю - а оттуда проглядывает приклад! Я придурка просто смёл, давай рыть, как бешеная крыса - и точно, калаш прикопан и пять обойм! Тут до меня дошло. "И чего тебе за это надо?" - спрашиваю, а сам снова его на мушку. А он мне шкуру под нос сует, тонкую, выделанную хорошо, но не крысиную, и разрисованную дурацкими закорючками, как будто красный таракан погрыз: "Вот тут поставьте, пожалуйста, крестик, и вот тут большой палец прижмите - и мы в рассчете." "Ну нет", - отвечаю, - "нашел лоха, ты мне по делу говори, что у тебя за чудеса и за почем?" "Душу", - говорит,- "возьму. Бессмертную сущность. Так сказать, ядро, суть и основу. А более ничего." "Это еще что за ядро?" - я очканул малость, слышал, что лучевая тоже с какими-то ядрами связана, не только в том смысле, что ядра отвалятся, хватит ржать! Сейчас еще не такое будет! Знаешь, что он выдал? Слово в слово, вот зуб даю, я этого никогда не забуду, как я тогда не усрался, до сих пор не пойму: "Молодой человек", - этот псих опять вздыхает, - "Душа - это то, чем вы любите и за что любят вас." В общем, когда я слегка отдышался, обсудили мы тему серьезно, я-то уже въехал, что урода этого разводить можно хоть до одномолярной концентрации. Ну и испачкал ему в конце концов дурацкую его шкурку, крестиком и пальцем, ровно как он просил. Так что патронов у меня теперь сколько захочу, и стволов тоже. И ботинки, видишь, новые, и шлемак. А еще - только это по секрету, сбрехнешь, урою - я тогда бабу потребовал, чтоб чистая и часто. И знаешь что? Телка Серого ко мне бегает. Каждую неделю. И не сказать, чтобы хочет шибко, я же не слепой, но будто толкает ее что-то. И Серому потом не говорит, тоже жить хочет - ну и ты, надеюсь, хочешь, я тебя предупредил. Жить, может, еще и поинтереснее станет - этот, лысый, он под конец намекал, что станет еще заглядывать, тут, дескать, поле непаханое и край непочатый. Так что ты гляди в оба - авось, и тебе перепадет чего за эту самую, которую, блин, любят!