Спасение

В тот день я был в дурном расположении духа. Я только что толкнул пламенную речь для моего единственного слушателя, и она не удалась. Как это часто бывает, когда у вас много мыслей и слов в голове, а при трансформации их в звуки получается что-то корявое, спотыкающееся и не совсем стройное. Я хотел сказать очень многое, и это должно было стать вершиной восточного коварства и ума, но то ли меня захлестнули эмоции, то ли я не до конца сам понял и продумал что говорю, но у меня не получилось выразить эмоции и картинки, возникающие у меня в голове и вокруг которых обыкновенно строится мысль, так что бы запечатлелось в голове у слушателя. Особенно когда слушатель только хлопает пустыми глазами. Из-за этого чувства неудовлетворенности я стал кидаться на свою публику, стараясь унять это жгучее чувство собственной беспомощности. Где-то внутри меня молодая дама конца 19-го века беспомощно вскидывала руки или Анна Каренина в отчаянии бросалась под поезд. Что бы перевести дух я взял сигареты с книжной полки (сочетание дешевого псевдо интеллектуала), пепельницу с подоконника (уже привет из пролетарского прошлого страны) и вышел в подъезд. В подъезде я увидел маленький бело-черный комок шерсти напротив черного узла мусорного пакета. Давеча у наших соседей были гости, которые активно при помощи водки и сигарет снимали недельную рабочую пыль. А так как у этого самого соседа совсем маленький еще ребенок то выходили курить в подъезд, разбрасывая пепел и с аккуратностью пьяного человека оставляли бычки в совсем не пригодном для этого месте. На следующий день, то есть сегодня, соседская жена, прибрала остатки вчерашнего безудержного разгула, и оставила пакет с мусором у двери. Вот я разумом и решил что этот комок выброшенная игрушка. Мой разум скорее надеялся на это, но инстинкт длительного и тихого ожидания подсказал, что это далеко не так. В подъезде стоял сырой холод бетонной многоэтажки. Торчавшие из комка правильные треугольники зашевелились на открывающуюся дверь, затем на меня взглянула уродливая больная мордочка комка и что было сил в этой душе бросилась к ногам человека, у которого только что беспомощная дама 19-го века погибла с картинно вскинутыми руками и собирался тихо похоронить ее в дыму паршивых местных сигарет. И ведь знала каналья, что именно этот человек не откажет. Как же ты дошла до третьего этажа. Взяв на руки этот комочек в голове, еще стучала мысль «какие же, однако хорошие у китайцев игрушки» а сердце провопило испуганно «мама». Втащив на руках этот комок, я подписал приговор себе, хотя я этого не понимал, лишь неведомая сила событий вселенского уровня квартирного масштаба, знала и понимала это. Бог шельму метит. Мама вышла из кухни с напуганными и обреченными глазами, будто уже знала о намерениях судьбы.

-Мама, смотри это кошка, котенок мама, мама нельзя бросать, не бросать же, там холодно, я не отдам мама, там холодно. Она вот здесь сидела почти у двери, она сама пришла мама, не отдам – твердил я не совсем уверенным голосом.

Во мне проснулся первоклассник, который делает что-то хорошее еще инстинктивно не совсем отдавая себе отчет, и даже не в состоянии этого выразить.

-Ну ладно, что теперь делать, тащи в дом.