Часть вторая. Позволь холоду согреть тебя

За окном гудел осенний ветер; Итер сидела на полу каминной между диванами и что-то выписывала из книг, во множестве разложенных вокруг нее. Воргери бесшумно подошел к Итер и через плечо заглянул в книги.
– Придумываешь новый яд?
Итер вздрогнула от неожиданности, вжала голову в плечи и испуганно посмотрела на мужа.
– Тихо, – успокоил Воргери, присаживаясь напротив. – Это всего лишь я.
– Да, – выдохнула Итер. – Да.
Воргери едва улыбнулся.
Струна тишины медленно натягивалась и резала воздух; в голове роились мысли, и от них надо было срочно избавиться, но сначала – их необходимо выстроить в нужном порядке.
– Я хотел узнать, не против ли ты устроить званый ужин. – Секундная пауза на вдох. – После свадьбы прошло полтора месяца – о нас пойдут дурные слухи.
Итер чуть улыбнулась:
– Отец устраивал их почти каждый вечер. Редкие ночи в замке были тишиной.
– Здесь привыкли иначе, – оправдывался Воргери.
– Это хорошо. – Опровергла Итер, поднимая взгляд. – Иногда все эти гости, – она развела руками в воздухе, словно бы охватив замок, переполненный людьми. – Жутко утомительно.
Воргери не выдержал взгляда и отвел глаза на дверь.
Деревянная. Резная. Как и в ее покои.
Он стоял всего в шаге. Но дальше не пошел. Почему-то. И на следующую ночь. И после тоже. Не то что бы он не хотел, нет, боги ему свидетели, хотел до боли в костях, но не пошел.
Воргери не смог ответить на вопрос, почему его ноги так старательно обходят покои Итер, и решил спросить это у нее.
– После брачной ночи, – начал он, – ты ко мне не приходишь. Могу я спросить почему?
Итер напряглась. Губы сжались, а плечи заострились; пальцы впились в переплет книги, и будь та живой – непременно завопила бы от испытываемой боли.
Что Итер могла ответить? Что боится? Не хочет? Не может? Она не планировала делить с ним ложе. В ее плане такого пункта не было. Воргери – средство к достижению цели. Ничего более.
– Итер, – окликнул Воргери, поняв, что она ушла в раздумья.
Она молчала, опустив взгляд.
– Итер, – повторил он, – если я не красив для тебя – так и скажи. Я пойму.
Было бы проще, если бы она так и сказала. Но Итер молчала, а Воргери хотел знать ответ, причину, по которой их отношения не выходят дальше вежливости, молчания и напряжения.
– Итер.
Он начинал злиться. Она молчала. Не проронила ни звука, закрылась, спряталась за стеной изо льда.
Свечи тихо горели. Тишина раздражала, заставляя кровь бурлить.
Воргери покинул каминную, захлопнув за собой дверь; свечи потухли, слуги разбежались, слившись со стенами. Итер выдохнула, чувствуя, как по щекам текут слезы.
В Тартар новый яд! Завтра она убьет своего мужа. А потом – заберет земли, принадлежащие ей по праву первородства.
Воргери спрятал лицо в ладонях, лишь бы не видеть этого мира, и облокотился о стену.
– Выбор сделал. – Сказал он самому себе. Воргери посмотрел на дверь, за которой осталась Итер. Его Итер. Это маленькое солнце Штормового Предела. – И теперь надо разбирать последствия.


Знаменосцы герцога Кенворта появились на горизонте вместе с рассветом.
– Не зовем гостей – так они едут сами, – хмурился Хаберт, стоя на пороге. – Буди его.
Дворецкий недовольно пнул серый камень под ногами
Отец Итер в сопровождении четырех дюжин людей своего войска въехал в Дивалор.
– Добро пожаловать на Штормовой Предел, – сухо сказал Хаберт, едва склоняя голову.
Кенворт спешился.
– Чем обязаны такому визиту? – поинтересовался Воргери.
Кенворт на вопрос не ответил – он смотрел куда-то в сторону. Воргери проследил за взглядом: к северному крылу замка с холмов верхом на Ворасе спускалась Итер.
После знакомства с конем, она покидала замок задолго до рассвета, уезжая с Ворасом на тренировки и возвращаясь к завтраку. И эти прогулки дали результат: Ворас спокойно держался под седлом, ничего не имел против уздечки, и сбрасывать наездницу не собирался.
Но встал на дыбы, едва увидел людей в Дивалоре.
– Тихо, мальчик, тихо, – пыталась успокоить его Итер, хотя у самой сердце отзывалось чуть ли не в коленях. Итер сжалась и направила коня к замку.
– Итер! Радость моя! – воскликнул Кенворт, подходя к дочери. Итер отшагнула и успокаивающе погладила Вораса – тот фыркнул и развернулся боком, чуть подогнув заднюю ногу. – Хороший конь, – герцог протянул руки, Ворас поджал губы и отвернулся.
– Не прикасайся к нему. – Предупредила Итер, встав между отцом и Ворасом: гордо, выпрямившись, с железным взглядом, всем телом защищая коня. Она не хотела, чтобы Кенворт дотянул свои руки до этого серого островка счастья, который в свою очередь, не желал стоять смирно, ощущая волнение хозяйки.
Внешне она была спокойна, может чуть зла, недовольна, но внутри нее все ломалось. Воргери чувствовал это. Ворас потянул в сторону, уводя Итер на несколько шагов назад.
– Зачем ты приехал? – спросила она.
– Справиться о состоянии дочери, – слащаво улыбаясь ответил Кенворт.
– Столько лет ты обходил меня стороной, старался не замечать, – сухо произнесла Итер и шагнула вперед – она отвоевывала пространство. – Боялся, что я отниму у тебя все, а теперь – приезжаешь справиться о моем состоянии? В сопровождении такого количества людей? – Итер указала на воинов позади отца.
Воргери стоял неподалеку. Он получил ответ на вопрос о конфликте между отцом и дочерью, и теперь должен был увести их друг от друга, иначе ситуация могла принять катастрофический оборот. Воргери не знал, на что способна стихийница в гневе, а выяснять это желания не имел. Он аккуратно подошел к Итер и приобнял за плечи.
– Зачем столько, отец? – спросила Итер.
– Ах, это, – Кенворт оглянулся, довольно осматривая войско. – Это для одного важного дела. Которое я и приехал обсудить с твоим мужем.
Воргери едва удивился. Кенворт поправил перевязь с мечом и по-хозяйски ступил на порог Дивалора.
– На Штормовом Пределе завтрак гостям подают или нет?!
Итер резко сбросила с себя руки Воргери и вместе с Ворасом одинаково недовольной походкой направилась в конюшни.
Сегодня за завтраком она собиралась убить своего мужа – герцога Воргери из дома Незерел. И ей помешали. От злости, переполнявшей тело, Итер была готова зашипеть. Ворас ущипнул Итер за плечо, видимо решив таким образом отвлечь ее от мыслей.
– Чего тебе? – возмутилась она.
Конь радостно потряс головой. Итер недовольно хмыкнула.
В младшей столовой, сидя за столом и допивая утренний чай, Воргери принимал решение.
Кенворт прибыл в Дивалор за помощью: в Мифии – городе на западе Сностанна – беспорядки, и ситуацию нужно разрешить. Если Воргери принесет домой победу, хоть такую и незначительную, Итер, возможно, посмотрит на него иначе. Отец говорил: «Хочешь завоевать девушку – завоюй для нее город. Или крепость, если сможешь». Вернув мир в родное герцогство Итер, он надеялся на ее снисхождение.
