Тарс Киликийский. Глава 31 Рассказ Давида

       Пиффил и Ермий наняли осла, и  заплатив хозяину пять ассариев, перевезли Леви к себе в хижину. Уложив его на своё ложе, старец направился к рыночным воротам за женой несчастного.  Опасаясь что иудеи узнают о Леви, и попытаются снова что нибудь с ним сделать, старец  уговорил жену Леви не идти c ними, а войти в город другими воротами, и  подождать его у входа на рынок.
    Женщина молча следовала за старцем. Но лишь только они вошли в хижину, она снова завопила, не в силах сдержать себя.
- О, женщина, замолчи. - рассердился старец. - сейчас весь рынок cбежится сюда.
- Да, да, господин. - Женщина тут же притихла, судорожно кивая, и прижимая к себе плачущего сына.
Мальчик был  ровесник Ермия. Вырвавшись из рук матери, он подошёл к отцу,  и упал на колени. Боясь дотронуться и сделать отцу больно, он смотрел по сторонам, словно искал помощи. Нагнувшись, мать что то бормотала на иудейском и целовала ноги полуживому мужу.
    Почувствовав родных ему людей, Леви  приоткрыл глаза и стал искать тех, чьи олоса привели его в чувство.
- Фамарь, Давид. - тихо проговорил он.
Жена и сын кинулись к нему на грудь.
    
     Прошло три дня. Покупая лечебные мази, и собирая какие то, ему только известные травы, старец лечил раны Левия, накладывая целительные повязки. Раны стали потихоньку заживать. Фамарь, жена Леви старалась не отходить от мужа ни на шаг, и позабыв обо всём на свете, дни и ночи ухаживала за ним. По её рассказам, соплеменники сожгли у них дом, и они с сыном еле-еле спаслись. Из родных, некоторые отказались от них, другие из-за страха быть изгнанными из синагоги, также закрывали перед ними свои двери. Идти им было некуда У Фамари с собой было немного римских монет, и они могли покупать лекарства для Леви.  Давид же, в первый день ни с кем не разговаривал, но увидев что отцу уже ничего не угрожает, успокоился, и немного пришёл в себя.  Ермий и Сури конечно же подружились с ним.

     Лавка врача Тарона находилась на Александрийской улице, в стадии от рынка, где проживали  наши путешественники. Это был большой двухэтажный дом, на первом этаже которого находились лавка и часть его мастерских, а на втором этаже жил сам врач. Тарон накопил своё состояние, продавая лекарства. Прекрасно понимая, что люди всегда болели и будут болеть, он организовал большие мастерские, где под его  надзором, рабы варили мази, сушили травы, толкли в ступах разные камни, и ещё делали многое другое, веданное только Небесам. Сам Тарон лечил только состоятельных и уважаемых людей города, но богатство ему приносило изготоление лекарств для самого бедного и обездоленного люда, которого в любом другом городе было намного больше чем богачей.
    Ермий и Давид купили в лавке алоинову мазь и вышли на улицу. Пропустив две грохочащие телеги с камнями, они перешли улицу, и пошли домой.
- Ермий, спасибо вам ещё раз. - тихо проговорил Давид. - если бы не вы...
- Ну, Давид, хватит же. - рассердился Ермий. - Уже в который раз.
- Ермий, Птолемаида - это мой родной город. Здесь я родился и вырос. И за несколько дней этот город стал для меня чужим. Нас всех чуть было не убили. Родные люди, в родном городе. - Давид замолчал. В его глазах показались слёзы.
- Хватит Давид. Вы же живы. Боги сохранили вам жизнь, и надо радоваться этому
- Боги? - Давид вопросительно посмотрел на Ермия.
Тот, увидев иронию Давида сразу же вспомнил Шимона.
- Знаешь, Давид, у меня в Тарсе остался друг, Шимон. Он тоже иудей как ты. Мы с ним много спорили о римских богах, о вашем Боге. Он также не хотел слушать что на свете кроме вашего Бога, есть ещё и другие боги.
- Поверь Ермий, никаких других просто нет. - улыбнулся Давид.
- Как ты похожь на Шимона. - усмехнулся Ермий.
Давид остановился, встал перед Ермием, и попрыгал.
- Ермий, я похож на больного человека? - спросил он.
- Да-а нет. - не понимая вопроса , ответил Ермий. - А что?
- А-а-а, у тебя есть знакомые или родственники, которые прикованны к постели, и не могут ходить?
- М-м-м-м, - Ермий сразу стал перебирать в памяти всех своих знакомых, и в первую же очередь он вспомнил Александра, сына Сицилийского богача Феликса.
- Е-е-есть. - нерешительно ответил он.
- И как? Его могут врачи вылечить? - тихо спросил Давид.
- Нет. - ответил Ермий.
- А эти, другие боги могут ему помочь?
Ермий почесал затылок. Он вспомнил церемонию жертвоприношения богу Апи, в Сиракузах. Вспомнил рассказы Александра и управляющего Марка, о всех жертвоприношениях и подарках, которые делал судостроитель Феликс римским и элинским богам .
Они молча шли и думали каждый о своём. По каменным плитам Александрийской улицы прошёл отряд солдат, Пропустив их, мальчишки прошли ещё немного, и свернули за угол.
- Ермий, я четыре года не мог ходить. - вдруг сказал Давид
- Как не мог? - спросил Ермий посмотрев на Давида вопросительно.
- А вот так. Четыре года я лежал в постели, и не мог даже ногу согнуть.
- Ты? - не поверил Ермий.
Давид на вид был здоровым, и-и-и совсем не был похож на беднягу Александра.
- Что, не веришь? - улыбнулся Давид.
Ермий ничего не отвечал. Улыбаясь, он смотрел на ноги Давида.
- Ладно, пошли. - хлопнул ему по плечу Давид. - Я всё расскажу.

