ДОМ над Темзой. Главы 46, 47, 48, 49, 50

ГЛАВА 46.

Яков Моисеевич Михельсон, в конце 70-х годов 20-го века, в московском государственном университете (МГУ) стал признанной звездой в области прикладной и теоретической физики, а потом его назначили директором большого научно-исследовательского института. Институт назывался, согласно традициям того времени, благообразно-мутно, и из его названия невозможно было понять, чем же на самом деле занимается этот институт.
Профессор и доктор наук Яков Моисеевич, был холост, а на расспросы о причинах его одиночества, заявлял, что давно и по большой любви, он обвенчан с наукой, и что, слава Богу, достойной соперницы его вечной любви, он пока, не встретил.
Яков Моисеевич, был высок, сутуловат, носил очки с большими диоптриями, и если бы он, хотя бы иногда интересовался, чем-нибудь, кроме непонятных обычному человеку исследований, вычислений и странных опытов, он бы заметил неиссякаемый интерес к себе,  у особ противоположного пола. Не только ореол таинственности и социальной значимости,  притягивал  к нему девиц и женщин, но и невероятная внешняя привлекательность. Его высокий лоб обрамляла шапка густых, волнистых волос, слегка тронутых сединой.  У него были тёмно-карие глаза, странно смотревшие сквозь окружающий мир в неведомую даль, правильные черты лица, и прекрасная смуглая кожа, которая  не поддавалась воздействию времени – на ней не было видно ни морщин, ни обвисаний.  Даже большой шрам над левым глазом и несколько мелких шрамов на лице, не портили его внешность.
Жил Яков Моисеевич в сталинской высотке, на Котельнической набережной в Москве, со старушкой-матерью.  Никто бы не узнал в знаменитом профессоре и гениальном учёном, Яшку-разбойника, когда-то наводившего ужас,  не только на мелкую воровскую сошку, но и на звероподобных криминальных авторитетов в далёком сибирском городе N.
Из-за строптивого характера, Яков Моисеевич, не раз находился на волосок от крупных неприятностей. Несмотря на многочисленные намёки - вступать в ряды КПСС, он категорически отказывался, чем  вызывал удивление и подозрительность многих его современников - ведь партбилет  в те времена, был  обязательным пропуском и к карьерным высотам и к бытовому благоденствию.  Из-за своей политической неблагонадёжности, Яков Моисеевич, несмотря на всемирную славу, был невыездным.
А, когда Якову Моисеевичу  надоели бесконечные принуждения к вступлению КПСС, он разъярился и прочитал публичную лекцию на тему: «Вековая дискриминация по религиозному и партийному признаку». В этой лекции он в красках описал, как подвергались гонениям  первые христиане в языческой римской империи, как потом опасно было жить христианам среди ортодоксальных мусульман, и как в средневековой Европе католики настырно истребляли протестантов, а, когда протестанты брали верх – они со страстью истребляли несчастных католиков. В конце своей крамольной лекции, Яков Моисеевич заклеймил коммунистов, как основателей новой религии, нетерпимой к инакомыслию, и, подобно средневековой инквизиции, притеснявших и истреблявших всех еретиков, усомнившихся в их вере...
После этой лекции, всем стало ясно, что Якову Моисеевичу, теперь лежит прямая дорога или в тюрьму или в психушку. Правда, в психушку отправить его было бы логичнее - ибо, только ненормальный или больной на всю голову человек, мог открыто  заявлять власти, всё, что он о ней думает, не понимая при этом, что плюёт против ветра.
Якова Моисеевича посадили в тюрьму, а не в психушку, резонно рассудив, что таким способом  смогут сбить спесь с этого гордеца, не повредив при этом, его бесценные мозги. А, в мозгах Якова Моисеевича, страна очень нуждалась. Многие его открытия в самых разных разделах  физики,  использовались затем, для укрепления обороноспособности Советского Союза. Но, об этом, ничего не видящий дальше своего учёного носа, Яков Моисеевич не знал. Он  не интересовался политикой, будучи, с почти религиозным фанатизмом уверен, что только развитие науки, приведёт весь мир к богатству, к свободе,  равенству и братству. Он помнил свое нищее детство, и хотел, чтобы с лица земли, навсегда исчезли  бедность, невежество, болезни и войны.
И, он изобрёл особые солнечные батареи, для обеспечения энергией малосолнечных просторов заполярья и Сибири. Создал искусственное солнце, для северных, закрытых куполом городов. Придумал летательные аппараты, использующие силы гравитации, для перелётов в разные страны, и для полётов в космос. Политики и военные, без промедления,  использовали его открытия для переоснащения своих шпионских спутников, и военных самолётов. «Вечное» солнышко  Якова Моисеевича, теперь освещало зимой дачи партийной номенклатуры, а заполярные города, оставались во мраке по полгода, как и раньше. Гений Якова Моисеевича, распространялся и на решение медицинских проблем. Им был изобретён аппарат микроскопических размеров. Этот аппарат, введённый  в организм человека, особым излучением, исходящим от него, гармонизировал работу всех органов человека, и без лекарств и хирургии, делал человека здоровым и долговечным. Впоследствии, этот аппарат стал известен широким народным массам, как «кремлёвская таблетка», ибо вне стен Кремля, этот аппарат, среди широких народных масс, так и не появился.
Понятно, что под руководством Якова Моисеевича, работал огромный коллектив,  собранный из самых способных и талантливых учёных огромной страны. Не знал Яков Моисеевич того, что намного более многочисленная, чем его научный коллектив, спецслужба, плотным облаком окружала его лаборатории.  И,  это было очень предусмотрительно, так-как, словно мухи на мёд, самые ушлые разведки мира, слетались на запах судьбоносных открытий. Промышленный шпионаж, во все времена, был делом обычным, и в условиях свирепой военной секретности, содействовал подпольному распространению по миру новых изобретений и открытий, и стало быть, равномерному шествию прогресса по планете, даже при неравных возможностях и усилиях разных стран.
Итак, за свои подрывные речи  – Яков Моисеевич сел в тюрьму. Для пущего укрощения  вредного характера строптивого гения, его  посадили в одиночную камеру.  Но, не тот был человек Яков Моисеевич, чтобы можно было  его этим сломить, более того - первое время, сидя в полумраке и тишине тюремной камеры, Яков Моисеевич  блаженствовал. Вырванный из бурного потока своей замотанной и хлопотливой жизни крупного учёного и администратора, Яков Моисеевич, воспринял своё заключение, как заслуженный отдых.  Но, хорошо отдохнув, он заскучал. А, потом  к нему стали приходить странные видения,
и Яков Моисеевич решил, что он медленно и неуклонно сходит с ума. Однако, вскоре процесс  схождения с ума,  ему очень понравился. В своих видениях, он попадал в фантастический мир. Он видел удивительные города, где здания были самых необычных форм: круглые, конусообразные, сферические,  винтообразные. Цвет  домов был разный, но,  в основном, серебристый. В  мире, переливавшемся  всеми красками и блиставшем невероятными красотами, политзаключённый Яков Михельсон, как учёный и изобретатель, обратил внимание на удивительные свойства материи  этого мира, и на невероятные устройства и аппараты, легко и бесшумно перемещавшиеся  среди величественных гор, водопадов и садов,  парящих в воздухе.