Кенворт раздумьям не мешал – он рассеянно глядел в потолок.
– Хорошо. – Согласился Воргери. – Я возьму полсотни человек.
– Благодарю за помощь, – едва улыбаясь отвечал Кенворт. – Завтра утром выезжаем. А сейчас – у вас найдется свободная комната?
– Разумеется.
Итер весь день старательно избегала отца. Она не просто слилась со стенами замка – она стала ими, и Воргери пришлось искать сначала комнатную служанку Итер, а только потом ее саму.
– Зачем тратить дни на дорогу сюда, чтобы взять с вас полсотни людей? – спрашивала Итер, нервно ходя по комнате. Воргери считал ее шаги, которые совпадали по тактам с треском дров в камине.
– Видимо, сам он не справляется.
– У него сто пятьдесят человек. – Парировала Итер. – Без учета стражи. – Она резко остановилась и о чем-то задумалась. Пальцы нервно бегали по браслету на руке.
– Итер, тебе не о чем беспокоиться. – Успокоил Воргери.
Слова должного эффекта не произвели.
– Это мой отец. С ним всегда есть о чем беспокоиться.
Невзирая на волнение Итер и голос здравого смысла, который говорил Воргери, что ситуация выглядит иначе чем на самом деле, герцог Штормового Предела покинул замок, оставив там жену, слуг и двадцать человек стражи.


В то утро Ворас нервничал. Он вслушивался в октябрьский ветер, который отдавал последние крупицы тепла и срывал с деревьев рассыпавшиеся в пепел листья, и наотрез отказывался становиться под седло, отчаянно брыкаясь и фыркая. Тобина даже пришлось отправить к лекарю после того, как Ворас укусил его. Оставив тщетные попытки успокоить коня, Итер завела его в стойло и, скрестив руки на груди, встала напротив серой морды.
– Во имя демонов Тартара, скажи мне, что с тобой!
Ворас тряхнул головой и заржал.
– Тобин сказал, что ты здоров. Так чего выеживаешься?
От сравнения с ежом Ворас расфыркался еще больше. Итер обреченно покачала головой и вышла, игнорируя отчаянное ржание Вораса, будто просящее о чем-то.
Той же ночью, безлунной но полной звезд, замок Штормового Предела был захвачен.
Итер проснулась от шума и криков, которые прорывались сквозь стены. Резко поднявшись из постели, она выглянула в окно: перед замком стояло не меньше десятка вооруженных всадников. Из-за двери покоев донеслись крики, лязг металла и грохот.
Итер вылетела из комнаты и на лестнице второго этажа встретилась с захватчиками лицом к лицу и ножом к мечу.
Шансов у нее не было.
Очнулась Итер уже после рассвета в своих покоях. Ильми сидела в углу и испуганным взглядом бегала от Итер к человеку у двери. Количество металла на нем выдавало не просто воина-стража, а хорошо подготовленного наемника. Заметив встревоженный и непонимающий взгляд Итер, он трижды постучал в дверь. Спустя минуту вошли двое, и под конвоем довели Итер до старшей столовой, где в количестве минимум сорока человек, наемники мирно завтракали.
– А вот и она! – слишком фальшиво обрадовался один из них. Судя по красной форме – капитан. – Ее Светлость Благороднейшая герцогиня Итер!
А заметив одеяние Итер, он не преминул добавить: – В одной ночной рубашке! Чудесное зрелище, не правда ли?
Шутка пришлась по вкусу. Итер грубо усадили за стол.
Кто они? Кто их послал? Не герцог Кенворт, нет. Он бы не стал сначала выманивать Воргери из дома, а потом посылать людей, нет. Итер знала своего отца, и знала, что его тактика не столь изящна. Почему у наемников есть капитан в форме воина высшей стражи?
Итер обвела столовую взглядом: большинство слуг, приносящих еду и вино, стояли сжав плечи и опустив головы. Только Хаберт, которого тоже усадили за стол, только дальше, украдкой смотрел на гору сложенных мечей в углу. «Нет», прошептала ему Итер одними губами. Хаберт своего решения не изменил.
– Что вам нужно? – спросила Итер, собравшись с силами, но голос ее все равно предательски задрожал, будто стакан с водой прозвенел.
На секунду повисла тишина, сердце гулко отдалось в ушах, язык почувствовал привкус крови. Итер прикусила щеку, чтобы сдержать эмоции.
– Что нам нужно? – переспросил капитан, подходя ближе. – Ну, мне лично, – он понизил голос до шепота и наклонился к Итер, – вы. Возможно. – Капитан резко выпрямился и поправил перевязь с мечом. Двуручный. Нет, Итер с ним не справится. – Нынче холодные ночи выдались.
Его подчиненные намек поняли, и по залу прошлась волна смеха. Лицо капитан не скрывал, значит, не боялся, что Итер его узнает после, а значит – этот день может стать ее последним.
Сердце пропустило удар.
– У некоего господина возник вопрос, – отвечал капитан, – что же герцог Воргери любит больше: свою жену или свои земли?
Итер выдохнула. Ее собирались обменять на владения, следовательно, до возвращения Воргери она точно будет жить. Только вот Итер не знала, когда он вернется, а Хаберт, тем временем, уже планировал бунт: один из слуг – Дорнаб – медленно, шаг за шагом передвигался к груде мечей.
Капитан сел рядом с Итер и толкнул ей тарелку с остатками еды.
– Так ты говоришь, что меткость у меня никакая? – возмутился кто-то из наемников у окна. На вид – совсем юноша. – Хочешь сказать, я плохо метаю ножи?
Похоже, начиналась ссора.
Оппонент встал, размял плечи и подкинул клинок в руке. Зачинщик спора также поднялся. Будучи одного роста, они вперили друг в друга взгляд, проводя первый акт ссоры.
– А ну успокоились! – рявкнул на них капитан.
Тот, что постарше и с седой бородой, повиновался и вернулся на стул.
Дорнабу оставалось два шага. Слуги против воинов – исход битвы предопределен.
– Плохо? – съязвил седой. – Ни в коем случае. Просто ужасно.
Молодой вспылил, одним резким движением вырвал клинок из рук седого, и не отведя взора от его глаз, направил клинок в цель. Холодное лезвие разрезало воздух и с жадностью впилось в тело Дорнаба. Аккуратно между лопаток, перебив позвоночник.
Дорнаб даже не выдохнул – он замертво рухнул на мечи, к которым так успешно подобрался.
Хаберт зажмурился. Итер не моргнула; плечи ее остались неподвижны, грудь размеренно вздымалась. Только левая рука, лежащая на коленях, сжала рубашку до скрипа ткани и до хруста пальцев.
Часы били полдень, кровь медленно растекалась по полу.
– Герцогине не стоит смотреть на это, – сказал капитан, уводя Итер. – Приберите здесь, – отмахнул он своим людям.
Хаберт испуганно взирал на Итер, беспокоясь не о ее благополучии, а о том, что с ним самим сделает Воргери, когда вернется и узнает обо всем.
Пред глазами Итер все еще стояла картина мертвого Дорнаба на металле в луже крови, поэтому она не сразу поняла, куда ее довел капитан.
