О деревне Малая Ягодинка и её жителях

 О деревне Малая Ягодинка и её жителях

Предисловие

В конце мая 2015 года я и Хвостов Саша на его машине ездили в деревню Малая Ягодинка. Для меня и для него деревня Малая Ягодинка – это малая родина. Здесь жили наши родители и прошло наше детство. Наши родители давно умерли, и мы ехали на их могилы. Поклониться могилам и привести их в порядок.
Два дня мы были в деревне. За это время побывали на могилах наших родителей. На кладбище не только поклонились нашим родителям, но прошли по кладбищу и поклонились нашим односельчанам.
Прошлись и по деревне. Заросшая деревьями, кустарниками и травой, также заброшенными, полуразрушенными домами; она навеяла грусть. Стало тяжело и больно, что деревня вымирает. Примерно, из сорока ранее проживаемых домов, осталось шесть домов, в которых ещё теплилась жизнь. Ещё пять домов использовались как дачи. Снесены были коровники, телятники, конюшня, клуб, магазин, школа и баня. Лет через двадцать, возможно, и этих домов не останется. И на месте домов вырастут деревья, кустарники, крапива и прочие заросли. С годами люди забудут, что была такая деревня: Малая Ягодинка.
Судьба нашей деревни, как и многих других деревень – одинаковая. Деревни создавались, развивались, старели, постепенно разрушались и умирали. Но были и такие: которые развивались, становились крупными сёлами и городами. Но большинство, вот таких деревень, как Малая Ягодинка, разорялись. Дети этих деревень уезжали в города, а их родители старели и умирали. Дома становились брошенными. Усадьбы зарастали, дома разваливались.  Они, как и люди, с годами «горбились» к земле и разрушались.
Я смотрел на деревню, которая, наверно, и, пожалуй, так оно и было, в годы нашей юности достигла наибольшего расцвета. И начинало затухать, как раз с той поры, когда мы покинули деревню и разъехались по городам. Я стоял у нашего дома, который имел вид далеко от того, в котором я рос. Развалившаяся терраса, через крышу в прихожей проросло дерево, низ дома врастающий в землю. В доме почти ничего не осталось от прежней жизни. В сенях нет закрома, сундука и прочего инвентаря. В прихожей также нет сундука с вещами, нет икон, печь в полуразрушенном состоянии. В горнице также нет сундука с вещами, кровати пустые, нет икон, фотографий, галанка полуразрушена. Двор весь разрушен, Над погребом пристройки нет, амбар в полуразрушенном виде. Колодец развален. Сад весь зарос, но ещё росли сосна и ель.
Я прошёлся с видеокамерой по деревне. Заснял то, что ещё осталось. Некоторых домов уже совсем не было. О них напоминали, может только, заросли.  Мне стало грустно и обидно за нас всех, кто уехал из деревни, а она без нас осиротела, и тихо доживает свой деревенский век,  как и те деревни за речкой  Пара, котроых уже не стало: Кудрявка, Крыловка, Козловка,  Кудашево. И мне захотелось, чтобы сохранилась в нашей памяти и памяти наших потомках память о деревне Малая Ягодинка. Обидно стало за себя, что упущено время, и уже не у кого расспросить о жителях нашей деревни  и о том,  как она создавалась,  Как – то об этом не задумывались. Но всё равно я решил рассказать о нашей деревне и её жителях хотя бы то, что сохранилось в моей памяти. Да, простят меня все те, о ком я не смогу рассказать или мои воспоминания будут не полными и не точными. Было бы хорошо, если бы из всех ныне живущих из нашей деревни оставили бы свои воспоминания о Малой Ягодинке и её жителях. А о Малой Ягодинке и её жителях действительно есть, что рассказать. Эти воспоминания жителей Малой Ягодинке были бы хорошей доброй памятью всем жителям небольшой деревни Малая Ягодинка.

Деревня.

