Тарс Киликийский. Глава 30 Суд над отступником вер

   

Суд над отступником веры.

Выглянувшее из-за горизонта солнце осветило своими тёплыми лучами утреннюю и пока ещё тихую Птолемаиду. Светило поднималось всё выше, и её лучи стали проникать в комнату, где ночевали наши путешественники. Сури и Ермий сладко спали на своих ложах сделанных ими из сушёных пальмовых веток. Старец же, как присел накануне вечером к обмазанной глиной стене, так и просидел всю ночь. Ни разу не сомкнув глаз, он думал о вчерашнем безумце, которого ему показал Элима. Вспоминая его слова, он снисходительно улыбался, покачивая головой. Ему было жаль его. Его надежды, которые никогда не сбудутся, жаль его короткой жизни, которую, скорее всего у него сегодня отнимут.
"Э-э-э, безумцы, безумцы! Кто знает, может быть вам блаженнее чем мне" - усмехнулся про себя Пиффил, и закрыл глаза.
   

  Когда старец проснулся, Ермия и Сури уже в комнате не было. Они игрались, где то на улице, откуда доносился весёлый голосок Сури. Когда Пиффил показался в дверном проёме, Ермий тут же подбежал к нему.
- Дедушка, я сегодня на рынок не пойду.
- Что так? - мрачно спросил старец, подправляя синий хитон, подаренный ему  кухаркой одного из состоятельных домов Птолемаиды.
- Я хочу пойти с тобой.
- Ермий, отрок! Да, мы сейчас отправимся в синагогу. Но я не хочу чтобы Сури видела то, что скорее всего там произойдёт. Да и тебе  не следует на это смотреть.  В квартале от синагоги, есть рынок, тот, что возле театра. Возьми Сури, и отведи её туда. На рынке, у входа, один египтянин торгует мёдом. Купи девочке кусочек  пчелиных сот, и посидите там под деревьями, пока я приду.
- Но, дедушка, я тоже хотел пойти с тобой. - возразил Ермий.
- Зачем, Ермий? Что там ты хочешь увидеть? Смерть - это не зрелище, хотя... - старец покачал головой. - многим на это приятно смотреть.
- Но-о-о... - хотел было продолжить Ермий, но посмотрев на лицо старца, решил промолчать.

   По укорачивающейся тени, недостроенной колонны нового городского рынка, старец безошибочно решил что уже два часа дня, и
взяв своих внуков направился  в центр города. Они шли по узким и немноголюдным улочкам города, которые потом пересекались с широкими мощёнными улицами, где уже нельзя было увидеть дома жителей среднего сословия, не говоря уже о бедняках. Здесь находились многочисленные храмы и дворцы. Богатые лавки чередовались с общественными заведениями города.
Старец со своими внуками шли молча, что не устраивало маленькую Cури. Она то и дело старалась поговорить то с дедушкой, то с Ермием, но они молча шли друг за другом, не обращая внимания на девочку. Старец думал о безумном иудее, искренне желая ему освобождения. Ермий же думал над тем, как выполнить поручение дедушки, и в то же время хотя бы издали посмотреть на предполагаемое зрелище около синагоги. Он не мог понять почему человек добровольно идёт умирать.
 - Ермий, смотри, ослик! вдруг закричала Сури, подбегая к проходящим недалеко от них мальчику и гружённому кувшинами ослику.
Из всего увиденного впервые в Птолемаиде, ничто не вызывало у Сури такую радость как обычные ослы. Когда же какой нибудь длинноухий начинал протяжно горланить, то Сури начинала дико визжать, не в силах остановиться. 
- Ты что, осла в первый раз увидела. - удивлённо спросил мальчик, её ровессник, когда девочка подбежала к "чудо-зверю" и стала гладить его длинные ушы, и целовать его мордочку.
- Не-е. - смеясь ответила Сури. - В семьдесят шестой. Я считала.
Хозяин этой диковины, вытаращив глаза, удивлённо смотрел на Сури. Не долго думая, он поспешил оттащить свою скотину от "обезумевшей девочки". Сури же, веселясь и прыгая побежала за дедушкой и Ермием, которые совсем позабыли о ней, и ушли далеко вперёд.
    Подойдя к синагоге, старец увидел нескольких иудеев, громко спорящих, и не обращавших ни на кого внимания. Пиффил подошёл поближе, и встал на расстоянии, чтобы можно было расслышать о чём идёт спор. Спорили конечно же о предстоящем суде над отступником веры. Люди подходили, и кучка быстро разраслась и поделилась на несколько.
  К удивлению старца, не все иудеи были настроены на безоговорочное убийство этого безумца, как утверждал начальник синагоги Элима. В толпе были и горячие защитники веры, громче всех кричащие, ярые сторонники сохранения устоев иудаизма, и те, которые пытались что то объяснить этим крикунам. Но иудеев подходило всё больше и больше, и голоса защитников подсудимого становились всё тише. Пиффил понял, что приговор уже вынесен.

