Ты ничего не узнал

    И предчувствую встречу вторую,
    Неизбежную встречу с тобой.
                Анна Ахматова


 
    - Всё! Хватит! Не думай об этом! Иначе упадёшь духом, ослабнет иммунитет и заболеешь, а болеть до июля нельзя.

    - Мороз неимоверный. И шуба не спасает. Ещё полчаса до поезда.

    - Как там дочка? Спасибо маме за то, что находится с ней, пока я один день на работе, а второй - на учёбе.

    - Он, конечно, ещё не пришёл. Появится часов в девять, когда ребёнка уложат спать. Клялся, что будет помогать, а теперь: "Мне всё равно, что я тебе обещал и в чём я тебе клялся. Твоя учёба - твоя проблема! И решай её сама!" Разве любящий муж так говорит? Отказывать в помощи жене в тяжелейший период её жизни - это даже не эгоизм. Предательство это. И подлость. Как ни ненавижу развод, им всё и закончится. Летом.

    - Уважаемые пассажиры! Скорый поезд "Старый Оскол - Москва" прибывает на третью платформу второго пути.

    - Вагон чуть ли не времён Великой Отечественной войны. Мутный полумрак, нечистота, холод. "Согрелась!"

    - Какие милые и славные попутчицы! Сестрички. Гостили у бабушки. Старшей лет четырнадцать, младшей - семь или восемь. Щебечут, словно птички.

    - Четвёртого пассажира нет. Вот бы остаться в купе втроём! Легла бы сразу на свою нижнюю полку. Намаялась с шести часов утра.

    - Что за грохот у входа в вагон? Шаги всё ближе.

    - Разрешите войти?

    - Какой статный мужчина! Лет тридцати пяти. Офицер флота. Судя по погонам, капитан какого-то ранга. Прощай, молчаливый отдых. Здравствуй, театр светской беседы.

      Девочки-пичужки испуганно смолкли. Напряжённую тишину разрезал бодрый голос: "Давайте знакомиться. Алексей."

    - Симпатичный. Глаза большие, доброжелательные. Расслабься, детка! Какая тебе разница? Он, наверняка, женат. Да и ты, как-никак, пока ещё замужняя женщина.

    - Вы тоже были в Гаване?  В каком году? Не может быть! И мы! Ходили с папой и мамой по палубе вашего крейсера в день открытых дверей на празднике советско-кубинской дружбы.

    - Усталость как рукой сняло. На редкость интересный и приятный в общении человек. Земляк. Хорошо, что он оказался нашим попутчиком.

    Старшая сестричка, оживлённо рассказывая забавный случай, встала и, подойдя к отрытой двери купе, резко рванула её вправо. Дверь мгновенно отскочила обратно, ударив по находящейся на дверной коробке кисти руки Алексея. Рассердившись от неудачи, Лена, снова не глядя, повторяет рывок, но теперь уже с утроенной силой. Страшный удар по кисти! Перелом или трещина обеспечены! В ужасе лепечу что-то. Девчонка, увидев, что натворила,  чуть ли не плачет, вымаливая прощение. А он, не издавший при ударах ни звука, успокаивает нас обеих. Откуда столько выдержки и умения владеть собой? Ни упрёка, ни единого слова возмущения. Наоборот, - утешение охваченных ужасом, раскаянием и жалостью виновной и невиновной. Вдали замаячила фигура мужа с невыгодным для него сравнением.

    Девочки склонились над книгами. Мы с Алексеем тихо разговариваем. Общий родной город, соседние микрорайоны, рыбалка, флот, Маринеско, Саблин...

    - Как увлекательно он рассказывает! Глаза лучистые, умные, добрые. Смотрят прямо в душу, читают её. От них не хочется закрываться. Пусть читают. Мне легко, спокойно, комфортно. Ощущение, будто под ласковым греющим солнышком лежу на спине на море, и воды его волн с нежностью подо мною шевелятся.

    - Ты замужем?

    - Да. Дочке полтора годика.

    - Расскажи о себе. Вы живёте в своей квартире?
   
    - ...Алёша, ты даёшь хорошие советы, но они мне не пригодятся. В моей семье - проблемы.