Деревня Малая Ягодинка (называли её и Зеленый луг, по названию колхоза) находится на юге Рязанской области. Она находится вдали от промышленных центров, крупных железнодорожных станций, шоссейных дорог и больших рек. Образована она была в середине 20-ых годов в период раздела помещичьих и церковных земель. В это время сыновья отделялись от родителей, строили дома и создавали новые деревни.
Название Малая Ягодинка уже говорит о том, что деревню основали жители села Ягодное. Домов было не много – около сорока. Расположена метрах в двухстах западней речки Пара. Длиной вытянулась с километр. Вначале была одна улица, но так как место было выбрано низкое  и нижние огороды весной стало сильно заливать, то несколько семей перенесли свои дома на более высокое место. Они примкнули к домам с северной стороны с запада. Эту улицу стали называть «Кочергой», так как вид деревни стал схож с формой кочерги.
В период культурной революции была построена начальная школа. В ней учились дети деревни и близлежащих деревень: Левонтевки, Кудашево, Козловки и Кудрявки.
В период коллективизации жители деревни создали колхоз Зеленый луг. Затем и деревню стали чаще называть Зеленый луг, а не Малая Ягодинка. В это время были построены колхозные строения: животноводческая ферма, телятник, конюшня, амбары, другие строения, был открыт магазин. После войны был построен клуб. Во время нашей юности была построена баня, но она работала не долго. Начальная школа и клуб были «очагами» культуры для жителей нашей и близлежащих деревень. Магазин также обслуживал несколько деревень. Таким образом, наша деревня была небольшим «очагом», вокруг которого «обогревались» соседние деревни. Радио было проведено в деревню, наверно, после войны. Как-то не приходилось интересоваться этим, а вот электричество было проведено в 1956 году. До 1956 года электричества не было. Вначале подключили к электростанции, которая находилась в селе Муравлянка,  и электроэнергию подавали только в вечернее время. Позже подключили к единой энергосистеме.
Все дома в деревне  деревянные. Так как они почти похожи, то я более подробно остановлюсь на нашем доме. А по нашему дому можно будет судить и о всех домах деревни.
Наш дом находится почти в середине деревни, на нижнем плане, т.е. ближе к речке. Парадные окна выходят на запад, одно окно из горницы – на юг и одно в прихожей – на восток, во двор.
Родился и жил я первые годы ещё в доме построенным дедом, Федором Арсеньевичем Осиповым. Дом-пятистенок, с соломенной крышей, как и все дома деревни того времени, с тесовыми сенями, без крыльца. В начале 50-ых годов отец построил новый дом. Для нового дома были использованы материалы и старого дома. Сени были сделаны из материалов разобранного амбара. Сделали крыльцо. Крышу покрыли толью, а немного позже – шифером. Шифер отец привез из г. Воскресенска. Без переделок дом простоял до начала 70-ых годов. Когда я учился в институте, я сделал террасу, заменил пол и простенок  в сенях, обил дом тесом.
Несколько раз проводился ремонт и внутри дома. Когда мне было лет шесть Горчаков Василий, который жил в нашей деревне и был отличным столяром, сделал новую дверь в горницу, которая стоит и по сей день. Дверь с горницы была перевешана  в прихожую, а из прихожей позже навесили на надстройку над погребом. Когда я учился в старших классах, я сделал перегородку в чулан, а когда учился в институте, родители наняли мастера, и он заменил пол в прихожей. После десятого класса я оштукатурил прихожую. В начале семидесятых годов в обеих избах обили потолок фанерой. Первый раз проводили покраску в доме, когда я учился в начальной школе. Красил, кажется, муж сестры. Он покрасил пол в горнице, двери и окна. Пол в горнице после этого ни разу не перекрашивали. Это говорит о хорошем качестве покраски. В сенях и прихожей полы были покрашены после того, как они были заменены. Хорошо помню каких трудов стоило маме мыть не крашенные полы. Мыли полы водой, терли веником, скребли топором, опять водой. Не из легких была эта работа. Выполнял эту работу иногда и я, когда был постарше. В конце 50-ых или начале 60-ых годов была сложена новая печь. Старая русская с печурками была сломана и сложена новая комбинированная печь с голанкой и духовкой. В 70-ых годах сложили новую голанку и в горнице. Для меня в памяти навсегда останется  старая голанка с плитой. Много дней проводил я у неё. Особенно в те годы, когда занимался радиолюбительством. Надо было изготавливать полупроводниковое вещество, паять и т. д.  И все эти работы в зимнее время выполнялись благодаря голанки.
С годами менялся интерьер внутри дома. В горнице стояли две кровати. Одна металлическая – на ней спали родители, и вторая деревянная – на ней спал я. Когда сестра вышла замуж и жила  в г. Свердловске, они прислали багажом две металлические кровати. Мою кровать заменили металлической односпальной, а у родителей двуспальной. Деревянную кровать поставили в сенях, а металлическую на погребе, а когда я учился в девятом классе – в амбаре. Над моей кроватью весела цветная ткань. Цветы были очень красивыми и мне они очень нравились. У родителей над кроватью весело простенькое панно, т.е. ткань (черная) на которой были вышиты цветы. Позже они купили нарисованную краской картину на ткани, на которой были изображены олени, стоявшие на лужайке леса. Кровати занавешивались занавесками. В начале, кроме ситцевых занавесок, были еще занавески и марлевые. Кровати ежедневно убирались. И от того, как они были убраны, во многом определялся вид горницы. От того, как хозяйка убирала кровать, – характеризовало ее умение поддерживать в доме уют. В горнице стояло два сундука. Один у двери, второй у стены, напротив двери. В сундуках хранилась одежда, бельё и т.п. В начале 70-ых годов родители купили диван и поставили его вместо сундука у стены, напротив двери, а сундук поставили вместо сундука  у двери, который перенесли в прихожую. В простенке между окон стоял деревянный стол. За этим столом зимой вечерами пили чай, мама шила на машинке, я готовил уроки. Позже, когда начал увлекаться радиолюбительством, я сделал себе рабочий стол, который поставил у окна с южной стороны. В углу между окон, был оборудован уголок, на котором стояли две вазы для цветов и зеркало. Под углом стоял маленький сундучок с посудой. Уголок был занавешен и украшен вышивным панно. В углу, на верху, стояли иконы и весела лампада. Так же, как и нижний угол, верхний угол был украшен белыми вышитыми занавесками. Занавески были на окнах и на двери. В горнице стояла ещё тумбочка для хозяйственных нужд и книг. В начале она стояла у стены напротив двери, а когда я сделал стол и поставил его у окна, тумбочку поставил у своей кровати. В горнице на стенах много было вывешено фотографий. Над столом висела большая фотография родителей. Такие фотографии были почти в каждом доме. На южной стене висел большой портрет маминого отца, большая рамка с фотографиями и несколько отдельных маленьких фотографий. На северной стене также висело несколько фотографий. На этой же стене висела картина: «У заросшего пруда». Для этой картины брат сделал рамку, и она долгие годы висела в горнице. Я часто любовался ею, и она побуждала к размышлению. Может именно эта картина и зажгла во мне любовь к изобразительному искусству и к рисованию. В раннем детстве мы мало видели репродукций картин, книг, кинофильмов и поэтому то, что мы имели, очень ценили и берегли. В горнице висел радиопродуктор. В начале  дисковый, а затем  в виде ящика. Радио любили слушать  и родители и я. Всегда следили за программой. Старались не пропустить радиоспектакли, спектакли и концерты. На пол мама часто стелила дорожку. В начале домашнего изготовления, а затем фабричную. К каждой кровати позже мама связала из тряпок коврики для ног. Горница всегда была нарядной  и чистой. Особенно было приятно находиться в ней  в зимние вечера, когда топилась голанка, было тепло, а за окном выла метель.
