Судьбы дворян Муретовых

           Октябрьский переворот 1917 г. в Российской империи привел к радикальным изменениям в структуре общества: опора самодержавия – дворянство, духовенство и представители бюрократического административного аппарата были отстранены от власти, которая перешла к представителям простого народа, ранее угнетавшегося.
           К сожалению, новая власть была установлена насильственным путем, что привело к многочисленным трагедиям: гражданской войне, массовым убийствам и репрессиям. В этой борьбе погибли десятки тысяч далеко не худших граждан России. А в чем состояла вина простых представителей русского дворянства, которые честно служили державе и унаследовали дворянство родителей как естественное состояние вещей, особо и не задумываясь о сущности самодержавия? Многие из них были вынуждены эмигрировать, а других просто раздавил каток гражданской войны.
           Об одной такой дворянской семье и пойдет речь. В селе Хаенки Прилукского уезда Полтавской губернии с 1904 г. помещиками были Муретовы. Ныне это село в Ичнянском районе Черниговской области.
           Сначала немного об истории села. Древняя история села похожа на историю десятков сел Черниговщины. Село возникло еще во времена польского владычества в начале 17-го века на обезлюдевших после монголо-татарского нашествия землях. По народным преданиям основателями села были реестровые казаки войска Речи Посполитой Яков Гузь и Федот Куриленко. Сначала село Хаенки было вольным казацким селом, которое в период Гетманщины входило в состав Монастырищенской сотни Прилуцкого полка (ныне село Монастырище Ичнянского района). Жителями села кроме реестровых казаков и их подпомощников были подсоседки и свободные крестьяне, которые назывались посполитыми.
           Около 1700 г. гетман Иван Мазепа передал село в собственность Дмитрию Лазаревичу Горленко, полковнику Прилуцкому, была это феодальная зависимость, которая распространялась преимущественно на посполитых. Его сын, Андрей Дмитриевич Горленко, основал вблизи села хутор Вернигоровщину.
           Горленко, как феодалы, владели селом до ликвидации Гетманщины, а Указом от 3 мая 1783 г. императрица Екатерина II сделала посполитых Малороссии крепостными. В Хаенках крепостными стала примерно половина жителей села, поскольку реестровые казаки Войска Запорожского вошли в податные сословия и остались вольными людьми. Первым помещиком-крепостником стал премьер-майор Иван Андреевич Горленко, на гражданской службе надворный советник, а после его смерти в 1810 г. хутор Вернигоровщину купил помещик села Замостье Прилуцкого уезда Иван Яковлевич Величко. На хуторе находилось его второе имение. После смерти И.Я. Величко (ок. 1836 г.) хутор унаследовал его сын, Николай Иванович Величко, прилуцкий судья. Он скупил земли в Хаенках, став крупнейшим землевладельцем села.
           После смерти Николая Величко (около 1865 г.) имение и земли в Хаенках унаследовал его сын Лев Николаевич Величко, отставной штабс-ротмистр, участник обороны Севастополя в 1854-1855 гг., кавалер ордена Святого Владимира. По данным на 1893 г. у Льва Величко было 738 десятин земли. Его сын Василий Львович Величко, известный поэт и публицист, проживал в Санкт-Петербурге и являлся совладельцем имения, а после смерти Льва Величко в 1902 г. стал единоличным владельцем. В последний день 1903 г. (по старому стилю) Василий Львович Величко скоропостижно скончался в Санкт-Петербурге в возрасте 43 года от воспаления легких.
           Отсюда и начинается история дворян Муретовых, последних помещиков села Хаенки. Василий Львович Величко, находясь на смертном одре, завещал имение Вернигоровщину и земли в селе Марии Георгиевне Муретовой, своей двоюродной сестре.
           Отцом Марии был французский граф Георг де Ла Барт, а матерью – Марианна Тарновская, сестра Анастасии Тарновской, матери Василия Величко. Марианна и Анастасия происходили из одной из ветвей известного украинского казацко-старшинского и дворянского рода Тарновских. Их отцом был Василий Петрович Тарновский, предводитель Прилукского дворянства в 1850-1862 гг. Родовое поместье Тарновских находилось в селе Рудовка Прилукского уезда.