   Они отнесли домой мазь, и направились вместе на торг. Давид намеревался начать работать, чтобы хоть как то помочь своим родителям. Но в этот день почему то на рынке было мало народу, и торговцы сами сидели без работы, и в ожидании долгожданных покупателей, играли друг с другом, кто в кости, кто в данар. День для  торговли был потеряный.
  Ермий с Давидом сделав несколько кругов по рынку, устроились под большим ветвистым деревом.
- Ермий, а сколько ты зарабатываешь за день? - спросил огорчённый Давид.
- Бывает два ассария, бывает пять,  шесть. - ответил Ермий,    - Бывает что вот так вот сижу без работы, но один раз я заработал почти целый денарий.
- Целый динарий. - грустно повторил Давид. Он помолчал, потом продолжил. - знаешь, Ермий, у моего дедушки раньше было два больших масличных сада и виноградник. и я очень любил вместе с дедушкой бывать там, особенно когда он нанимал работников для сбора урожая. Они работали  в саду  с самого утра, а вечером, дедушка платил им плату за работу; кому денарий, кому два денария. Я всегда думал что дедушка им даёт очень мало денег. - Давид улыбнулся. - А теперь я не могу заработать и тех  нескольких монет, которые платил мой дедушка своим работникам.
- А где же сейчас твой дедушка? - спросил Ермий. - Он тоже вас прогнал?
Не-е-ет! - улыбнулся Давид. - Дедушка бы нас не прогнал. Он..., он умер пять лет назад. Всё его имение перешло к моему отцу.
- Твой отец богат?
- Раньше был богат. У нас был большой дом, много прислуги. Мы жили очень хорошо, пока со мной не случилась... - Давид замолчал.
- Что же? - спросил Ермий.
- Мы как то игрались с друзьями на кровле нашего сарая. Я упал, со стены, и на меня сверху обрушились несколько камней. Я чудом остался жив, потерял сознание, и пришёл в себя только через два дня.
- Как, камни упали на тебя, и ты остался жив? - спросил удивлённый Ермий.
- Да. Отец давно собирался разрушить этот сарай. Он был учень старый, и раствор между камнями давно рассыпался. Камни просто лежали один на другом. Отец всегда ругал меня, если мы взбирались на эту кровлю. 


- И что же дальше было?
- Ермий. представляешь, я пришёл в себя, и чувствую, что не могу пошевелить ногами.
- Ты не мог ходить? - спросил Ермий.
- Ермий, не то что ходить. Я же говорю, я не мог и просто пошевелить  ногами. Они меня не слушались. Каких только врачей мой отец не приглашал, но никто не мог мне помочь. Сначала отец продал один дедушкин сад, потом другой. Все деньги родители  тратили на мое лечение. Меня возили  в Александрию, к египетским врачам, потом в Ахайю. Продав виноградник, мы  отправились в Рим. Отец думал что уж в Риме меня кончно же смогут поставить на ноги.
- Что, и там не смогли? - спросил Ермий.
- Не-е. - Давид покачал головой и встал с земли. Он собрал с земли плоские камешки и стал подбрасывать их вверх и ловя их ладошками. - Ермий, давай сыграем в Джук-Джак.
- Что это такое?
- Ну игра такая. Я тебя научу.
- Да подожди ты. Рассказывай; что дальше было?
- Ермий, мы еле-еле вернулись домой в Птолемаиду.  В Риме мы прожили три месяца. Отец приглашал разных врачей, но всё было бесполезно; ноги были словно деревянные. Потом ночью к нам в гостиницу пробрались воры и обокрали нас. Оставшихся денег еле хватило на обратный путь домой. Из-за меня, отец потерял всё наследство, оставленное дедушкой. - грустно сказал Давид.
- Так кто же тебя вылечил?
- Иешу, пророк из Назарета.
- А это кто? - спросил удивлённый Ермий, но потом вспомнил что иудеи из синагоги требовали от отца Давида, чтобы он проклял какого то Иешу. - Подожди, э-э-это из за которого твоего отца хотели убить? - снова спросил он у Давида.
- Кроме большого дома, у моего отца не оставалось ничего. - продолжал Давид, не отвечая на вопросы Ермия. - как то наши паломники,  вернувшиеся из Иерушалайма, рассказали что в Иудее появился пророк, который бессплатно лечит всех желающих. Говорили что он излечивает человека от проказы, изгоняет злых духов, и даже может вернуть к жизни любого мертвеца. Сначала мало кто верил, но потом всё больше и больше исцелённых людей приходило из Иудеи. Все только и  рассказывали о чудесах Иешу Назарянина.