В прихожей стояли обеденный стол, вдоль стены лавка, у сенной двери небольшой сундук. У печки стояла лавка, весела полка для посуды, весел умывальник. На лавке стояло ведро с питьевой водой и керосинка. Когда была старая печь – стояла еще зимой железная печь. Её купил папа в г. Моршанске и с разъезда  семь километров нёс на себе. Когда  учился в начальной школе, я любил около неё читать. За обеденным столом мы ели, мама готовила пищу, я любил готовить уроки зимними вечерами с керосиновой лампадой, когда отключали электричество. В раннем детстве на столе не было клеёнки, и мама каждый день мыла стол теплой водой, и скоблила его ножом. В прихожей была прибита на стене вешалка для верхней одежды. В начале шестидесятых годов я сделал новую вешалку с полочкой, которая сохранилась и по сей день. В эти же годы я провел в прихожую радио. Так что теперь радио слушали и в прихожей. Когда поставили в прихожей сундук из горницы, на нем иногда отдыхали родители, а когда летом было много гостей, и спали. В раннем детстве я любил играть на печке. На ней часто спал папа, мама не любила лежать на ней. На стене у сенной двери висели часы-ходики. В конце семидесятых годов я из п. Запрудни привез родителям ходики с кукушкой, которые очень нравились родителям и, особенно, маме. Маме приходилось вставать рано, особенно, летом, и кукушка всегда напоминала который час. Над столом в углу висели иконы и лампада. В простенке между окон висело зеркало. У него был отколот угол, и в последствие мы его выбросили, так как считалось, что разбитое зеркало приносит дому беды, а они одно  время  посыпались одна за другой. В доме было два стула. Один фабричный. Второй сделал брат. Была в начале одна табуретка, которую сделал брат, а затем вторую сделал и я.
Из прихожей дверь выводила в сени, а из сеней одна дверь – на улицу, а вторая – во двор. В сенях стоял закром для хлеба, сундук для продуктов. Затем была поставлена деревянная кровать. Осенью стояли бочки с солёным мясом и ветчиной. В сенях вывешивалась ветчина.  По несколько дней, а иногда  и недель висели зарезанные овцы, теленок, свинья, гуси и куры. На стенах весели полки: одна, закрытая и другая – открытая. Полки были небольшие. В них хранили стеклянные банки и кое какой инструмент. Потолка на сенях не было. С сеней лазили на потолок. Потолок был утеплен дубовыми листьями и землей. Когда чистили дымовую трубу, ещё дополнительно утепляли золой. На потолке, обычно, складывали обувь, газеты, ненужные книги. Позже я держал на потолке некоторые радиодетали. На потолке держали вторые оконные рамы, которые ставили на зиму.
Двор примыкал к дому в виде буквы «П». Хлева для скотины соединялись с домом навесами, а в середине был выгон без крыши. Хлевов было несколько: для коровы, овец, поросенка, телка, гусей. Для кур были сделаны нашестия. Вначале двор был сделан плетневый и покрыт соломой. Затем в конце пятидесятых годов был построен новый двор, рубленый. Но и этот двор в середине шестидесятых годов мы с папой переделали.
Погреб в  начале был без надстройки, т.е. открытый. Зимой его засыпало снегом, и часто надо было откапывать вход. В конце пятидесятых годов брат сделал новый погреб с надстройкой. Погреб был хороший. В нем хранили квашеную капусту, моченые яблоки, соленые огурцы, помидоры и грибы. Летом  ставили квас, сметану и прочие продукты. Весной на лето погреб засыпали  снегом. Он сохранялся почти до августа месяца. В надстройке держали керосин, соль, косы, грабли, инструмент. До пристройки к погребу амбара, стояла и кровать. На ней спали летом, когда приезжали сестра и другие гости. В 1966 году я пристроил к погребу амбар. Поставил в нем кровать, провел электричество, установил приемник. Спать в амбар переходил где-то в мае, а уходил в избу поздней осенью.
Колодец был поставлен около дома. В 1967 году я и Шатилов Алексей поставили новый. Вода в колодце была хорошая. Часто за водой приходили и соседи.
Усадьба была обнесена плетневым забором, который простоял до конца пятидесятых годов, а затем брат поставил ограду из штакетника. С огорода и от соседей поставил ограду я.
Около дома были посажены ветлы. Росла и береза. В середине пятидесятых годов брат посадил сосну, а в шестидесятых годах папа привез несколько елок. Одна принялась  и сохранилась. Сосна и ель – единственные у нашего дома на всю деревню.  С  середины пятидесятых годов брат посадил яблони, сливу. Позднее посадил крыжовник и хороший сорт смородины. Сад стал расти и набирать силу. Он рос и радовал душу. Но были и огорчения. Один раз подъели кору мыши, затем ещё раз подъели зайцы. И они подъели здорово. Несколько яблонь пришлось спилить, и они отрастали заново. Наносили ущерб саду и морозы, и сильные ветры. Но чтобы не было, сад рос и стал плодоносить. Сорта яблонь были  отличные. Много было вишни, сливы. Но в основном это было когда я учился в старших классах и позже, а в детстве не очень приходилось довольствоваться своими фруктами. Когда я учился в старших классах Маруся, жена брата, привезла рассаду клубники. Мы посадили её и она отлично плодоносила несколько лет. Но ухода за ней не знали, и она постепенно перевелась. Около дома, кроме фруктовых деревьев, сажали и овощи. В основном, сажали огурцы, лук, морковь, помидоры, свеклу и другие овощи. Землю около дома перекапывали лопатой.
Огород занимал пятьдесят соток. Около тридцати соток было отведено под картофель, просо или овёс, свеклу, капусту и прочие овощи. Двадцать соток занимал луг, где косили сено и отаву. В начале огород обрабатывали с помощью лошади. Пахали, бороновали, сажали и выкапывали картофель – всё при помощи лошади. Пахать мне не приходилось, в основном, это делал отец. Мне он не доверял, но иногда я помогал водить лошадь. А вот боронить отец доверял. Садился я верхом на лошадь и боронил огород. Сажать картофель всегда приходило много народу. Это было традицией помогать всегда тем, кто сажает картофель. Выстраивались вдоль грядки метра через два и тем самым сажали быстро и не так уставали. Просо, а чаще овес, мы сеяли старинным  методом – вручную. Отец шел и разбрасывал рукой впереди себя зерно, а я на лошади боронил. Позже сеяли уже сеялкой. Немного помню, как сажали табак и ухаживали за ним. Одно время его сажали в деревне очень много. Помню, как делали из него самосад, т.е. сами изготавливали  табак на курево из стебля и листьев. Самосад был очень крепким. Многие курили с большим удовольствием.
Место, отведенное для травы, было низкое. Весной долго стояла вода. Та часть огорода, где росла трава, была отгорожена от колхозного луга сплошным кустарником. Иногда, когда было много воды, в этих кустах садились дикие утки, а один раз они даже вывели утят. Один раз из речки зашла и рыба. Много воспоминаний осталось от уборки сена на огороде. Косить я начал рано. Косить любил. От первых уроков косьбы осталась и память: шрам на указательном пальце правой руки. Порезал палец, когда точил косу. Косу поставил на камушек, а когда стал точить её бруском, она соскочила и порезала палец.
Родители держали скотину: корову, овец, поросенка, гусей, кур. Когда я учился в институте, родители держали и кроликов. Коров и овец пасли пастухи. Пастухов нанимали на общем сходе деревни. Так было до введения денежной оплаты и установления пенсии колхозникам, т.е. до начала шестидесятых годов. После чего нанять пастухов стало трудно, практически не возможно, и пасти коров и овец стали по очереди. Скотину я любил. Когда её резали, я уходил из дому, или уединялся в таком месте, чтобы не слышать и не видеть, как её режут. За все время я не зарезал ни одного даже цыпленка. В зимнее время дома держали теленка, ягнят, маленького поросенка. Дома гуси выводили гусинят, а наседка – цыплят. Видимо от этого общения и родилась привязанность к ним.
Питались мы хорошо. Мама готовила вкусно. Все продукты, в основном, были домашние. Хорошо помню то время, когда и хлеб пекли свой, домашний. Дома были формы для выпечки хлеба. Хлеб пекли два-три раза в месяц. Когда пекли хлеб, запах хлебный разносился чуть ли не по всей деревне. Поэтому в деревне всегда знали, когда и кто печет хлеб. Особенно я любил наблюдать, когда мама готовила пышки, лапшу, печенья и т.д. Она доверяла мне делать баранки, и это для меня было большой радостью. Мама делала даже домашнюю колбасу. Особенно оценил вкус домашних блюд и продуктов, когда учился в институте и стал работать. Русские щи, квас, окрошка, что может быть лучше и вкуснее, когда они приготовлены по-деревенски.  Часто появляется желание приготовить блюда, так как готовила мама и вспомнить деревенскую жизнь, но увы, так как готовила мама мне ни за что никогда  не удастся приготовить.
В таких же домах жили все жители деревни. Такую же держали скотину, те же самые овощи выращивали на огородах, каждый имел сад и так же питались. Конечно, были различия, но они были незначительны. В деревне не было резких контрастов в уровне жизни. Не было бедных и богатых. Все жили, примерно, одинаково.
 