    - А у меня здесь - практически финиш. Бывает, жёны офицеров флота не выдерживают долгих разлук и тягот повседневной жизни. Женщине трудно одной месяцами растить и воспитывать детей. Да и обыкновенного женского счастья хочется. Ежедневного, а не редкими урывками. Некоторые офицерские жёны разводятся со своими мужьями и создают новую семью. Понять это можно.

    - Нет! Не согласна! Они не ждут, потому что не любят. Даже маленькие дети, если любят, способны ждать и держать данное слово. Вот послушай!

    - Было мне годика четыре, от силы пять. Мама лежала в больнице, а я почти целыми днями находилась дома одна, пока папа не придёт с работы. Как-то вечером собрались с ним погулять, но с завода примчался посыльный и сказал, что случилась крупная авария, поэтому папу, как механика, срочно вызывают её устранять. Умоляла не оставлять меня дома снова одну и впервые в жизни пустить гулять самостоятельно. Пообещала, что буду под окнами нашей квартиры.

    Сначала мы с подружками прыгали по нарисованным мелом на асфальте квадратикам-классикам. Затем девчонки, расположившись на ближайшей лавочке, играли в "Садовника" и "Сломанный телефон"; я же со стороны наблюдала за игрой. Через какое-то время им наскучило, и все они убежали вглубь двора, а я стояла под окном и думала: что же это за подружки такие, что бросили меня здесь одну? Вскоре обида забылась, так как сильно заболели ножки. Ступни "жгло", пятки "стреляли". Чтобы уменьшить боль, поднималась на носочки, становилась на внешние стороны ступней, опиралась на стену дома то спиной, то пальцами кистей. Начала кружиться голова, перед глазами заплясали странные пятна.

    - Не надо было мне, немного простуженной, выходить сегодня на улицу.
 
    Стала думать: что мне делать? Нашла два варианта. Первый: буду благоразумной дочкой и сяду на недалеко расположенную скамейку, но, поступив так, нарушу данное папе обещание не отходить от окон квартиры. Второй вариант: оставшись под окном, буду неблагоразумной, возможно, даже глупой девочкой, но в этом случае сохраню верность клятве. Решила, что лучше буду глупой, чем не держащей слово лгуньей. Не хотела огорчать папу, которого очень любила, а, кроме того, поняла, что если нарушу обещание, то в дальнейшем не смогу чувствовать себя счастливой. Сосед дядя Саша, пытался меня переубедить. Не смог.
 
    Ждала я папу целую "вечность". Когда он пришёл, - стемнело, и я уже почти лежала на асфальте.

    - Алёша, если любишь, ждёшь неограниченное время, при любых обстоятельствах. Всё остальное - отговорки.

    ...Девочки давно спят. Так бы и простояла с Алексеем у окна в коридоре вагона до самой Москвы. Жаль, не получится. Неприлично в столь поздний час уже в третий или в четвёртый раз на вопрос о сне отвечать предложением продолжить разговор.

    - Таня, ты сильно замёрзла. Перед тем, как ляжешь в постель, сделаю тебе через свитер наш флотский массаж спины, а затем ступней.

    - Ни за что!

    - Это для тебя - единственный способ согреться и не заболеть. Рассуди сама. Вернёшься домой простуженная, а там - маленькая дочка, которой нужен постоянный уход и которой ничего не объяснить. Или тебя, в случае болезни, есть кому подменить?

    - Некому. Мама сразу уйдёт, а на мужа надежды меньше всего.

    - Вот видишь! Не сопротивляйся!

    - ...В груди жар нестерпимый. Как будто там дрова полыхают!

    - Таня, теперь надо срочно под одеяло. Сверху укрою тебя ещё и своим.

    - А как же ты без одеяла? Это исключено!

    - Не беспокойся! Я укроюсь шинелью. На флоте всякое бывало.

    - Откуда на свете такие люди? Этот потрясающий человек - лучший из лучших!

    - Ему холодно под шинелью. Встану тихонько, чтобы никого не разбудить, и укрою его одеялом поверх шинели.

    - Дышит ровно. Спит. А вдруг я неосторожным движением разбужу Алёшу? Он не выспится, а у него такая ответственная и напряжённая работа! Нет, оставлю всё, как есть, и обратно в постель.