– Надеюсь то, что вы сейчас видели, не испортило ваше расположение духа. – Сказал он, закрывая за спиной дверь покоев Итер.– Итер, – произнес капитан совсем другим тоном, аккуратно поднимая ее голову за подбородок. Она отшатнулась назад, рассеянно взирая на пол. – Ваша Светлость. – Пальцы его прошлись по ее волосам. Итер не почувствовала. Она вообще ничего не чувствовала. – Вы на самом деле сияете…
Капитан наклонился ближе и поцеловал Итер. Руки недвусмысленно прошлись по ее позвоночнику и опустились на бедра.
– Надеюсь, вечером вы обрадуете меня своим визитом.
С этими словами он поклонился и вышел, оставив вместо себя юного стражника. Ильми, все это время тенью сидевшая в углу, подбежала к Итер.
– Мадам, – служанка усадила ее на кровать. – Итер.
Она не слышала. Глаза не моргали; губы сжаты в тонкую линию, а тело напряжено настолько, что казалось стало тверже металла.
По стенам покоев тонкой белой паутиной расползался иней. Стражник, увидев это, отшатнулся и быстро вышел. Пару минут спустя он вернулся с двумя другими, которые скептически посмотрели на стены, затем на Итер – и махнули на это дело рукой. Мол, это лишь причуды замка, а не магия его хозяйки. Сочтя объяснение приемлемым, они вручили юноше бутылку вина из погреба и покинули комнату.


Итер загнала мысли в голову только к вечеру. Первая отрешенность и нежелание верить происходящему прошла, и наступил черед создания выхода из сложившейся ситуации.
Не съев ни крошки из обеда, который принес Хаберт, она стояла у окна и размышляла. На возвращение Воргери надеяться не стоит. Даже если он успеет – у него всего пятьдесят человек, а Хаберт доложил о восьмидесяти. У Итер появился план.
Какой к демонам план? Это лишь идея. Идея срубить у дракона голову и постараться выжить после этого. Два яда, последовательно смешанные в крови жертвы, могли вызвать эффект, необходимый Итер. Но для активизации одного из них нужна была магия.
Итер медленно выдохнула. Кожа превратилась в сталь.
– Капитан надеется, что я нанесу ему визит, – сказала Итер стражнику. – Передайте, что именно это я и собираюсь сделать.
Глаза Ильми расширились – не от страха, а от стыда. Предложить себя кому-либо, будучи замужней женщиной, в ее понимании было смерти подобно. Невзирая ни на какие обстоятельства.
Страж отстучал в дверь, та приоткрылась, и согласие Итер понеслось к капитану.
Итер подошла к письменному столу, а затем скинула с себя ночную рубашку, из которой она так и не переоделась.
– Ильми, помоги мне, – непринужденно сказала герцогиня.
Стражник, юноша не старше девятнадцати, сначала нервно сглотнул, а затем отвел взгляд от обнаженной герцогини. Итер довольно улыбнулась краешком губ и указала камеристке на верхний ящик стола, где хранился нож для вскрытия писем. Ильми, изображая высшую степень неловкости и неумения владеть собственными ногами, притворно споткнулась, наделав шума, и завладела ножом.
– Аккуратнее, – наигранно строго сказала Итер.
Будучи все еще обнаженной, что позволило держать взор стражника в определенном углу, Итер извлекла из-под кровати маленький сундучок. Из сундука побольше Ильми достала тончайшее платье глубокого синего цвета, которое и платьем назвать-то было сложно: уж слишком многое оно открывало взгляду. Помогла герцогине одеться, слегка затянула поверх платья корсаж и вложила под завязки нож, выуженный из стола.
– Ильми, – произнесла Итер, – если наш страж не будет вино, которое так любезно доставили его друзья, то принеси его мне, пожалуйста.
Итер надела на руки браслеты из лисьего демона, подаренные матушкой на свадьбу, и подняла взгляд на свое отражение в зеркале – маленькая испуганная девочка взирала на нее из глубины глаз.
Но Итер уже не маленькая девочка. И у нее нет права забиваться в уголок и тихо плакать от страха. Нет. Теперь ей пора выйти из этого уголка и встретиться со страхом лицом к лицу. С детства у нее было два оружия: яды и собственное тело. Овладеть первым ей удалось. Не в полной мере, но удалось… Ее тело. Плавные изгибы, просвечивающие через ткань. Братья всегда говорили, что с таким видом можно к самому королю в постель идти, и противиться он не будет. Впрочем, они и сами были не прочь залезть к ней в постель, чем и научили ненавидеть саму себя – ее тело, которое Итер прятала годами, стыдливо прикрывала руками, от которого отворачивала зеркала, переодеваясь…
Ее тело – ее важнейший союзник.
Итер подняла голову. Выпрямилась, до боли в спине свела лопатки, заставила себя сконцентрироваться и нырнула в магию, тихим океаном бурлившую глубоко внутри.
«Я больше не маленькая девочка. Я больше не боюсь».
Ильми поднесла откупоренную бутылку вина, Итер сделала глоток, ощутив, как жидкость жжет горло, а затем подошла к стражнику.
– Выпейте, – предложила герцогиня. – Ваши друзья внизу не отказывают себе в этом. Я отсюда слышу их песни.
– Я не могу. – Отказался тот. На лице его промелькнуло желание, и оно подогрелось радостными воплями его товарищей, но стражник устоял.
– Пей, – приказала герцогиня, смотря ему в глаза.
Юноша принял бутылку и сделал глоток – один, второй, третий, – затем резко выдохнул и выпустил бутылку из рук. Вино расплескалось по полу. Лицо стражника скривилось от испытываемой боли, почернели сначала уголки его губ, затем шея, руки, а затем и глаза.
Стражник захрипел и замертво рухнул на пол. Итер даже не моргнула.
– Ваша Светлость, – ошарашено шептала Ильми.
– Слушай меня внимательно, – повернулась к ней Итер. – Когда выйдешь отсюда – передай в конюшни, чтобы вывели наших лошадей. Только наших, – подчеркнула Итер. – Да так, чтобы и мышь не проснулась, поняла?
– Но… Но за-зачем?
– Затем, что Дивалор – это мой дом. А сейчас он захвачен. И будь я проклята, если не смогу отстоять его.
– Но их слишком много…
– Ильми, – Итер тряхнула служанку за плечи, – все хорошо. Слышишь? Все будет хорошо. Верь мне.
Но Итер сама не верила своим словам. Хотя вопрос стоял не о том, кто во что верит или не верит, а том, кто и что должен сделать. Служанка кивнула, хотя глаза ее были полны слез.
– Затем, – продолжила Итер, – вооружи всех. Чем угодно. Топорами, ножами – всем. Дивалор и ваш дом тоже. И сегодня мы вернем его.
Ильми закивала. Итер вытерла ее слезы и поцеловала в лоб.
– А теперь иди.
Ильми отодвинула гобелен на стене и исчезла в тайном проходе. Итер на трясущихся ногах вышла в коридор.
«Ты это переживешь», сказала она себе.
Ступая босыми ногами по холодному полу, Итер медленно покрывала себя льдом изнутри, вытравливала каждую крупинку теплоты и человечности, превращалась в стихийницу во всем ее великолепии.
Итер постучала в дверь и зашла внутрь; капитан сидел в кресле и лениво потягивал вино.
Холодное лезвие ножа ласкало кожу под корсажем, позвоночник покрывался мурашками, плечи дрожали; невидимая сила распахивала свои крылья за спиной.
Мерзко.
«Терпи».
Холод со скрипом расползался по стенам. Воздух съеживался и убегал от морозных прикосновений; свечи отчаянно пытались согреть окружающее пространство, но не могли – им не хватало сил противостоять щупальцам тьмы и холода.