   
Природа

Рядом с деревней протекала река Пара. Река – не большая, но местами была глубокая. В речке водилось много рыбы. Много времени мы проводили на реке.  Особенно любили ловить рыбу. Ловить рыбу приезжали и приходили из других деревень. Ловили не только на удочку, но и бреднем, весной – вершами,  наменкой. За лето ставили на мелком месте гать, воды становилось мало, и ловили рыбу кошелками и руками. Но самое обидное было то, что рыбу глушили и травили. Это делали не местные, а приезжие. Ежегодно речка мелела. Мелела из-за того, что весной сильно размывало канавы и со временем русло в двух местах поменяло направление. Речка углубилась и обмелела. Платины, которые ставили, одно время почти ежегодно, пожалуй, ещё больше усугубили эту проблему. В результате чего речка обмелела, рыбы почти не стало, и прежняя красота осталась только в памяти. Особенно красива речка была на утренней зорьке, когда всё в природе просыпалось. От поверхности воды поднимался легкий пар, плескалась рыба, затем появлялся легкий бодрящий ветерок, и пар с поверхности постепенно улетучивался, и на воде появлялась легкая рябь.
В жаркие летние дни мы с ребятами с утра до вечера пропадали на речке. Часами не вылезали из воды. Все мы рано научились плавать. Я научился плавать в шесть или семь лет. Учили нас просто. Взрослые ребята брали за ноги и руки, раскачивали и бросали в воду. Мы начинали сильно болтыхать ногами и руками, как умели, лишь бы удержаться на воде и не уйти под воду. Что самое интересное: как правило, почти с первого раза начинали плавать и держаться на воде. Мне больше всего доставляло удовольствие – это нырять с берега в воду. Позже любил плавать на большие расстояния. Места для купания били отдельные для ребят и девчат. Но с годами все эти ограничения стирались и позже купались все вместе. Во время купания любили играть во все возможные игры. Зимой на речке играли в хоккей. Особенно увлеклись хоккеем в старших классах. Речка, как магнит, притягивала ребят к себе. Много времени было проведено на её берегах. И эта привязанность к реке осталась на всю жизнь.
Название деревни «Зеленый луг» говорит о том, что несколько слов надо сказать о лугах. Луга распростирались между деревней и речкой. Весной они заливались водой. От этого на них росла хорошая трава. Немного помню, когда все выходили на сенокос. С песнями, шутками проводилась эта работа. Но с годами река мелела, скота в колхозе становилось все больше и лугов для сенокоса оставалось всё меньше и меньше. Но продолжали держать луга под сено на нижних огородах, в том числе и на нашем. Так что насладиться прелестями сенокоса мне приходилось часто. В детстве мы играли на луге в лапту, футбол, волейбол и другие игры. Летом любили собирать луговые опята.
По другую сторону реки была возвышенность. Зимой с неё катались на лыжах. А ещё дальше, где-то с километр находился лес. Лес – смешанный, преобладал дуб. В лес ходили за ландышами, ягодами и грибами. В лесу много было клубники, меньше земляники и других ягод. Грибы были разные. У меня в лесу были любимые грибные места. Их мне показал Виктор, муж сестры. Когда учился в старших классах, грибов собирал много. Солили на  всю зиму.
Природа была и не очень богатая, но и не бедная. Понемногу сочеталось всё: лес, речка, луга, болота, кустарники и овраги. Мы росли и мужали на лоне этой природы. Очень любили свои места. Но было и обидно, когда видели, как на наших глазах беднеет природа, как человек своим существованием разорял природу. Человек – частица природы и так варварски к ней порой относится. Ведь человечество корнями держится за природу. Не подрубает ли человечество свои корни, уничтожая природу? Люди, опомнитесь, что мы делаем. Не пора ли нам объявить поход каждого человека за спасение природы. Пора разработать программу спасения  природы. В которой детально расписать, что должно быть сделано для спасения природы в каждой местности и каждым человеком. В первую очередь надо спасать мелкие реки. Ведь именно с них начинаются большие реки, озера, моря, океаны. Необходимо очистить малые реки, поднять в них уровень воды, путем строительства дамб и плотин. Где это можно ставить не просто плотины, а мелкие гидроэлектростанции, мельницы и т. п. Поход за спасение природы должен быть всенародным. В этом походе должны принять участие от малого до взрослого. Ведь любовь к Родине, патриотизм начинается с любви к родным местам. Так и надо сделать всё для того, чтобы мы любили и радовались родным местам, чтобы у каждого из нас родные места были святыми. Человек и природа - едины. Обедняя природу - мы обедняем и себя, и в первую очередь обедняем духовно. Человечеству надо задуматься над этим.

     Дедушка и бабушка по отцовой линии

Родители отца жили в начале в селе Ягодное, а потом в деревне Малая Ягодинка. Это была простая крестьянская семья. Моего дедушку звали Фёдор Арсениевич, бабушку – Варвара Егоровна. Дедушка хорошо пел. Его часто приглашали на свадьбы и другие увеселительные мероприятия. Он принимал участие в первой мировой войне. Был связистом. За спасение попа был награжден георгиевским крестом. Дедушка принимал участие в строительстве железной дороги в Средней Азии. На заработанные деньги в двадцатые годы в Зелёном луге был построен дом, который простоял до 1952 года. В тридцатые год работал в колхозе. Во время войны связь с ним была потеряна. Дальнейшая его судьба неизвестна. Бабушка, Варвара Егоровна, умерла в 1945 году. Ей не было ещё и шестидесяти лет.
.