- Вы поехали в Иудею? - спросил Ермий.
- Нет, не сразу. Мой дядя, Ермий, с самого детства был слеп на один глаз. В прошлом году, он собрался и отправился вместе со всеми в Иерушалайм на поклонение нашему Богу. Представляешь, Ермий, приезжает дядя домой, а у него два здоровых глаза. - Давид стал смеяться. - Нам было так непривычно смотреть на него. Всю жизнь ходил с одним глазом, тут такой радостный ходит, всем рассказывает как Иешу из Назарета одним только прикосновением руки, вернул ему второй глаз. Ну-у-у отец  и продал наш дом. Купил домик поменьше, а на остальные деньги мы отправились с четыремя рабами в Иудею.
- Иешу тебя вылечил?
Давид кивнул головой.
- Что, только одним прикосновеним руки? - спросил Ермий сомневаясь.
- Да нет. Он даже не прикоснулся ко мне.
- А как?
- Ермий, не поверишь. Просто сказал: "Давид, сын мой, встань и ходи"
- И что, всё?
- Всё. Я встал, словно меня кто-то поднимает за руки. Ермий, он не знал моего имени, но когда мы пробрались сквозь толпу к нему, он увидев меня,  сразу же обратился ко мне по имени:  "Давид, сын мой, встань" От радости, я не мог говорить. А как был рад мой отец! Он кричал, славил Бога, прыгал, веселился.  Иешу посмотрел на нас, улыбнулся. Потом к нему подвели одну слепую девочку. Они исцелил и её, и они вместе с учениками пошли дальше. За ними шло так много народа. Хромые, слепые, одержимые духами, всех приводили родственники к Иешу. Он лечил всех, кто обращался к нему, и не брал за это денег.
Ермий слушал и улыбался.
- Что, не веришь?
Ермий пожал плечами.
- Ермий, я видел как он изгнал из одного одержимого человека злых духов. Его привели к Иешу привязанным верёвками. Ты бы видел как он лежал в пыли и корчился от боли. Духи заставляли его кричать как зверь, бросаться на всех. Видел ли ты когда нибудь одержимого? Такие страшные глаза! А голос... - Давид не договорил. Он вздрогнул,  вспомнив крик того самого бесноватого.
- Если он такой добрый, и-и-и всем помогает, всех излечивает, то зачем ваши иудеи хотели чтобы твой отец его проклял? - не мог понять Ермий.
- Ермий, они не верят что Иешу - Машиах, и называют его самозванцем.
- А что это такое Машиах? - спросил Ермий
- Машиах - означает Помазанник Божий. Отец рассказывал, что очень давно Бог обещал нашему народу послать особого пророка, - Помазаника - Машиаха. Он должен спасти наш народ от всех его бед.
- А почему твой отец уверен что этот Иешу, что он и есть этот Машиах?
- Ермий, потому что нет на свете другого такого человека как Иешу. То, что он делает, может делать только Бог. Какой врач может вывести мёртвого из могилы? А Иешу это делал, и многие это видели.
- Так он что Бог?
- Ермий, Он лечит слепых, хромых, прокажённых, воскрешает к жизни мёртвых. Кто Он по твоему?
- Давид, если этот человек такой великий, то-о-о, почему бы вам не объявить его царём? Ведь получается что он никогда не умрёт, и всех своих умерших подданных он сможет в любой момент оживить. Это какой великий царь получится.
- Его хотели поставить царём. Я видел; толпа кричала и приветствовала его как царя. Но потом его распяли.
- Что? - удивился Ермий. - Его распяли? Вашего Бога распяли?
- Да. Римские солдаты его распяли на кресте.
- Как? Ведь разбойников и убийц прибивают ко кресту. Почему же этого пророка, если он такой хороший и добрый, распяли?
- Незнаю, Ермий, незнаю. Я издали видел его, висящим на кресте, и ... - Давид остановился.
- Что?
- Ермий, когда он умирал, случилось затмение. Три часа было темно, словно ночью. Весь Иерушалайм был в страхе..
При слове "затмение" Ермию стало не по себе. Он изменился в лице.
- Когда говоришь было затмение? -спросил он.
- В день распятия Иешу... - повторил Давид.
- Да нет же. - перебил Ермий. - Точнее, когда это было?
- Весной этого года, седьмого нисана. - ответил Давид.
- Нисан, - это-о-о...
- Априлиус. - подсказал Давид
- Странно. - тихо пробормотал Ермий. - Кажется это то время. Надо бы спросить у дедушки точнее, какой был тогда месяц.
И Ермий рассказал Давиду всё случившееся с ними в море.