За Яковом Моисеевичем тщательно и круглосуточно следили, через встроенные в стены и потолок тюрьмы, видеокамеры. Ежедневные отчёты передавались в соответствующие органы. Там, проанализировав поведение Якова Моисеевича, пришли к выводу, что  с Моисеевичем происходит, что-то неладное. Его быстренько  перевели в тюремную больницу и стали лечить, чем попало. От этого лечения Яков Моисеевич сильно затосковал. Видения прекратились, а по сравнению с ними,  облезлые, угнетающе-безобразные и тошнотворно-унылые интерьеры тюремной больницы, казались ещё более отталкивающими. И, вот тут, Яков Моисеевич понял, что, если он ничего не будет делать, то теперь, уже вполне натурально, сойдёт с ума. Он потребовал себе бумагу и ручку, стол и стул для работы. Всё было исполнено немедленно, но при условии, что всё, что создаст Яков Моисеевич, будет передаваться в компетентные учреждения, для контроля и анализа. Вскоре, кипы бумаг, густо испещрённых формулами, чертежами, непонятными значками и рисунками, стали передаваться в мозговой центр советской науки. Лучшие умы, долго корпели над записями узника, пока смогли уразуметь, что опальный гений, опять разрабатывает  золотую жилу, обещающую обильные дивиденды. Резать курицу, несущую золотые яйца, было признано неразумным, и вскоре Якова Моисеевича не только выпустили из тюрьмы, но и выделили ему огромные ресурсы. Его назначили руководителем целого куста особых научно-исследовательских институтов, которые в те времена таились под общим названием: Почтовый ящик: номер такой-то - и всё.
Внутри почтового ящика шла тайная и титаническая работа. Яков Моисеевич, вдохновлённый,  увиденным в одиночной камере, невероятной красоты блистательным миром, возжелал передать Человечеству, способ перемещения в пространстве, подсмотренный им в его тюремных видениях. Этот способ человеческому обществу,  вообще-то, был известен. О нём любили почесать языками писатели-фантасты и учёные теоретики, но дальше этого, дело никак не шло. Способ назывался –  телепортация.
В стране, обладающей необозримыми, но непроезжими пространствами и непобедимой страстью населения  к воровству казённых денег - проблемы с дорогами были всегда. Сколько бы государство не выделяло средств на дороги, дорог почему-то,  всё-равно,   не хватало, а те, что появлялись, нуждались в ремонте, сразу же, после окончания их строительства.
И, поэтому, идея, плюнуть навсегда на муторное, нудное и безнадёжное дело дорожного строительства, так взволновало и окрылило управляющую элиту  тогдашнего общества.
Прошло несколько лет напряжённой работы, и в удивительном проекте, затеянном с лёгкой руки Якова Моисеевича, появились первые успехи. Уже удалось отправлять новым способом   на большие расстояния твердые предметы, и  отловить  десятка три, промышленных шпионов из разных стран.
В лабораториях почтового ящика, уже стало рутинным делом телепортировать  любые неодушевлённые обьекты от  института к институту, однако попытки передать из точки А,  в точку В, лабораторных  мышей, заканчивались плачевно. Мыши прибывали в точку В, в виде гибрида несчастного грызуна с оборудованием, в котором он находился. При  этом наблюдались признаки буйного помешательства, как у самой мышки, так и у принявших её в пункте В, измученных учёных и лаборантов.  Поэтому, о том, чтобы переправлять новым способом людей, в нужные им местности, не могло быть и речи. А, это  было очень обидно, особенно,  ввиду вложенных огромных средств и страстного желания некоторых высоких особ, оказаться в нужном им месте, минуя пограничные кордоны, бездорожье и денежные затраты.
Когда дело совсем зашло в тупик, Яков Моисеевич запросился в Тибет.  Дело в том, что  среди махровых эзотериков,  давно ходили упорные слухи, будто тамошние монахи обладают способностью исчезать, а потом появляться  в новом месте, в целости и сохранности.
От желания  Якова Моисеевича проникнуть в глубины тибетского монашества -  спецслужбы пришли в бешенство. Но, сверху пришло указание - всячески содействовать.
Легко сказать содействовать – а, как?
Древняя и таинственная страна Тибет, большей частью своей территории находится выше  трёх тысяч метров над уровнем моря и долгое время была изолирована от всего Мира. Эта изолированность сильно способствовала, как таинственности этой страны, так и застреванию её развития, на уровне раннего средневековья.
Начиная с седьмого века, страна Тибет очень любила Будду и не любила иностранцев. И, не зря. В 1959 году, Тибет был полностью оккупирован Китаем.
Духовный и светский лидер Тибета,  Далай-лама 14, бежал в Индию. А, китайцы, закатив рукава, стали переиначивать свежезахваченный Тибет, по своему китайско-коммунистическому разумению. Согласно коммунистической доктрине – религия есть яд и опиум для народа и поэтому бесчисленные монастыри Тибета,  разграблялись, уничтожались, а монахи истреблялись, как враждебный народу элемент. Кроме этих обстоятельств, была ещё одна большая политическая загвоздка, мешавшая легальному проникновению научной советской экспедиции в Тибет. Дело в том, что в 1959 году между  Китаем и Советским Союзом, пробежала чёрная кошка (в виде Никиты Сергеевича Хрущёва), и после этого к 1964 году, отношения двух коммунистических гигантов КНР и СССР, испортились до полного отвращения.
Но, во времена, когда между  КНР и СССР  была ещё настоящая, чистая  и большая любовь - Китаю от Советского Союза было легкомысленно подарено ядерное оружие и восточно-китайская железная дорога (КВЖД), построенная  ещё Российской империей  в 1897-1916 годах.
Вследствие этих больших политических глупостей, огромный дальневосточный зад Советского Союза, оказался обнажён и поэтому подвергался опасности быть захваченным хлопотливыми и бессовестными китайцами.
Чтобы, как-то поправить дело, в 1974 году было решено, наконец-то,  достроить БАМ -(Байкало-Амурская магистраль), зачатую,  аж в 1928 году, по решению Совнаркома молодой Советской страны.  Так-как, позорный   ГУЛАГ к  1974 году был уже разогнан, то строить БАМ дальше с помощью заключённых, было нельзя, и тогда БАМ объявили всесоюзной комсомольской стройкой. С помощью молодых и задорных сил, прибывших из всех  республик Советского Союза, БАМ  был достроен.  После  этого, по новой железной дороге стали, челночно,туда-сюда, параллельно с границей Китая, мотаться, неизвестно зачем, товарные поезда, внутри  вагонов которых, таились специальные ядерные ракеты, готовые к взлёту в сторону  мерзких  китайцев. Китайцы, естественно, об этом знали и темпераментно ненавидели Советский Союз.
И, вот в такой-то политической, исторической и географической обстановке,  чумовой учёный - Яков Моисеевич, наладился в китайский Тибет!
Запутанная история о том, кто  главнее – Китай или Тибет, стара, как мир.
До 1950года, Тибет был суверенным государством, и Китай ничего не имел против этого. Быть таким смиренным, уважительным  и скромным, аж до 1950 года, Китай, вынуждали следующие причины:
- с Юга, к Тибету примыкали Индия и Непал, где хозяйничала тогда Великая Британия, положившая глаз, ещё и на Тибет.
- с Востока к Китаю, рвалась со своих перенаселённых островов, зубастая Японская империя. Она  уже откусила у Китая, большую и вкусную Манчжурию, и была не прочь откусывать что-нибудь ещё.
 - С Севера нависал могучий Советский Союз, от которого никогда не знаешь, чего ждать. Но… всё течёт и меняется и вот:
-  В 1945 году Советский Союз и США, разметелили Японию в мелкую лапшу,
 - В 1947 году,  обанкротившаяся после войны, Великая Британия, скорбно покинула Индию и Непал..
- В 1949 году, в Китае в результате гражданской войны, победили коммунисты, вследствие чего, коммунистический Советский Союз, внезапно возлюбил братский китайский народ и благословил его на любые подвиги.
Подвиги не заставили себя долго ждать и вскоре,  Китай воспылал благородным желанием освободить Тибет!!
От кого? Никто не понял. Да это и неважно.
Ведь освободили же голландцы, испанцы, португальцы и англо-саксы,  Америку от коренных американцев (индейцев).
Так что, теперь в «освобождённом» Тибете  кое-где по деревням и монастырям ютится один миллион тибетцев, а на остальных его территориях  хозяйничают семь миллионов китайцев, и количество их, неуклонно растёт.