Родители

Мои родители вышли из простого народа. Вместе с простым народом они прошли трудный жизненный путь. Прошли его честно, как и миллионы людей того поколения. Я благодарен моим родителям в двойне. Во-первых, за то, что благодаря родителей я появился на свет. Во-вторых, за то, что они привили мне такие качества, как честность, любовь к родине и к простому народу.
Папа, Осипов Илья Фёдорович, родился 29 июля 1910 года в селе Ягодное. Мама, Соловова (девичья фамилия) Александра Петровна, родилась в с. Муравлянка 19 апреля 1912 года. Поженились они 1 марта 1932 года. До свадьбы папа несколько лет работал в Москве на стройке. Работал на земляных работах, затем каменщиком. В 1932 году папа был призван в Красную армию. Служил три года в г. Воронеже в НКВД. Часть была специализирована по борьбе с бандитизмом. В этом же 1932 году в декабре месяце родилась у них дочь – Маша. Демобилизовался из армии он  в 1935 году. После демобилизации работал на железной дороге в   Савёлове, а затем на  Большой Волге, Московской области. Мама работала на авиационном заводе. В 1939 году родился у них сын – Володя. Жили они в двухэтажном деревянном доме. Имени комнату. Сейчас на этом месте на Большой Волге стоит бензозаправка.  На Большой Волге жила и  мамина сестра с мужем и двумя детьми. Перед войной её муж был арестован (был репрессирован). Умер он в тюрьме. Папа собирался строить дом, но, началась война, и планы были нарушены. Маме пришлось возвращаться на родину. Многое ей пришлось пережить за годы войны. Одна с двумя маленькими детьми и больной свекровью. Кто знает крестьянский труд, тот поймет, как было ей трудно. Папа  всю войну прошёл с железнодорожной бригадой от Урала до Германии. Был контужен. После войны работал ещё год в Польше. В 1946 году вернулся на родину и работал на железной дороге. Родители на Большую Волгу не вернулись из-за того, что во время войны железнодорожная ветка от Большой Волги до Соревнования была разобрана во время войны, а папа переходить на другую работу не захотел. В 1949 году у них родился второй сын – это я, Александр. В начале пятидесятых годов они построили новый дом. Папа продолжал работать на железной дороге кондуктором, главным кондуктором, бригадиром путейной ремонтной бригады, стрелочником. На пенсию ушел в 1965 году. С 1965 года работал в колхозе разнорабочим. Папа работал честно. Ежегодно имел поощрения за хорошую работу. Был награжден медалями: за победу над Германией, за доблестный труд в Великой отечественной войне, за доблестный труд, за отличие в труде. Министерством путей сообщений СССР награжден значком «Ударник сталинского призыва». Руководством дороги Литовской награждён значком «Отличный движенец». Руководством паровозной колонны № 7 особого резерва объявлены две благодарности. Министром путей сообщения СССР генерал-лейтенантом И. Ковалёвым объявлена благодарность за честную службу в годы войны. Имел  много поощрений. Был простой. Когда я был маленький, всегда с работы  привозил гостинец. Для нас детей ни чего не жалел. Характер был вспыльчивый. Если что делал, то лучше было ему не советовать, не любил, если вмешиваются в его дела. Не любил идти кому-либо на поклон. В тоже время с охотой помогал другим. У папы была отличная память. Когда был помоложе он не любил вспоминать и рассказывать нам о прошлом. А вот в пожилом возрасте он с охотой рассказывал о детстве, о войне, о родителях и т. д. И что всегда поражало – это его память. Помнил он до мельчайших подробностей. Вспоминал не только год и месяц, но и дату. Он закончил четыре класса в 1924 году. Да,  с его умом, честностью, исполнительностью и дисциплинированностью мог бы иметь другую трудовую биографию. Хотя, я ему завидую, что он имеет такую трудовую биографию. Умер он 11 сентября 1996 года.
Мама также работала честно. Она всё время работала в колхозе. Работала в полеводческой бригаде и телятницей. Но в начале шестидесятых годов у неё ухудшилось здоровье. Лежала в областной больнице, где лечили ей ногу. Кроме того, у неё было высокое давление. Ей дали инвалидность – третью группу. В семидесятые годы в колхозе почти не работала, но много работала по дому. Всё домашнее хозяйство было на её плечах. В работе любила аккуратность. Ярко запомнилось, как нежно ухаживала она за садом. У яблонь осмотрит каждую веточку. Где подвяжет. Где подставит подпорку. Было такое ощущение, что она ухаживает за ними, как за детьми, и о чем-то с ними разговаривает. Любила рукоделие. Для нас кое-что шила на машинке, пряла и вязала, хорошо умела готовить еду, дома всегда поддерживала чистоту. Мама окончила два класса школы. Умела читать, писать и считать. Читать любила, но свободного времени было мало, и поэтому читала мало. Была очень любознательна. Характер у мамы был спокойный, я не помню, чтобы она когда либо повышала на кого-то голос. Не любила обмана и несправедливости. Была рассудительна. Всегда старалась помочь простым людям. Мама умерла 30 октября 1980 года.
Да, родителям выпали трудные годы, но они честно несли свой долг перед обществом. Они выполнили  долг и перед нами – детьми. Они воспитали нас, всё сделали для того, чтобы мы получили образование. Я горжусь своими родителями.

Сестра и брат

У родителей я был третий и последний ребёнок. Поэтому на моё воспитание, на выбор жизненного пути, во многом оказали сестра и брат. Они были на много старше меня, и я старался во многом быть похожим на них. Они  были  для меня маяком, и я старался от них не отставать. Постоянно приходилось ощущать их заботу обо мне.
Сестра, Мария, родилась 2 декабря 1932 года в деревне Малая Ягодинка, Сараевского района, Рязанской области. Папа в это время служил ещё в армии. После службы в армии он и мама работали в Савёлове, а затем на Большой Волге. Сестра в это время жила в Малой Ягодинке с папиными родителями. Она о них всегда вспоминала с любовью. После школы окончила Моршанский педагогический техникум по специальности учитель математики. После техникума работала несколько лет в Дагестане. Преподавала в аульской школе. Хорошо помню её посылки из Дагестана, полные деликатесов. По окончании работы в Дагестане один год жила с родителями. Это был 1956-1957 год. Она много рассказывала о Дагестане, читала книги и любила их пересказывать. Особенно запомнился её рассказ о романе А. Дюма «Граф Монте-Криста». Она его пересказывала маме. Я также любил слушать. Мне она рассказывала сказки. Сестра много вышивала, часто готовила деликатесы. Особенно мне нравился пирог «Наполеон». За этот год я много впитал хорошего от сестры. Её воспитательные «камушки» явились как бы первыми камушками в формировании у  меня своих жизненных принципов. В 1957 году она вышла замуж за Романова Виктора. Они дружили ещё со школы. Потом он уехал в Свердловск, и они несколько лет переписывались. Летом 1957 года он с братом приехали к родственникам, и он женился на Маше. Сестра уехала жить в г. Свердловск. Жили в коммунальной квартире вместе с Викторовыми родителями. Свекор был на инвалидности. Имел инвалидность первой группы. У него отнялись ноги, и он был прикован к кровати. Сестра работала в вечерней школе. Через несколько лет они получили двухкомнатную квартиру, а затем и четырехкомнатную. Родила двух сыновей: Михаила и Сергея. Каждый год приезжала летом в отпуск. Жила у родителей по два месяца. Я очень ждал её приезда. Мне с ними было намного интереснее. С Виктором ходили на рыбалку и в лес за грибами. Много помогали и по дому: косили сено, красили, строили, стерегли коров, овец, гусей и т.д. Сестра каждый год варила много варенья себе в Свердловск. Особенно много варила вишнёвого, а мы любили снимать, и есть пенку. Последние  годы стала болеть. В год смерти мамы первый раз за всё время даже не приехала в отпуск. Умерла в 49 лет, через год, после смерти мамы. Для нас это стало большой потерей. Сестра была связующим элементом. Она не только ездила каждый год в отпуск к родителям, но была и у меня, и у брата. Она всегда поддерживала с нами связь и письмами. С каждым годом мы всё больше стали ощущать, как её нам не хватает.
Брат, Владимир, родился 1 августа 1939 года в г. Большая Волга (Дубна) Московской области. С лета 1941 года жил в деревне Малая Ягодинка. Начальную школу окончил в Малой Ягодинке, семилетку – в Мордове, десятилетку – в Муравлянке. После школы поступал в Рязанский радиотехнический институт, но не прошел по конкурсу. Два года отработал в колхозе на ферме, затем поступил в Рязанский сельскохозяйственный институт. После окончания института работал инженером-механиком  в совхозе Варские-Шумашь, затем главным инженером в совхозе Мурмино, а затем там же директором совхоза. Директором работал где-то с 1966 года по 1988 год. В 1988 году по личной просьбе перешел работать инженером по технике безопасности. Затем работал заместителем директора и с 2000 года ушел на пенсию. Женился, кажется, в 1960 году В жёны взял Марию Дмитриевну Малютину из Сталинска (из соседней деревни). Имеет сына. Сын, Владимир, окончил Рязанский медицинский институт, и работает хирургом в областной больнице. Брат хорошо играл на гармошке, когда работал директором, научился играть и на баяне. От него немного научился играть на гармошке и я. Но особого желания играть у меня не было. Брат на всю жизнь сохранил правило: ежедневно делать гимнастику. Я стремился во многом быть на него похожим. Когда он работал в колхозе я вставал вместе с ним в шесть часов утра, делали с ним гимнастику и шли на ферму. Брат попадал и в экстремальные условия. Порой был на гране смерти. Вот только один случай. Это произошло летом в начале шестидесятых годов. Брат помогал тестю заготавливать сено. В один из летних дней, когда стал собираться дождь с грозой, они с тестем поехали на лошади за сеном. Дорогой их захватил дождь. Началась гроза. В одном месте, где была канава с водой, тесть решил спрыгнуть с телеги, и посмотреть переедут они или нет. Но брат его остановил, мол я помоложе, и, спрыгнув, побежал к канаве. Отбежав всего несколько метров, раздался  сильный удар молнии. Брат упал. Встав и оглянувшись назад, увидел, что лошадь лежит на земле, а рядом с телегой лежит и тесть. Тесть погиб. Смерть обошла брата. Можно сказать, что он родился в рубашке. Брат любил свою работу. Работе отдавался полностью. Работал честно и уважал, кто честно работает. Был требовательным. Родители, сестра и я переживали за него. Радовались, когда у него все шло хорошо. Морально пытались помочь ему в трудную минуту. Брат всегда верил в преимущество социализма. В тоже время видел много недостатков в существующей системе хозяйствования. Видел, что социализм начинают подменять чем-то другим. Переживал, что многое зависит не от него, и поменять в лучшую сторону ему не удастся. Видел многие недостатки в народном хозяйстве. Делился мыслями с нами, как бы пытался отвести душу. Кажется, это ему помогало. Да, если  бы все так работали как брат, то жила бы страна на много лучше. Мне, кажется, что брат не раскрыл себя полностью и в этом повинна система подбора и расстановки кадров. Я всегда считал и считаю брата сильной личностью.
Люди

