Очерки сумасшедшего

Сидя на скамейке, что в центре жёлтого города, я наблюдал за мальчиком, который старательно бренчал скрипкой под хриплые звуки магнитофона в ногах. Создавая в моих ушах брешь, через которую сочился весь звукоподобный шлак, который, в свою очередь, изящно скользил в узкие щели, что на скамейке, сливаясь с городской лужей, образуя тёмно-жёлтый оттенок.
На лёгком ветру холодновато сидеть в неподвижном состоянии, но так тепло в мыслях. Ведь там я подбегаю грубой силой к тому самому мальчику и избиваю его до последнего вздоха, что тяжко прослеживается на его извергающем ало-горячей кровью лице. Тем самым я избавляю свои мысли от холода и даю им огромное пространство для различных действий – избавляю их от холодной дрожи. От лёгкого ветра. А люди, наблюдающие за цирком древних обезьян, хлопают в ладоши и смеются громко-громко, их аплодисментам нет конца и края, их безграничной радости нет предела. Наблюдая за этим цирком под открытым небом, они избавляют себя от вечного холода, который стал для них свойственным, обыденным. Даже у меня появляется улыбка и гордость за свои действия. Но я вздыхаю и снова наблюдаю за мальчиком, который играет на скрипке под стон магнитофона. Меня снова окутывает холод, и мысли полностью угасают. Люди, наблюдающие за сценами свободы, вновь идут по своим делам.
Нельзя больше здесь оставаться, ибо это войдёт в страшную привычку - смотреть на откровенное говно и бояться обвинения со стороны большинства, лицемерно говорить, что он старается и добьётся больших успехов. Я встал, предварительно стряхнув рукой пепел сигарет со своих штанов и, не думая куда идти, стал одним из прохожих среди людской толпы. Бездумно шагая вдоль проспекта, свернул налево и прошёлся до тупика, там - направо. Случайно наткнулся на старую витрину и через плёнку пыли рассмотрел кучу старого хлама. Любопытство взяло верх.