           Мария Георгиевна родилась на юге Франции в 1864 г. Граф Георг де Ла Барт был последним представителем известного с XII века, но совсем обедневшего аристократического рода. Семья переехала из Франции в Россию примерно в 1877 г. в надежде на протекцию со стороны генерала Антуана Шанзи, под командованием которого глава семьи служил во время франко-прусской войны (1870-1871). В 1879 г. генерал Шанзи стал послом Франции в Санкт-Петербурге. Протекцию Ла Бартам генерал так и не составил, а примерно в 1880 г. они выдали свою дочь Марию замуж за преподавателя гимназии Дмитрия Матвеевича Муретова. Было ей тогда 16 лет, жених был старше невесты на 18 лет.
           Д.М. Муретов происходил из известного духовного рода, его отец Матвей Иванович Муретов (1817-1890) был протоиереем, а брат отца Климент Иванович Муретов (1811-1883) – архиепископ Херсонский и Одесский Димитрий.
           Д.М. Муретов окончил Санкт-Петербургский университет, защитил диссертацию и подавал надежды, как перспективный ученый-химик. В "Журнале русского химического общества" за 1871 г. была опубликована статья Д.М. Муретова о новом способе получения азотнокислого натрия, этот способ используется и поныне. В 1876 г. Д.М. Муретов принял предложение Министерства образования и поехал в г. Сумы Харьковской губернии работать преподавателем гимназии. Переход из духовного сословия на государственную службу и диплом университета позволили ему, согласно положению, стать потомственным дворянином.
           Д.М. Муретов преподавал естествознание в Александровской мужской и в женской гимназиях, родители Марии поехали в Сумы вместе с дочерью. Граф Георг де Ла Барт преподавал в гимназиях по найму французский язык.
           В Сумах Мария Георгиевна родила троих детей, дочь Марию (1880) и сыновей Александра (1883) и Дмитрия (1885). В 1887 г. Д.М. Муретов тяжело заболел и уже не мог больше работать. Умер он около 1890 г., а вдова надворного советника Мария Муретова продала дом в Сумах и вернулась в Санкт-Петербург.
           В доме М. Муретовой в Санкт-Петербурге в 1890-х годах действовал литературный кружок, в работе которого принимали участие известные российские литераторы, художники и ученые: Н. Лесков, Д. Мордовцев, И. Репин, М. Каразин, В. Соловьев, А. Веселовский , А. Ладыженский и др.
           Членом кружка был младший брат Марии – граф Фердинанд Георгиевич де Ла Барт (1870-1915) – известный поэт-переводчик и историк литературы, лауреат Пушкинской премии (1897). Он преподавал французский язык и литературу в Киевском и Московском университетах и на Высших женских курсах в Москве.
           В работе кружка принимал участие и Василий Львович Величко, он близко сошелся с Марией Муретовой. Как писали современники, Мария Георгиевна была светской, красивой, литературно образованной, "весьма эффектной" (по определению князя Э.Э. Ухтомского) дамой. Пишут, что студенты, друзья её младшего сына, пытались под любым предлогом попасть туда, где она появлялась, чтобы посмотреть на мать Дмитрия. Мария Георгиевна увлекалась литературными опытами и со временем стала близким другом В.Л. Величко и соавтором некоторых литературных произведений (ее литературный псевдоним – Мария Маро).
           Законная жена В.Л. Величко, баронесса Мария Александровна фон Дольст, отношения с мужем разорвала, причины разрыва точно неизвестны. Писатель Николай Лесков в своих записках называет Марию Муретову женой Василия Величко. Сам поэт так писал об этом в одном из своих стихотворений:
           Я поздно встретился с тобою,
           На жизненном моем пути,
           Но с задушевною тоскою
           Я говорю тебе: прости.
           У Василия Величко было двое детей: сын Андрей и дочь Анастасия. Лишить своих детей наследства в пользу двоюродной сестры ему позволил Литовский статут, который сохранился в Полтавской и Черниговской губерниях со времен Великого княжества Литовского. "...по конституции, которая в силе в Малороссии, может отдать имение свое не только мимо племянниц, но даже и мимо детей своих, кому заблагорассудит, хотя бы и совершенно постороннему лицу", – так характеризовал этот статут И.М. Муравьев-Апостол. Прямые наследники Василия Величко подавали в суд, добиваясь отмены духовного завещания, но дело проиграли.