Ночной воздух пробирался под кожу и заполнял легкие, успокаивал, смягчал перенос в абсолютно другой мир. В свой мир. Там холод не вызывал отторжения – там он был родным. Там сияли звезды. Но и от их горячего света не оставалось ничего, кроме холодного мерцания, когда они добирались до ледяного мира.
Холод со скрипом расползался по стенам, покрывая гобелены инеем.
Итер сжала зубы, вдыхая морозный, смешанный с ароматом пота и вина, воздух. Ей было мерзко. Хотелось закончить все это, уйти. Нет… Не уйти – сначала уничтожить капитана. Заставить его почувствовать всю боль сразу, заставить его ненавидеть самого себя и отчаянно молить о спасении, выдирать себя из собственной кожи в надежде, что это облегчит страдания…
Время еще не пришло. Яды еще не подействовали. Ад еще не начался.


Дверь покоев отворилась, в образовавшийся проем пролезла голова капитана и отдала приказ:
– Собери людей в конюшне. Сейчас же. И бочку со смолой найди.
– Капитан? – непонимающе уставился стражник на своего командира, вид которого был весьма не живым: фиолетовые веки, черные губы и мечущийся, ни на секунду не останавливающийся, взгляд почти мертвых глаз.
– Делай, что говорю!
Стражник отшатнулся и побежал исполнять приказание. Дверь отворилась полностью – обнаженная Итер, держа капитана на кончике меча, подтолкнула того вперед.
– Пройдемте, капитан, – прошептала она, – Ад вас ждет.
Снаружи завывал ветер. Наемники приказа не ослушались, они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, пряча от холода носы в воротниках. Хаберт тоже был там – стоял, озирался по сторонам как нервная ворона; еще несколько слуг были рассредоточены вокруг конюшни.
– Даже не думайте, – прошептала Итер на ухо капитану, а тот повторил своим людям, едва те обнажили мечи.
Хаберт извлек откуда-то из-под полов одежды топор и уверенно сжал его в руках.
Ситуация накалялась; смола, разлитая по полу конюшни, едва блестела в свете факелов, пламя которых замерзало едва успев возникнуть.
Хаберт быстро взглянул на Итер, ожидая приказа. Воздух холодел, земля вокруг Итер покрывалась льдом. Меч в ее руке был тяжел, мышцы сводило судорогой, но стихийница запрещала это чувствовать.
– Пускай заходят, – шепотом сказала Итер на ухо капитану. Тот дернулся от резкого голоса и отдал приказ наемникам.
Октябрьская ночь сквозила адским холодом. Хаберт поежился, сжав челюсть, чтобы зубы не застучали. Внутри конюшни было больше полусотни человек. Итер не считала – считал Хаберт. Он понял ситуацию и вместе с лакеем сначала запер двери, а затем подпер их брусом.
– Поджигай.
Голос капитана падающим хрипом пролетел через стены конюшни, приказы Итер разносились в его голове, отскакивая от черепа и звеня в ушах.
– Не видать тебе милости богов за то, что ты сделала, – просипел капитан, пытаясь устоять на ногах; тело его дрожало от холода, яда и страха.
– Я не прошу у богов милости, – ответила Итер. – Больше нет.
Она двинулась всем корпусом, и меч, кусающий спину капитана, пронзил его насквозь. Кровь упала на ледяную землю, и с шипением испарилась в следующий миг.
Воргери увидел огонь на Дивалором и пришпорил уставшего коня. Крики, разрывающие душу и выворачивающие ее наизнанку, были слышны издалека – от них даже кости съеживались; черный дым жалил глотку и лишал глаз способности видеть.
Итер так и стояла: обнаженная, опираясь на окровавленный меч, рядом с телом капитана. Хаберт медленно склонился в поклоне. Остальная часть прислуги последовала за ним.
Этот момент и застал Воргери. Он понял, что произошло, и это его ужаснуло. Но больше его ужаснула Итер – волны холода, биениями убегающие от нее, погребали все на своем пути.
– Итер…
Конюшня полыхала. В воздухе витал пепел, оседая на ледяную землю вместе с первым хрупким снегопадом. Хаберт снял с себя шерстяную ливрею и накинул его на плечи Итер. Она почувствовала прикосновение ткани и вздрогнула.
– Итер, – пытался достучаться Воргери.
Услышав свое имя, она расслабила ладонь, судорожно сжимавшую меч, и оглянулась. Она сделала лишь вдох, а затем ноги ее подкосились, и она рухнула на землю, сотрясаемая рыданиями.
– Т-ш-ш, Итер, тихо. Ты в безопасности. Все закончилось.
Воргери поднял ее на руки и унес прочь с улицы, где на серый пепел, исчерченный обугленными костями, начинала опускаться пыль соломы.
Зима в тот год пришла рано.


Воргери постучал в дверь – ничего. Покои Итер молчали уже несколько недель. Ильми, которая изредка внутрь все же попадала, говорила, что ситуация плоха.
В ту ночь в Итер что-то сломалось. Какая-то часть ее, тщательно хранимая и оберегаемая прежде, была обнажена и жестоко изуродована. Теперь на ее месте зияла медленно гниющая рана, ошметки которой противно свисали и мерзко хлюпали, когда их пытались вернуть на место или хоть как-то закрыть ими дыру.
Когда хоронили слуг, погибших при освобождении замка – стояла тишина; конюшню отстроили на новом месте, пепел собрали в мешки и утопили в болотах. Имя того, кто послал наемников, выяснить не удалось; поиски результатов не принесли. Едва слух о произошедшем достиг Сностанна – герцогиня Ирри тут же слегла, а мгновением позже приказала везти ее в Дивалор. Воргери ее остановил. Итер отказывалась видеть кого-либо, и визит матери ситуацию бы не улучшил, лишь доставил бы всем еще больше боли.
– Итер. – Воргери сквозь стены чувствовал холод, царивший в ее покоях. – Ты должна поговорить со мной. Рассказать о том, что произошло.
Он знал, что произошло: Хаберт рассказал, Ильми добавила деталей, не преминув упрекнуть Итер в супружеской неверности, пускай и вынужденной. А Итер молчала.
Воргери злился. На нее. На тех воинов. Но больше всего – на себя. За то, что не смог сдержать клятву защищать ее, и за то, что не мог взять под контроль свое желание. Увидев ее той ночью, во всем великолепии стихийницы – он был слишком слаб, чтобы противиться.
При каждом свободном мгновении его мысли уносились к ней. Если бы Воргери знал, что после брачной ночи лед между ними протянется на полгода, он бы не выпускал ее из своих объятий до самого прихода повивальной бабки.
– Итер, – повторил он. Воргери облокотился спиной о дверь и медленно съехал на пол. – Я должен извиниться. Мне не следовало покидать Дивалор с твоим отцом. Кальдарт был прав – я оставил замок без защиты. Но… – Воргери поднял глаза к небесам в поисках подсказок нужных слов. – Я был слишком самоуверенным. Подумал, что если я принесу победу – то ты… ты сменишь отношение ко мне. Только вот победу я не принес, да и… – Воргери замолчал, закрыв лицо ладонями и оперев локти на колени.
Итер все слышала. Сидя на постели в окружении одеял в тщетной попытке то ли согреться, то ли спрятаться, она внимательно слушала.
– Кенворт рассказал. – Продолжал Воргери. – Что на том ужине в Криретоне ты выбрала меня. Он сказал это перед тем, как… – Голос Воргери притих.
Итер укуталась в одеяло и бесшумно подошла к двери.