Люди в деревне жили русские. Был только один украинец – Дюльдин Василий. Жизнь у каждого складывалась неодинаково. Не даром говорят: жизнь прожить не поле перейти. У кого она складывалась счастливая, у кого трагичная, у кого полосами: то счастливая, то трагичная, у кого будничная. О жизни каждого человека деревни можно было бы писать романы. Но если говорить в целом о людях, то люди нашей деревни во многом отличались от людей соседних деревень. В чем же выражалось это отличие? Люди нашей деревни были нравственно чище других. Они были более дружелюбными, помогали друг другу; также были проще, скромнее, трудолюбивее. В женщинах больше чувствовалось женственности, не было пьяниц. Женщины прикасались к спиртному только по большим праздникам и событиям и только к красному. Всё это сказывалось и на нашем воспитании. Мы всегда гордились нашими людьми и с гордостью слушали хорошее о наших людях от других. Люди относились к детям нашего возраста как-то по- особому. Мне, кажется, даже намного теплее,   чем к другим возрастам. На это есть, наверно, и причины. Ведь мы родились и росли после войны. Люди стали жить лучше и полегче. Больше стало свободного времени. Больше стали уделять внимание детям. Радоваться детьми. Радоваться жизни. Мы также были очень рады, что взрослые уделяют нам внимание, учат жизни, доверяют в колхозных и домашних делах. В тоже время научно-технический прогресс во многих технических вопросах потребовал у взрослых дополнительных знаний, которых у них порой не хватало. И тут они обращались за помощью к нам. Мы же со своей стороны считали оказать им помощь за великую честь.
К сожалению, не о всех людях нашей деревни могу рассказать, но о ком помню и что-то знаю – постараюсь.
Напротив нашего дома жила мамина сестра Марфа. Я её не помню, возможно, она умерла до моего рождения или когда я ещё был маленьким. Она была замужем за Мамоновым Никитой.  После смерти Марфы, дядя Никита женился второй раз на тёте Поле.  С этой усадьбы они переехали на другую усадьбу. Детей от второго брака у них не было. Умер дядя Никита где-то  в конце пятидесятых годов. Во время войны он, кажется, был председателем колхоза.  Последние годы возил молоко от фермы на молокозавод.
У Никиты и Марфы было трое детей: Павел, Мария и Пётр. Павел был женат на Екатерине и жил в нашей деревне. Погиб он на фронте.  Тётя Катя, где-то в начале шестидесятых, вышла замуж второй раз. Прожила со вторым мужем не долго. Её сбила насмерть машина.  У Пала с Екатериной было два сына: Юрий и Валерий. Юрий, после службы в армии, жил в г. Красноармейске, Московской области, где жила его тётка по матери – Мария.  Работал он в милиции. Валерий служил на Дальнем востоке, где и остался жить после службы. Мария жила в г. Красноармейске, работала крановщицей. Была замужем, но развелась. У неё был сын Павел 1947 года рождения. На летних каникулах всегда приезжал в деревню. Хорошо играл в футбол и знал приёмы самбо. Пётр, брат Мари, также жил в г. Красноармейске.
Усадьба, после того, как с реё съехал дядя Никита, долго пустовала.  Поселились на этой усадьбе, где-то в начале шестидесятых годов, Хвостовы.
Они до этого жили в нашей деревне, но на кочерге (так мы называли вторую улицу деревни). Переселился Хвостов Алексей с матерью Татьяной и дедом Фролом. Он был женат на Татьяне из Сталинска (Киров). У них было двое детей: Володя и Александр. Алексей работал в колхозе трактористом. Был общительным. Хорошо играл на гармошке. Имел мотоцикл. Его жена. Татьяна, работала в колхозе, несколько лет работала продавцом в магазине в Кудашеве. Её жизнь сложилась трагическая. Она заболела и в порыве душевного расстройства покончила жизнь. Алексей женился второй раз. Взял в жёны из районного центра Сараи и жил  у неё, но усадьбу  и дом в деревне не бросал – часто приезжал.
Его старший сын Владимир живёт в Электростале. Работал в милиции.
Младший сын Александр живёт в Москве и работает в Москве. Александр, посла смерти отца, дом продал женщине из Раменского. Она его использует как дачу.
Мамоновы Аким и Анна приходились нам родственниками по отцовой линии. Анна была тёткой моему отцу по его отцовской линии. Она и отец моего отца были сестра и брат. Жили они на южной стороне деревни. (Вместе с ними жили родители Акима: Герасим и Татьяна).У Акима с Анной было трое детей: Иван, Любовь и Антонина. Антонина жила в Москве. Иван жил с родителями. Акима помню мало. Знаю, что он воевал в первую мировую войну. Попал под газовую атаку немцев. Из-за этого болел и, видимо, рано и умер. Анна жила долго. Иван работал конюхом, затем пас колхозных коров. Женился он на Варе из Ягодного. Она работала в колхозе дояркой.  У них было двое детей; Татьяна и Сергей. Татьяна живёт в Муравлянке. Её муж Дёмин Николай трагически погиб. У неё трое детей: Андрей, Владимир, Алексей. У Владимира трое детей: Владимир, Наталия, Варвара. Сергей живёт в Москве. Жена Сергея – Елена. У них двое детей: Аня и Евгения. Муж Ани – Максим, сын – Глеб. Муж Евгении –Иван, сын – Максим.
Вначале умер Иван. Варя жила одна, но после её смерти дом пустует.
В деревне жили ещё Мамоновы. Рядом с нашим домом жила Евдокия и Фёдор. Её муж, Фёдор, возможно, погиб во время войны.  У неё было трое детей; Елена, Валентин и Мария.
Елена работала в колхозе. Вышла замуж за Хвостова Владимира из Левонтьевки. Жили они напротив нашего дома, в доме в котором раньше жил Хвостов Анлрей. У них было трое детей: Александр, Сергей и дочь ( звать - не помню). Дочь родилась с отклонениями в развитии, и они потом отдали её в приют. Александр живёт в г. Клин, Московской области.
Валентин жил в доме матери. Женился на Евдокии из Ягодного. В середине 60-ых годов построили новый дом. Он работал в колхозе трактористом. У них было двое детей: Татьяна и Николай.
Мария вышла замуж за Бакулина Петра из Сталинска. Жили в нашей деревне,   но затем уехали и жили где-то под Рязанью.
После смерти родителей дом пустует. Сын Николай периодически приезжает, но  ненадолго.
Ещё одни Мамоновы жили в деревне. Это Иван с Агрипиной. Иван – участник Великой Отечественной войны. Воевал на японском фронте. В колхозе работал водителем. Несколько лет возил председателя колхоза на машине «Победа». У них был сад и они держали пасеку. С ними жил Анатолий – племянник Ивана. Он был сирота, не видел одним глазом. Агрипина работала в деревне продавцом. У них было двое детей: Сергей и Людмила. С Сергеем я дружил Он, также как и я, служил в спецназе ГРУ, но в Чучкове, Рязанской области.  Живёт в Рязани. Людмила также живёт в Рязани.
После смерти родителей, дом пустует. Сергей  летом приезжает, но живёт не долго.
Напротив нашего дома жил Хвостов Андрей. Он подбивал избы паклей у тех, кто строился. Жену его не помню. С ним жил Василий. Он был сирота, дружил с моим братом. Работал в колхозе трактористом.  С женой уезжал жить в Сибирь. В Сибири жизнь не сложилась. Рассказывали, что перед новым годом пошёл в лес за ёлкой. Его со срубленной ёлкой задержал лесник. У них произошла ссора. В результате которой он застрелил лесника. Его посадили в тюрьму. Жена его не дождалась и вышла замуж.
Дом Андрея несколько лет пустовал. Потом в него вселился Василий с семьёй из Ягодного, но и они долго в нём не жили и переехали в другой дом на «кочерге». Затем в этом доме жила семья Хвостовых: Елена (сестра Мамонова Валентина) с Хвостовым Володей. Они построили новый дом После смерти Елены Володя дом продал и из деревни уехал. Дом купил Горбунов Валерий. Он и его жена Зинаида вернулись в деревню из Рязани. Валерий умер. В настоящее время в нём живёт кго жена Зинаида.
Жили в деревне ещё Хвостовы. Они были, кажется, в родстве с Хвостовым Андреем. Андрей наверно был братом Степану. Хвостов Степан приходился отцом Сидору и жил у Сидора. Работал, когда я ещё был мальчишкой, в колхозе сторожем.
Сидор служил в армии с моим отцом. В колхозе работал, когда я учился в средней школе, бригадиром. Его жена Елена работала в колхозе в полеводческой бригаде. У них было трое детей: Мария, Валентина и Сергей. Мария жила в Москве, Валентина и Сергей жили в Рязани. Сергей был старше меня на четыре года. Он помогал киномеханику Пирожкову Юрию ставить в нашем клубе фильмы. Затем эту работу он передал мне. Когда умер Сидор, то дети купили дом в Мурмино под Рязанью, и Елена переехала жить туда. Дом продали  Борису из Левонтьевки. После того как Борис с женой Настей переехали жить в районный центр Сараи, усадьба пустует.
На южной стороне деревни в крайнем доме жили Воронковы. Иван Петрович работал в колхозе. Несколько лет пас скот односельчан, затем колхозных коров. Жену его звали Марина Гоигорьевна. У них было пятеро детей: Василий, Евгений, Сима, Володя и Валентина. Володя был старше меня на три года. Я с ним дружил. Он закончил семь классов, окончил мореходное училище, работал в Северодвинске. Он хорошо играл на гитаре и хорошо пел. Был смелым и отважным. У него была кличка: «Летчик». В деревне осталась жить из всех детей только Сима. Она вышла замуж и жила на другой улице (кочерге). После смерти Ивана и его жены усадьба опустела.
У Симы мужа убила грозой, когда он пас колхозных коров. Она работала в колхозе дояркой. У них было трое детей: Юра, Татьяна и Оля. Ольга закончила медицинский институт. Потом Сима переехала жить в дом, в котором жил Котельников, а затем она переехала жить в Максы, к дочери Татьяне. Усадьба опустела, в доме ни кто не живёт.
Рядом с Воронковым Иваном жили Хвостовы: Мария Карповна и Иван Семёнович. Я их почти не помню. Немного помню её второго мужа Горчакова Василия. Знаю, что он был хорошим столяром. Нам он сделал новую дверь в горницу. Воронкову Володе сделал дубовые лыжи.  После его смерти его жена переехала жить в город. У неё было четверо детей: Михаил, Александр, Вячеслав и Раиса. Вячеслав служил на Дальнем востоке в десантных войсках. Старший сын Александр женился на Моте из Козловке. Построил дом через один дом от нашего – рядом с Мамоновым Валентином. Мотя работала в колхозе дояркой. Александр работал в колхозе, но кем – не помню. Жизнь у него сложилась трагично. Он повесился рядом со своим домом на яблоне. Мотивы совершить такой поступок мне были не ясны.  У них было двое детей: Люба и Володя.  Люба жила в Рязани.  Володя несколько лет жил в Рязани, а потом вернулся в деревню. Не женат. Живёт с матерью. Усадьба родителей Александра была заброшена.