Глава 47.

В начале 80х годов двадцатого века, отношения между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой, всё ещё не были приятными. Соваться со славянскими рожами, в сплошь монголоидный и враждебный китайский Тибет,
было так же разумно, как  целоваться с уссурийскими тиграми, надеясь, что они поцелуют вас в ответ. Поэтому подготовка экспедиции в китайский Тибет, заняла несколько месяцев. Для того,  чтобы протиснуться, туда,  где вам вовсе и не рады, надо было хорошенько постараться.
Спецслужбы набрали команду из узкоглазых и смуглокожих  жителей СССР, которых  навербовали по юго-восточным окраинам СССР. Просвещённые тибетологи, очень бы  удивились, если бы им рассказали об истинной цели  экспедиции  в Тибет.
Ведь,  тибетологи знали, что в  докитайском Тибете, пахали деревянной сохой, дорог не было в принципе, а использовать колесо нельзя было по религиозным соображениям. Что правда, то правда -  вся вековая премудрость и начиналось и заканчивалось в ламаистско-буддийских монастырях Тибета, и в неведомых глубинах этих серьёзных заведений, может и были зарыты чертежи летающих тарелок. А, может быть, и нет!
Однако, что бы там ни накопили монахи в своих бесчисленных  монастырях, но, увы, безответственные буддийские Боги, не  защитили  их от нашествия   красных демонов, прибывших из Китая.   
А, дело было так:
В 1966 году в заскорузлых мозгах престарелого маразматика  Мао, вызрела идея культурной революции. Культурная китайская революция,  бушевала десять лет, до самой смерти Мао в 1976 году, и словно тайфун, стёрла с лица Земли и тысячелетнюю культуру Китая,  и тысячелетнюю  культуру Тибета.
Несмотря на явную бессмысленность  экспедиции в Тибет,  она всё же была организована и двинулась навстречу своему нелёгкому счастью.  Путешественников снабдили тибетской одеждой, едой, картами, китайскими  юанями, и палёными документами, поскольку настоящих документов не имелось, и взять их было негде. Самым ценным приобретением  для экспедиции, был  настоящий живой тибетец Рэншен, непостижимым образом, откуда-то выкопанный спецслужбами.
Когда всё было готово, с территории Киргизии, ночью вылетел небольшой самолёт, и на безлюдное высокогорное плато центрального Тибета  опустился на парашютах научный десант, из двенадцати человек.
Ночью участники экспедиции переоделись в одежду религиозных паломников и двинулись, по заранее обдуманному, маршруту.
 