    - Почему мне его так душераздирающе жаль? Ведь это ненормально - настолько сильно мучиться от жалости к человеку, которого вижу впервые в жизни. Успокойся, девочка моя. Он спит и уже не чувствует холода. И ты, давай, закрывай глаза и спи. Вот так! Молодец!

    - ...Кто-то в купе. Посторонний! Когда и как он сюда забрался? Заснуть я не успела и ничего подозрительного не слышала. Или всё-таки на пару минут мозг отключался?

    - Притих. Почувствовал неладное. Как назло, нахожусь лицом к стене и не вижу грабителя. Ужасно страшно! Так продолжаться больше не может! Повернусь на другую сторону и спугну его.

    - Никого? Может быть вор из-за моего шороха и движений быстро забрался на верхнюю полку?

     - Абсурд! Там же Алёша и Леночка! ...но всё же проверю. Наверху его тоже нет! Успокойся, всё хорошо!

    - Странный преступник. Его нигде нет, но он здесь. Я это чувствую! И он огромен: его тело непонятным, невидимым образом заполняет собой всё пространство купе; не помещаясь в нём, оно свешивается из окна. Этот субъект больше вагона, длиннее всего состава поезда и заканчивается где-то там, за теми далёкими огоньками на почти чёрном ночном горизонте. Кто это? Пришелец из космоса? Нематериальное существо из потустороннего мира? Бред, атеистка! Ничего такого на свете нет! Или есть? Ведь я чётко чувствую: этот гигант рядом со мной. Жуть какая-то! Так можно сойти с ума...

    - Что? Что сейчас произошло? В мгновение ока ОН сгруппировался до нано состояния и проник в меня, внедрившись в каждую мою клеточку. Что мне теперь делать? Как выманить его обратно? Кошмар!

    - А может быть это не кто-то, а что-то?

    - Поняла! Я всё поняла... Боже! Зачем ты послал мне этого человека? Ведь я ещё из своей настоящей семейной драмы не выпуталась, а уже начинается новая, и скорее всего не драма, - трагедия. Теперь мне конец! Или начало? Начало, если и я стала для Алексея тем, кем он стал для меня.

    На вокзале даже ночью многолюдно.

    - Извините, Вы уходите? Таня, садись на освободившееся место. А я принесу тебе стакан горячего чая.

    - В четыре часа утра всё закрыто. Знаю здесь каждый дюйм. Напрасно идёшь.

    - Голова тяжёлая. Слёзы душат. А вот и потекли. Женщина смотрит. Думает: муж обидел. Ну и пусть смотрит. Какая теперь разница?!

    - Стоп! Алёша вернётся, увидит мои покрасневшие глаза, спросит о причине. Что отвечу ему? Срочно успокаивайся!

    - Хочется что-нибудь подарить Алёше на прощанье. Пусть хотя бы крупица моего "я" останется с ним.

    - Душистый чай, лимон, мёд, тёплые булочки! Откуда всё это, Алёша? Чудо! Да ты, ко всему прочему, ещё и волшебник! Настоящий волшебник!

    - Алёша, хочу подарить тебе на память авторучку. Ничего другого у меня с собой нет.

    - Спасибо, Таня! А листка чистой бумаги у тебя не найдётся?

    - Целого чистого листочка нет. Есть только половинка.

    - Отлично! Напишу тебе два номера: один - телефонный - в мою каюту, другой - номер военной части. А для того, чтобы жизнь твоя стала слаще, нарисую бочонок с мёдом и ложку к нему.

    - Никак не соображу, какой адрес тебе оставить? В Москве в студенческом общежитии появляюсь раз в две недели. За это время корреспонденция может исчезнуть. Такие случаи имелись. Дома же почтовый ящик сломан: дверца не закрывается, а любопытных и здесь хватает.  Алёша, я первая тебе позвоню. Обязательно!

    - Мне не конец! Мне - начало! Как хочется рассказать Алёше о том, что произошло со мною ночью в поезде! Но что тогда подумает обо мне такой серьёзный и ответственный человек, как командир военного крейсера? Вдруг он сочтёт меня легкомысленной? Рисковать нельзя! Расскажу всё позже, когда позвоню.