           М. Муретова приезжала в имение Величко каждое лето вместе с детьми, сведения содержатся, в частности, в метрических книгах церкви Иоанна Богослова села Хаенки. В записи от 8 августа 1906 г. указано, что восприемниками при крещении сына казака Григория Ильича Гузь и его жены Харитины Евфимиевны Николая были сын надворного советника, студент Санкт-Петербургского университета Александр Дмитриевич Муретов и его сестра Мария Дмитриевна Муретова.
           Летом 1906 г. на хуторе Вернигоровщина Мария Дмитриевна встретила своего будущего мужа. Во время революции 1905-1907 гг. владельцы Парафиевского сахарного завода целый год нанимали для охраны сотню казаков из I-го Волгского полка Терского казачьего войска, который базировался в Кременчуге. Владимир Балабай в своей книге “На землі Ічнянській” так писал о событиях лета 1906 г.: "В Ичню из Парафиевки прибыл отряд донских казаков и чеченцев. Вместе со стражниками казаки арестовали нескольких подозрительных ичнянцев, а по вечерам проводили "карательные акции" против молодежи, которая пела на улице украинские песни ". Казаки прибыли для защиты помещичьих имений и экономий от нападений, поджогов и грабежей. Командовал отрядом хорунжий Андрей Иванович Акулов, гостил он в имении Вернигоровщина, где и познакомился с Марией Дмитриевной.
           Мария Георгиевна Муретова в Санкт-Петербурге была известным общественным деятелем, членом "Русского собрания", и входила в состав Попечительского совета гимназии "Русского собрания". Как писал в своих дневниках Константин Иванович Самбурский (Щоденники 1918-1928 рр. Гірка українська історія очима псаломщика з Гужівки), находясь в Хаенках, она переписывалась с царским двором, в частности, с императрицей Марией Федоровной, которая была покровительницей учебных заведений Санкт-Петербурга.
           В общественной жизни села Мария Георгиевна также принимала участие, по сведениям из Полтавского адрес-календаря на 1909 г. она вместе с дочерью являлись членами сельскохозяйственного общества в Хаенках, председателем которого был священник Михаил Раевский, товарищем председателя – казак Федор Куриленко, казначеем – казак Илья Куриленко, а секретарем – псаломщик Иван Богацкий.
           Не исключено, что в имении Вернигоровщина мог гостить и брат Марии, Фердинанд Георгиевич де Ла Барт, с 1903 по 1909 гг. он преподавал французский язык и литературу в Киевском университете Св. Владимира.
           Мария Георгиевна Муретова умерла в Санкт-Петербурге 6 января 1912 г. в возрасте 48 лет от рака брюшины, похоронена на кладбище Александро-Невской Лавры. После смерти М.Г. Муретовой имение и земли в Хаенках перешли к ее детям.
           Сыновья Марии Муретовой окончили Санкт-Петербургский университет и работали преподавателями истории. Александр Дмитриевич Муретов преподавал в Павловском институте, 11-й Петербургской гимназии и в Петровской женской гимназии. Дмитрий Дмитриевич Муретов совмещал преподавание в Петровской женской гимназии с научной работой в университете и был известным публицистом, автором статей о национализме и народности.
           Согласно договоренностям между родственниками хутором Вернигоровщина стали управлять Дмитрий Дмитриевич и его жена Наталья Платоновна Муретова.
           Наталья Платоновна происходила из рода Кулаковских. Ее отец Кулаковский Платон Андреевич (1848-1913) был историком и филологом, профессором Варшавского университета и известным общественным деятелем. Происходил он из духовного рода, его отец – протоиерей Андрей Кулаковский, выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, служил настоятелем Казанской церкви в Панавежисе, умер в 1860 г., оставив сиротами шестерых детей. Государственная служба и звание профессора обеспечили Платону Кулаковскому и его детям потомственное дворянство.
           Известной личностью был брат матери Натальи – Екатерины Федоровны. Миллер Всеволод Федорович (1848-1913) – лингвист, этнограф, профессор Московского университета, академик.
