Пасхальное воспоминание

В Пасху случилось снимать кино про Оптинскую Обитель. Много лет назад.
Большой транспарант "Съемка запрещена".
Оптину Пустынь основал (для особо грамотных) - разбойник и мерзавец и душегуб Опта. Он потом одумался, раскаялся, построил на награбленные деньги монастырь (еще и не один - в Шамордино женский, а может и еще есть). В общем, наша церковь определила его в святые.
Оптинский монастырь - очень строгий, причем все в черном. Одни мужчины. Обращаются друг к другу: "Отцы!" (меньше рангом - тогда "братья").
Продюсер Ваня сумел выхлопотать документ с благословением Патриарха Всея Руси. Так и было написано поперек всей записки про киносъемки: "БЛАГОСЛОВЛЯЮ" - зеленым фломастером, ярко.
Приезжаем на двух машинах, убитая "Волга" и "Жигули", а нас всего-то трое.
Работаем несколько дней, нас пускали в самые неизвестные помещения монастыря, куда мирским людям вход запрещен.
Познакомились с монахами. Хорошие ребята. Один - Иероним - в миру Валера, весь в татуировках и зубы золотые, наверное, зэк беглый. Водил нас на колокольню, точку съемки искали повыше.
У руководства - красивые кабинеты, техника офисная, современно.
Ездим в гостиницу спать, а весь день в монастыре.
Ночная служба на Страстной неделе. Заперто, света нет, только свечи, в окошко подглядели. Стучимся.
Из-за двери:
- Сотвори молитву!
Оператор Володя, огромный такой - вспомнил "Отче наш". Впустили.
Днем по монастырю ходят люди, миряне, ну у кого исповедь, кому просто помолиться. Движение - как на тротуаре небольшого города.
Сняли ночную Пасхальную службу. Народу невиданно сколько, все счастливые, улыбаются. Крестный ход. Батюшки поют, ну и хор.
К утру все усталые и счастливые.
А позади - Строгий Пост, они вообще в последние дни ничего не ели.
Солнце.
Поутру нас пригласил настоятель, вручал подарки отцам и нам: конфеты в коробке и крашеные яйца.
К полудню все разговелись.
Монастырь опустел.
А нам негде прилечь, и ног уже нет, а кругом - ни души. И крепостные стены.
И вдруг навстречу - Валера-Иероним с золотыми зубами, татуированный.
Пьяный в хлам.
- Иероним, когда ты успел так надраться, ведь еще нет двенадцати?
- А... А я у б-б атюшки спросил благословеннннния вы-ы пить, он благословил на две чарки. А КАКИЕ - не сказал!