      Толстый египтянин, громко выкрикивая какую то длинную и непонятную фразу, завлекал покупателей. На каменном прилавке были выставлены большие и маленькие кувшины, наполненные мёдом. Он демонстративно переливал густой и тягучий мёд из одного кувшина в другой, показывая какой прекрасный товар он готов отдать почти что "даром"  Но для торга было ещё рано, и покупатели не спешили полакомиться этой сладостью.
   Держа за руку Сури, Ермий торопливо вошёл в большие арочные ворота рынка. Увидев их, египтянин стал кричать ещё громче:
 - Кто к нам пришла! Сури! Сури пришла. Моя хорошая Сури!
Удивлённый Ермий встал на месте, не зная что дальше делать.
- Пойдём, Ермий, пойдём. - Теперь уже Сури тянула его за руку.
- Сури, отткуда он тебя знает? - спросил Ермий.
- Когда мы здесь бывать с дедушкой, дядя Арби даёт мне мёд. Я так люблю мёд.
Они подошли к торговцу, и встали рядом, ожидая пока тот отпустит откуда то взявшегося первого покупателя. Женщина вся в чёрном купила кусок сладкой соты, и заплатил за  неё пять ассариев.
Ермий тут же в голове просчитал, все медяшки, которые  у него было в суме, и понял что монет может не хватить.
- Ну, где же твой дедушка, Сури? Почему вас так давно не было?  - спросил египтянин Арби, когда  покупательница отошла, положив сладкие соты в широкую глиняную миску с крышкой. - Ну здравствуйте, мои хорошие!
Ермий кивнул головой.
- Здравствуй, дядя Арби. - весело ответила Сури своему знакомому. - У дедушки какие то дела. Мы вместе с Ермием пришли.
- Значит это ты Ермий? - улыбаясь, спросил торговец у Ермия. - Сури очень много о тебе рассказывала.
- Дядя Арби, можно маленький кусочек сот купить.  - Вот у меня три ассария.
- Конечно можно, Ермий. Вот, возьмите. - Арби взял большой кусок сот и протянул Сури.
- Э-э-это много. - стал противиться Ермий - Дядя Арби, у меня не хватит монет.
- Ничего, ничего, дети. берите, кушайте.
Ермий протянул торговцу свои медяки. Египтянин Арби улыбнулся и взял одну монету.
- Как, дядя Арби? - удивился Ермий
- Мы в расчёте, Ермий.
- Спасибо, дядя Арби.- cпешно поблагодарил Ермий, и хотел было пойти, но остановился и задумался.
Тут к египтянину подошёл покупатель со своим кувшином, и Арби занялся своим клиентом.
- Сури, ты можешь посидеть здесь возле дяди Арби, а я сбегаю к дедушке, и потом быстро вернусь. - спросил Ермий, радуясь такому простому решению задачи.
- У-у-угу. - кивнула Сури облизывая кусочки воска. - Хорошо, Ермий.
- Сури, я быстренько. - Ермий боялся не успеть.  Повернувшись, он обратился к к торговцу мёда. - Дядя Арби, можно Сури останется здесь с вами, а я пока пойду ненадолго к дедушке.
Переливая мёд из кувшина, египтянин не ответил, боясь отвлечься. Ермий переспросил.
- Д-д-да, конечно, Ермий. - Арби ненадолго приподнял голову и дал своё согласие.
Пригрозив Сури пальцем, чтобы она никуда не ходила, Ермий пустился бежать.