   

               



                Глава 32

                Свиток.



      Прошло несколько месяцев. Давид со своими родителями остались жить в заброшенном доме наших путешественников. Леви с мальчишками очистили от мусора соседнюю комнату, замазали все щели в стенах. Комната была чуть больше той, где жил старец со своими внуками. Деваться было некуда, и некогда зажиточная семья была вынуждена ютиться в полуразрушенном здании бывших складских помещений рынка. Управляющий рынком, узнав что на его территории появились какие то бездомные, тут же хотел было всех прогнать, но потом решил что можно брать с этих нищих кое-какие деньги, и потребовал еженедельно платить ему по одному денарию за каждую комнату. Делать было нечего. Пришлось всем согласиться
   
   Как-то утром, первого дня недели, Ермий сидел на одном из больших каменных блоков, завезённых на окраину рынка для его перестройки. Свесив ноги вниз, он с тоскою вспоминал друга, оставленного в Сиракузах. Уже долгое время они живут здесь в Птолемаиде, и за это время им не представилось ни одной возможности отправиться на Сицилию. Заработанных денег хватало лишь на еду и плату ха хижину, и Ермий стал с ужасом замечать что они понемногу уже привыкали к жизни в городе. Он продолжал работать на рынке. Старец Пиффил бродил целыми днями по городу, отгородившись в своих мыслях и размышлениях ото всех, и от всего мира. Сури оставалась в хижине, вместе с Фамарью, матерью Давида. С детства лишённая материнской ласки, девочка с первых же дней знакомства с семьёй иудеянина Леви, пристала к матери Давида, желая получить материнсое тепло и любовь. Фамарь также полюбила девочку, и нашла в ней долгожданную дочь, которой у неё никогда не было. Казалось, все были довольны. Все кроме Ермия. Нужно было что то делать, но что именно, он не знал.
   Ермий продолжал грустить и тосковать, и не заметил как сзади к нему подошёл Давид.
- Ермий, пойдёшь со мной?
Ермий обернулся.
- Это ты, Давид? Куда?
- Отец велел сбегать на Августову площадь Там в лавке одного ростовщика, возьмём свиток, и вернёмся.
- Что за свиток? - без всякого интереса спросил Ермий.
- Отец сказал что это свиток со списком  текста пророка Ешайя. - терпеливо объяснил Давид.
- Что за список с текстом пророка Ешайя? - всё также вяло спросил Ермий, с трудом выговаривая незнакомое ему имя.
- Пойдём, пойдём, Ермий. - Давид потащил его за руку.
Ермий нехотя встал, и они направились на Августову площадь.
    Найдя нужную им лавку, мальчишки объяснили ростовщику, кто их прислал. Тот, выслушав,  ушёл во внутреннюю горницу, и через некоторое время, вернулся оттуда с завёрнутым в ткань свитком.
- Вот, возьми, Давид. - обратился он к Ермию. - Дети, будьте осторожны; это очень дорогой свиток.
- А-а-а, я не Давид. - смутился Ермий
- Давид - это я, дядя Бэниамэн. – Улыбаясь, объяснил Давид. - Это Ермий, мой друг.
- Ну извините, дети. - также улыбнулся ростовщик. - Давид, скажи отцу, что  через неделю мне обещали свитки с псалмами.
- Хорошо, дядя Бэниамэн.
- Дети, ещё раз; будьте осторожны. Свиток стоит огромных денег.
Мальчишки закивали головами. Тут в лавку зашёл посетитель, и ростовщик проводил мальчишек к дверям.
- Давид, зачем твоему отцу эти свитки? - Спросил удивлённо Ермий, когда они вышли.
- Ермий, отец нашёл ещё несколько человек, тоже уверовавших в Иешу Назарянина, и они собираются и изучают наши древние Писания.   
- Зачем? - не понимал Ермий.
- Отец говорит, что Иешу велел своим ученикам рассказывать людям что Он - Машиах. А в этих свитках древние пророки писали о Машиахе.
   Ермий так и ничего не понял. Они пошли домой.
Подойдя к кварталу, где находился рынок, Давид остановился и дал Ермию завёрнутый свиток.
- Ермий, подержи, я сейчас.
- Ты куда? - спросил тот.
- Тут за оградой есть смоковница. На ней полно созревших смокв. Сейчас пойду наберу.
- Пошли вместе. - предложил Ермий.
- Нет, там заброшенно, и никто не живёт. Всё заросло кустарником, и к дереву трудно пробраться. Я боюсь за свиток. Ты постой здесь, я быстро.
   Перепрыгнув через рассыпанные камни бывшей ограды, Давид пролез под стволом старой упавшей пальмы, свисающимися ветками одичавшей маслины, и исчез из вида. Ермий стал ждать товарища. Усевшись на гладкий камень ограды, он с любопытством стал осматривать завёрнутый свиток. Развернув полосатую ткань, он увидел кожанный свиток, жёлтого цвета.
- Ну и что здесь такого интересного? - тихо, сам себя спросил Ермий.
Он осторожно развернул разорванный край свитка и увидел какие то незнакомые буквы. Они не были похожи ни на греческие, ни на римские; какие то странные крючки и палочки.   
Ермий так увлечённо рассматривал непонятные письмена, что не заметил как к нему кто то подошёл. Увидев перед собой чьи то сандалии, он поднял голову. Перед ним стоял Верблюд-Дан.
- Э-э-это ещё что? - удивлённо спросил  тот, увидев в руках у Ермия свиток. Ты где это взял, язычник? - Дан выхватил у Ермия свиток вместе с тканью. Прочитав заглавие, он пришёл в ярость.
- Пророк Ешайя! Кто тебе это дал? - закричал он.
Ермий приподнялся с камня. Растерявшись от неожиданности, он не знал что ответить.
- Я кого спрашиваю? - не унимался Дан.
- А что это ты раскричался. - пришёл в себя Ермий. - Ты не в лавке у своего отца. А ну отдай!
Ермий хотел было вырвать свиток из рук Дана, но тот оттолкнул его, и Ермий не удержавшись на ногах, упал за полуразрушенную ограду.
- Не вздумай трогать своими грязными руками эти свитки, язычник! - процедил сквозь зубы, Дан.
  Тут из-под ствола пальмы выбрался  Давид, с полною пазухою созревших смокв.
- Ермий, что это тут у тебя? - спросил он, увидев Ермия, лежащим на земле.
- А-а-а! Сын предателя! - воскликнул Дан, увидев Давида. - Так это ты дал этому язычнику святые свитки?
- Ну хватит. - вышел из себя Ермий. - Ты мне уже надоел.
Он встал, и подняв с земли палку направился к Дану.
- Слушай ты, Верблюд! Дай сюда свиток, не то я разобью твою пустую и глупую голову!
- Что-о-о?! - удивился Дан. - ты мне угрожаешь?  Запомни, язычник, с сегодняшнего дня ты в отцовской лавке больше не работаешь. Понял? Посмотрю на что вы будете покупать свои мерзкие лепёшки.
- Дай сюда свиток! - медленно повторил Ермий.
- Дан, верни пожалуйста свиток. - робко попросил Давид.
Дан был его дальним родственником, и зная его хорошо, Давид очень испугался, увидев свиток в его руках.
- Ты не слышишь, что тебе говорят? - закричал Ермий.
Но Дан и не думал расстаться со свитком. Понимая что его  у него сейчас отберут, он вдруг пустился бежать.
- Отдай! -  только и успел проговорить Давид, понимая что священный свиток он вряд ли теперь вернёт.
Не растерявшись,  Ермий, кинулся за Даном.
- Давид, за ним! – только и успел крикнуть он.
Давид быстро пришёл в себя, и тоже побежал за обидчиком.

  Вдоволь  набегавшись по кварталам северной части города, все трое: Дан, Ермий и Давид выбились из сил, и с трудом перебегали с улицы на улицу. Дан старался пробраться к кварталам ремесленников, где было проще скрыться. Но Ермий и Давид неотступно следовали за ним. Прижимая к груди замотанный свиток, он перебежал ещё одну улицу, и увидел в шагах пятнадцати-двадцати, большой двухэтажный дом. Возле входа в дом, рабы выгружали из закрытой повозки корзины с фруктами. Оглядываясь по сторонам, Дан подбежал к дому, и как только пустая повозка тронулась с места, мальчишка  пробрался  сзади, запрыгнул в неё, и закрыл за собой завесу. Хозяин повозки, старый раб-эфиоп, шёл рядом с повозкой, и ничего не заметил. Разгневанный на своего упрямого осла, он шёл и громко проклинал бедное животное. 
    Отодвинув край изношенной льняной завесы, Дан увидел вдали своих преследователей; сначала на одной улице Ермия, затем и Давида,  обыскивающего другую соседнюю улицу.

