Нина

                Нина Куропаткина писала стихи с шестого класса. Ещё стихи писала Вита Вербицкая, но Нина начала писать стихи раньше. Учительница литературы её всегда хвалила и кажется даже что-то читала перед классом. Класс зевал. Нина розовела и смотрела в потолок. Происходило это в шестидесятые годы в Харькове.
                Нина была манерной тощей девицей с мечтательным выражением лица. Лицо несколько вытянутое под стать остальной фигуре и ещё запоминался довольно длинный нос. В целом Нина производила бы даже вполне приличное впечатление, во всяком случае не уродины, если бы не совершенная неспортивность и неуклюжесть. Однако на всякий товар найдётся покупатель, иной раз как из-под земли выскочит. В данном случае он выскочил из параллельного класса: Андрюша Иващенко, олух высокого роста, крепкого сложения, с довольно смазливым лицом, если бы не явно сквозившая в его необщем выражении лоховатость. Я его за глаза называл Иваша Андрющенко. Как по мне, так уморительная получилась пара. Особенно мне нравилось смотреть как они танцуют. Нина выделывала руками вычурные жесты и откидывалась всем корпусом назад, а Иваша, то есть Андрюша, нависал над ней Змеем-Горынычем.

                Хороводились они до самого выпуска довольно таки устойчиво. Надо думать, Нине, как сложной художественной натуре, нужен был примитив, а лоховатому Андрюше наоборот утончённая дама. Ну что ж, совет да любовь. Но не всё в жизни так просто и гармонично. Судьба на всех смотрит сквозь ехидный прищур. Через два года после выпуска Андрюша проворовался и его посадили на пять лет. Я узнал эту удивительную новость, будучи студентом третьего курса Харьковского медицинского института. Нина училась, естественно, на филфаке универа, а Андрюша тоже поступил не помню куда. Что именно он совершил, я так и не узнал. Помню только, что связана его посадка с мошенничеством и воровством. Нина куда-то там ездила к нему, хлопотала. Андрюшу выпустили через три года. Нина его дождалась. Потом они эмигрировали в Америку через Израиль. Нина – еврейка. В Америке Андрюшу снова посадили. По-видимому, он отличался криминальными наклонностями без криминальной удачи. Все эти перипетии я узнавал спустя изрядное время, ибо никогда с ними не дружил. На этот раз Андрюша просидел недолго. Что происходило дальше, неизвестно, но лет через пять Андрюша вдруг умер от инсульта. Детей у них с Ниной не было. Нина так и не вышла замуж повторно и, говорят, очень горевала. Я её случайно встретил в Чикаго, где к тому времени обретался, примерно в возрасте пятидесяти лет. Она выглядела ужасно и я едва её узнал. Седая, без косметики, волосы растрёпаны, взгляд блуждающий. Я было с ней поздоровался, но она меня не заметила. От кого-то я услышал, что живёт она одна в маленькой съёмной квартирке и работает в регистратуре у врача. Значит, заработки никакие. Чаще всего, если я о ней вспоминаю, видится их с Андрюшей пляска с пожиранием жертвенной девушки Змеем-Горынычем.
 
                Я и сам живу не намного лучше. Поэтому странные примеры неустроенных судеб ввергают меня в тяжёлую задумчивость. Невольно, и чем дальше, тем чаще, вспоминаются попытки раннехристианских гностиков объяснить идиотизм сущего. То есть, что мир сотворён самодовольным ослом. А Истинный Бог не имеет к миру никакого отношения и его надо искать за пределами всего земного безобразия.