Шерше ля фам. Из книги Мысли не вслух

     Организация полевых работ на Сахалине всегда была сопряжена с нервотрепкой. Без накладок не обходилось. И самой острой головной болью были поиски поварихи. Месяца за три начинался опрос всех знакомых, полузнакомых и вообще незнакомых дам. Желающих за мизерную зарплату полгода пахать без выходных, на слегка обитаемом острове, бросив при этом свою основную работу, увы, не находилось. Студентки и молодые романтические особы отвергались заранее. Готовить они не умели, а романтические «закидоны» однозначно вызывали конфликты. Неизбежны были и сексуальные домогательства, ни к чему хорошему не приводящие. Проверено это было неоднократно на горьком опыте. Получалось, что боеспособность всего коллектива зависела от некоей дамы, каковую отыскать на брегах Невы было почти невозможно.

      Первая группа отбыла из Ленинграда на Сахалин в апреле с совершенно конкретными и обычными задачами: арендовать дом, организовать базовый лагерь, дождаться и разгрузить контейнеры с приборами, наладить быт и т. д. Работы там было невпроворот. Одна установка и отладка компрессора занимала дней десять. Столько же — переговоры с местными властями, пограничниками и геологами. Словом, отчалили, как водится, без поварихи.

      На месте я в меру доходчиво объяснил хозяину дома дяде Васе (в миру — тунеядцу и алкоголику) задачу: нужна повариха. Срочно. Короче, шерше ля фам.
- Чиво? — не понял дядя Вася.
- Ищите женщину, пояснил я. Найдешь — получишь литр спирта. Питьевого. Медицинского. И еще на закуску дам. Короче, шерше. Усек?

      Перспектива халявной выпивки — лучший стимул для алкаша. Обежав за пару дней все близлежащие поселки, дядя Вася пришел ко мне удрученный.
- Нету желающих. Где потом найдешь работу? Однако есть одна мыслишка: ширше бы надо шерше!
- Как это ширше? — удивился я лингвистическим способностям дяди Васи, запомнившего французское слово.
- Ать, мать-перемать! — перешел дядя Вася на родной матерный. — Тута деревня, все на виду и все при деле. В Холмске али Поронайске надо «шершать». Там энтих баб — ууу! В Поронайске и знакомые есть.

      Пришлось выдать ему аванс на проезд. Это было моей ошибкой. Вестимо, он никуда не поехал, а просто пропил наличные. Скрываясь при этом от меня у таких же алкашей.
Поиски зашли в тупик. Манная каша с комками и консервы уже стояли в горле. Готовить нормальную еду просто не было времени: к концу дня все валились с ног. А впереди светило еще пять месяцев такой житухи. Осатанев, я поехал в Южный, то бишь Южно-Сахалинск, и оттуда позвонил в Питер нашему завхозу. Другой возможности связаться с материком не было.

    Вообще-то он числился инженером-океанологом Константином Господьевым, сокращенно КГ. Хозяйственные заботы на него взвалили из-за родственных связей - вся родня — торгаши, причем потомственные. Та еще публика, на которую слово «гешефт» действует магически. Через них КГ доставал всякий дефицитный товар в килограммах, штуках и литрах. Как водится, с переплатой. В том числе и водолазные причиндалы, отсутствующие в открытой продаже. Считалось, что КГ может достать все. В любом ассортименте. За что его и терпели, спуская разные выходки и даже то, что во всем остальном он был полный ноль. Поскольку КГ мог достать все, я сходу ему выдал:

    - Без поварихи не приезжай! Ребята пусть берут билеты, а ты останешься в Питере. Хоть тресни, а повариху найди.
Угроза была нешуточной. Сахалин привлекал КГ не экзотикой, а приличными заработками.
- Эврика! – заорал Господьев. — Уже нашел! Не дама - клад! Завтра вылетаем.
- Где нашел? - глупо спросил я. - Какой клад?
- В Риге! Латышка! Готовит, как бог! До встречи!

      Меня одолели нехорошие предчувствия. Прохиндей КГ был известный. Мог подставить основательно. Всякие комбинации, и не только торговые, постиг с детства. Не понятно было лишь то, зачем он стал океанологом. Скорей всего, назло предкам, а не по зову души. Латышка могла оказаться китаянкой, решившей прокатиться на казенный счет на Сахалин. Или растратчицей, скрывающейся от советского правосудия. Да и когда он успел смотаться в Ригу?

     Встречая команду в аэропорту Южно-Сахалинска, я глазами искал дородную латышку. Ничего похожего не было видно.
- Где повариха? Если обманул, сгною на камбузе!
- Да вон она! - говорит Константин, подозрительно сияя.
Спиной ко мне копается в необъятной сумке, присев на корточки, какое-то существо. Подхожу, мобилизовав весь запас латышского.

