Отрывок из романа Странные лебеди

План начинает реализовываться

Европа встретила Мартина своей обычной суетой. За этот месяц с небольшим Мартин действительно поотвык от ощущений этой хаотической реальности. Ему уже второй раз приходилось ловить себя на мысли, что в разных местах земного шара жизни абсолютно разные. И не каждому дано это понять. Большинство людей так и думают, что те мерки, по которым они живут в своём маленьком, придуманном для них кем-то мирке, есть единственные и непреложные. Мир был разнообразен. И разнообразие это было доступно лишь избранным.
Добравшись до города, в котором Мартин исполнял роль градоначальника, он поначалу не заметил некоторых изменений, которые произошли здесь за время его отсутствия. Поначалу казалось все таким же обыденным. Но, прислушавшись к Чувству, он понял, что внешне что-то всё же изменилось. Люди, как и раньше, занимались своей обыденной суетой, но теперь эта суета была несколько другой. Если раньше то, что делали обитатели городка, было исполнено какой-то внутренней важности, то теперь, вся их деятельность носила другой характер. Казалось, что теперь жители в своей суете хотели убежать от чего-то им непонятного, убегали от невидимого преследования. Вначале это ему подсказало Чувство. Присмотревшись внимательнее, Мартин действительно увидел в глазах граждан растерянность и затаённый страх. Останавливая попадающихся ему на пути людей и задавая вопрос «что случилось и как дела?», он получал всякие замысловатые ответы. Большинство из них могло быть сконцентрировано в одном предложении: «Ему лучше знать!». Что же могло привести сознание обитателей городка в такое паническое состояние?
Не заезжая домой, он направил свои стопы к зданию Правления города. Там его встретила тишина и полное спокойствие. Открывая одну за другой двери, он очень скоро убедился, что на рабочих местах никого не было. Мартин также был уверен, что сегодняшний день не является выходным. Он прекрасно помнил, какая суета его ежедневно встречала здесь, в здании Правления, до отъезда. Всё куда-то подевалось. И люди, и с ними их суета.
Зато в своём кабинете он застал доктора Гезеля. Тот сидел за его столом и что-то усердно писал. Мартин вспомнил, что сам дал распоряжение о заселении своего кабинета доктором. Стол всё так же был завален бумагами. Но их было ещё больше, чем в бытность Мартина, когда тот, не зная, что с ними делать, копил их количество на своём столе. До Мартина стало доходить, что именно какая-то скрытая деятельность доктора Гезеля, привела весь механизм городка в состояние близкое к поломке. Стараясь придать своему голосу спокойный тон, Мартин спросил:
- Что здесь происходит, доктор?
- А? Что? – и в ответ услышал непонятное бормотание, углублённого в какие-то свои, только ему известные мысли, доктора. Но, посмотрев на того, кто вошел, поверх очков и, узнав его, Гезель моментально изменился, и радостно воскликнул, - Здравствуйте, господин градоначальник!
- А я, грешным делом подумал, что меня переизбрали! – попытался пошутить Мартин.
- Что вы, что вы! Всё идет по плану.
- Заметно! – улыбнулся Мартин и выложил доктору обо всех впечатлениях, которые получил с момента своего прибытия в город.
- Видите ли, тут случайно кое-какая информация просочилась в массы. О наших с вами реформах. Вас не было. Массам спросить не у кого. В общем, сами понимаете, народ подумал о самом плохом, что может произойти.
- Что мог подумать народ? - строго спросил Мартин.
- Все ещё помнят волну революций. А они приносят только передел собственности, - ушёл от ответа доктор.
И Мартин понял, что словоохотливый доктор не одному посетителю, который заглядывал к Мартину в кабинет, высказывал свои революционные мысли вслух, абсолютно не задумываясь, что обыкновенные люди, не понимающие ничего в экономике, воспримут всё услышанное в самом мрачном для себя цвете. Мартин вспомнил, что доктор не такой, как все. А все не такие вызывают у народа страх. Доктор не знал об этом своём странном свойстве. Поэтому был открыт для всех. И в результате было получено то, что получено. Народ испугался. И теперь этот страх нужно было разгонять.
- Скольким из служащих вы рассказывали о наших планах? – допытывался Мартин.
- Не помню. Помню, что всем, кто входил, рассказывал о плане реформ, - подтвердил догадки Мартина доктор, - Но я же не виноват, что они придумали себе такого, что только могли себе позволить. Самого страшного.
