Семен

                Жили были дед и баба, а с ними маленькая внучка.
    Жили они на Слобожанщине в маленьком городке и все у них было маленькое. Маленький дом с маленьким двориком, а во дворе маленький сарайчик. И даже пенсия у них была маленькая.
   Как-то весной, в субботу пошли они все втроем на базар. А на базаре и цыплята и утята и гусята и поросята и еще много всякой всячины. Просто глаза разбегаются.
  Вот  бабушка и говорит: Иван, дывысь якэ  порося и всього за сто рублив.
   А дед и спрашивает:  А дэ  його трыматымэ  ? В тому сарайчику? А годуватымэ чим?
   В это время внучка присев на корточки осторожно гладила по спинке белого пушистого гусенка. Ей хотелось прижать его к сердцу и поцеловать, но она не стала этого делать. Потому что однажды она сильно пресильно прижала к сердцу утеночка и утеночек  перестал двигаться. Головка его повисла и бабушка ругала ее, а дедушка сказал, что она же не нарочно.
   Дедушка, это маленький лебедь? Такой как в сказке про принцессу?
   Нет Милочка, это не лебедь.  Цэ гусэня, малэнькэ гусэнятко.  Як  станэ дорослим будэ велыким гусаком. Гарным та розумным як в казочци про Нильса и гусэй.
-   Давай возьмем его домой!
    Внучка дило кажэ - поддержал разговор продавец. В осэни в ньому кило дэсять будэ. Цэ минимум. Законсэрвуетэ, ще й на холодэць залышиться.
- А за скильки виддаш?
- Трыдцять прошу.
- Там порося за сто виддають, а цэ ж гусэня!
-  Бэрить порося. Цэ вжэ нэ до мэнэ.
- Дедушка, давай возьмем!
Дед заглянул в сияющие глаза и молча стал отсчитывать рубли.
-  Давайтэ двадцать пьять – махнул рукой продавец.
   С базара возвращались как с праздника. Дедушка торжественно нес гусенка, как малого ребенка, на руках. Бабушка в одной руке несла сумку со всякой всячиной, а второй рукой пыталась удержать за руку внучку, которая  забегала вперед и оборачивалась, чтобы налюбоваться на пушистое и голубоглазое гусэнятко.

   В воскресное утро ни свет ни заря внучка подбежала к сарайчику.
- Дедушка, выпусти гусэнятко, ему уже кушать пора.
Дедушка выпустил.
   Доброго ранку!
   Га-га-га!
Дедушка, а как его зовут?
Ще нэма имени в нього. Як мы його назвэмо?
Не знаю.
 Нэхай будэ Сэмэн.  Як цэ тоби? Подобаеться?
Подобается. Нэхай будэ Сэмэн.
Вышла бабушка и насыпала в тазик отваренные овощные отходы со старым хлебом. Семен начал завтрак.
 Дедушка, я ему конфетку дам. Он любит конфетки? 
  Дед полущил прошлогоднюю кукурузу и насыпал зерна в старый портсигар.
  - Цэ йому будэ замисть конфетки.
   Потом сел на скамеечку и погрузился в чтение газеты.
Семен наелся и улегся,а внучка стала его гладить.
 -Какой он пушистый! Дедушка , дай ему зернышки.
- На! Йишь Семэн!
 Семен вразвалочку подошел и стал изучать рассыпанные зернышки, а дед, изучая газету, помрачнел и резко затянулся, глотая горький дым.
  - Ханой бомблять! Чуешь Лидо?
   Ничого я нэ чую. В мэнэ тут картошка горыть. Нэма часу для балаканыны.
Дед закурил и, в сердцах, глядя прямо в голубые глаза Семена, произнес:
- Цэ як фашисты!
Га-га-га! Га-га-га!
Гусенок разволновался и замахал крыльями, на которых только наметились первые перышки.
- Дывись Лидо, вин нибы всэ розумие!
Дед высыпал зернышки на ладонь и протянул Семену.
- Йишь Сэмэн. Ты у нас розумный, як професор. Тильки окулярив не маешь.
               
               
   В сад вышел сосед Федорыч:
- зи святом Петровыч!
- Прывит!  Чув? Ось газэта.
- Цэ ты за вийну? Знаю. По телевизору ще вчора було. Ходь до мэнэ, в карты погуляем.
-  Да моя тут вже картопли нажарила.
- А в мэнэ и картопля и до картопли щось е. Давай! Жду!
Дед двинулся к калитке и гусенок пошел за ним. Дед калитку перед ним закрыл, а гусенок шею между реечек просунул и крутится, гогочет, шею себе чуть ли не до крови изодрал. Калитку пришлось открыть.
Встал Семен рядом с дедом и приготовился и дальше его сопровождать.  Посмотрел на него дед, подумал, угостил кукурузой и решил:
  - Гаразд Сэмэн.  Гулятимемо разом.
И пошли они вдоль улицы. Впереди Иван Петрович, а за ним, важно, вперевалочку Семен, чуть ли не как Семен Иванович.