Несколько дней брели путники по безлюдному, высокогорному плато Тибета.  Климат на высокогорье  оказался очень тяжёлым. Днём пекло солнце, а ночью температура опускалась до нуля. Питание было скудным, а в разреженном воздухе, каждый шаг давался с трудом. Так, в окружающем безлюдье, они плелись  несколько  дней. Путь их лежал в священный город Лхасу, где по непроверенным сведениям, сохранилось несколько старинных монастырей, уцелевших,  вопреки   усилиям  китайских «культурных»  хунвэйбинов.
Донельзя грязные, исхудавшие, с обожжёнными солнцем лицами, члены иностранной экспедиции, теперь не отличались, от коренных жителей, что и было вначале задумано.
По мере приближения к Лхасе, им стали всё чаще попадаться караваны паломников.  Некоторые были местными, а некоторые прибыли из других стран.
Кто-то ехал на лошадях, кто-то на пони или яках, но иногда попадался и автотранспорт.
Насильственная  китайская цивилизация Тибета, началась не так давно, и во многих   провинциях и глухих местах Тибета, сохранились древние жизненный уклад и миропонимание.
В Тибете природа  сурова и непредсказуема, и поэтому надежда выжить у коренных тибетцев, издавна и целиком возлагалась на милость богов. А, надежда не просто выжить, но ещё и зажить, по-человечески, также возлагалась на богов, поскольку от людей, не приходилось ждать ничего хорошего. Выносливые, как их яки, крепостные тибетские земледельцы и скотоводы – веками кормили, поили, одевали и обслуживали тибетскую знать и многочисленное духовенство.
В чём коммунисты были правы, так  это в том, что религия – есть гнусный опиум для народа.
А, как бы он (народ), без этого опиума терпел бы свою противную жизнь  и чудовищную несправедливость?! Поэтому пришлось  выбирать: или опиум для бедных, или революция, для богатых, с последующим  их  раскулачиванием.
В Тибете выбрали  опиум. Со временем, процесс общения с Богами, был  автоматизирован - были придуманы молитвенные барабаны, в которые складывались молитвы. Каждый оборот барабана, соответствовал прочитанной молитве.  Барабаны были разные – большие в храмах и монастырях, маленькие – для личного пользования. Премудрые обитатели Тибета понимали -  молись, крутя барабанчик без остановки – и светлое будущее в следующей жизни тебе обеспечено. Разумеется,  если ты не  омрачал свою карму убиением мух, червяков, блох, вшей, мышей и клопов. Поэтому,  чем антисанитарнее  жили буддисты: тибетцы и индусы – тем чище была их карма. Вторым способом автоматизации просьб о лучшей жизни – было использование  молитвенных флагов.  На разноцветных флагах писались молитвы и просьбы, а затем они вывешивались на видных горных местах, естественно, для того, чтобы  Боги могли их заметить! И третьим способом активного приближения к лучшей жизни, было паломничество к святым местам. Самым надёжным методом умилостивить богов - было ползти в пыли и грязи на четвереньках или по-пластунски, к святым местам, или вокруг них.
И, чем больше километров удавалось преодолеть таким способом, тем уверенней себя чувствовал, алчущий лучшей жизни, паломник. И, наконец, если уже ничто не помогало, люди в полном отчаянии,  выбивали свои просьбы с молитвами на камнях, затем волокли эти свои художественные камни к заметным местам, возле храмов, и за столетия навалили их целые горы. И, если бы обмен художественных камней на милости от богов  происходил бы справедливо, то уж давно бы в Тибете, все жили бы богато и счастливо. Но, это было не так.
 
В старом Тибете, в буддийско-ламаистских монастырях трудилась на ответственной  и трудной работе просильщиков у Бога,  треть населения  всего Тибета. Монахи, чтобы их не путали с остальным населением, носили специальную униформу красно-бордового, жёлтого или красно-коричневого цвета и брили головы. Цвет униформы, указывал к какому ордену или секте относились монахи. Ну, в общем, как и в армии, униформа помогает различать рода войск.
Советская научная экспедиция, в целях конспирации, вскоре влилась в караван паломников, шествующих в Лхасу. Внедрённые  лжепаломники, шли пешком, а не ползком, зато выглядели они, очень убедительно. По древнему тибетскому обычаю, волосы у мужчин были заплетены в косички, и уложены веночком  на макушке. В центре макушки, косички были украшены бантиком и брошью-амулетом. В ушах у фальшивых тибетцев, болтались увесистые  серьги из бирюзы или кораллов, а одеты они были в халатообразные хламиды, монгольского вида. Если бы в таком прикиде, участник экспедиции, появился в Европе, окружающие были бы уверены, что видят перед собой кокетливую пожилую леди, которая, возможно, немного не в себе. Сам Яков Моисеевич, категорически отказался так маскироваться, и ему предложили надеть на его подозрительные кудри, национальную тибетскую шапку. Шапка выполнялась из засохших овечьих или козьих шкурок и сидела колом. Вверху она напоминала цилиндрический горшок, от нижнего края горшка в обе стороны ответвлялись   жёсткие длинные уши, которые, словно крылья, красиво торчали параллельно поверхности земли.
Яков Моисеевич поворчал, поворчал, но согласился. Ради Науки, ведь стоило и потерпеть. Самыми большими монастырями Лхасы и её окрестностей были Джоканг,  Дрепунг и   Сера.
Здесь стоит сделать в повествовании, небольшую историческую петлю:
В седьмом веке, тогдашний царь женился сразу на двух принцессах: непальской и китайской. Эти принцессы привезли с собой в неприветливый и суровый Тибет,  буддийскую веру. Далее, решено было построить буддийский храм и монастырь, чтобы была возможность прийти из суровых тибетских пустырей и степей в приличное место, а заодно и с  Буддой пообщаться. Безбашенная китайская принцесса,  приглядела местечко для  строительства храма,  но там, почему-то, оказалось большое озеро. На это прискорбное обстоятельство, принцесса пожаловалась царю. Царь пообещал разобраться.
Царь сказал – царь сделал!!
И, явив всему обществу своё мракобесие и самодурство – царь велел озеро засыпать!!
(А, больше места для храма не нашлось – в каменистой высокогорной, пустыне, словно это не пустыня, а плотно-утрамбованный  нью-йоркский Манхэттен!) 
А, засыпали-то несчастное  озеро, бессловесные и покорные тибетские смерды, буквально пятернями нагребая в мешки грунт и на горбу таская этот грунт к злополучному засыпаемому озеру. Такие вот нравы!

Немного подумав, участники тайной экспедиции, решили посетить, сумасбродно построенный на бывшем озере,  древний монастырь Джоканг.
Центром любого монастыря является, конечно, храм. Вокруг храма толпились разношёрстные паломники и монахи, в одежде оптимистического красного цвета.  Самым  впечатляющим  зрелищем был религиозный экстаз, в который впадали некоторые, особенно, рьяные паломники. Выглядело это так: сначала паломник  поднимал руки вверх, сложив ладони лодочкой. Затем паломник падал на колени, а потом, проявив удивительную гибкость в суставах, складывался втрое. Апофеозом этой сложной физкультурной комбинациии, являлся переход из сложенного состояния, в разложенное и затем с размаху падение ничком на землю, полностью распластавшись.  После этого, трудолюбивый паломник,  резво поднимался на ноги, делал несколько шагов к святыне, а потом вся комбинация повторялась снова.  И, таких «физкультурников»,  прыжками пробиравшихся к храму, или скакавших вокруг него, было много. Священный ритуал, прохождения, проползания или, ещё какого-нибудь экзотического способа передвижения,  вокруг святого объекта  – называется Кора.
Насмотревшись, как люди мучаются, сердобольный бурят из советской экспедиции задумчиво произнёс:
- Это ж, как  должна осточертеть человеку его теперешняя жизнь, чтобы так
кувыркаться, в пыли и грязи,  выпрашивая себе светлое будущее!
- Цыц! – прикрикнул на него Яков Моисеевич, а все остальные участники  экспедиции призадумались:
- Ну,  вот мы почти что,  в нирване, а дальше, что?!


ГЛАВА 48.