      - Лаб вакар! Лудзю... - и замолкаю.
Существо что-то шпарит по-латышски, а я не могу прийти в себя. Всякого повидал, но чтоб такое! То, что оно - женского пола, никак не определяется. Одета в брюки, бюст отсутствует напрочь, на голове короткая стрижка. На тощем, из одних костей, туловище — непропорционально большая голова. А рожу, да простит меня Бог, ибо иначе не скажешь, описать невозможно. Костлявая, лошадиная, с выступающей длинной нижней челюстью и лягушачьим ртом с редкими кривыми зубами. Крошеные, бесцветные глазки смотрят равнодушно на мое изумление. Кажется, Создатель слепил ее из бракованных частей и напрочь не позаботился придать им хоть чуточку привлекательный вид. Однако!..

     - Знакомься, - тараторит КГ. - Ее зовут Элга. Она химик-технолог, окончила политех. Готовит классно. Пробовал.
- О-о-о! - выхожу я из ступора. - Это очень важно, что химик. Нам только вот химика на камбузе не хватало! И технолога, - а про себя: и Медузы Горгоны. - Ладно, поехали. До базы еще сутки пути.

     За хозяйство она взялась рьяно. На камбузе все заблестело немыслимой стерильной чистотой. Готовила сносно. Но были и накладки. Как-то после целого дня погружений, уже поздно вечером мы добрались до дома. Тяжелые подводные работы и свежий ветер с просторов Тихого океана весьма способствуют появлению зверского аппетита. Настолько зверского, что другим не понять. В тарелки же наливается кой-то компот с клецками. К нему крошечная булочка.
- Элга! - галдят голодные донельзя ребята. - Что это такое?
- Это есть национальное латышское блюдо - буберт, - вещает Элга с милым прибалтийским акцентом.
- Ну, буберт так буберт! По-нашему, это компот. Сойдет на десерт. А что жрать-то сегодня будем? Хоть что-нибудь еще есть на обед?
- Нет, это все. Нормальный буберт. Есть еще чай.

      Водолазы в большинстве случаев люди в быту довольно флегматичные. У профессионалов движения чуть замедленные, отработанные в подводном царстве. Там суета противопоказана. Разговор неторопливый. Но голодного водолаза лучше не дразнить. Мужики они отменно здоровые, хлюпиков медкомиссия не пропускает. И кормят их, как космонавтов или летчиков. А тут - буберт! Грянул грандиозный скандал. Элга заперлась в своей комнатушке, а мужики до полуночи, страшно матерясь, сами готовили борщ с тушенкой. Сожрали весь хлеб и масло. Впрочем, подобные проколы были исключением, а не правилом.

      По утрам из ее комнаты пахло отличным кофе. Но я ни разу не видел, чтобы к ней кто-то заходил. Когда Элга раздавала полные тарелки, на нее никто не смотрел. Ну, как-то не принято разглядывать горбуна, лилипута или другое уродство. Народ деликатно смотрел в другую сторону, и над ней никто не подшучивал. Даже для штатных остряков повариха была табу. А в кают-компании она появлялась только для раздачи пищи. Все остальное время мы ее не видели. Ну и правильно. Как-то не тянет второй раз посетить Кунсткамеру. Хотя живи она в эпоху Петра Первого, ее бы он непременно заспиртовал.

      Любопытен финал этой сахалинской экспедиции. Уже в Ленинграде, готовясь к следующему сезону и вспоминая перипетии прошлого, кто-то упомянул Элгу. Мол, ежегодные поиски поварихи можно свести к минимуму - просто позвонить в Ригу.

- Фига! - заявил Константин Господьев. - По моим разведданным, она успешно родила и сейчас в декрете.
Шок. Немая сцена. Сотрудники воззрились друг на друга в полном изумлении. Можно было предположить все, что угодно, но только не это.
- М-да, - пробормотал, наконец, наш великий ловелас и Казанова, водолаз Славик. - Теперь понятно, почему она рванула на Сахалин. Лучшего варианта не придумать. Она хотела иметь ребенка. Притом так, чтобы папаша об этом и не подозревал.

     А передо мной опять в полный рост стала вечная проблема: где взять повариху? Хоть какого обличия. Хоть прибалтийку, хоть эфиопку. Хоть нильскую крокодилицу, лишь бы готовила.

     - Вот что, орлы! Без нормального питания подводные работы накроются, сами знаете чем. Нам опять светит манная каша с комками. Консервы и мытье грязной посуды. Очнитесь от прелестей Элги и прибалтийской кухни. Отъезд через месяц. Посему вводная остается прежней: шерше ля фам!

Опубликовано: Горный журнал. Специальный выпуск. "Моим Северам". Москва 2000г.