           Наталья Платоновна окончила Женский педагогический институт в Санкт-Петербурге, там и осталась совершенствовать свои знания по физике. С Дмитрием Муретовым она познакомилась на одном из студенческих собраний в 1906 г., а в 1908 г. они поженились. В 1910 г. у Муретовых родилась дочь Татьяна, в 1914 г. – сын Алексей, а в 1916 г. – сын Георгий (Юрий).
           Дмитрий Дмитриевич мог приезжать на хутор Вернигоровщину преимущественно летом, поэтому все заботы об управлении помещичьей экономией были возложены на Наталью Платоновну. Находилась она в имении с весны до осени. Наталья Платоновна была и попечительницей женской церковноприходской школы в Хаенках.
           В состав помещичьей экономии кроме пахотных земель, хозяйственного двора и амбаров для зерна входил еще большой участок дубового леса, кирпичный завод и винокурня. Чтобы везде успеть, Наталья Платоновна, как рассказывают жители села, объезжала свои владения верхом на лошади.
           Дмитрий Дмитриевич в свои приезды в село не отказывался от общественной деятельности, в 1914 г. стал почетным мировым судьей Прилуцкого уезда вместо Василия Величко. Принимал участие и в повседневной жизни села, в апреле 1912 г. был восприемником при крещении сына псаломщика Никифора Михайлика и его жены Марии Александра.
           29 июня 1914 г. Дмитрий Муретов вместе с братом Александром были восприемниками при венчании студента Киевского политехнического института Императора Александра II Михаила Георгиевича Федорова и дочери священника с. Хаенок Варвары Михайловны Раевской.
           Был Д.Д. Муретов убежденным монархистом, но частое пребывание в украиноязычной среде наложило свой отпечаток на его взгляды. Не называл он украинский язык наречием русского языка, как другие российские публицисты того времени, или искусственным языком, который придумали поляки и Тарас Шевченко, как утверждают и теперь некоторые публицисты. Но он не видел возможностей развития украинского языка в рамках Российской империи. Вот что он писал в своей статье "Этюды о национализме": "Большую неясность вносит в дело рассмотрение всего украинства лишь как вопроса о мове. …Разрешая этот вопрос оторванно от других, конечно, поддаешься общему всем жившим в Малороссии чувству: отчего бы и не развиваться этой милой, гибкой и живой мове? Но два культурных языка для одного культурного процесса – вещь немыслимая. И надо иметь мужество сказать: различие языков ведет к разрыву культурных процессов. Раз русская культура одна, то один для нее и язык ".
           Эти слова Дмитрия Муретова актуальны и сейчас, ведь Украина стала независимым государством, но вопросы о двуязычии и общем культурном пространстве почему-то продолжают подниматься.
           Дмитрий Муретов очень любил свой хутор, даже собирался выкупить у брата и сестры их доли, чтобы стать единоличным владельцем, но не получилось: началась Первая Мировая война.
           Весной 1916 г. Дмитрий Муретов привез Наталью и детей на хутор Вернигоровщину, а сам осенью отправился на Румынский фронт. По близорукости его не мобилизовали в армию, и он служил во “Всероссийском союзе земств и городов” – полувоенной организации, которая занималась снабжением армии. Кстати, где-то там служил "земгусаром" и Симон Петлюра, будущий Головной атаман армии УНР.
           Наталья Платоновна осталась одна с детьми, в июне 1917 г. в Хаенках родился младший сын Муретовых Никита. После развала Румынского фронта Дмитрий Муретов вернулся на хутор Вернигоровщину, было это в Вербное воскресенье 1918 г., а через несколько дней вечером в Страстной четверг 18 апреля (1 мая) 1918 г. его застрелили на пороге собственной спальни неизвестные люди. Из имения тогда ничего не пропало, было это чисто политическое убийство. Расследование убийства не проводилось, поскольку 16 (29) апреля в Украине сменилась власть, гетманом Украинской державы провозгласили генерала Павла Скоропадского. Было в переходный период безвластие, хотя администрация гетмана Скоропадского в дальнейшем и обеспечила относительное спокойствие в государстве. Дмитрия Муретова могли убить и враждебно настроенные жители села, и кто-то из радикально настроенных вольных казаков. Похоронили Д.Д. Муретова на погосте церкви Иоанна Богослова, отпевали его и в Казанском соборе Петрограда.