Разумеется, план у нелегальной советской экспедиции в Тибет имелся.
В общих чертах он выглядел так: ночью незаметно пересечь на самолёте советско-китайскую границу и десантироваться в безлюдные места Тибета, на парашютах. Далее экспедиции следовало примкнуть к паломникам, и смешавшись с ними, пробраться в тибетские монастыри. В  монастырях, осторожно, выведывать  у монахов, всё, что нужно для  дальнейшего развития советской науки, а потом всё будет хорошо.
На бумаге этот план выглядел блестяще. И, поначалу, всё шло гладко.
Члены экспедиции радостно показывали язык всем встречным, так-как выяснилось
что в  Тибете - это является приветствием.  Покручивая молитвенные барабанчики, замызганная и оборванная группа лжепаломников,  проникла во двор монастыря Джоканг в Лхасе. Там, уворачиваясь от  ползущих скачками, неистовых  паломников, и не забывая показывать язык всем подряд, лжепаломники стали приставать с расспросами к монахам, на своём подозрительном тибетском языке.
Вот тут-то, они и попались!
Дьявол, как известно, в мелочах. А, очень подробных деталей у советских спецслужб, при подготовке экспедиции, не имелось. Российские или советские люди, когда-либо побывавшие в Тибете, уже или сгинули в лагерях или разбежались по белу свету. Так, что представления о быте, одежде, языке и нравах  Тибета 80-х годов двадцатого века, в закрытом со всех сторон Советском Союзе – были самые общие, и, возможно, уже устаревшие.
Центральные монастыри Лхасы с 1959 года, кишели китайскими военными, некоторые из которых торчали даже на крышах.
Безграмотно одетые, и своеобразно по-тибетски говорящие - лжепаломники, выделялись речью и обликом в окружающей их среде, так же, как если бы на Красной площади в Москве в двадцатом веке, нарисовались вдруг бабы в кокошниках и старорусских  сарафанах, и при этом  тараторящие  на древне-славянском диалекте, давно вышедшем из употребления.
Вскоре, почти все,  горе-тибетцы были выявлены и отловлены китайскими военными.
Липовые  документы  липовых паломников, при проверке, не выдерживали никакой критики, и вскоре, почти вся группа была  заключена в китайскую «кутузку». Исключение составили только два человека –  единственный в экспедиции коренной тибетец Рэншен, и всё время молчащий, как рыба - Яков Моисеевич. Они вдвоём углубились внутрь храма,  истово молились шёпотом, крутили все попадающие на их пути барабаны, и искали наиболее зрелых и пожилых монахов внутри храма. Когда им, наконец,  удалось найти священника (ламу), они ещё не знали, что из всей экспедиции, на воле остались только они одни. Ламу звали Мингьяр. Яков Моисеевич стал задавать ламе вопросы, а Рэншен переводил. В разгар беседы, к ним приблизился молодой послушник (чела), и что-то шёпотом сказал на ухо ламе. Лама изменился в лице, и ничего не объясняя, быстрыми шагами двинулся вглубь построек монастыря, знаками приглашая Якова Моисеевича и Рэншена следовать за ним.
Монастырь Джоканг  - это город в городе. Странная группа из трёх человек, долго петляла по запутанным улочкам монастыря, и, наконец, оказалась в небольшом здании, где хранилась монастырская одежда. Лама настоял, чтобы Яков Моисеевич и тибетец быстро переоделись в красные монашеские одеяния и побрили головы. Во время этого процесса, лама рассказал о сложившейся ситуации. Уже попавшие в лапы китайцев, члены советской экспедиции, могли  рассказать китайцам об отсутствующих Якове Моисеевиче и Рэншене, и значит, возможно,  скоро за ними будет выслана погоня.
Всю ночь, лама Мингьяр и Яков Моисеевич,  сидели на полу, скрестив  ноги, в тесном помещении ламы, и беседовали. Рэншен переводил.
На рассвете,  через потайной подземный ход, о котором китайцы не знали, Якова Моисеевича и Рэншена вывели далеко за пределы монастыря, и небольшая группа из трех человек, одетых в красные монашеские плащи, отправилась на юго-запад от Тибета.
Якову Моисеевичу и Рэншену, в качестве проводника, был выделен молодой монах по имени Ешэ,  хорошо знавший местность и способы выживания в Тибете.
Лама Мингъяр, подробно объяснил Ешэ, как добраться до монахов - отшельников, общение с которыми,  могло бы  быть полезным, для Якова Моисеевича.
Много дней и ночей, странники шли, ориентируясь днём по солнцу, а ночью по звёздам. Дорог в этих, почти, безлюдных и диких местах, в европейском понимании, не имелось вовсе. Питались путники тем,  что подавали им, как милостыню, обитатели попадавшихся на их пути деревушек или  монастырей.
К сожалению, от многих монастырей оставались одни только развалины - последствие китайской «культурной» революции.
Через много дней изнурительного пути, странники, наконец, увидели  заснеженные пики Гималаев, которые были так высоки, что казалось, будто они  упираются в небо.  Местность была, совершенно пустынной – ни птиц, ни животных, ни селений, ни людей не было видно, а ландшафт напоминал марсианский. Небольшое плато окружали скалистые горы, буровато-серого цвета. На почти  отвесных серо-бурых скалах, во множестве были видны тёмные отверстия, похожие на птичьи гнёзда. Подойдя поближе, Яков Моисеевич понял, что для птичьих гнёзд эти ниши слишком велики, и ещё он понял, что это пещеры, неведомо как, образовавшиеся, в твёрдом скальном камне. Ешэ пояснил, что это пещеры, в которых годами живут монахи-отшельники. Яков Моисеевич подошёл поближе к удивительным скалам и стал их рассматривать.  Скалы,  с бесчисленными нишами, напомнили Якову Моисеевичу многоэтажные жилые дома в спальных районах Москвы. Только, у здешних удивительных домов, имелись лишь окна, но не было ни дверей, ни лестниц, ни лифтов, и это притом, что самые нижние пещеры находились на высоте, не менее двадцати метров, а остальные были ещё выше. Яков Моисеевич спросил у Ешэ, как же монахи попадают в эти свои «высотные  квартиры»? Но, Ешэ в ответ,  только пожал плечами.
Спрятавшись за выступом скалы, путники устроили небольшой лагерь и стали наблюдать за странными скалами. Прошло много дней.  Никто не  карабкался  ни в пещеры, ни из них. Яков Моисеевич всё ждал, что вдруг из какой-нибудь, пещеры опустится или верёвочная лестница, или просто верёвка, и по ним из пещеры выберется, какой-нибудь монах. Не исключал, видавший виды, Яков Моисеевичи и того, что вдруг снизу вверх,  начнёт карабкаться к себе,
какой-нибудь продвинутый монах-альпинист, используя альпинистское снаряжение. Но, ничего не происходило. Ну, ничего!!
Между тем,  запасы продовольствия, которое заключалась в ячменной муке (цампе) и ячьем масле, подходили к концу. Когда угроза голодной смерти, совсем приблизилась к любознательной группе – Ешэ и Рэншен отправились на поиски  селений, где можно было бы разжиться едой. Яков Моисеевич остался, совершенно, один. Кое-чему, скитаясь по Тибету в обществе Ешэ и Рэншена, Яков Моисеевич научился, и расстелив монашеский плащ под себя, он уселся в позе лотоса, и погрузился в глубокую медитацию.
Прошло много времени, и вдруг Яков Моисеевич увидел, как прямо перед ним, появилось голубоватое облачко. Затем облачко сгустилось, и из него возник худощавый старик, в  монашеской  одежде. Старик   смотрел на Якова Моисеевича, молчал и улыбался. Яков Моисеевич нисколько не удивился, так-как ожидал от своей глубокой медитации очень разных, и, возможно, непредсказуемых результатов.
- Наверное - это мне мерещится от голода и высотной болезни, - подумал Яков Моисеевич, - вот я сейчас пошевелюсь или моргну, и видение исчезнет.
От непривычного сидения в позе лотоса, ноги у Якова Моисеевича сильно затекли и болели.  Он с трудом поднялся и сделал несколько шагов, чтобы размяться.
На короткое время, из-за боли, он забыл о своём видении.  Но, странный посетитель никуда не исчез, а продолжал стоять в двух метрах от Якова Моисеевича. Как настоящий учёный, Яков Моисеевич, на своих затёкших и негнущихся ногах, подошёл к своему «миражу», и чтобы исследовать его природу, стал осторожно его ощупывать. И, тут, к своему изумлению, Яков Моисеевич обнаружил, что это вовсе никакой не мираж, а, вполне осязаемый, и живой человек.
Придя в себя, Яков Моисеевич произнёс, уж вовсе, глупую фразу:
- Простите, что я веду себя, как дикарь. Я учёный из России и многого здесь не понимаю.
Но, старик всё смотрел на Якова Моисеевича, улыбался  и ничего не говорил.
Тут Яков Моисеевич сильно пожалел о том, что почти не знает тибетского языка, а Реншена и Ешэ  нет рядом. Прошло ещё несколько минут томительного молчания, и вдруг Яков Моисеевич почувствовал у себя в голове странное жужжание, а потом услышал голос. Голос был добрым и приятным. Он произнёс
- Зачем ты здесь, чужестранец?
Сам не понимая, почему, Яков Моисеевич отвечал, также мысленно:
- Я пришёл в Тибет, искать древнюю мудрость!
 И в ответ, внутри него опять зазвучал голос:
- Зачем, вам, западному жителю, это нужно?
- Чтобы сделать жизнь людей лучше, - отвечал Яков Моисеевич.
- Люди все разные. Каких из них, вы хотите осчастливить?- спросил голос внутри Якова Моисеевича.
-  Всех! - не задумываясь, ответил Яков Моисеевич, по-русски и вслух. Но, монах его понял, что было  удивительно
- О, чужестранец, я вижу, что ты - человек светлый и помыслы твои чисты и высоки. Но, ещё я вижу, как ты наивен. Ты очень похож на,знаменитого на вашем западе, литературного героя, которого зовут Дон Кихот. Он, как и ты, в своё время начитался красивых книг, и от этого, почти не понимал окружающей его, реальной жизни.
- Я хорошо отношусь к Дон Кихоту,- отвечал Яков Моисеевич, почти обидевшись,
- но, я -  совсем, не Дон Кихот!!
- Разве? – произнёс монах, - а ты не хочешь посмотреть, как используются,  твои великие открытия у тебя в отечестве?
- Ну, я уверен, что от них, всем жителям моей страны стало жить только лучше!!- воскликнул Яков Моисеевич.
- Всем?!- ещё раз переспросил монах, а затем подошёл к Якову Моисеевичу и попросил его сесть и закрыть глаза. Потом положил свою руку  ему на голову.
И, тогда, перед закрытыми глазами Якова Моисеевича поплыли картины, одна интереснее другой.
Он увидел, где используются и его гравитационные летательные аппараты, и искусственное солнце, и микроустройства  для оздоровления людей. А, также, где и как, используются и другие его открытия и изобретения.
Монах снял свою руку с головы Якова Моисеевича, и видения прекратились.
По щекам Якова Моисеевича текли слёзы. Монах молчал.
После долгой паузы, Яков Моисеевич вновь услышал голос монаха внутри себя.
- Мне известно, что ты и твои люди прибыли в Тибет, чтобы узнать способ, мгновенного перемещения  в пространстве. У вас он называется – телепортация.
После долгого раздумья Яков Моисеевич сказал:
-  Как тяжело терять иллюзии! - и слёзы снова покатились у него по щекам, - О, какой-же я был слепец! Я хотел осчастливить всё человечество, но теперь понимаю, что нет такого научного открытия, которое  нельзя было бы использовать  человечеству во вред! А, равенство и братство - есть  только в мечтах, которым я слишком  долго верил!
Яков Моисеевич и монах  надолго замолчали.
Вдали послышались шаги – это возвращались с припасами Рэншен и Ешэ.
Тогда Яков Моисеевич, обращаясь к монаху, заговорил быстро и умоляюще:
- Можно мне остаться  здесь, с Вами?  После всего, что я увидел, я потерял всякое желание возвращаться домой. Да, и вообще – желание жить дальше.

