На закате былого

Под тёмными сводами поместья давно поселилась тишина. Она оседала с течением долгих лет плотными слоями, словно пыль, на всё, что не смогло от неё укрыться.
Просторные залы, щедро украшенные деревянной резьбой, заставленные мебелью, обитой бархатом, пустовали. Они погрязли в своём одиночестве, покорно ожидая своего часа.
Темнота стелилась туманом по длинным пустым коридорам, взбиралась по лестницам, стекала по стенам и падала вниз с карнизов. Холод подхватывал её у самой земли, и она застывала в немом крике ужаса.
Этот дом словно когда-то был живым!.. И сейчас можно было наблюдать его смерть, как он гниёт подобно человеческому телу в земле, забытый навсегда и всеми покинутый.
Вечный покой постучался к нему на порог, и дом отворил свои двери, распахнул настежь ставни. Он будто с радостью впустил свою погибель в объятия.
Вечный сон его надёжно хранили неприступные каменные стены. Их ворота словно железная сеть, скреплённая массивным замком, выглядели так, словно никогда не открывались и не смогут открыться. Они как верные сторожевые псы никого не могли пропустить, повинуясь лишь хозяину, и сейчас ожидали, когда тот наконец-то вернётся.
Кристально-белое снежное покрывало прятало нагую промёрзшую землю от бесстыжих взглядов грачей и ворон, что летали по округе. Их гнёзда ютились под крышей, надёжно укрывающей птенцов от неприветливого ветра, стонущего в трубах как дряхлый старик. И в мёртвом теле старинного дома таким образом теплилась кроха жизни, незаметным пятном тепла отпугивая запустенье.
Тёмные стены дышали, сбрасывая снег с покатых краёв крыши. И так особняк постепенно превращался в огромный сугроб, скрываясь ото всех за спасительной белоснежной неизвестностью.
Луна по ночам была единственной гостьей этого места, осторожно проскальзывая сквозь пыльные окна. Она, будто слепая, на ощупь проходила кресла и кушетки, касалась прохладных каменных заграждений давно потухшего камина. Пепел из него был сквозняком разбросан по толстому ворсу гостиного ковра словно детские игрушки, превратившиеся в прах. В фарфоровой вазе на каминной полке замерли трупики когда-то сорванных и, вероятно, кому-то подаренных цветов – свидетельство давно окончившегося счастья.
Миновав гостиную, поднявшись по тесной деревянной лестнице с толстыми перилами, такими, что ладонь не могла обхватить, исчезнувшие обитатели дома когда-то попадали в библиотеку. Старинные книги на полках мирно дремали, храня знание на тысячах своих страниц. Они как и весь дом уже тихо гибли, не в состоянии сбежать от подступающей сырости.
Из библиотеки выходили три двери. Поблёскивая золотыми ручками и запертые на замки, они словно являлись частью стены, сливаясь с захороненной в углу чернотой. За дверями скрывались жилые комнаты. Кровати под тяжёлыми балдахинами соседствовали со шкафами, дамскими столиками и богатыми гобеленами. Окна скрывались за плотными шторами в несколько слоёв.
Дом спал. Своим страшным неживым сном. Он словно безнадёжно ожидал, когда же наконец его двери снова распахнут хозяева, и он сможет вдохнуть в свои пыльные лёгкие живительный воздух и тёплый солнечный свет. Но пока только холод да тьма были единственными жильцами деревянного старика. Они в утешение пели ему свои унылые колыбельные песни, и всё вокруг засыпало, убаюканное ими.
И потом, прогоняя ночь, над крышей поднимался рассвет, раз за разом пытаясь разбудить спящий дом. Но безуспешно. Он спал. И ждал. Терпеливо и тихо. Как и должен был.