   Понимая, что Дана им уже не найти, Ермий и Давид уставшие и обессиленные, присели под маленькой финиковой пальмой. Оба чувствовали себя виноватым; Ермию было неловко перед Давидом, а сам Давид ломал голову над тем, как ему показаться на глаза отцу.
- Давид, прости меня. – нарушил молчание Ермий. – Это я во всём виноват.
- Да нет, Ермий. Мы оба упустили его. И моя вина тоже есть в этом. Что я скажу отцу, даже не представляю.- Давид обхватил руками голову. – Ермий, знаешь, сколько стоит этот свиток?
- Наверное, дорого?
- Ростовщик, дядя Бениамен заплатил за него две тысячи пятьсот денариев.
- Что?
Давид кивнул головой. Они снова замолчали, не зная что делать.
- Давид, у нас весь день впереди. – Решился         Ермий. - Сейчас только третий час. Мы сможем, что-то придумать.
- Что, Ермий?
- Что, что? Надо поймать этого Верблюда, и вернуть свиток. Не подарить же ему просто так?
- Он не отдаст. Я его знаю. – Давид уже упал духом, и уже не верил, что вернёт свиток.
- А мы что, будем просить, чтобы он отдал? Мы отберём то, что принадлежит нам, а потом можно ещё и проучить этого Верблюда.
Давид ничего не ответил. Стараясь подбодрить друга, Ермий стал придумывать разные способы, и в конце концов, вернул Давиду надежду на то, что вечером они смогут вернуться домой со свитком в руках.



      Дом лавочника Шафатия находился на Рыбной улице, недалеко от рынка. Каждое утро, со стороны рыбацкой деревушки, катились повозки со свежевыловленной рыбой, которую перекупщики спешили доставить на рынок. Лавочник давно мечтал  продать дом, и переехать в другой более престижный квартал города, но мечты торговца так и оставались мечтами. И каждый раз, уходя на работу в лавку, он с презрением бросал взгляд на эти ужасно пахнущие рыбой, повозки, или грубо отказывал какому нибудь старому рыбаку, предлагавшему ему дешёвую рыбу.
    Давид и Ермий сидели под стеной хлебной лавки, и издали смотрели за домом лавочника Шафатия. Прошёл целый час, как они пришли сюда, с надеждой увидеть Верблюда-Дана, но тот словно куда-то пропал; не входил, и не выходил из дома. Мальчишки терпеливо ждали
   Тут из лавки вышел хозяин, и увидев незнакомых мальчишек рядом с лавкой, накричал на них и велел убраться подальше. Ермий и Давид послушно отошли на другую сторону улицы. Прошло ещё немного времени, и солнце стало припекать сильнее.
- Ермий, мы так будем до самого вечера здесь сидеть. – Давид уже стал терять терпение. – Может быть, он уже давно в другом месте, а мы здесь его дожидаемся.
- Где же например? – спросил Ермий.
- Знаешь, он скорее всего отнёс бы свиток в синагогу. – Давид стал мысленно  представлять себя на месте Дана. - Я бы так поступил
Ермий ничего не ответил, а только вскочил на ноги, и прижал Давида плотнее к стене.
- Ты что, Ермий?
- Смотри. – Ермий показал рукой.
Из арочных ворот дома лавочника Шафатия выглядывала голова его сына – Дана. Он вышел, осторожно осмотрелся по сторонам, и убедившись что никого нет, дал знак кому то под аркой. Оттуда вышли двое рабов лавочника, держа в руках корзины для фруктов.
- Что он хочет? – не понимая происходящего, спросил Давид. – Они что на рынок за фруктами идут?
- А-га, на рынок. Как бы не так. – иронично ответил Ермий. Ты когда нибудь видел этого верблюда с корзиной? Смотри как осматривается по сторонам. Давид, в одной из корзин лежит твой свиток.
- Ты уверен?
Ермий ничего не ответил.
- Вот змея! – тихо пробормотал он. Что же нам делать, Давид? За кем идти?
Дом лавочника находилась на перекрёстке, и Верблюд-Дан вместе со своими рабами, пошептавшись, направились в разные стороны; Дан направо, один раб налево, а второй пошёл прямо в сторону озадаченных мальчишек. У всех в руках было по корзине.
- Ермий, что делать? – растерянно спросил Давид. – Мы потеряем свиток!
- Пойдём. – Ермий потащил назад Давида. Они скрылись за углом.
- Ты говоришь, что будь ты на его месте, то-о-о, отнёс бы свиток в синагогу? – спросил Ермий.
- Да. А что?
- Тогда бежим за теми двоими. Этот раб, что идёт в нашу сторону, в синагогу по этой улице никак не попадёт. А те могут. Бежим!
   Договорившись, кто за кем следит, мальчишки кинулись догонять Верблюда-Дана и его раба. Давид направился за рабом, а Ермий за его хозяином.


   Повернув за угол большой двухэтажной лавки, Ермий столкнулся с Даном, и не дав ему опомниться, выхватил у него корзину. тот покорно отпустил, и стал презрительно улыбаться.
- Что соскучился по корзинам? - спросил он. - Так и быть, если попросишь прощения, то можешь приходить на работу.
Ермий, откинул крышку, и увидев что корзина пуста, от досады хотел было рухнуть на землю. Но наглые слова Верблюда-Дана вывели его из себя, и он перевернув корзину, изо всех сил ударил своего обидчика надев корзину прямо ему на голову.
- Глупый верблюд! - крикнул Ермий, и кинулся в сторону синагоги.
Дан хотел было разозлиться и ответить, но увидев куда направился Ермий, побежал за ним.