Когда Рэншен и Ешэ появились из-за поворота, они увидели  на их стоянке Якова Моисеевича и неизвестного  монаха. Яков Моисеевич, о чём-то горячо просил монаха. А, затем, на глазах у изумлённых  Рэншена и Ешэ, фигуры  Якова Моисеевича и монаха, стали медленно таять в воздухе, а потом исчезли совсем. Когда тибетцы подбежали к  стоянке, они обнаружили, лишь красный монашеский плащ Якова Моисеевича, да ещё лёгкая голубая дымка несколько мгновений вилась над землёй, но потом и она исчезла.

                ........................................

Прошло несколько лет.  Наступил 1989 год.  К Китаю и СССР вернулась их прежняя взаимная любовь. Отсидевшие в китайской тюрьме, члены советской тибетской экспедиции, стали возвращаться домой, но о Якове Моисеевиче им ничего не было известно. Мощные структуры секретных спецслужб СССР, в процессе  перестройки  и последующего распада СССР, утратили свои силы и возможности, и некому было заняться  поисками Якова Михельсона  - пропавшей  звезды советской физической науки. Тибетец Рэншен и монах Ешэ,  вернулись в монастырь Джоканг, и там долго рассказывали всем о том,  как русского
паломника Иакова, утащили к себе горные духи.


