Робкие мечты

Сможет ли человек принять смиренно, без надрыва, без революций факт отсутствия свободы? Ведь нам так долго вкладывали в головы тдею, что свобода - это главная ценность, и, что отсутствие оной есть ни что иное, как рабство. Но, если не мы выбираем дату своего рождения и смерти, не в состоянии выбрать время, эпоху своего появления на свет, страну, город, семью, в которой родимся, а, стало быть, и наше окружение - можем ли мы не то, что говорить - заикаться о том, что мы свободны? Да и о какой свободе вообще может идти речь, если добрых 18 лет нас учат, как надо думать и жить? По мере взросления и накопления жизненного опыта, мы вступаем в диалог или даже конфронтацию с некоторыми из доктрин. Но вытравить пережитки общества, свойственные данной эпохе, мы не в состоянии. Это под силу разве что единицам, вроде Джонатана Свифта. Но общество не приемлет таких индивидуумов даже спустя века (а иначе почему большинство всё ещё считает, что книга "Приключения Гулливера" - детская сказка?).

С начала появления человека на земле нами двигало непреодолимое стремление к объединению. Так, мы объединились в племена. Племена - в роды, а те - в первые народности. Нас становилось всё больше, пещеры - всё теснее. Появились первые города. Города объединились в феодальные княжества, а те, слившись, создали государства. Всё это происходило в разные эпохи и занимало разные промежутки времени, но в целом шло именно этим путём.

Так почему же мы, прошедшие путь от примата до представителя современного общества (т.е. - современного примата), так страшимся принять следующий шаг - объединение государств? Тем более, что в нашей истории уже были и есть примеры объединений - сначала СССР, теперь - ЕС и многие другие современные . Всё это - лишь первые ласточки действительно больших изменений. Они  будут, как бы мы не отворачивались от этого. Будут провалы, бедствия, но объединение будет наращивать свой темп от года к году.

Увы, каждый век, наполненный революционными изменениями, порождает своих луддитов. И, как это ни странно, но среднеобразовательные учреждения не способствуют просвещению. Скорее, наоборот - мы видим странную тенденцию того, как человек, впитав часть каких-то знаний, использует их для защиты собственных интересов, суть которых можно уложить в следующее - нежелание менять что-либо. Он и раньше не особо стремился к разумному, доброму, светлому. Но не мог защитить то старое, рваное одеяло, которое, как ему кажется, греет лучше любого нового. Однако теперь, благодаря кое-каким знаниям, у него появились аргументы. Ведь он хорошо помнит из уроков истории, что перемены зачастую ведут к затягиванию поясов. Но почему? Почему он должен вновь страдать и испытывать нужду, из которой он вышел так недавно? Он хочет пожить для себя и ради себя, в своей скромной сытости и тепле. Так то он знает - быть частью общества можно и нужно. Но общество может и подождать с переменами. С последним его вздохом - хоть потоп. Но не раньше!

Другой момент - это традиции, приверженность к национальной культуре и иным нематериальным ценностям. Они прививались нам с молоком матери. Неудивительно, что отказаться от них - своего языка, своей кухни, своих праздников, дано не каждому. Особо ярые защитники, как и в древности, готовы подобрать первый попавшийся под руку камень и раскроить голову тому, кто дерзновенно посмеет посягнуть на святыню. Смерть и чернейшие проклятия до конца времён - вот участь безумцев, позволивших себе гнушаться над святейшим из сущего - памятью и достоянием предков.

Но колесо истории не остановить. Его можно притормозить, ослабить, но остановить невозможно даже в случае, если под этой идеей подпишется всё человечество. Потому, что толпа не в состоянии противостоять инстинкту и зову природы - их сознание слабо, а идеалы низки. Им не дано уморить себя голодом за идею - скорее, они откажутся от идеи, лишь бы набить своё брюхо. А зов манит нас к объединению. И толпа, с проклятиями и площадной руганью, в кровь разрывая себе кожу, цепляясь за иссохшие ветви прошлого, будет идти вперёд.

Быть рабом - участь более искренняя, чем гордо подняв голову, делать вид, что на тебе нет оков.