   У синагоги было очень людно. На собрании общины самой большой в городе синагоги пришли очень много народа. Казалось, что все уже знали о том, что произойдёт сегодня в синагоге. Старец стоял у смоковницы и наблюдал за окружающими.
   Стараясь не попадаться ему на глаза, Ермий стал пробираться между спорящими иудеями, поближе ко входу в синагогу. Через некоторе время иудеи стали покрывать  головы, своими полосатыми накидками, и друг за другом входить  в здание синагоги.
- А ты что здесь делаешь?
Ермий повернулся. Перед ним стоял Дан, сын одного из торговцев, у которых он работал на рынке. Он был старше Ермия, и выше его ростом.
- Почему ты не на рынке? Или тебе не хочется сегодня есть? - Дан ухмыляясь смотрел на Ермия,  не ожидая ответов на свои вопросы.
Дан был очень высокомерным, и всегда при разговоре с Ермием, старался как нибудь его унизить.
- Так, пришёл посмотреть. - сухо ответил Ермий, недовольный этой встречой.
Он всегда старался избегать  встреч с этим  "самодовольным верблюдом", - как он мысленно прозвал его.
- Ты что иудей? - не унимался тот. 
- Ещё чего. - Ермий еле себя сдерживал, понимая что одно только его слово к какому нибудь римскому офицеру, и этот самодовольный сынок вместе со своим торговцем-отцом могут потерять не только свою лавку, но и попрощаться с жизнью. Но такой вариант означал немедленное возвращение в Тарс, и верное прощание и с Лукой, и с дедушкой Пиффилом, и с Сури. Приходилось смиренно слушать этого верблюда Дана!!!!!.
- Тогда иди отсюда. Ты язычник, и не должен находиться в нашей синагоге. - Дан скрестив руки, зло смотрел на Ермия.
- Я и не собираюсь заходить в вашу синагогу. – медленно произнёс Ермий.
- Ещё бы ты собирался войти туда. - Дан презрительно усмехнулся, потом подумав, предложил: - Хочешь, оставайся, и посмотри что бывает с теми, кто пытается осквернить нашу веру.
- Его что действительно убьют?
- А ты как думал? Божьи отступники должны умереть. - сказал Дан таким тоном, будто он является единственным защитником своего Бога.
- Когда это будет? - не обращая внимания на напыщенность и враждебность
Дана - спросил Ермий.
- Сейчас будет общая молитва, потом чтение Закона, потом, после речи раби Элимы, этого предателя побьют камнями.
- А если он откажется от своих слов, его пощадят?
- Всё равно он останется предателем. - презрительно ответил Дан, и направился  в синагогу. Там, в учебных комнатах отдельно от взрослых, иудейских отроков учили Закону Всевышнего Бога.
Ермий постоял ещё какое то время, и побежал обратно к Сури.