Глава 49.

Вопреки  нелепым  слухам -  Якова Моисеевича, горные духи никуда не утаскивали.  Удивительному монаху, явившемуся из воздуха, Яков  Моисеевич выразил своё страстное желание покинуть мирскую жизнь. И, видимо, монах, решил ему  в этом помочь.  Яков Моисеевич вдруг почувствовал сильную дурноту и головокружение, затем у него потемнело в глазах, и  на мгновение, он потерял сознание. Когда Яков Моисеевич пришёл в себя, он обнаружил себя в горной пещере, находящейся высоко над землёй.
Он сидел на земляном полу пещеры, а напротив, расположился таинственный монах. Прошло немного времени, и, Яков Моисеевич,  освоился в  своём новом положении. Его немного смущало, то, что пещера, была маленького размера, примерно, два на два метра, и одной стены, открывающейся наружу,  у неё не было, а значит, пещера была подвержена всем капризам сурового тибетского климата. Однако, внутри  пещеры, не ощущалось, ни ветра, ни стужи.
Солнце садилось. В пещеру, постепенно стал заползать вечерний сумрак.
И, тогда, стало заметно, как от задней стены их неглубокой пещеры, исходит странное пульсирующее,  зеленоватое свечение. Яков Моисеевич, как завороженный смотрел на то, как фантастические сполохи охватывают всё пространство пещеры, заполняя его удивительным светом. А, потом задняя стена пещеры…. исчезла, словно её и не было никогда! И, в проёме, оставшемся от бывшей стены, глазам Якова Моисеевича предстал удивительный, невероятно-прекрасный мир, когда-то увиденный им в одиночной камере тюрьмы. Тогда, будучи узником, Яков Моисеевич, не поверил в реальность увиденного, и приписал свои видения, психическому расстройству, постигшему его в результате тюремных мытарств и лишений.
Вот и теперь, он решил, что опять сходит с ума, но теперь  из-за голода, жажды, холода и запредельной усталости. Своему «сумасшествию», Яков Моисеевич очень обрадовался, так же, как и тогда, когда оно посетило его в тюрьме. Но, на это раз он решил, что ни за что не будет излечиваться от своего, такого чудесного безумия.
Яков  Моисеевич стоял на пороге, отделявшем крохотную горную пещеру, от неведомого и блистательного  мира, открывавшегося его счастливому  взору.
Монах  взял его руку в свою, и Яков Моисеевич, почувствовал себя уверенней.
- Может быть, ты хочешь вернуться в свою Россию?- спросил монах, - ещё не поздно.
Яков Моисеевич задумался. А потом сказал:
- Всю свою жизнь я прожил в стране, под названием – Советский  Союз, но так, до конца и не понимал, ни этой страны, ни её истории, ни политического устройства.  Ещё в детстве  мир  для меня разделился на две части – одна реальная – печальная, злобная, нищая, исполненная  пороков, окружавших меня людей – это мои детство и юность. Я  родился  и вырос в трущобах   каторжного сибирского городка. Мне не нравилась та жизнь, которую я видел  вокруг себя, и с помощью книг, я создал в своём воображении другую жизнь - прекрасную страну, полную чистых, благородных и замечательных людей. Возможно, поэтому, я так сильно потом поверил и в коммунистическую мечту и в ваши восточные верования.  Обмануть можно того, кто, хочет быть обманутым! А, я, видимо, очень, этого хотел. Яков Моисеевич помолчал в задумчивости, а потом продолжил:
- О, монах! Та страна, в которой я вырос, позволила мне получить образование и много сделать, в интересующих меня областях науки. Но, теперь я понял,  что в своей научной отрешённости, я  словно слепой,  выполнял заказы, нечистой на руку власти. Я верил в мечту о совершенном обществе, которое, называется  - коммунизм, где все равны, свободны и счастливы. Теперь я понимаю, что невозможно создать совершенное общество, как бы оно не называлось, до тех пор, пока несовершенны люди, составляющие это общество, а равенство – это миф.
И, опять монах Ардан положил свою ладонь на голову Якова Моисеевича, и Яков Моисеевич увидел близкое  будущее Советского Союза. Он увидел, как в 1991 году,  гигантская Советская   империя  распалась на множество отдельных государств. Он увидел, как мощная промышленность и наука, созданные немыслимым напряжением и трудом всех народов многонациональной страны - превратились в прах. Затем он увидел главный институт секретного почтового ящика, который он, когда-то,  возглавлял. Там ему открылась печальная картина  чудовищной разрухи. На бывших пространствах флагмана советской науки, теперь располагался большой  магазин, торгующий мебелью, и бытовой техникой, ввозимой из-за рубежа. Якову Моисеевичу были показаны и обширные лаборатории его научно-исследовательских институтов.  Теперь там царило запустение. Все  сотрудники бывших НИИ,  либо уехали за границу, либо ушли в мелкий бизнес,  либо просто сгинули в нищете и безвестности.
- Ну, что же! – произнёс Яков Моисеевич, - всё к одному. Возвращаться мне некуда,- ни для бизнеса, ни для политики, ни для торговли - я не гожусь, а учёные моей отчизне, видимо, ещё долго не понадобятся!
 С этими словами, Яков Моисеевич переступил порог, отделявший убогую горную пещеру и всю его прежнюю жизнь, от удивительного и невероятного мира, открывавшегося перед ним.

Глава 50.

Как ни пытался  Яков Моисеевич узнать название страны, в которую он попал через горную пещеру, ему это так и не удалось.
Следуя, по накатанной  общественными заблуждениями версии, он решил вначале – что это Шамбала.  Но, это оказалось не так!  Узнать сколько времени он находится, в этой  удивительной стране, Яков Моисеевич также не мог. Обычные часы, которые он носил на руке, здесь  не работали. Компас, также  не работал в этом странном мире. Стрелки и часов и компаса, оставались в том же  положении, в котором они были на его последней стоянке в горах.  В том мире, куда он попал, пространство и время, не подчинялись, известным людям, законам физики, поэтому и приборы, созданные по  этим законам, здесь не работали. Впрочем, это обстоятельство, совсем не огорчало Якова Моисеевича. Ведь и в прежней своей жизни, увлекающийся Яков Моисеевич частенько, часов не наблюдал, а время своей жизни измерял завершённым им трудами и научными открытиями. И, нынешняя жизнь, Якова Моисеевича, измерялась событиями, происходящими с ним, и это его вполне устраивало. Он побывал и на всех планетах солнечной системы, и в далёких вселенных, где существовали иные цивилизации, совсем не похожие, на земные. Наконец, он смог воочию наблюдать исторические события, происходившие на протяжении веков и тысячелетий, на  планете Земля. Его часто поражало то обстоятельство, что исторические события, которые он смог наблюдать в реальности, совсем не соответствовали, не только тому, как они описывались в учебниках для студентов и школьников, но и в серьёзных научных трудах. Яков Моисеевич понял, что серьёзные искажения в отображении истории, частично, проистекали из-за несовершенства современных методов археологии и недостатка исторических  письменных источников. Однако, большей частью искажения, а то и явная ложь в изложении исторических событий, происходили вследствие иных причин. История во многих странах не познавалась, а выдумывалась, в соответствии с текущими  интересами правящих элит

