Море

«В детстве…в садике я больше всего любила картофельное пюре. Когда всех укладывали спать, я смотрела в окно, на облака. Они плыли, а я представляла, что они состоят из вкуснейшего пюре». Оленька облизывает губы и вздыхает.
- А сейчас?
- Сейчас облака похожи на облака
Оленька широко раскидывает руки, точно хочет кого-то крепко обнять. Но Вадим лежит далеко, и по широко раскинутым рукам волнами ходит соленый ветер.
В обед море было спокойным. Его покрывали едва заметные гребешки-барашки. На небе лениво ползли редкие  рваные облака.
Тучи, тяжелые, напитанные влагой как губки, пришли с гор, и на пляже стало темно. И без того не солнечный день  окончательно испортился.
Оленька слушает. Море шевелится, качается. Гребешки сменяются волнами. Они звучно накатывают, обрушиваются и, растекаясь, волочат за собой на глубину мелкие камушки.
Ольга снимает с лица панаму и смотрит вверх. По сизо-металлическому небу двигается чайка. Ее продолговатое белесо-серое тело почти сливается с тучами.

Реют чайки низко-низко
Режут небо сизым брюхом…

Оленька вытягивает руку и перехватывает чайку. Птица оказывается между пальцев, от чего Ольге становится весело, и она выдавливает из себя что-то наподобие смеха. Девушка двигает рукой и ведет чайку, она сводит пальцы и, кажется, сжимает ничего не подозревающую летунью как пластилиновую. Но последняя стремительно удаляется и через пару секунд ее  уже не удержать.
«Надо окунуться, пока не ливануло». Вадим скидывает шлепки и идет к воде. Волны с силой бьют ему по ногам, сбивают. Он мнется и медленно заходит в воду. Когда она доходит ему до колен, Вадим останавливается. Зачерпывает ее ладонью и втирает в тело как густой крем от загара. Еще и еще. С глубины несет желейные фигурки медуз. Вадим замечает одну, жирную, перламутровую, и морщится. Ветер лижет кожу, и вода на ней не держится. Парню становится холодно и неуютно. Он похлопывает уже высохшими ладонями по плечам, унимает дрожь и решается. Его тело тяжело погружается в воду, пенит ее. Оленька следит за ним с берега, и легкая улыбка сменяется хохотом. «Ты как с севера». Она скидывает обувь и быстро идет к воде. Вадим, неуверенно загребая по-собачьи, плывет на глубину и уже не слушает ее. Оленька слегка разбегается и, вытянув руки, уходит под воду целиком. Волны смыкаются над ней.
Из прорыва в тучах показывается солнце и подсвечивает водную гладь. Она переливается миллионом серебристых и золотых чешуек, слепит. Только сейчас купальщикам становится видно, насколько низко опустился солнечный шар. Ольга выныривает возле Вадима. Обдает его брызгами, смеется, заглатывая соленую воду. Теплый персиковый свет заливает ее. Вадим видит только силуэт. В этот момент Ольга кажется ему какой-то мягкой и спокойной. Волны качают ее, подбрасывают, подвигают к нему. Капли на ее плечах сверкают и он, жмурясь, тоже смеется.
Тучи снова сходятся, закрывая брешь. Коснувшееся воды солнце теперь не видно. В один миг становится холодно и темно. Оленька быстро выходит и укутывается в полотенце. Вадим, гремя счесываемой им галькой, выбирается на берег и плюхается рядом.
Поезд отходит утром. Вагоны полупустые. Почти все уехали вчера, в воскресение. Оленька садится к окну и упирается взглядом в воду. Там все залито солнцем и из моря, как маленькие темные буйки, торчат головы купальщиков. Поезд трогается, и их пляж уплывает, сменяется другим, на смену которому приходит третий. Ольга вспоминает, как в детстве, стоя по пояс в воде, махала и улыбалась уходящим с моря вечерним поездам.  Сколько  непонятного счастья скрывалось в этом ритуале. У далеких пассажиров отпуск был уже закончен, они, загоревшие и отдохнувшие, ехали теперь в Москву, Петербург, Самару и Новосибирск, чтобы снова приняться за работу, учебу и еще какие-то неизвестные тебе дела. А ты стоял здесь, по пояс в накалившейся за день воде, и впереди было еще несколько только тебе принадлежащих дней. Это прощание с уезжающими стало для Оленьки то ли передачей эстафетной палочки, то ли ожиданием новой встречи. Оно видилось знаком бесконечности и неизменности лазурной полосы за окном, которая была до Ольги и будет после. Девушка поднимает руку и машет, сначала нерешительно, затем с силой, точно кому-то знакомому. До скорого.