           После убийства Д.Д. Муретова на хутор приезжала младшая сестра Натальи Платоновны Евгения, которая тогда работала учительницей истории в Петрограде. Она предложила Наталье вернуться в Петроград, но та отказалась. Сказала, что в Петрограде голод, да и как можно ехать через охваченную гражданской войной страну с четырьмя детьми. Единственное, о чем она попросила у сестры Евгении, предчувствуя беду, это забрать детей в случае ее смерти.
           Дальнейшее проживание семьи Муретовых в имении Вернигоровщина проходило на фоне вооруженной борьбы. В ноябре 1918 г. Симон Петлюра поднял восстание против гетмана Скоропадского, была восстановлена Украинская Народная Республика, а в конце января 1919 г. войска Директории УНР покинули Черниговщину под натиском Красной армии. Остались вольные казаки, которые и воевали с большевиками, в частности, легендарный атаман Ангел.
           Большевики продержались на Черниговщине до июля 1919 г., а дальше началось отступление. В июле 1919 г. Армия УНР Симона Петлюры объединилась с Украинской Галицкой армией под командованием генерала Антина Кравса и начала наступление на Киев, а с юга наступала Добровольческая армия генерала Антона Деникина, которая двигалась на Москву.
           При отступлении большевики грабили помещичьи усадьбы и убивали их владельцев. В своих дневниках Константин Самбурский писал о десятках обозов с награбленным имуществом, которые ежедневно шли в Россию через Гужовку. А по железной дороге мимо села ежедневно проходили десятки эшелонов, загруженных имуществом и продовольствием.
           9 (22) августа 1919 г. в село Хаенки ворвался отряд красных казаков, в состав которого входили члены Прилуцкого ревкома. Прибыли они агитировать местных жителей на борьбу с Деникиным, Наталью Муретову тогда вызвали на сельский сход. Но посланный красноармеец не довел Наталью Платоновну до села, он поставил ее на середину дороги и выстрелил прямо в лицо. Рана была смертельной, Наталья Платоновна через три дня скончалась в больнице города Ичня. А уже на следующий день Ичню заняли части 5-го конного корпуса Добровольческой армии под командованием генерала Якова Юзефовича. Похоронили Наталью Муретову на погосте церкви Иоанна Богослова рядом с мужем.
           Гувернантка детей Муретовых Елизавета Григорьевна вывезла их в Ичню и спрятала у знакомой акушерки, откуда детей забрала и вывезла в Петроград Евгения Кулаковская.
           К убийству многодетной матери были причастны жители села: существовал тогда в селе ревком, созданный большевиками преимущественно из местного люмпен-пролетариата. На Яблочный Спас 6 (19) августа, когда Наталья Платоновна с дочерью были в церкви, в поместье приехали на телеге сельские мужики и забрали из комода все постельное белье, сказав, что барыне оно больше не понадобится.Уже тогда местные большевики решили ее судьбу, а спустя три дня и послали красноармейца, который убил помещицу.
           Жители села рассказывали, что Наталья Муретова была доброй женщиной, она помогала людям, как могла. Работникам экономии бесплатно выдавала лесоматериалы на строительство хат, давала и деньги в долг. Заемщиками были, в основном, малоимущие жители села, которые и входили в состав ревкома. Эта доброта Натальи Платоновны и стала причиной ее убийства: когда нет кредитора, тогда нет и долгов.
           После прихода Добровольческой армии в имении Вернигоровщина еще проживали тети Натальи Муретовой: Евгения и Мария Андреевны Кулаковские. Добровольческая армия продержалась на Черниговщине два месяца, а потом началось отступление белых. Осенью 1919 г. Александр Муретов в составе Добровольческой армии проходил через родные места, посетил он имение Вернигоровщину. Там узнал ужасные подробности о смерти брата и его жены.
           Официально Александр Муретов, капитан лейб-гвардии Кексгольмского полка в Вооруженных Силах Юга России, был убит в декабре 1919 г. под Семеновкой на р. Буг вблизи Вознесенска. Но дочь Натальи Муретовой Татьяна писала в воспоминаниях, что через пару месяцев после отступления белых на хутор пришел его денщик и сообщил, что Александр Дмитриевич застрелился. Возможно, так оно и было. Или не хотел сдаваться красным, или просто ушел из жизни, потеряв все, что любил, во что верил и чем жил.