-  А цэ хто з тобою?
- Да тилькы вчора купылы, а бачиш - вжэ не видстае вид мэнэ.  Вважай, що цэ друг мий.
- Ну раз вы таки друзи заходьте обое.
Соседи расположились за столом с угощением, а Семен рядом на травке.

- а ось тоби и шисткы на погоны. Трымай!
- Оцэ так! И я знову дурэнь?
- Нэ ображайся Федорыч. Ты нэ дурень. Просто я бильше трэнувався
Ха-ха-ха!
Га-га-га!
   Когда люди громко смеялись или взволнованно говорили Семен всегда их громко поддерживал. Он следил за настроением людей. Наверное, за неимением другого общения он считал близких ему людей членами своей семьи. Когда их долго не было скучал в одиночестве и встречал их прибытие звучными возгласами.
     Так и жили они вместе и не тужили. Каждый день проснувшись внучка бежала к сарайчику и выпускала Семена, чтобы погладить его и пообщаться, а бабушка его кормила. Потом Семен с дедом читали и обсуждали новую газету, курили утреннюю папироску и ели кукурузу. Когда дед говорил «давай Сэмэн погуляемо, видпочынэмо вид бабуси, а вона нэхай видпочинэ вид нас», то уже взрослый и, надо сказать, уже достаточно упитанный Семен важно отвечал «га-га-га» и следовал за дедом к калитке и дальше.
   Ты без гусака куды нэбудь ходыш? - смеялись соседи.
         Цэ нэ просто гусак. Цэ Сэмэн!
   
Однако всякому счастью бывает конец. На этот раз он пришел в холодный декабрьский день в виде бабушкиных слов
   - Иван! Зариж гуся! Холодэць робытымэмо
- Ни! Нэ буду я його ризаты! Нэ буду й нэ просы  - как отрезал дед.
- Цэ як? А навищо ж мы його годувалы? Сам нэ ризатымэш наймы когось.
- Гаразд. Федорыча попрошу.
   Дед оделся и вышел в ночь. Договорился с Федорычем на завтра, но домой идти не хотелось. Метелица неслась вдоль улицы, задувая со спины.  «Беломор», так и не зажженный, торчал в зубах. «Это же просто гусь» не помогало.  На языке горчило и почему-то  вспомнилась другая метельная дорога в ночи, щелканье затворов и окрики «шнеллер».
  Ладно, это же просто гусь.
   
  Любят на Слобожанщине делать холодец. Любят и умеют. Настоящий холодец должен быть такой, что если он застыл в тарелке, то тарелку можно перевернуть и он не выпадает.  В нем много мяса, перчик, чесночок и лаврушка. Еще дольки отваренной морковки кладут и для вкуса и для красоты. Вкусно получается из петуха со свининой, но можно и по-другому.
   Есть его здесь тоже любят и умеют.  С горчичкой или, еще лучше, с хреном. Хрен не из магазина, а самим натереть и заправить яблочным уксусом и соком из буряка.  Конечно  к холодцу любят что ни будь и покрепче хрена и, желательно, свое, которое  здесь тоже делать умеют по старым рецептам.

На елочке сверкали игрушки, а по телевизору в «Карнавальной ночи» Гурченко в очередной раз пела:

                Пять минут, пять минут
                Бой часов раздастся вскоре
               
На столе стояли всякие вкусности и холодец.  Настоящий. Такой, что если перевернешь тарелку, то он не выпадет, а если съешь, то пальчики оближешь.               
      - Милочка попробуй холодец.
       - А почему дедушка его не ест?
          - А спытай в нього,чого вин нэ йисть.
   -Дедушка, почему ты холодец не ешь? Он невкусный?
     - Вкусный. Йишь, а то бабушка обидится. Она вкусный холодец сделала.
  - А откуда ты знаешь, что он вкусный? Ты же его не пробовал.
Внучка задумалась и тихо спросила:
  -Дедушка, а где Сэмэн?      
   Дед молча встал и пошел курить в сени. Вместо него ответила бабушка.
- Мы його виддалы хорошим людям. Вин вжэ вырис,велыкий став и йому тисно було в нашому дворику. 
- А мы поедем к нему?
     -Навищо нам до нього йихаты? Цэ далэко
- Ты попробуй, Милусечка. Воно ж якэ смачнэ.
  Слезы закапали в холодец.
Внучка выбежала к дедушке и стали они горевать вместе.

Так и пришлось бабушке есть Семена в одиночестве. И поскольку в нем и точно было килограммов десять, то долго пришлось бы ей его есть. Если бы Федорыч не помог.