    Последние минуты в вагоне метро. Вот-вот мы расстанемся. Чтобы не расплакаться, врезаюсь ногтями в ладони. Боль физическая отвлекает от муки душевной. Если бы не большого размера мамина шуба, повергающая в жгуче-стыдливую неловкость, пошла бы проводить Алёшу до увозящего его к Балтийскому морю поезда. Как досадно и жаль, что из-за страха простуды в экстремальный мороз я не в своём красивом, расшитом шёлком пальто!

   - Алёша, до свидания! Я тебе обязательно позвоню. Обязательно!

    Ушёл!  Броситься вслед не успела. Двумя потоками хлынули слёзы. День прошёл то в возбуждении, то в полусне: глухота и немота на лекциях и семинарах, блуждание по знакомо-незнакомому "заколдованному кругу" в центре столицы, гневно ругающийся таксист, чуть не сбивший меня автомобилем, воспалённый, плохо соображающий мозг, трескающиеся от прилива крови губы и щёки, рвущаяся к Алёше душа. Алёша! Алёша...

    Наконец-то прошли нескончаемые два месяца и можно тебе позвонить.

    - Если позовёшь меня, поеду за тобой и на край света. Буду ждать тебя из плаваний. Всегда.

    - Долгие, как ноты brevis, гудки. Значит, крейсер ещё на ремонте.

    - Уже несколько месяцев тону в волнах тягучих телефонных гудков. Вот и заветный диплом о получении высшего образования держу в руках, а радости - никакой. Её заглушает страх, что и сегодня тебе не дозвонюсь.

    - Так и вышло. Всё это странно: крейсер должны были уже отремонтировать. Остаётся последнее: письмо. Где находится листок с номером военной части? Спокойно! Даже если его там и нет, ты знаешь адрес наизусть. Проверь! Вот видишь? Всё в порядке! А теперь насладись прощальными с Москвой часами.

    Страх и паника проникли в мозг и подобрались к координатам военной части. Пока доехала до Тулы, - засомневалась в последней цифре номера, до Орла - в предпоследней, к следующей станции забыла, сколько цифр там было, - пять или шесть? В памяти остались только первые три из них и название города, где крейсер стоит на ремонте.

    Этому аду - неделя. Вечерами, надев большие солнцезащитные очки, сажала дочку в коляску и везла её во двор вокруг здания опустевшего детского садика -  наматывать километры. Домой возвращалась, когда начинало знобить от промокшей из-за слёз блузки.

    - Поеду с дочкой искать Алёшу.

    - Город наверняка закрыт.
 
    - Мир не без добрых людей.

    - Скорее всего твоего капитана там уже нет. Он где-нибудь в плавании. И неизвестно, на каком корабле.

    - Постараюсь узнать хотя бы что-нибудь.

    - А деньги? Ты лишилась даже подарочных трёхсот рублей. На двадцать пять дней у тебя на двоих с дочкой семь рублей и восемьдесят копеек.

    - Деньги займу в долг.

    - У кого?

    - Не у кого... Алёша, догадайся, что у меня что-то случилось с твоим адресом. Найди меня! Ты ведь знаешь, где я работаю.

    - Ещё. Что мне делать с разводом?   

    - Пусть пока ребёнок побудет с отцом.

    - Попробую ради дочери. Поскорее найди меня! 

     ...Через два года - другой город, ещё через три - другая страна. На мои телефонные звонки по-прежнему отвечают лишь затяжные депрессивные гудки, а на главном почтамте в родном городе, когда я бываю там в отпуске, из окошка службы "До востребования" раздаётся убийственное: "Вам писем нет".

    - Мама, меня никто не искал?

    - Нет.

    - Алёша, ты не ищешь меня, потому что думаешь, что я не связалась с тобой, полагая излишним продолжение нашего знакомства? Или ты, как порядочный человек, считаешь абсолютно недопустимым разрушать чужую семью?  Тогда в поезде я лишь коротко обмолвилась о проблемах в своей семье, не озвучив их непоправимости и грядущего краха. Алёша, а может быть я тебе не нужна?