– Перед тем как завести нас в болото, он сказал, почему ты это сделала. По твоим словам – я был самым симпатичным из всех претендентов.
Итер услышала в его голосе улыбку. Ложь, сказанную отцу, Воргери принял за чистую монету. И она поняла причины его действий: он так жаждал получить ее внимание, что оказался слеп к другим вещам.
Итер прикоснулась к ледяной корке, наросшей на двери.
«Возможно, не стоит его убивать, – подумала Итер. – Влюбленный в тебя мужчина – это твоя марионетка».
– Итер, – донеслось от Воргери, – поговори со мной.
Она молчала – не могла ничего сказать. Итер отвыкла от звучания собственного голоса и от ощущения своего теплого тела. Ей было холодно и больно.
– Месть будет твоей. – Сказал Воргери. – Я обещаю тебе, я найду того, кто прислал их сюда, слышишь? Итер, слышишь меня?
Он приложил руку к некогда теплой двери. Холод щипал ладонь и медленно хрустел, будто дышал, будто он был живым. Так и было.
Хаберт возник в коридоре, неся в руках теплую шаль.
– Так ничего и не сказала.
– Ваша Светлость, подождите в конюшне.
– Что произошло? – насторожился Воргери.
– Ворас. – Коротко ответил Хаберт. И секундой спустя, сменив выражение лица, добавил: – И вам письмо еще пришло.
Воргери принял конверт и покинул этаж, Хаберт постучал к Итер.
– Мадам, вам следует спуститься в конюшню. Ворас захворал. От еды отказывается. Тобин говорит, что это из-за…
Договорить он не успел – дверь со скрипом распахнулась. Хаберт сначала радостно улыбнулся – заточение герцогини наконец закончилось, – а затем нахмурился: вид у нее был жутко болезненный.
– Рад, что вам стало лучше. – Радостно сказал Хаберт.
Как она могла забыть о Ворасе? Об этом сером кусочке счастья? Об этих глазах, которые понимали ее настроение? Об этих ощущениях?
Она так долго зализывала собственные раны, что не заметила чужие.
А что с ним было, когда Итер потеряла себя среди ледяных волн?
Сейчас Ворас дремал в стойле, Тобин курил, сидя на перевернутом ведре, Воргери стоял неподалеку, а Хаберт, спеша на всю мощь своих стареющих легких, вел Итер в новую конюшню.
Ворас всхрапнул. Почувствовав приближение Итер, он проснулся, поднял голову и нетерпеливо заржал.
Хаберт, радостно что-то рассказывая, едва сдерживался, чтобы не побежать, подпрыгивая как ребенок. Позади него шла Итер. В свете зимнего солнца выглядела она совсем бледной. Но ни в походке ее, ни во взгляде больше не было того холода. Ворас парой мощных ударов копытами выбил дверцу стойла и помчался навстречу хозяйке. Хаберт увидел коня, на всех парах мчащегося к нему, взвизгнул как девица и отпрыгнул в сторону, не справился с сугробом и рухнул в снег, тихо проклиная зиму за ее осадки.
Ворас со всей радостью, на какую только мог быть способен, носился вокруг Итер, выбивая из-под копыт комья снега. Наконец он остановился и склонил голову. Итер улыбнулась и ласково погладила коня по морде. Тот, под удивленный возглас Тобина, согнул передние ноги, опустившись на локти, и призывно мотнул головой.
Итер взглянула на него и оттаяла.
Маленькое солнце Штормового Предела засияло вновь – Воргери не сдержал улыбки. Итер взобралась на спину; Ворас получил утвердительный кивок, поднялся, чуть подпрыгнул и помчался галопом в одном ему известном направлении.
– Чтоб у меня хвост вырос! – восхитился Тобин. – Никогда не видел, что конь с таким скверным характером вытворял такое!
Воргери помог Хаберту подняться.
– Поедете за ними?
– Дам им минутку, – ответил Воргери.
Он нашел их на холме: Ворас выкапывал из-под снега лежалую траву, Итер стояла рядом и наблюдала, мягко улыбаясь.
– Поехали домой, пока ты не замерзла.
«Хоть ты и стихийница, но все же человек», добавил он мысленно.
Ворас услышал о возвращении в Дивалор и недовольно фыркнул.
– Не нагулялся еще, – объяснила Итер. В подтверждение этих слов Ворас махнул хвостом и рысью устремился прочь с холма. Итер тихо засмеялась.
Воргери помог ей забраться в седло. Итер укуталась в меховой плащ мужа и прижалась к теплому телу, уткнула холодный нос в шею Воргери и закрыла глаза.
– Орсон, мой старый друг, недавно женился. И изъявил желание заехать к нам в гости: представить свою жену и познакомиться с тобой.
– На следующей неделе подойдет. – Не открывая глаз ответила Итер. – Замок надо подготовить. А там и зимнее солнцестояние.
– Можем устроить ужин, – предложил Воргери.
Итер что-то согласно пробурчала и прижалась ближе к теплу. Одной рукой Воргери обнял ее, другой – направил лошадь под ними обратно к Дивалору. Ворас понял, что остался один, и тут же сменил курс. Итер, убаюканная мирным шагом лошади и теплом, задремала.
Воргери поцеловал ее в макушку и улыбнулся.
Покои Итер оттаяли. Лед исчез со стен так же внезапно, как и появился, белоснежный узор покинул пол и вернулся в уголок души Итер, который полностью принадлежал стихийнице.


Снег искрился под лучами солнца, а в воздухе витал кисло-сладкий аромат: зацвели лужаечные ели. Карета подъехала к обеду. Дверца экипажа открылась, и на землю спрыгнул круглый коренастый мужичок.
– Воргери! – обрадовался он и обнял герцога. Орсон – так звали гостя – по высоте едва доходил до подбородка Воргери, а по ширине – превышал его минимум в три раза.
Следом из кареты вышла девушка: не старше двадцати; круглощекая и румяная она подходила своему мужу.
– Когда я последний раз видел тебя – ты был шире! – Воргери отодвинул от себя друга, держа того за плечи.
– Ну да. – Он немного разочарованно похлопал себя по пузу. – Было дело.
– Так что произошло?
– Занесло меня в одно унылое графство где-то на юге. Так они там одни фрукты едят, представляешь? Целыми днями! – изумлялся Орсон. – Но зато, – он чуть отошел и двумя руками указал на свою жену, – там было вот это чудесное создание. Лиера. – Представил он девушку, и та, смутившись от такого количества внимания, поклонилась. – А эта прекрасная дама…
– Итер, – представила герцогиня сама себя.
– Итер. – Повторил Орсон, запоминая имя. – Вы чудесно выглядите, несмотря на собы…
Гневный взгляд Воргери мигом остановил речь Орсона. Тот прочистил горло и продолжил: – Я смотрю, вы еще не беременны, – он развел ладонями около живота Итер. – Как так? Свадьба же была летом.
Итер вежливым молчанием ушла от ответа.
– Воргери! – чересчур серьезным тоном сказал Орсон. – Пойдем, выпьем того великолепного вина, и я открою тебе тайну того, как исполняется супружеский долг.
Лиера покраснела от смущения, Итер коротко улыбнулась.
– Добро пожаловать на Штормовой Предел, – произнесла герцогиня, приглашая гостей в дом.


– Сколько лет вы знакомы? – поинтересовалась Итер, когда гости сели за стол.
Воргери призадумался, считая годы, а Орсон почесал свою бороду.
– В том порту – сколько тебе было? – спросил он. – Лет тринадцать?