      Иудеи прекрасно понимали что римские власти могут обвинить их в организации беспорядков, и несмотря на это позаботились о том, чтобы в городе не осталось ни одного соплеменника, не ведавшего о сегодняшнем суде над отступником веры. Желание искоренить новое, зародившееся учение, было сильнее страха перед властьями, и потому иудеи со всех синагог Птолемаиды  заполонили маленькую улочку.
Люди всё подходили и подходили. И наблюдая за ними, старец Пиффил старался предугадать дальнейшие действия толпы. И хотя он почти был уверен
что этого безумца ждёт верная смерть, всё же его не покидала надежда что, что-то произойдёт, и этому несчастному даруют жизнь.
Ермий поспешил на рынок, и убедившись что с Сури ничего не случилось, снова вернулся на место предпологаемой казни. Заметив старца, стоящего под смоковницей, он пробрался к нему поближе, и встал у того за спиной в пяти-шести шагах.
   Через некоторе время за стеной, во дворе синагоги послышались крики, - иудеи выводили Леви на улицу. Услышав выкрики, ожидавшая на улице толпа оживилась, и особо нетерпеливые побежали к арочным дверьям. Осуждённого вывели из синагоги. Он был связан по рукам.
Ермий  посмотрел на него, и холодный пот выступил у него на лбу. Несколько месяцев назад, его также вели на смерть, не предлагая ему выбора; жить, или умереть. Этому человеку предлагают жить, но тот почему то отказывается от неё.
  К удивлению многих, судьи этого несчастного не стали выносить  приговор своему соплеменнику, а погнали его по улице.
- За город, за город пошли . - послышались голоса.
Толпа выкрикивая что то на иудейском языке,  двинулась в направление ближайших городских ворот.
Ермий встал на месте, не зная как ему быть. На рынке его ждала Сури. Сбегать опять навестить её, - назад он уже не успеет. Ермий стоял посреди толпы, не зная как ему быть. Где то в толпе промелькнула голова дедушки. Он спешил за всеми.