    А в это время Давид неотступно следовал за чернокожим рабом своего родственника. Тот, отрок, лет шестнадцати, заметив Давида, стал петлять между кварталами горшечников, желая сбить его с толку. Но куда бы он не поворачивал, Давид тут же находил его.
Наконец, у больших чанов с разжиженной глиной, Давид догнал беглеца, и схватил его за руку.
- Отпусти! Отпусти, господин! – закричал перепуганный беглец
- Как тебя зовут? – спросил Давид юного раба.
- Господин, господин, прошу тебя, не трогай меня. Я не могу отдать эту корзину, не то мой господин Дан накажет меня. Прошу тебя!
- Послушай. Я не знаю как тебя зовут. – Давид попытался успокоить раба. - В этой корзине лежит свиток, который Дан украл у меня. Этот свиток принадлежит мне, и ты должен мне его вернуть.
- Нет, нет, господин. Не отбирай корзину. Я не отдам. Господин меня накажет. – раб вырвал свою руку, и стал пятиться назад, пробираясь между чанами.
Давид не знал что делать. Раб был старше и сильнее его, и ему одному трудно было просто так, забрать свиток из корзины. Чернокожий отрок был напуган, и Давид боялся, что он со свитком вот-вот упадёт в эти чаны, в которых горшечники отстаивали свою глину.
   Мальчишки продолжали стоять и смотреть друг на друга, не зная, что делать дальше. Вдруг вдали за спиной Данова раба, из-за покосившейся мастерской выбежал Ермий. Давид обрадовался, и не желая выдать друга, отвёл от него взгляд. Ермий стал осторожно пробираться к рабу, который не выпускал из рук  бесценную корзину.
  Сердце Давида стало биться сильнее. Сейчас Ермий схватит раба, и они вместе смогут вернуть свиток.  Но когда Ермий уже был в трёх шагах от желанной корзины, у Давида за спиной раздался крик Дана:
- Бену, посмотри назад!
Дан подоспел на помошь своему рабу, и теперь силы противников сравнялись. Раб оглянулся, и увидев Ермия, кинулся мимо Давида к своему хозяину. Ситуация изменилась, и Давид, не желая расстаться с последней надеждой, вцепился в корзину, и стал тянуть её к себе. Дан и Ермий подбежали с разных сторон, и между мальчишками завязалась драка.
  Изловчившись, Дан вырвал из многочисленных рук заветную корзину, и пустился было бежать, но Ермий тут же настиг его, и решившись разом отомстить за все оскорбления, изо всех сил толкнул своего обидчика. Дан сделал ещё несколько неловких шагов, и видя что не сможет сдержать равновесие и упадет в чан с жидкой глиной; выронил на землю корзину со свитком.
Давид подбежал к Ермию, и они вместе открыли корзину, и достали оттуда завёрнутый ростовщиком Бэнамэном свиток.
- Бену, отбери у них свиток! – раздался крик Дана.
Он, по грудь стоял в грязи, не в силах сдвинуть какую нибудь ногу. Окунувшись в грязную массу, он напоминал глинянную скульптуру. Ермий и Давид оглянувшиись, и посмотрев на него, залились смехом. Зрелище было действительно смешным.
- Я кому говорю. Отбери у них свиток! – не унимался Дан. - Он грязными руками пытался оттереть себе рот, но было бесполезно. Боясь открыть глаза, он стоял и кричал своему рабу. Раб, боясь своего хозяина, не знал что делать. Он хотел было подойти к нашим мальчишкам, но Ермий поднял с земли черепок от разбитого кувшина.
- Попробуй только подойди! – пригрозил он. - Я тебе покажу как верблюд кусается.
- Ты лучше принеси ему воды, чтобы глаза отмыть. – посоветовал Давид рабу. 
- Не радуйтесь, проклятые. Я всё равно отберу свиток. – грозился Дан.
- Ага, отберёшь! Конечно. Пойдём, Давид. – предложил Ермий. – не то этот верблюд лопнет от злости.
Они встали и пошли домой, не обращая на бесконечные проклятия, ещё долго доносившиеся им вслед.

Они прошли Фелиеву улицу и оказались недалеко от городской купальни, где каждый желающий мог искупаться, и смыть с себя городскую пыль.
- Ермий, подожди пожалуйста, я смою с себя эти остатки. – попросил Давид.
- Какие остатки? – не понял Ермий.
Давид расстегнул верх хитона. Вся его грудь была размазана мякотью утренних смокв.
- Ты что всё это время держал эти смоквы при себе? – смеясь, спросил Ермий.
- Я их берёг для Сури и мамы. - вздыхая, ответил Давид.
Улыбнувшись, друг другу, они пошли домой, по дороге вновь нарвав спелых и вкусных смокв.



    




                Глава 33

                Пожар.