– Это тебе было тринадцать! – Парировал Воргери.
– Точно! Жуткий шторм тогда был! Ты сказал, что как только сойдем на берег – сразу же отправишься в бордель.
Итер впервые видела, как краснеет ее муж; как тупится его взгляд в скатерть стола и как смущенная улыбка изгибает его губы.
Воргери отрицательно покачал головой и состроил физиономию.
– Неужели, Воргери? – улыбаясь спросила Итер. – В тринадцать?
– Так точно, мадам! Но он не смог! У него был такой маленький и сморщенный стручок, – Орсон показательно пошевелил над столом мизинцем, – что девчонка сбежала прямо с него!
Лиера, смущенная до всей глубины легких такими разговорами, не поднимала взгляда.
– Нет, Орсон. – Отрицал Воргери. – Это ты. Это с тебя она сбежала.
– Врешь!
– Нет. – Улыбнулся Воргери. – Ты был в усмерть пьян, чтобы помнить это.
– Хватит позорить меня перед моей женой! – воскликнул Орсон.
Итер взглянула на девушку, которой было явно некомфортно присутствовать при таких беседах, да и видимо вообще за столом, а затем на Воргери. Он утвердительно кивнул.
– Лиера, – тихо обратилась к ней Итер, – не хочешь прогуляться по замку?
Та вопросительно посмотрела на мужа.
– Пойдем, – Итер взяла ее за руку, выводя из-за стола. – Оставим их вспоминать прошлое и опустошать бутылки. – Лиера чуть улыбнулась, но ни дюйм не расслабилась. – Тебе непривычно слышать такие разговоры?
– Да, Ваша Светлость.
– Нет, нет, – мягко поправила Итер, поворачивая в один из коридоров, – никаких светлостей, пожалуйста. – Лиера согласно кивнула. – Где ты родилась?
Улыбка мигом сошла с лица Лиеры. Итер поняла, что задела неприятную тему.
– В торговом квартале. – Все же ответила девушка, преодолев себя.
– Кем ты была?
– Служанкой. Орсон был добр ко мне. А потом взял в жены.
Итер заметила мечтательную улыбку: – И это сделало тебя тем, кто ты сейчас. Дало тебе положение в обществе. – Итер взяла ладонь Лиеры в свои руки. – Тебе не стоит беспокоиться.
– Но все же. Орсон устраивает встречи, у него бывают гости.
– И боишься, что твои манеры…
– Не достаточно хороши, – закончила Лиера.
– Что ж, пойдем. – Итер повела девушку в танцевальный зал. – Я тебя кое-чему научу.
Зал готовился к грядущему празднику. Послезавтра здесь должен был состояться бал в честь зимнего солнцестояния, и стены украшал узор из веток цветущих желтых елей, между которыми примостились полотна с гербом дома Незерел.
– Если ты хорошо станцуешь перед гостями – то на все остальное им будет плевать, – Итер присела в плавном повороте, прошелестев юбками по полу. – Вот, возьми меня за руку.
Лиера не решалась, пальцы ее нервно теребили ткань платья.
Итер опустила протянутую руку: – Почему ты боишься меня, Лиера?
Девушка нервно поджала губы, отступила на шаг назад и опустила голову, спрятав глаза за прядями светло-лимонных волос.
– Слухи идут впереди Вас, мадам.
– Какого рода слухи? – спросила Итер, хотя ответ предполагала.
– По дороге сюда мы проезжали через некоторые города Кроссии. – Отвечала Лиера. – Вас называют жестокой, кровавой. Вас бояться. Люди не упоминают Вашего имени, только если не говорят о кошмарах.
– Ты тоже? – рухнувшим голосом спросила Итер, смотря на Лиеру.
Лиера хотела ответить «да», ведь присутствие герцогини на самом деле вызывало дрожь, но не стала. Герцогиня пережила слишком многое, а теперь ей предстоит сражаться не только со своими кошмарами, но еще и со слухами. А усугублять начавшуюся дружбу проявлением недоверия Лиера не хотела.
– Вы пережили ад. Пережить мнение кучки людей вы сможете.
Эти слова успокоили Итер. Но эмоции уже захватили ее тело: она почувствовала, как руки дрожат, а глаза готовы разрыдаться. Ей хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть под ледяными стенами. Ситуацию спас Хаберт, выплывший неизвестно откуда.
– Не желает ли гостья принять ванну? – поинтересовался он у Лиеры.
– Было бы прекрасно.
Хаберт довольно улыбнулся, и перепоручил Лиеру служанке.
– Мадам, – обратился он к Итер, взяв ее за руки, – вы в порядке?
– Да. – Ответила она. – Все хорошо.
Звук шагов эхом разносился по залу; тонкий лед хрустел в углу.
Итер вернулась в свои покои и спряталась под одеялом, до боли зажмурив глаза.


Он поднял на уши всех, но концы все равно оказались обрубленными или утянутыми в воду. Или уходили в пустоту. В живых из наемников не осталось никого, и это сильно усложняло поиски того, кто им заплатил. Магия поиска вела куда-то в сторону столицы, но не более.
Часы приближались к полуночи. Воргери отложил письмо: король может и подождать, Итер – нет. Воргери чувствовал холод, медленно ползающий по стенам Дивалора в поисках тепла, чтобы впиться в него как голодный зверь в мясо.
Воргери покинул кабинет и поднялся к Итер: дверь покоев была не заперта, огонь в камине догорал; он добавил дров и выдохнул магией на пламя. Теплый воздух окутал комнату. Воргери уже собирался уходить, когда Итер проснулась.
– Останься, – прошептала она.
Воргери застыл на секунду.
Кровать прогнулась под тяжестью его тела. Он пододвинул вторую подушку и лег поверх одеяла.
– Лиера рассказала мне. – Тихо произнесла Итер. – О слухах. То, что обо мне говорят…
– Я знаю. Орсон тоже поделился.
Дрова трещали в камине, заполняя затянувшуюся паузу в разговоре.
– Это правда? – спросила она. – То, что я сделала – жестоко? Кроваво?
– Нет, Итер, ни в коем случае. – Воргери мягко прикоснулся к ее волосам. – В слухах всегда полно лжи. А к ней прислушиваться незачем.
Почувствовав, что тему надо срочно сменить, Воргери сказал: – Завтра утром мы с Орсоном едем на охоту.
– К вечеру успеете вернуться?
– Конечно. Не хочу пропустить праздник.
Итер не моргая смотрела на мужа. С которым она оказалась в одной постели впервые со времен брачной ночи.
– Спи, – прошептал Воргери и поцеловал ее в лоб.
За окном шел снег; Итер мирно спала.
– Прости меня, любимая, за ту боль, что тебе пришлось пережить.


Утро Итер началось поздно. Ни Хаберт, ни Ильми не разбудили ее, хотя должны были – ведь предстояло сделать много дел. Проверить украшение замка и готовность гостевых комнат, отдать последние указания кухарке и ее помощницам, сверить списки подачи блюд в разных частях стола и выбрать вина.
Итер доводилось видеть, как матушка ее проводила подобные вечера, но делать это самой…
– Почему меня не разбудили? Сейчас почти полдень. – Итер в одной накидке поверх рубашки вошла в кухню. Там кружили около двадцати человек, но при ее появлении их скорость устремилась к нулю.
Хаберт в привычной манере подпрыгнул, вытянулся и поклонился.
– Доброе утро, мадам.
– Уже день.
– М-м-м-ага, – промычал дворецкий, широко улыбаясь.
– Что-то не так?