   Подойдя к Южным воротам, толпа словно по команде притихла, и разделилась  на несколько частей. Стараясь не вызывать у солдат, охранявших ворота, ничего подозрительного, иудеи, как законоуважающие граждане города, стали мирно выходить за стены города. Солдаты подозрительно провожали их.взглядом.
   Отдалившись от городских ворот на стадию, толпа пришла на пустынное место. Леви остановили и развязали ему руки. Он покорно стоял, опустив голову.
- Ну что, друг? - главний обвинитель Леви, его давний друг Овадия, подошёл к нему, и подняв его голову, спросил уже тихо и спокойно. - В последний раз спрашиваю. Ты откажешся от этого Назарянина?
Старец Пиффил с удивлением смотрел на осужденного к смерти. Тот стоял спокойно, и в его глазах не было никакого страха, ужаса, или чего либо.
- Ну же, безумец. - неволно прговорил Пиффил.
Леви посмотрел на небо, и улыбнувшись, обратился к толпе:
- Братья мои! Я не отступник, как вы меня называете. Я не отрекался от нашего Бога, всю свою жизнь следовал Закону Моше, и не отступал от преданий и традиций наших отцов ни на шаг. Вы это знаете. Зачем же меня обвинять в предательстве?
- Прокляни Назарянина Иешу! - потребовал Овадия.
- Ну как же вам объяснить что если я это сделаю, то именно тогда я и отрекусь от нашего Бога и Его воли.
- Прокляни Назарянина! - повторил Овадия
- Овадия, друг, мы каждую субботу читаем пророков. Посмотрите сами, почитайте и увидите, что отец наш Давид писал о Машиахе. Ведь все пророчества исполнились в нём. Весь Закон, Пророчества и Писания говорят о нём Он... - Леви замолчал.
Овадия взял с земли камень. Окружающие отошли от Леви и встали в пяти шагах от него.
- Братья мои Он, Иешу из Назарета - Машиах, которого мы ...
- Замолчи!!! - возопили иудеи.
- Кровь твоя на твоей голове, Леви. - процедил Овадия и бросил в него тяжёлый, серый камень.
Камни полетели со всех сторон. Леви старался закрыть лицо, голову, но камни летели и летели.
- Прекратить! - раздался вдруг грозный крик.
- Римляне! Солдаты! - послышались голоса.
Толпа остановилась. Двое всадников врезалась в гущу толпы. Сзади по дороге  спешно шёл отряд солдат.
- Прекратить!- повторил римский офицер, спрыгивая с лошади.
- Это что такое? - гневно прокричал центурион, схватив одного из иудеев за горло и с лёгкостью отбросив его в сторону. - Вам что Рим не Рим, и Кесарь не Кесарь? Всем стоять на своих местах! - совсем уже диким голосом прорычал он.
Солдаты подошли и быстро отделили из толпы всех тех, кто держал в руках камни, да и для надёжности и некоторых посторонних, оказавшихся здесь из любопытства. Их всех окружили, ожидая приказа своего командира.
- Грязные голодранцы! Я покажу вам, что такое Рим, и как его надо уважать! - не унимался римский офицер.
Толпа окончательно притихла
- Силвиус - обратился центурион к своему подчинённому. - отвести всех в крепость, и ждать моего распоряжения
- Да, господин.
Всех зачинщиков  взяли в плотное кольцо, и грубо толкая, погнали в  гарнизонную крепость.
- Сикст посмотри что с этим. - приказал офицер другому солдату, показывая на окровавленного Левия.
Солдат потормошил неподвижное тело.
- Господин Фет, он мёртв.
- Мерзавцы! - процедил сквозь зубы центурион. - Я вас... Да я вас... - римлянин повернулся к старейшинам синагоги, стоящим отдельно в стороне. - Кто из вас начальник синагоги?
- Я, уважаемый. - Элима кивнул головой, без страха смотря в глаза римлянину.
- Уважаемый? Это ты так уважаешь власть Кесаря.
- Господин офицер, мы уважаем власть Кесаря, и исправно платим ему
все налоги. Ты это прекрасно знаешь.
- Ах вы налоги платите! - центурион подошёл вплотную к старому иудею, и процедил. - Запомни, старик, у вас не хватит денег, чтобы выкупить своих  змеёнышей. Понятно?
Элима ничего не ответил.
- А этого похоронить. Ясно вам? - центурион презрительно посмотрел на окружающих. - Всем расходиться, быстро! - приказал он
Недовольные вмешательством римлян, иудеи стали расходиться.
Элима посмотрел грустно на бездыханное тело Левия,  - Сала, Шлом, возьмите тело и похороните. - наказал он молодым людям, стоящим рядом. Он повернулся чтобы идти, но встретился глазами со старцем Пиффилом. Не проронив ни слова, они смотрели друг другу в глаза, не зная о чём им ещё говорить.
  Постепенно все разошлись, и у тела убитого остались только молодые люди. Старец стоял в стороне и наблюдал за ними.
- Сала, что будем делать? - спросил один из них. - Надо бы пойти за инструментом.
- Ещё чего. -  зло оборвал его тот . Не хватало чтобы этой собаке гроб построили. Идём.
- Сала, надо хотя бы закопать его, или завалить камньями. Ведь собаки разорвут его на части.
Но тот усмехнувшись, повернулся и  пошёл в город. Молодые люди по одному последовали за ним.
Старец подшёл к убитому.
- Дедушка, мы что, оставим его здесь? - спросил Ермий, подойдя к старцу.
Тот повернулся.
- Ермий, ты здесь? - Пиффил посмотрел по сторонам. - А-а-а где Сури?
- Она у дяди Арби, на рынке. - ответил Ермий, не отводя взгляда от лежащего меж камней Леви.
- Отрок, его надо похоронить. - вздохнув проговорил старец, и стал осматриваться по сторонам. Увидев невдалеке груды камней, Пиффил направился туда, намереваясь найти место, где можно положить труп и завалить камнями.
- Де-душ-ка, он жив. - медленно, не веря себе, произнёс Ермий.  - Он жив! Он пошевелил пальцем! - уже закричал он.
Старец обернулся. Леви попытался приоткрыть один глаз. Это ему не удалось, и он выпрямил пальцы своей правой руки.
- Живой! - улыбнулся удивлённый старец.

- Дедушка, смотри! - Ермий показал  в сторону городских ворот. - Кто это?
По дороге мимо возвращавшихся  домой иудеев, бежала обезумевшая женщина, что то выкрикивая и размахивая руками. За ней бежал мальчик, ровесник Ермия.
- Его жена и сын. -  ответил старец.



















               
-