    ...Лет через двенадцать после знакомства с Алексеем была в очередной раз с дочкой в России. К концу пребывания на Родине, выстирав в ванной комнате необходимую одежду, понесла плохо отжатую тяжёлую вещь на балкон, чтобы там её повесить для сушки. Проходила через зал, где был включен телевизор. В передаваемых известиях звучало продолжение сообщения о трагической гибели в Балтийском море бывшего командира корабля. Свидетель трагедии - взрослый сын погибшего. Ему столько же лет, сколько теперь и сыну Алёши. А вдруг это...?

    Стояла в луже стекающей с мокрой вещи воды. Неуправляемый, животный ужас...

   - Фамилия? Какую фамилию назвали до моего прихода в комнату? Скажите её ещё раз!

    Будучи уже верующей, взмолилась в отчаянии к Богу. Поклялась, что, если погиб другой человек, прекращу все свои многолетние страдания-терзания и впредь буду думать об Алёше только светло.

    - Фамилия?

    Внутри телевизора что-то затрещало. Пропал звук. В памяти новый обвал: вместо Алёшиной фамилии - два варианта её первой буквы.

    - Нет! Это не мог быть он! Просто я стала слишком мнительной!

     Клятву Богу соблюдала неукоснительно. Алеша должен быть жив и здоров! Теперь это отчасти зависит и от меня.

     ...Двадцать семь лет проползло день за днём от той встречи в поезде. Появился и стал доступным интернет. Искала тебя долго. Нашла. Ты погиб! Давно.

    - Алёша! Ты ничего не узнал! Ничего обо мне не узнал! 

    - А я?

    - Теперь я знаю не только a priori, но и a posteriori, что вера в любом деле и во всём остальном - самое главное. Поверив кому-то или во что-то, уверовав в собственную способность совершить нечто, даже невозможное, человек снимает себя с предательских тормозов, обрекающих на фиаско. Когда безоговорочно, железобетонно веришь, а не просто наивно, по-детски надеешься на чудо, вера неумолимо толкает к действиям; сознание и подсознание днём и ночью с настойчивостью и упорством маньяка ищут пути к достижению желаемого; найдя же их, вы рвётесь к цели, срывая якоря, делая всё возможное и невозможное, наперекор всему и всем, во что бы то ни стало и в итоге вы осуществляете свою мечту!

    Если же от вас уже ничего не зависит, - помнить, что всё равно это - не финал. Хотя симфония обычно имеет четыре части, в вашем случае их окажется пять. И последняя часть станет шедевром. Верьте Создателю!

    Алёша, дарю тебе две песни. Первая -  в "морской" тональности ми-бемоль мажор, с нежной мелодией на плавно покачивающихся "волнах" инструментального сопровождения. Вторая песня - в тональности цвета индиго. Жаль, что нет возможности опубликовать их полностью, то есть с нотами. Без музыки теряется главное. Полный оригинал услышишь при встрече.

ЕЁ БЛАГОУХАНИЕ

Вот и пришла любовь,
Спустилась голубем на сердца тихий кров,
Звон колокольчиков души,
Благоуханье ландышей в лесной глуши.

Ласковый говор и нежный взгляд
Счастье, надежду, любовь сулят.
Я растворяюсь в твоих глазах,
Парю в небесах, теряюсь в словах...

Чайки восторженно кричат,
И море празднует слиянья душ обряд,
Волны рукоплещут, бьёт прибой,
Мы будем forte вечно счастливы с тобой!


DUM SPIRO, SPERO

Ты - моя любовь,
Вкравшаяся в кровь,
Розы распустившийся бутон,
Песня, что звучит,
Как канон в ночи,
Днём со мной бежишь мой марафон.

Ты - пламя, нежность и восторг,
Здесь неуместен этот низкий торг:
Сколь преданна любовь моя?
В ней - царство многоточия.

Ты - клеймо души,
Бездна, что крушит,
Но dum spiro, spero верю я:
Капитан найдёт,
"Секрет" приплывёт,
Нет, не зря Ассоль ждала Грэя.

Цветы, ликуя, расцветут,
Все звёзды фонари зажгут,
Над морем чайки закричат,
Благословляя встречи взгляд.

Ты - любовь моя,
Ты - тоска моя,
Ты пока моя
Трагедия...

    До встречи, Алёша!