Сури сидела у ног Фамари, матери Давида, и с любопытством наблюдала, как та латала её изношенное синее платьице
- Смотри, девочка моя. – Фамарь с удовольствием показывала девочке, как надо продевать иголку в ткань,  радуясь, горящим глазкам маленькой Сури. – Вот, осторожно, чтобы не уколоть пальчик. Поняла?
Сури закивала. 
- Возьми, и попробуй сама. – предложила Фамарь, чем ещё больше обрадовала девочку.
 Тут в хижину вбежал Давид. Он подошёл к к большому глиняному горшку, который Фамарь вместе с Сури каждый день наполняли прохладной водой.
-Сури, ты не видела Ермия? – торопливо спросил он, набирая в чашу воду.
- Нет, Давид, не видела. – ответила девочка. - Давид, Давид, смотри, что я делаю! – Сури решилась поделиться своей радостью, но Давид даже не обернулся. Он опустошил полную чашу воды, и не сказав ни слова выскочил наружу.
Удивившись такому безразличию, Сури готова была прослезиться, но Фамарь, рассмеявшись, прижала её к себе к груди, и стала с материнской нежностью гладить
маленькую головку девочки.
   Давид выбежал на улицу. Где же Ермий? Он обежал все места, где они проводили вместе время, но Ермия не было нигде. Утром он увидел Дана, и торопился поведать об этом другу. Давид собрался было вновь бежать на поиски, как сзади их хижины раздались звуки разбившегося кувшина.
  Ермий, раскачивался, в привязанной за две пальмы оборваной рыбацкой сетке, и целился в расставленные в шести-семи шагах, полуразбитые кувшины. Очищая для перестройки рынка старые помещения, сюда, к дому Ермия и Давида свозили много мусора: большое количество ненужных кувшинов, амфор и горшков. И Ермий расставив их на большом каменном блоке, устроил для себя новое развлечение
- Где ты всё это время был, Ермий? С утра не могу найти тебя.
- А зачем надо было меня искать? – не отвлекаясь от своего занятия, спросил Ермий.
- Слушай, Ермий, я сегодня видел…
- Давид, смотри, какую я придумал игру.– Ермий не дал Давиду договорить. Надо попасть в эти горшки, десятью камнями. Ну! Кто больше?
- А что тут сложного? – отвлёкся  Давид. -  Хочешь, я из десяти бросков, попаду по всем кувшинам?
- Да нет же, Давид. Стоя легко. Ты вот ложись сюда на сетку, и вот так расскачиваясь, попади, а я посмотрю.
- Ладно, Ермий, это потом. Слушай, утром, недалеко отсюда, я видел Дана. Он прячась, во-о-он за теми за колоннами, наблюдал за нашей хижиной. – Давид показал на ряд, из десяти белоснежных колонн, находяшихся в шагах пятидесяти от их дома.
- Зачем это? – удивился Ермий.
- Не знаю. Он меня не заметил. Просто ходил от колонны к колонне, и смотрел в нашу сторону. Здесь, на улице мама и Сури что-то делали, а этот Дан как то зло смотрел на них.
Ермий насторожился. Что придумал этот Верблюд?
- Давид, я говорил, этого верблюда  надо было хорошенько проучить, а ты всё своего Учителя вспоминал.
- Нет, Ермий, нельзя отвечать злом на зло. Нельзя.
- Да? А что он сейчас задумал? Вот сделает какую нибудь подлость, как нам ему отвечать? Твой Учитель не сказал тебе об этом?
- Ермий, не говори так, прошу тебя. – Давид посмотрел на Ермия с такой кротостью, что тот сразу пожалел о сказанном. – Ладно, Давид, извини.
   После  тех событий со свитком, прошла неделя. Давид и Ермий больше с Даном не встречались. Каждый день, с утра, они уходили на поиски работы, и бродили так по всему городу, в надежде заработать несколько ассариев.
 Рынок, где они работали, власти закрыли для его перестройки, а на других рынках их почему то никто не хотел нанимать.
  Друзья сидели за хижиной, и обдумывали своё положение.
- Ермий, Дан будет мстить, я знаю его. – произнёс Давид, после недолгого молчания.
- Пусть только попробует. – процедил сквозь зубы Ермий. – Пусть только попробует приблизиться к нашей хижине.
- Нам всем надо найти новый дом, Ермий. И подальше от этого места.
- Ещё чего. – не согласился Ермий.
- Ермий, власти рынка всё равно снесут нашу хижину, и нам придётся уйти отсюда.
Ермий молчал. Давид был прав. Стройка с каждым днём приближалась к их хижине всё ближе и ближе, и строительные леса уже находились в пятидесяти шагах.
И в этом, уже ставшем для всех уютном доме, им оставалось жить не больше двух недель.

   Уже был одинадцатый час, когда в хижину вошёл старец Пиффил, и принёс детям несколько яблок. Уставший и чем-то огорчённый, он подошёл к Сури, и сел рядом с ней.
- Дедушка, тебе плохо? – спросила Сури, увидев, как тяжело старец опустился на пальмовую подстилку. Тот погладил девочку по головке, и обратился к Фамари.
- Фамарь, я сегодня ничего не смог заработать, а то, что мне дали, - это вот эти фрукты – старец показал на четире карфагеновские яблоки.
- Ничего, господин. Бог милостив, и Он не оставит нас.
- Как ничего, женщина? Сури, Давид, Ермий со вчерашнего дня ничего не ели, а ты говоришь «ничего» - старец с трудом выговаривал слова, словно находился на смертном одре.
- Скоро, вернётся муж. Может быть, ему удалось что нибудь заработать.
Старец ничего не ответил, а только закрыл глаза, и погрузился в свои блаженные раздумья
   
  Ночь воцарилась над Птолемаидой, и город готовился к сладкому сну. Свет от маленькой свечки слабо освещал комнату, где сидели старец Пиффил, Леви с женой, и мирно беседовали о своём. Сури же вместе со своими «братьями» резвилась на улице возле самой хижины. Дверь была открыта, и слабый огонёк изнутри делал эту бедняцкую хижину очень уютным.
Сури, то приставала к Давиду, упрашивая его рассказать что нибудь из своей жизни, то к Ермию, заставляя уже в который раз вспоминать все его приключения с самого Тарса, которые сама Сури, уже наверное знала лучше него самого. Дети так заболтались, что не заметили как в доме все легли спать. После того, как Фамарь уже в третий раз позвала всех в дом, Сури встала и вытащив из кармашка заготовленный заранее пух с цветков мандра, и двумя ручками растёрла его по лицам мальчишек.
-Су-у-ури! – только и успели выкрикнуть они.
Весёлый смех Сури, тут же разнесся по всему ночному рынку. Девочка побежала домой, точно зная, что возле Фамари, её никто не тронет.
Ермий и Давид, растерявшись от неожиданности, сидели, и улыбались друг над другом. Делать было нечего. Они принялись сплёвывать приставший к губам пух. Договорившись, «отомстить» уже утром, мальчишки вошли в дом и закрыли на засов дверь