Взгляды Хаберта и стоящей рядом с ним кухарки были устремлены на Итер. А во всей кухне чувствовалась радость, которая оседала на стенах и смешивалась с запахами готовящейся еды.
– Нет, Ваша Светлость, – ответила Селбет, толкнув Хаберта локтем в бок. Тот сдержал смех.
– Хорошо. – Заключила Итер, сдерживая улыбку. Причина радости стала ясна. – Тогда продолжайте, – она чуть взмахнула руками в воздухе разгоняя слуг. Внутренне все же улыбнулась, и под суматоху утащив свежеиспеченную булочку покинула кухню.
– Ставлю пятнадцать серебряников – будет девочка.
– Тьфу ты! – тут же среагировал Хаберт. – Зимой идут только мальчики.
Вернувшись в покои, Итер обнаружила, что Ильми уже подготовила наряд для вечера.
Замок гудел как растревоженный улей драконовых пчел. Количество заявленных гостей было в два раза меньше, чем на свадьбе Итер, но и этого хватило, чтобы начать валиться с ног. А представив, каково было ее матери в тот момент – Итер стало еще хуже.
На лестнице второго этажа она встретила Лиеру. Вид ее был взволнованный.
– Первый раз? – спросила Итер, поправляя украшения в прическе девушки.
– Да. – Закивала Лиера.
– Не бойся. Просто держись рядом со мной.
Лиера часто закивала и благодарно улыбнулась.
Со двора донеслось возбужденное ржание лошадей.
– Три часа осталось, а они только соизволили вернуться! – вскипела Итер, выходя на улицу встречать охотников.
– Приношу извинения, мадам, – уж слишком учтиво поклонился Воргери. Затем подошел, коротко обнял и поцеловал жену в щеку, обдав Итер холодным воздухом и запахом леса.
– Иди уже внутрь, – улыбнулась она.
Итер не знала, откуда в ней внезапно появилось столько энергии, но была этому рада. Управляться с замком, оперируя огромным количеством людей и заставляя их работать как слаженный механизм, было невероятно сложно. Но Итер справилась.
К назначенному часу все было готово, включая двух ледяных фазанов, которых вырвали из-под снега за километры отсюда и доставили на кухню под шутки Орсона.
Хаберт в расшитом цветками инея камзоле стоял у дверей. Неподалеку, по левую руку Итер, в желтом платье с белым рисунком лап елей, стояла Лиера. Сама Итер, почему-то даже не обратив внимания на свой наряд, нервно теребила кольцо на пальце и пыталась не замерзнуть: стужа медленно ползла по полу через открытые двери. По кромке темно-синего подола платья герцогини протянулся инеистый узор.
На горизонте появился первый экипаж.


– Где Воргери? – прошипела Итер, сбив виночерпия с его курса.
– Его Светлость в своих покоях, мадам, – ответил тот.
Итер огляделась в поисках Хаберта, чтобы послать его наверх, но не нашла. По замку циркулировали тонкие ручейки людей; иногда соединенные парами они осматривали интерьер Дивалора будто впервые, хотя многие бывали здесь прежде.
– Итер! – раздался знакомый голос.
Герцогиня Ирри не дождалась руки лакея, спрыгнула с подножки кареты и подбежала к дочери.
– Мама…
– Как ты? Я слышала, что произошло, и тут же хотела приехать, но…
– Мама! – остановила ее Итер. – Я в порядке. Не спрашивай меня об этом.
– Конечно. – Закивала герцогиня. – Разумеется. Я просто беспокоилась. Это…
– Мама, – уже более грозно повторила Итер.
– Я поняла. – Герцогиня Ирри бегло осмотрела гостей. – А где твой муж?
– Я как раз за ним, – произнесла Итер и мигом испарилась.
Может, это было немного грубо, но она не хотела отвечать на вопросы матери. Отвечать означало вспоминать. Да и вокруг было слишком много любопытных ушей – не к чему дополнять и без того множество опасливо озирающихся глаз. Ситуацию спасала только Лиера: она отвлекала часть сплетен на себя. Первый выход в свет, да еще и в Дивалоре – девушка заполучила себе репутацию, не сделав абсолютно ничего. И теперь гостям было интересно: что же за этим скрывается.
Итер влетела в покои Воргери без стука.
– Долго тут сидеть собираешься? Мне пришлось в одиночку встречать гостей.
– С тобой был Хаберт, – спокойно парировал Воргери, явно не собираясь покидать ванну, в которой он находился – судя уже остывшей воде – довольно долго.
– Нельзя опаздывать на собственный прием. – Укоризненно сказала Итер, уперев ладонь в корсет.
– Я не опаздываю. Я пишу речь. – Воргери рукой дотянулся до листка, лежавшего на полу.
– Я себе все колени отморозила, между прочим. Поторопись.
– Слушаюсь и повинуюсь, мадам, – ответил он и встал из ванны, выплеснув немного воды.
Такого стремительного исполнения приказа Итер не ожидала и отвела взгляд, приложив все усилия, чтобы не покраснеть. Воргери заметил это.
– Насчет твоих коленей – отогрею, – весьма недвусмысленно произнес он.
Итер немного кивнула и подняла взгляд. В конце концов – он же ее муж. Так что нечего глаза опускать. Да и если пред тобой оказывается обнаженный мужчина – грех не поразглядывать. Особенно, когда есть что разглядывать.
– Я подожду внизу, – сказала Итер, ретируясь из комнаты.
Несколько минут спустя Хаберт, возвышаясь посередине лестницы холла, представил герцога Штормового Предела гостям; затем сам герцог представил свою жену. Речь, над которой Воргери работал последние часы, оказалась короткой и состояла из благодарностей и толики извинений за нарушение послесвадебных традиций: ведь первый прием в качестве хозяйки Дивалора Итер должна была устроить не позднее чем через два месяца после замужества, и желательно, будучи уже беременной. Закончилась речь пожеланиями приятного времяпрепровождения и приглашениями к столу.
– И этим ты занимался три часа? – скептически спросила Итер.
Воргери ухмыльнулся и взял ее под руку; в поле зрения появился Хаберт, отворяющий дверь для последнего гостя.
Высокий, суховатый, но с мягкими чертами лица, мужчина неопределенного возраста, зашел внутрь и стряхнул с плеч хлопья снега.
– Кто это? – тихо спросила Итер.
– Герцог Сазеруф. Правая рука короля. – Так же тихо ответил Воргери. – И мы его не приглашали.
Маленькие, глубоко посаженные глаза, герцога Сазеруфа взирали из-под огненных бровей и не предвещали ничего хорошего.
– Надеюсь, я не опоздал, – произнес он, разглаживая после дороги ткань белоснежного камзола, расшитого крупными алыми пятнами с неровными краями.
От этого вида Итер стало не по себе.
– Нет, что Вы. – Ответил Воргери. – Как раз вовремя.
Воргери жестом руки пригласил герцога в Старшую столовую. Служанка принесла еще один прибор.
– Ты в порядке? – спросил Воргери, заметив состояние Итер.
– Да, – кивнула она, будучи не уверенной в ответе.


Едва закончился танец хозяев вечера – начался бал. И гости были этому несказанно рады. Казалось, за мгновение зал ожил, и от прежних разговоров не осталось и следа: они превратились в шутки, которые с каждой минутой скатывались к грани развратных, и сплетнями, весело перемежаемых под аккомпанемент музыки и запах лап цветущих елей.
– Итер! Сестрица моя! – Доргаст практически рухнул на нее, обнимая одной рукой и допивая вино второй.