Когда Яков Моисеевич жил в Москве, то, несмотря на обилие  окружающих его людей, которые относились к нему хорошо, он был очень одинок.  Сотрудники  считали его чокнутым  гением, и смотрели на него снизу вверх, и немного с опаской. А, обычные люди сторонились его: во-первых, потому, что он часто  говорил непонятные вещи, слишком сложные  для ленивых мозгов обывателей, и этим  напрягал нормальных людей. Да и сам Яков Моисеевич не стремился устанавливать с кем-нибудь тесные и близкие отношения, потому-что  ему, жаль было тратить на это время и силы. 
Здесь, в новом мире с ним произошло чудо - у него появилось огромное количество друзей, с которыми он с удовольствием общался, не боясь, что его не поймут. Здесь, со многими своими друзьями он путешествовал, или  проводил исследования  в самых разных областях  знаний, интересовавших его, или осуществлял самые разные созидательные проекты. Но, самым близким и любимым его другом,  со временем, стал монах Ардан.  Однажды Яков Моисеевич спросил у Ардана:
- Ты рассказывал мне, что всё, что мы видим в своих видениях, фантазиях и приходящих к нам идеях – всё это уже где-то существует. Так?
- Да.
- Но, почему тогда, я так и не увидел в реальности той страны, что виделась мне  с раннего детства, а потом и всю мою жизнь?  А, ведь попав  сюда, в ваш удивительный мир, я  много  путешествовал и повидал, кажется, все места на Земле.
- Ты исследовал историю и географию своей планеты, - отвечал Ардан, - но, почему тебя не интересовала история твоей души? – спросил Ардан.
-Это, как? – удивился Яков Моисеевич, - мне про меня всё известно. Родился, учился, трудился. И кроме России и Тибета, я не бывал больше нигде.
- Ну, что ж, пора показать тебе долгий путь твоей души. - сказал Ардан, а потом  усадил Якова Моисеевича, и попросил его закрыть глаза.
Вначале Яков Моисеевич видел только светло-фиолетовый, с яркими золотыми точками мерцающий свет. А, потом, перед его закрытыми глазами, поплыли картины, одна невероятнее другой. То, он видел себя в странной одежде, сидящим в какой-то средневековой лавчонке, и при этом знал, что живёт он в средневековом  городе Сиенна, что он ремесленник и немного купец. То он видел себя матросом на пиратском бриге, то рабом в древнем Риме, то кокетливой барышней на великосветском балу в Санкт-Петербурге. Оказывается, был он и мужчиной и женщиной, и богатым и нищим, жил и на Юге и на Севере Земли, жил и в других мирах,  совершенно, не похожих на земной.
И,  просматривая бесконечный фильм, о своих и жизнях, Яков Моисеевич
наконец,  увидел, то, что заставило его затрепетать – он увидел себя на лужайке, перед большим домом, явно английской архитектуры. Мысленно он попросил Ардана, остановиться,и спросил:
- Что, это было?
- Обычно, чётче всего, некоторые люди помнят свою предыдущую жизнь, - отвечал Ардан,  -  эти воспоминания, особенно ярки в детстве. А, то что ты увидел  - это Англия,  примерно в 2004-2006 годах.
- Как это может быть? – изумился Яков Моисеевич, – ведь это время на Земле, ещё не наступило!
- Что ж, - сказал Ардан,-  давай побеседуем. Я, попробую объяснить тебе устройство мира, на понятных тебе образах. В ваших институтах, уже имелись мощные компьютеры, с которыми ты работал?
Яков Моисеевич согласно кивнул, а Ардан продолжил:
- Представь себе  память компьютера, содержащуюся  на жёстком диске. В ней уже записано бесконечное количество программ – игр.  И прошлое, и настоящее и будущее, и все доступные пространства там уже есть.  Когда вы находитесь внутри какой-либо программы, для вас время линейно, и ваша жизнь-программа движется из прошлого, через настоящее в будущее. Когда программа отработана, считается, что ваша жизнь закончена. Следующая жизнь – следующая программа, которая может осуществляться в  любой точке и пространства и времени, в зависимости от того,  как решите вы сами, а чаще, те, кто, руководит вашим развитием.  Вам это трудно понять, так-как, когда вы живёте конкретной жизнью, ваше время, движется линейно, и о мире бесконечных возможностей, вы чаще всего не догадываетесь. Но, жизнь-программа закончена, следующая программа, может перенести вас куда угодно: в прошлое, в будущее, и в другие неземные миры.
Яков Моисеевич сильно задумался, а потом спросил:
- Если так, то к чему относится тот Мир, в котором я сейчас нахожусь? Это процессор с операционной системой?!
- Очень и очень  приблизительно, но можно представить и так, - отвечал Ардан, - а, на самом деле всё несравнимо сложнее. 
- Я понял,-  отвечал Яков Моисеевич, и продолжил, - но если это тот мир, из которого идёт управление всеми иными мирами, нельзя ли мне перескочить на прежнюю  программу. Меня не покидает ощущение, будто что-то незавершённое осталось в предыдущей моей жизни.
- Вообще-то – это не по правилам, - отвечал Ардан
- А, что, здесь есть какие-то правила?!
- Так же, как и везде, в любом мире, есть законы, согласно которым, живёт  мир. Без этого очень быстро в любом мире наступил бы хаос, а затем гибель.

После этого, Ардан надолго задумался, и Якову Моисеевичу показалось, что мыслями Ардан унёсся очень далеко. После долгой паузы,  Ардан сказал:
- Скоро всё изменится, и возможно, тебе удастся попасть в ту страну, которая почему-то, не отпустила тебя, даже после того, как твоя жизнь там, физически закончилась.
- Значит, и в вашем мире, возможны исключения из правил?
- Как и везде, – улыбнулся Ардан.
- А, можно узнать, как это произойдёт?
- Немного терпения, и ты сам скоро всё увидишь!












 


Рецензии