Не далеко от родителей Александра, через дорогу, жил Воронков Андриан Никифорович с женой Федорой Ивановной.. Его жену помню мало.  Об Андриане знаю, что он во время войны служил сапёром, был ранен в ногу, которую ампутировали. Как инвалид войны у него был трехколесный велосипед, специально для инвалида.  Где-то в начале шестидесятых годов он построил дом на другой усадьбе. У него был сын. Сын был военным. Его не помню, а вот его сына и внука Андриана  Виталия немного помню. Он на летние каникулы приезжал к деду. Он хорошо играл в футбол. После смерти Андриана и его жены дом пустовал. Точно не помню, но, кажется, в нем ни кто не жил. Усадьба была заброшена. Также была заброшена и его первая усадьба.
На южной стороне деревни жила Прасковья. Её фамилию не помню. У неё был хороший сад. Она была в хороших отношениях с нашей семьёй. Её муж погиб на фронте. Детей у неё было трое: Иван, Валентина и Зинаида. Иван жил в Москве. На летние каникулы  в деревню приезжали его дочери – двойняшки. Валентина работала учительницей, кажется, где-то в Сибири. Зинаида также жила в городе. После смерти Прасковьи усадьба опустела.
Не далеко от нашего дома жили Воронковы ЕгорНикифорович и Анастасия. Егор приходился братом Воронкову Андриану. Анастасия дружила с моей мамой, также как и Прасковья. Егор немного был с юмором. Детей у них не было. Жили хорошо. У них был неплохой сад и держали пчёл. Во время заготовки леса для строительства дома Егор повредил позвоночник. После их смерти жили в их доме  или нет – не помню. Возможно, что нет. В настоящее время усадьба заброшена.
Рядом с Воронковыми жили Лощинины: Марфа Ивановна и Пимен Иванович. Помню только Екатерину и с ней жила, возможно, её мать. Екатерина работала в Сараях – в районном центре. Замуж вышла поздно за Александра Петровича из Левонтевки, у которого умерла жена. Он работал в колхозе в правлении, возможно, бухгалтером. Александр Петрович участник войны. Был ранен. Прихрамывал на одну ногу, сказывалось ранение. Немного знал его сына. Он был военным. Немного помню Таю. Возможно, она приходилась Екатерине сестрой.  У них был хороший сад , но после смерти Екатерины и Александра дом пустовал.  Иногда летом первое время приезжали сын Александра и Тая, но со временем дом был заброшен.
Рядом с Лощиниными жили Шатиловы. Шатилов Василий  Григорьевич работал кузнецом. Возможно в кузнеце он и потерял один глаз. По его профессии их называли «Кузнецовы». В молодости он был охотником. Держал охотничью собаку. Был хитроват. Вечерами у него мужики собирались играть в карты. Его жена – Евдокия  Петровна работала в колхозе. Одно время работала с моей мамой телятницей. 
С ними жил Валерий. Он где-то ровесник моему брату. Он был сирота. Кем он приходился Василию – не знаю. Валерий окончил военное училище и служил в армии.
У Василия с Евдокией были дети. Один сын жил в Москве. Кажется, служил в армии, получил облучение  радиацией, но я его не знаю. Знал его дочь – Зинаиду. Она ровесница моей сестре.  Окончила педагогический техникум и преподавала в Дагестане. Там вышла замуж.  Первый муж погиб в автомобильной катастрофе. От него она имеет дочь - Татьяну.  Один год, а может и больше,  Татьяна жила в деревне у дедушке с бабушкой.  Зинаида затем вышла замуж второй раз. 
Ещё один сын Василия жил в нашей деревне на кочерге.  Он погиб на фронте.  Его жена Анна Арсентьева воспитывал двух детей: Алексея и Валентина. Валентин после службы в армии жил в Рязани. Алексей жил с матерью.  После помешательства его отправили в приют. Нюра жила одна, но в последние годы на зиму уезжала к Валентину в Рязань. После её смерти  усадьба разорилась и опустела.
Немного помню ещё одного сына Василия и Евдокии – Николая.  Он жил на кочерге рядом с Нюрой. Работал в колхозе комбайнёром. Его жена Полина работала в колхозе разнорабочей. У них было двое детей.  Нина и Володя. Нина после восьмого класса, закончила в Моршанске библиотечный техникум и работала где-то под Рязанью.  Володя закончил в Ряжске училище по ремонту радиоаппаратуры и телевизоров. Работал в Рязани, но рано умер.  Николай тоже умер рано, наверно, ему не было ещё и пятидесяти лет.  Полина вскоре переехала жить в деревню  под Рязанью. Дом пустовал. Возможно, его потом перевезли под Рязань. Усадьба опустела.    
Василий Григорьевич, после первой жены, женился второй раз. После смерти второй жены, где-то с год жил у сына в Москве и. кажется, ещё с год у Зинаиды. Последние годы жил у себя в деревне один. На зиму ложился в больницу.  Болел астмой. После его смерти дом купили москвичи. Муж с женой приезжали жить на лето. После них в доме жил Николай из Козловки. После его смерти дом опустел и разорился. Усадьба опустела.
Рядом с проулком жил Фёдор Николаевич Молодов с Дарьей Иосиповной. Мама говорила, что он меня крестил на дому. Когда ещё была церковь в Ягодном он служил в церкви.  У него была густая борода. Был добрый. Если я проходил мимо его дома. а он меня замечал, всегда был приветлив. По возможности иногда чем-нибудь угощал. Когда я приходил на кладбище, то всегда заходил на его могилу. У них был хороший сад. После их смерти, а они умерли почти в один день, в их дом заселилась дочь Митрофана (он был, кажется им зятем) Полина.  Она приходилась, возможно, Фёдору Николаевичу внучкой. Первого мужа Полины убило молнией. Второй раз она вышла замуж за Котельникова Виктора. И вот с ним она и заселилась в этот дом.  Потом они построили новый дом. От первого мужа у Полины была дочь – Мария, а от второго – Антонина. Полина работала в колхозе дояркой  Котельников из Москвы. Служил во флоте.  За что его выслали из Москвы – точно не знаю. Он много читал книг. Я, как книгоноша, для него всегда приносил книги из муравлянской библиотеке.  С ним я дружил, хотя он был старше меня лет на пятнадцать. Работал он в колхозе разнорабочим, а затем трактористом.  Где-то в конце семидесятых он вернулся в Москву. Полина после этого уехала к дочерям в г. Грязи.
В их дом заселилась молодая семья с Ягодного:Тырин Василий с Антониной и детьми Ниной и Татьяной.  . Но они жили не долго. После них в этот дом заселилась Сима, дочь Воронкова Ивана. После того, как она переехала жить в Максы, дом пустует.
Отец Полины – Осипов Митрофан с женой Татьяной Фёдоровной жили насеверной стороне деревни. Митрофан – участник войны. Рассказывал, как конвоировал пленных немцев из под Сталинграда. Работал в милиции. Был осуждён. Сидел в тюрьме. После выхода из тюрьмы пас скот односельчан. Был крепким мужиком.
  Из его детей знал Полину. У них ещё было два сына:Пётр и Фёдор. Об одном его сыне говорили, что он занимал руководящую должность. Его я видел только на похоронах Митрофана. Митрофан дожил до глубокой старости. В старости он ослеп. Хорошо помню, как он всегда угощал нюхальным табаком. После смерти жены, он жил у дочери Полины, а его дом пустовал и усадьба разорилась.
Рядом с проулком жила Надежда с родителями: Воронковым Фёдором Николаевичем и Устиньей Леонтьевной. Немного помню его отца. Рассказывали, что он в Первую мировую войну был в плену у немцев. Его сын погиб в Великую Отечественную войну. За погибшего сына от военкомата ему построили  новый дом. У них был неплохой сад. Надежда замужем не была. В колхозе не работала. Так как имела инвалидность. После смерти родителей и Надежды дом разорился, и усадьба бала заброшена.
Рядом с Надеждой жила Мария. Правда, вначале она жила напротив, но потом стала жить рядом с Надеждой. Мария была в хороших отношениях с нашей семьёй, а с моей сестрой вела переписку. У неё муж, наверно, погиб на фронте. У неё было два сына. Старшего сына имя не помню. Младшего звали Борис. Он работал трактористом. В армию служить призваться не успел. Его убило молнией, а дом сгорел. Колхоз ей построил новый дом. Она уезжала жить к старшему сыну в город, а потом доживала в приюте для престарелых. Дом пустовал. Несколько лет колхоз заселял в этот дом учительницу начальной школы нашей деревни. Но в последствии дом опустел, усадьба заросла бурьяном.
Рядом с Марией жили Соколовы. Правда, до Соколовых кто жил не знаю. А Соколовы стали жить где-то в начале шестидесятых годов. Они купили старый дом у Дюльдиных, (а может Дюльдины и жили на этой усадьбы до них, а потом и построили  новый дом напротив). Точно не знаю. Знаю, что Соколовы их старый дом достроили, и он сохранился до сегодняшних дней. Соколов Виктор из соседней деревни Сталинска, женился на Антонине из Ягодного и потом они переехали жить в нашу деревню. Он работал шофёром. Антонина работала на ферме. У них было, наверно, трое детей.
Дочь – Оля. Вышла замуж за Воронкова Виктора. Потом они переехали жить в Максы. В Максах Оля работала учительницей.
Сын – Владимир. Он жил с родителями, работал в колхозе. Сейчас живёт в этом доме один.
О втором сыне  Андрее ни чего не знаю.
Виктор – умер, а Антонина потом переехала жить в Максы к дочери, после того, как её парализовало.
Напротив Соколовых жили Дюльдины. Дюльдин Василий,  кажется, из Украины, и он второй муж Наталии.
От первого мужа у неё была дочь – Раиса. Она была, примерно, возраста моей сестры.  Жила в городе.
Вторую дочь от Василия звали Ниной. Она вышла замуж за Кравцова Евгения из Кудрявки. Жили в Свердловске. Одно время жили у моей сестры на квартире.
Василий – участник войны. В колхозе работал разнорабочим. Умер рано – в начале шестидесятых годов. Наталия работала в колхозе дояркой. После смерти Наталии – дом пустовал. Затем его купил родственник Хвостова Алексея из Электростали. Но они в нём почти не жили. Недавно они его продали. Дом купила семья из Раменского и используют его как дачу.
С северной стороны от Дюльдиных жили Реутовы. Фёдор Дмитриевич – участник войны. Говорили, что он был в плену. В колхозе работал разнорабочим. Умер рано: где-то в середине шестидесятых годов. Его жена Евдокия Семеновна работала в колхозе разнорабочей.  У них было четверо детей: Валентин, Евгений, Владимир и Клавдия. 
Евгений ровесник моему брату. После службы в армии остался служить в армии.
Владимир после школы работал в районном комитете комсомола. Затем, когда восстановили в армии политработников, его призвали в армию. Сейчас живёт в Максах у племянника Фёдора. 
Клавдия после школы уехала жить в город, кажется, на Урал.
Валентин – старший сын. Работал в колхозе. Женился на Марии из Козловки. Уезжал работать в Челябинск. Работал там милиционером. Потом вернулся в деревню. Жил в доме его деда Семёна. Затем построил новый дом.