– Раз ты с матушкой здесь – то где отец? – встревожено спросила Итер и увела младшего из братьев к стене, потому что стоять самостоятельно ему было трудно.
– Сказал-зал, что твой… – Проглотив слова и еще вина, Доргаст сумел закончить: – Не рад визиту.
– Почему?
– Не знаю. – Доргаст икнул и уперся лбом в стену.
Итер нашла в толпе Хаберта и жестом позвала к себе.
– Брату моему больше пить не давать. – Приказала она. – Окунуть в снег и уложить спать.
– Не хочу в снег! – воспротивился тот мигом.
– Умолкните, Ваше Благородие, – съязвил Хаберт, беря Доргаста под руки и уводя так, как воры тащат кур: тихо, быстро и незаметно.
Хоть Итер и не особо желала видеть отца, ей все равно была интересна причина его отсутствия. Воргери появился внезапно, обнял за талию и уткнулся носом в плечо, принеся с собой аромат всего выпитого.
– Ты что творишь? – только и успела спросить Итер.
– В данный момент – обнимаю тебя.
Внезапно ей стало жутко неловко и захотелось разорвать все прикосновения. Итер развернулась и отпрянула.
– Что произошло после того, как ты покинул замок с моим отцом?
Лицо Воргери переменилось. Из добродушного и хмельного оно превратилось в хмурое; эффект от вина как ветром сдуло. Разве что стоял Воргери слегка пошатываясь.
– Что произошло? – повторил он вопрос. – Мы поехали в город. Там произошло восстание, и нужна была помощь.
– Где? – обеспокоенно спросила она.
– Мифия. Где-то на западе.
– Нет такого города.
– И никогда не было. – Закончил Воргери. – Я понял это слишком поздно.
Теперь ясно, почему отец Итер не изъявлял желания посещать Дивалор: он пытался убить его хозяина. И провалился.
– Это была ловушка.
– Я знаю. – Упавшим голосом ответил Воргери. – Я знаю.
– Убрать тебя – со мной бы справился, – продолжила Итер, нервно заламывая пальцы.
Она выбрала Воргери, чтобы получить силы и забрать Сностанн. Кенворт радостно выдал ее с щедрым приданым, чтобы наладить связи, а потом завоевать Кроссию.
«Вся семья интриганов», тихо улыбнулась Итер.
– Я не должен был уезжать. Забирать столько людей и оставлять замок без защиты. – Воргери смягчился, и вид его стал подавленным. – Итер, если ты меня за это не простишь – я пойму.
– Воргери, успокойся, – остановила его Итер. – Все хорошо. Я тебя уже простила.
Только на словах. В глубине души она винила его. Ведь останься он в Дивалоре, вместе со стражей – ей не пришлось бы…
– Разрешите пригласить Вас на танец, – ворвался в разговор герцог Росхан, мягко улыбаясь Итер.
– Разумеется, – согласилась она, заперев мысли.
Диалог с Воргери необходимо заканчивать, иначе он перерастет в нечто ужасное, со словами, о которых позже оба пожалеют. Она успокоила вздрагивающее сердце и проследовала за герцогом, чей оранжевый камзол сиял будто золото на рудниках под утренним солнцем.
– Как Ваше самочувствие, мадам? – поинтересовался он, отдавая поклон танца.
– Хорошо.
– Положение?
Руки их разошлись, Итер отсчитала шаги и вернулась к партнеру; разница в росте давала о себе знать и сбивала ритм танца.
– А то жена уже приготовила подарки к рождению вашего первенца, – улыбнулся герцог.
– Я буду очень рада узнать, что же там, – вежливо ответила Итер. Говорить и думать о будущем наследнике Итер не хотела. После той ночи она еще не восстановилась.
Итер наклонилась, пропуская руки рядом танцующей пары, затем повернулась, чтобы вернуться к Росхану, но ладони ее соприкоснулись с ладонями другого – герцога Сазеруфа.
– Здравствуйте, мадам. – Сказал он.
Глаза зацепились за алые пятна костюма. Алые, как кровь.
Ощущение чего-то знакомого, уже виденного прежде, зашевелилось на затылке. Тихо шелестя юбками, Итер сделала шаг танца.
– Честно говоря, не рассчитывал, что вы выживете. – Произнес герцог с самодовольной улыбкой.
– Не рассчитывали? – изумилась Итер. – О чем вы?
«Странный выбор слов».
– Ужасные вещи произошли в ту ночь.
– Я смотрю, вы прекрасно осведомлены об этом. – Тут же начала защищаться Итер; глаза ее липли к алым пятнам, сердце отчего-то бешено билось.
– Слухи, мадам, – объяснил герцог, заложив правую руку за спину для парного поворота. – Они везде и проникают всюду.
Красные пятна на белом. Кровь Дорнаба на полу. Плавными линиями на белом полу.
Нет, не сейчас. Итер не могла позволить себе снова рухнуть в тот холод.
– С вами все в порядке? – поинтересовался герцог.
– Да, – механически ответила она, резко прервав танец и исчезнув среди людей.
Самодовольную улыбку герцога Сазеруфа, нагло расчертившую его лицо, не заметил никто.
Итер стояла на улице, прерывисто вдыхая ледяной воздух.
«При выравнивании температур происходит исцеление».
Холод пробирался под платье, поднимался по ногам, обволакивал обнаженные плечи, притягивал за руки и успокаивал.
– Все хорошо? – Лиера выглядела уставшей, но чрезвычайно радостной. Чувства переполняли ее – настолько, что казалось, можно зажечь пару подсвечников.
– Теперь да, – выдохнула Итер, чувствуя, как тело начинает бить дрожь. Теперь легче.
Чистое звездное небо яркой вспышкой расчертил метеор – загадай желание. Итер закрыла глаза. Простое, но в то же время, невероятно сложное.
Первая звезда потухла на востоке. Вечер подходил к окончанию.


Это был кошмар. Глубокий. Тягучий, липкий как смола, медленно пульсирующий и разрывающий на части.
Воргери проснулся от крика. Он резко сел в постели; пряди темных волос прилипли ко лбу. Спустя минуту он понял, что крик все же принадлежал не ему. Итер спала рядом: съежившись, глубоко и прерывисто дыша. Одеяло скомканным месивом застряло на полпути к полу. Холод трещал в стенах.
– Итер, проснись!
Воргери развернул ее и потряс за плечи – Итер открыла глаза и немигающим взглядом уставилась в пустоту. Он прижал ее к себе, ласково поглаживая по волосам.
Итер вернулась в этот мир слишком резко. Подобрав колени к груди, она задрожала.
– Это был просто кошмар.
Голос Воргери успокаивал, мягко укутывал и согревал.
– Он что-то знает. Как-то к этому причастен, – прошептала Итер.
– Кто?
– Сазеруф, – пояснила она, натягивая на себя одеяло. Заметив на стене лед, Итер замерла. Воргери смотрел туда же.
– Все хорошо, – заверил Воргери.
Ведь они не сказали друг другу, кто они по существу, что за демоны прятались за покрывалами их душ. Но Воргери справился с этим самостоятельно.
– Я… – начала было Итер.
– Стихийница. Я понял, – сказал Воргери, переплетая пальцы с Итер; ладонь ее была едва теплой.
– И как давно?
– Давно. – Он притянул ее поближе и поцеловал в висок. – С Сазеруфом мы разберемся. Если он причастен – то сильно об этом пожалеет.
Итер закрыла глаза. Сердце на миг дало слабину.