           Другая совладелица имения Вернигоровщина, Мария Дмитриевна Акулова, после гибели в 1919 г. мужа, есаула Андрея Акулова, ушла в монастырь, ее дальнейшая судьба неизвестна. Умерла она, по неподтвержденным данным, или в 1933 г. или при блокаде Ленинграда.
           После отъезда сестер Кулаковских имение Вернигоровщина осталось без присмотра, его разграбили и разобрали на строительные материалы местные жители. Был там сторож, но что он мог сделать? В июле 1920 г. Константин Самбурский предлагал сторожу разграбленного имения Величко продать картину академика В. Резанова, которая висела в сторожке, а также старинную икону и инкрустированный столик. Тот ответил, что продать не может, поскольку все это надо будет отдать хозяину, Александру Дмитриевичу Муретову, который может вернуться таким же нищим, как и он сам. Тогда еще не знал сторож, что Александра Муретова уже нет в живых.
           К. Самбурский так тогда писал о своем визите в имение Величко: "Дома Величко, главный и два флигеля, – небольшие, имеют небольшие комнаты. Сохранились от дома только стены. Жесть с крыши снята. Окна вынуты. Печи развалены. Начали уже срывать пол. Другие сооружения почти полностью разрушены. ... Запущенная, разваленная барская усадьба. Никто здесь не живет ".
           Второй раз К. Самбурский посетил Вернигоровщину в июне 1926 г .: "Ездил на хутор Величко. Там от бывших зданий Величко не осталось и следа. Все дома и застройку снесли. ... Тот, кто здесь не бывал, не сказал бы, что на этом месте была богатая большая усадьба ".
           Жители села вспоминают о сокровищах, зарытых в имении, писал об этом и К. Самбурский. Спрятаные драгоценности принадлежали Екатерине Ростковской (урожденная княжна Дабижа), владелице имения из хутора Романовщина, который находился за 2 версты восточнее Вернигоровщины.
           Был там настоящий дворец с огромным количеством ценностей. К. Самбурский писал, что только за один день большевики вывезли из дворца 68 подвод с награбленным имуществом. Часть драгоценностей Ростковская передала "на сохранение" Наталье Муретовой, так это называл К. Самбурский. Известно о двух кладах, один был закопан в погребе, его нашли, когда сносили здания, а другой достался бывшей горничной Муретовых. Этот клад и спас ее семью во время голодомора 1933 г.
           История с сокровищами имела продолжение: в сентябре 1943 г., сразу после освобождения Ичнянщины от немцев в Хаенках появился советский офицер, был он верхом на лошади, спрашивал, как проехать на хутор Вернигоровщину. Женщины, к которым он обратился, рассказали о Муретовой, ошибочно назвав детские имена детей Екатерины Ростковской, в частности, имя ее племянника: Алик (Александр). Тогда офицер представился Алеком, сыном Натальи Муретовой. На территории поместья он пробыл около двух часов, видимо, ничего не нашел. Кто это был, неизвестно.
           Еще К. Самбурский писал об интеллигентной старушке, которую он видел в 1922 и 1923 гг. в Ичне на рынке. Ему сказали, что это и есть мать Дмитрия Муретова. Вероятно, это была гувернантка детей Муретовых немка Елизавета Григорьевна. Она передала детей Евгении Кулаковской, а сама по каким-то причинам осталась в Ичне.
           Детей Муретовых вырастила и воспитала Евгения Платоновна Кулаковская, которая преподавала историю в школах Гатчины и Ленинграда. В 1927 г. вместо истории ввели обществоведение, преподавать которое имели право только члены партии или комсомола. Евгения Кулаковская потеряла должность учительницы, и в 1930-х годах работала библиотекарем в одном из институтов Ленинграда.
           Все дети получили высшее образование, но судьба сыновей Муретовых была трагической, все они погибли в войну.
           Георгий Муретов окончил биологический факультет Ленинградского университета, учился в аспирантуре и подавал большие надежды. Занимался он исследованиями по генетике, еще студентом опубликовал три научные статьи. Принимал участие в советско-финской войне 1939-1940 гг., успел только восстановиться в аспирантуре, как снова война. Сержант Георгий Муретов погиб в Карелии в бою с немцами в июле 1941 г., похоронен 400 м западнее населенного пункта Куолоярви Кандалакшского района Мурманской области в братской могиле.