Его деда Семёна немного помню. Он отец Евдокии. Помню. Что он работал в колхозе сторожем вместе с Хвостовым Степаном.
Валентин работал в колхозе водителем, его жена – разнорабочей. У них было трое детей: Александр, Сергей и Фёдор.
Александр выучился на краснодеревщика и жил в городе.
Сергей живёт в г Грязи.
Федя жил с родителями и после их смерти переехал жить в Максы. Работает водителем.
Усадьба Валентина пустует
Пустовала после смерти Евдокии  и усадьба Реутовых Фёдора и Евдокии, но в 2016году на их усадьбе сын Одинцова построил дом и использует её как дачу.
  Рядом с Реутовыми Фёдора и Евдокии жила сестра Фёдора Мария.
Жила одна. Работала на животноводческой ферме. Дальнейшую её судьбу не знаю.
Затем на её усадьбе жили Воронковы: Николай с женой Евдокией и три их сына. Они переехали жить из деревни Кудрявка. Построили дом. Николай пас колхозных коров. Евдокия работала дояркой.
Их старший сын Виктор второй раз женился на Соколовой Ольге – дочери Соколова Виктора. Он работал в колхозе, она работала учительницей начальной школы. Затем переехали жить в Максы.
Средний сын – Анатолий жил с матерью, не женат. После смерти матери живёт один.
Младший сын – Владимир живёт в Ягодном.
Рядом с усадьбой Реутовой Марии жил Мамонов Никита с Полиной. О них я уже писал.
А вот рядом с Мамонов Никитой жили Конаковы.  О них ничего не помню. Знаю, что один их сын жил в Ленинграде и его сын на каникулы приезжал к Конаковым.
Немного помню ещё одного сына. Он был ровесник моему брату. Знаю. Что он учился в мореходном училище.
После смерти Конаковых усадьба была заброшена.
Далее от Конаковых жили Тырины. В доме жила мать с сыном Анатолием.  Как её звали точно - не помню, кажется, Евдокией.
Анатолий ровесник моему брату, работал в колхозе трактористом. В жёны взял девушку из Сталинска. Построили новый дом. После смерти Анатолия его жена уехала жить к сыну или дочери ( сколько у них детей – не знаю). Дом она продала. Тетерь его используют как дачу семья из Раменского.
Брат Анатолия – Михаил старше его. Он был женат на Нюре из Козловки. Жили они рядом с Хвостовым Сидором. Михаил работал в колхозе разнорабочим. Затем трактористом. Нюра работала дояркой. У них было двое детей: Владимир и Люда.
После смерти Михаила и его жены дом опустел. Владимир и Люда приезжают за год на несколько дней. Так что в доме постоянно никто не живёт.
Рядом с Тыриными (Анатолий с семьёй и матерью) жила Нюра с матерью. Нюра работала в колхозе дояркой. Замуж она вышла поздно за Ивана из Максов. Иван развёлся с первой женой и переехал жить к Нюре. Иван работал трактористом. Заядлый был рыболов. От него Нюра родила сына. Дальнейшую их судьбу не знаю. Усадьба пустует.
А вот дальше от них на краю деревни жили Горбуновы: Александр (сын Егора с Прасковьей) с женой Галиной. Александр и его жена работали в колхозе. У них было два сына: Николай и Виктор. Александр умер. В настоящее время с его женой живёт их сын Виктор.
А до Александра на этой усадьбе жила одинокая женщина. Я её плохо помню. Дальнейшую её судьбу не знаю. Усадьба до Александра долго пустовала. Александр на пустующей усадьбе построил дом и жил со своей семьёй.
А родители Горбунова Александра жили на противоположной стороне – не далеко от него. Отец Александра – Егор и мать – Прасковья. Егор немного играл на гармошке. Он и его жена работали  в колхозе. У них было четверо детей.
Александр – старший сын. Я о нём писал выше.
Второй сын – Валерий. Жил и работал в Рязани. Где-то в восьмидесятых годах вернулся в деревню. Купил дом у Хвостова Владимира, но прожил в нём не долго. После его смерти в этом доме живёт его жена Зинаида.
Третий сын – Виктор. Живёт в Рязани. Работал в милиции. В деревне купил дом Егора Качармина и использует её как дачу.
Четвёртый ребёнок Егора – дочь Татьяна. От родителей уехала оканчивать школу в Рязань к брату Валерию. Там вышла замуж за военного. После смерти Егора и Прасковьи Татьяна дом продала. Новые владельцы используют его как дачу.
Рядом с Хвостовым Александром жили Качармины Егор и Евдокия. Мы называли их дом ГУМом, так как по сравнению с другими домами у ни в доме было много вещей. Его мужик был хозяйственный. У них был хороший сад и ухоженный огород. Егор, хотя и был в возрасте, продолжал работать в колхозе. Был строгий. Жена его Евдокия, в основном, занималась хозяйственными делами по дому. В отличие от Егор была проще и добрее. У них было двое детей: Мария и Александр.
Мария вышла замуж за Муравлянского парня Соловова. Жила в Москве. У неё было два сына: Владимир и Алексей. Они каждое лето приезжали на каникулы в деревню к дедушке и бабушке. Их приезд мы, деревенские ребята, ждали. С их приездом мы чаще собирались играть у них. Егор и Евдокия разрешали нам обрывать,  и есть вишню и черёмуху. Внуков они привлекали к труду. Они помогали им по домашнему хозяйству. Они были , примерно, моего возраста. Володя с 1947 года рождения, Алексей – с 1951 года. Алексей, как и я, служил в Германии. С ним я вёл переписку.  Оба женаты. Живут в Москве.
Сын Егора – Александр, также живёт в Москве. Знаю его дочь – Надежду. Она моложе меня Она тоже на каникулы приезжала в деревню.
После смерти Егора, Евдокия переехала жить в Москву к детям, в Москве и умерла. Дом дети продали Горбунову Виктору. Виктор использует его как дачу.
На кочерге (так мы называли улицу перпендикулярно основной) жили Тырины Сергей Иванович и Екатерина Захаровна. Сергей Иванович работал в колхозе, а Екатерина Захаровна работала учительницей  в начальной школе, которая находилась в нашей деревне. У них было трое детей: Старшая дочь Галя, сын – Александр и младшая дочь – Антонина.
Александр был года на два старше меня, а Антонина моложе меня года на три.  С Александром я немного переписывался, когда он и я служили в Армии.  Он служил в Прибалтике. Жил и работал в Рязани.
О старшей дочери ни чего не знаю. Жила она в Рязани.
В Рязани жила и Антонина, но она рано умерла.
Рано умер и Сергей Иванович. Екатерина Захаровна через несколько лет переехала жить в Рязань. От их усадьбы ни чего не осталось, как и ото всех усадеб кочерги, всё заросло бурьяном.
Рядом с Тыриными жил Гаврил Его фамилию не помню. Жил один. Жена, видимо, умерла до рождения или я ещё был маленький, и поэтому её я не помню. Он работал в колхозе. Говорили, что был коммунистом. Последние годы, вроде бы, жил с женщиной из Сталинска. Погиб нелепо. В конце марта ехал домой на санях, запряженными лошадью. Был пьяный Вывалился из саней и замёрз. У него было два сына: Анатолий и Александр.
Об Анатолии ни чего не знаю.
Александр, кажется, работал в милиции. Совершил разбойное нападение на инкассатора, за что был осуждён и сидел в тюрьме.
От усадьбы Гаврила ничего не осталось.
На кочерге жила ещё одна семья. Они, кажется, были родственниками Тыриной Екатерине Захаровне.  Они, наверно, были сёстрами, а мужа её почему – то называли  Колчаком. У них был хороший сад. Дом пятистенок. Но они уехали жить в город, когда я учился ещё в начальной школе. Затем дом купила семья Тырина Василия из Ягодного, они вначале жили в доме Хвостова Андрея, а затем переехали в дом Колчака. Дальнейшую судьбу Василия и его семьи не знаю. В настоящее время усадьба заросла бурьяном.
Рядом с Тыриными жила одинокая женщина. Как звали и фамилию не знаю. Знаю, что у неё был сын, который работал в авиации. К ней на каникулы летом приезжал внук и внучка. Помню, что внук занимался в секции бокса и приезжал с переносным транзисторным приёмником.  В настоящее время от её усадьбы ничего не осталось.
Рядом с Мамоновым Иваном жила семья, их, кажется, называли Левахины. Их я помню плохо. Говорили, что они работали в колхозе механизаторами. Помню, что до постройки клуба в их доме кинопередвижка ставила фильмы. Из деревни в город они уехали, когда я ещё ходил в начальную школу. В их доме потом жила Екатерина, но о ней я ничего не знаю. Сейчас усадьба пустует и вся заросла бурьяном.
По другую сторону от дома Мамонова Ивана жили Григорий с Ариной. Григорий у Арины был вторым мужем.  От первого мужа у неё была дочь. Она жила в Казани. После их смерти дом покупал Лескин Михаил из Левонтевки. Он использовал её как дачу, но после смерти Михаила дом опустел, усадьба заросла.
Рядом с Горбуновым Егором жил Ларион. Первая его жена умерла, и он был женат второй раз на женщине из Муравлянки.
Его дочь Александра работала в Казахстане учительницей.
Когда я служил в армии, в их семье произошла трагедия. Ларион повесился, а она после ранений скончалась. Говорили, что у них жизнь не сложилась, и это стало причиной их трагедии. После их гибели его дочь на лето приезжала жить в его доме. Но с годами усадьба разрушалась и в настоящее время усадьба заросла.
На окраине деревни жил Антон. Его первую жену не помню,  а вторая жена,  с которой он жил не долго, кажется, была Екатерина. Но она от него ушла и жила в доме Левахиных.
У него была дочь Александра. Она работала в муравлянской больнице. У неё был сын. В детстве с ним играли в детские игры, когда он приезжал в гости к Антону.
Сын Антона жил в Москве.
Как участник войны и инвалид Антон имел инвалидную машину. После его смерти дом купил Одинцов.
Одинцов работал в колхозе водителем. После его смерти его дом использовал как дачу его сын.
На южной стороне деревни, рядом с Воронковым Андреем, жил отец Горбуновой Пелагеи – Сысоев Иван Панкратиевич.
На кочерге жил ещё Василий Митин с женой Аней Фроловой с Кудрявки. До них кто жил в этом доме не помню. Васимий в деревню приехал после заключения. Его знали «Грех тяжкий».
А вот в доме Андриана Воронкова на краю деревни или в доме Сысоева – одно время жили выселенные с Украины муж с женой.








Заключение

Вот и всё, что я ещё что-то сохранил в своей памяти о нашей деревне Малая Ягодинка и её жителях. Информация очень скупая, но мне хотелось исполнить свой долг и сохранить хотя бы частицу тех сведений о моей малой родине и её жителях, где прошло моё детство и юность. Я рос в атмосфере людей, которые меня окружали. Я дышал воздухом, которым дышали мои односельчане.  Во мне осталась частица душевной теплоты от общения с жителями деревни. Я сохранил любовь к малой родине, к её лугам, речке, лесу, домам и людям. Но самое главное -  я сохранил любовь к своим родителям , родительскому дому и всем своим родственникам.
Всем им низкий поклон.
Очень хотелось, чтобы воспоминания о нашей деревне и её жителях продолжили другие. По крупицам надо сохранить потомкам память о Малой Ягодинке и её жителях.

.