   Во вторую стражу ночи, Ермий проснулся и услышал какой-то шум с кровли дома. Прислушавшись, он с трудом различил чьи-то голоса за дверью Через окно в кровле также было слышно чьё-то пошоптывание.
Он вскочил и побежал к двери. Отодвинув засов, он попытался открыть дверь, но не смог. Дверь не открывалась. Голоса стали слышны всё сильнее, и Ермий уже чётко слышал о чём говорили на кровле их хижины.
Больше не теряя времени, он бросился будить всех домашних, и первым делом зажёг свечу. Свет осветил комнату, и тут же сверху из окна на кровле кто-то вылил в комнату расплавленную смолу. Следом полетел горящий факел.
Все проснулись. Вид огня заставил всех прийти в чувство. Крики и плач перемешались.
- Получите, проклятые!– раздался знакомый голос Дана.
Он стоял за дверью и злорадствовал.
- Ненормальный, ты что делаешь? А ну открой! – закричал Ермий, подбежав к двери. Он снова дёрнул за ручку. Дверь не открывалась.
- Дан, ты что делаешь? – в ужасе закричал Давид. – Мы же сгорим!
-А-а-а-а. – зло засмеялся Дан у самой щели между досками. - Плачте, кричите, предатели! Так вам и надо! Сгиньте все. И вы , и эти ваши язычники, и этот ваш назарянин.- Наслаждаясь местью, отрок-убийца закатился смехом. У дверей уже ходило несколько человек, и было слышно как Дан давал всем распоряжения. Убедившись, что дело сделано, он решил уходить..
- Так! Сакрос, Иасон, Прокл, уходим. Сюда могут прийти солдаты. Скорее.

  Не растерявшись, Леви метался по комнатам, стараясь принять верное решение. Тушить огонь было нечем. Смола, вылитая с кровли растеклась по комнате, и огонь стал наполнять хижину чёрным дымом. Медлить было нельзя. Крикнув плачущей Фамари, чтобы она увела Сури в другую комнату, Леви схватил деревяный водонос, сделанный старцем, и стал изо всех сил выбивать камень в стене.
После недавнего ремонта, сделанного ими в комнате, он прекрасно знал в каком месте, камни в стене крепко держались раствором, а где они уже пошатывались.
  После нескольких ударов, удалось выбить первый камень. Дым наполнял уже всю хижину. Дети начинали  кашлять. Вдруг внимание Леви привлекло то, что старец Пиффил всё это время как лежал у стены, так и не пошевелился ни разу. В голове мелькнула страшная мысль, но надо было скорее сделать пролом в стене, чтобы всем выбраться на свободу. После первого камня, остальные стали вылетать друг за другом. Наконец дыра уже была большая, и Леви, пригнувшись, стал осторожно пробираться вдоль стены в соседнюю комнату, стараясь не наступить в расплавленную смолу. Взяв Сури на руки, он повёл всех остальных за собой.
  Оказавшись на улице, Сури тут же заметила что, её дедушки нет, и закричала как обезумевшая:
- Дедушка! Где мой дедушка!
Леви кинулся было опять в проём, но вдруг оттуда показалась голова старца. Пиффил спокойно, словно не у него за спиной пылает огонь, перешагнул через выбитые Левием каменные блоки . Сури, завизжав от радости, тут же кинулась к нему на шею.

   Утро, наши погорельцы встретили в заброшенном саду, около рынка. Оказавшись здесь после ночного пожара, они переночевали под ветхим навесом, когда то служившим укрытием для сборщиков урожая олив. Что делать дальше, никто не представлял. Удручённые таким положением, все сидели и молчали. 
- Почтенный Пиффил. – Наконец заговорил Леви. - Скажи мне. Отчего ночью, ты был так спокоен? Мы ведь могли зажарится как рыба в углях.
- Э-э-э, Леви! – старец глубоко вздохнул. – Я прекрасно знал, что с нами ничего не случится.
- Как? – удивился Леви. – Откуда же ты знал? Ведь, если бы не твой водонос, я бы не смог выбить ни одного камня в стене.
- Запомни, Леви. Если бы даже стены нашей хижины были толщиной в несколько локтей, если бы даже, в ней не было бы ни дверей ни окон… - старец замолчал.
- Что же?
Старец поднял глаза и посмотрел на Леви.
- Мы бы всё равно остались бы живы? Просто стены дома упали бы, и мы бы спаслись…
- Ну почему, отец мой? – улыбнулся Леви. Его удивлению не было предела.
- Леви, Леви! – Пиффил несколько раз протёр лицо руками. – Живя на острове, мне небеса поведали, что я получу наконец объяснения всем своим мучениям. Всю свою жизнь, я пытался понять что то, найти смысл этому бренному миру. Всё было напрасно. В своих поисках я доходил до безумия. Мною овладевали духи, и мучили меня. Но однажды после моего очередного вопля к небесам, я отчётливо слышал голос, сказавший мне , что всему этому есть объяснение, но для этого, я должен покинуть остров. Он сказал мне: «Есть, Пиффил. Но здесь на острове, ты его не найдёшь.» Уже который месяц мы здесь в Птолемаиде, но я так и не получил желаемого.
Старец замолчал, потом продолжил;
Но я верю. Верю, что не сойду в преисподнюю, пока не узнаю то объяснение, ту главную истину, которую я не смог получить здесь, в этом ужасном мире.
- Потому ты был так спокоен? – произнёс поражённый Леви.
Старец не ответил.
- Почтенный Пиффил, Бог ответит тебе за твою веру. Обязательно ответит, и я думаю, скоро. Очень скоро.
Они ещё некоторое время просидели молча.
- Ладно, друзья мои. – встал со своего места старец. - Я думаю нам надо отсюда уходить. Уходить из этого города, пока ваши соплеменники окончательно не расправятся с вами.
У Давида на глазах выступили слёзы.
- Давид, не плачь. – Попыталась успокоить его маленькая Сури.
- Не плачь, отрок. Да, это твоя родина, но она не хочет тебя принимать. А вы, как я вижу, не хотите стать частью этой родины, этого мира. Значит надо уходить.
Да, мы уйдём. – произнёс Леви. Но-о, я думаю, мы-ы-ы, уйдём вместе? – Он посмотрел на старца и Ермия.
Ермий и Сури улыбались.
- Конечно, Леви. Нас здесь совсем ничего не держит. Мы уходим. Все уходим.
Наступал новый день. День, который, должен был быть началом чего-то нового.   


















































-
































































      








.