           Никита Муретов окончил Ленинградский горный институт, 23 июня 1941 г. получил диплом горного инженера. Его в июле призвали в ополчение, пропал без вести в сентябре 1941 г. во время боев за Пулковские высоты.
           Алексей Муретов умер от голода в блокадном Ленинграде 29 марта 1942 г., похоронен на Пискаревском кладбище в братской могиле № 19 на центральной аллее.
           Алексей был дипломантом архитектурного факультета Академии художеств, он успел отправить жену Светлану Аркадьевну, урожденную Брауде, с 10-месячным сыном Александром в эвакуацию в Свердловск на последнем поезде.
           Оставшись один в Ленинграде, писал оптимистичные письма жене: "... В одном можно быть уверенным. Несмотря ни на что, в конце концов, немцы будут разбиты и наш красавец-город был и будет русским городом, хотя сейчас он прочно зажат этими фанатиками. Надо сказать, что это почти все понимают и согласны терпеть, может быть еще худшие беды ".
           В блокадном Ленинграде умерла от голода и Евгения Платоновна Кулаковская.
           Татьяна Муретова окончила высшие педагогические курсы, а потом Историко-лингвистический институт по специальности "Западноевропейское искусство", работала научным сотрудником и экскурсоводом в Эрмитаже. В 1934 г. вышла замуж за Юлия Шманкевича, сына профессора Харьковского университета Евгения Ивановича Шманкевича, репрессированного и высланного в Узбекистан. Поехала с мужем в Среднюю Азию, через год попыталась вернуться в Ленинград, но была выслана с запретом проживания в 15-ти крупных городах. Тогда же из Ленинграда была выслана в Воронеж и ее тетя Евгения Платоновна Кулаковская.
           В 1936 г. решение о высылке было отменено, но возвращаться в Ленинград было некуда, Татьяна так и осталась в Узбекистане, преподавала в школах русский язык и литературу. Муж Татьяны работал на оросительных системах, объездили всю республику, об этом свидетельствуют места рождения ее детей: Анатолий, 1934 г., Ургенч (Хорезмская обл.); Наталья, 1936 г., Беш-Арык (Кокандская обл.); Евгений, 1944 г., Ак-Курган (Ташкентская обл.). А учились ее дети в школе г. Пскент Ташкентской области.
           В 1949 г. мужа Татьяны Юлия Шманкевича с подачи узбекских товарищей обвинили во вредительстве, он ошибся, подав воду не в тот арык. Отправили его в Кемеровскую область на "перевоспитание трудом”, к семье он уже не вернулся.
           Вернуться в Россию Татьяна Дмитриевна смогла только в 1952 г. Помог двоюродный брат матери Борис Всеволодович Миллер, профессор Московского университета. В городе Медынь Калужской области был у него добротный деревянный дом, который использовался как дача. Там Татьяна Муретова с детьми на первых порах и проживали. Борис Всеволодович также устроил Татьяну учительницей русского языка и литературы в местную среднюю школу.
           С собой Татьяна Муретова привезла из Узбекистана только чемодан с одеждой и ящик книг, новую жизнь необходимо было начинать с нуля. Но жизнь постепенно налаживалась, после скитаний по частным и школьным квартирам получила государственную квартиру в деревянном доме без удобств. Работала и в вечерней школе, поскольку сама содержала семью.
           Дети Татьяны Муретовой получили высшее образование и стали достойными людьми. Она проработала в Медынской средней школе до 1966 г., в последние годы была завучем школы, а потом вышла на пенсию. Прожила она долгую жизнь, воспитывала внуков и правнуков. Умерла Татьяна Дмитриевна в 2000 г.
           Судьбы дворянской семьи Муретовых были драматичными, но, вопреки всему, род сохранился. Потомки Муретовых сейчас проживают в Сибири, Подмосковье и в Санкт-Петербурге. В ходе поисков информации я общался с сыном Татьяны Муретовой Евгением Юльевичем Шманкевичем, и с внучкой Алексея Муретова Марией Александровной Пикилиной. Выражаю им искреннюю благодарность за предоставленные материалы и за консультации.