- Как это и должно быть, - заверил доктора Мартин и добавил.
- Будем теперь исправлять ситуацию. Вы ни в чём не виноваты. Вы же не знаете, как всё устроено в этом мире, не в смысле денежных, а в смысле человеческих отношений, - закончил мысль Мартин и в который раз поблагодарил судьбу, что та ему подарила прекрасного наставника в лице Елены.
Следующим пунктом его вояжа по городу была конторка отца, в которой он надеялся его застать. И действительно, тот сидел у себя в конторе за столом, деловито перестукивая костяшками счетов. Отец ко всему относился с должной только ему прилежностью. Соблюдая конспирацию, Мартин приветствовал отца обыденной фразой.
- Здравствуйте, господин Сокольский.
Тот оторвался на мгновение от своих операций, прищурившись, глянул на сына и произнёс.
- Здравствуй-здравствуй, сынок! – такая форма обращения позволялась только ему, так как с Мартином его связывали не только деловые отношения, но и давнее, по мнению большинства, знакомство. Никто из жителей города так и не догадывался о близких семейных узах этих двух главных персон города, - Как тебе атмосфера в городе?
- Неважная атмосфера, - ответил он отцу, - Будем собирать старейшин. А у вас как дела обстоят?
- Всё делается по плану, не считая этой тихой паники, которая охватила город. Я никому ничего не говорю. Держусь в стороне. Наблюдаю, так сказать. Новые деньги уже заказаны и скоро будут отпечатаны. В смысл директив и бумаг Гезеля я особо не вникал, но они все у него готовы. По его уверениям.
- Да, он мне успел уже некоторые показать. Завтра займусь их плотным изучением. А как с переписью населения? Что сделано?
- Сами мы не решились этим заняться. Это ведь твоя епархия. Но директива, вроде бы, подготовлена и план составлен. Ждали тебя.
- Согласен. Здесь нужно было моё присутствие. Пойду дальше решать вопросы.
Отец кивнул и стал дальше заниматься подсчётами. Новые условия взаимоотношений между сыном и отцом никак не изменили их чувств друг к другу. Мартин давно уже ощущал себя взрослым и самостоятельным, а отец привык доверять интуиции своего сына. Именно это и позволяло им построить такие отношения, что со стороны они казались официальными и деловыми. На самом деле ни Мартин, ни отец не забывали и помнили о своём родстве и в мыслях, и в делах всегда заботились друг о друге.
Следующим пунктом, куда отправился Мартин, был полицейский участок. Полицмейстер встретил Мартина с явной радостью и большим облегчением, которое угадывалось в интонации его речи.
- Ну, наконец-то, господин Горман! Мы тут не знаем, что себе и думать. Слухи по городу пошли совсем непонятные.  Вас нет. Господин Гезель рассказывает всякие небылицы. Я тут еле со всем справился. В общем, сами понимаете!
- Да, конечно, всё понимаю, - согласился Мартин, - Большое вам спасибо. Однако к делу. Прошу вас передать по своим каналам, что завтра в три пополудни, я у себя собираю всех старейшин. Они у нас тоже помучились за это время. Надо бы и им, да и вам не мешало, премию выдать.
- Господин Горман, ну вы же знаете, кто у нас старейшины. Это одно название только. Ведь большая часть из них – это уголовники. Какая премия? Вы им ещё дайте по удостоверению, что они власть имеют.
- С удостоверением, это вы хватили. Сами знаете, что они им ни к чему. Но вот полномочия им дать надо официальные. С этим мы разберемся.
- Вы их ещё на доску почёта повесьте, - не унимался полицмейстер, - пусть они повисят на ней всю свою жизнь! Может, вы их повесите, если государство не смогло их на виселице повесить.
И Мартину стало понятно, что в действительности полицмейстер боялся этой невидимой городской власти. Боялся и не хотел этого признать. Отсюда у него была такая агрессивность.
- Я понял вас. Мы очень скоро официально решим этот вопрос. Вы будете за чистотой, да приезжими присматривать, а они за внутренним порядком.
- Господин бургомистр, вы постоянно удивляете всех нас своей нестандартностью. До настоящего времени пока она нами принималась. Но что будет дальше? – такой фразой закончил свои сетования на жизнь полицмейстер и Мартин понял, что он, как и все люди, боится будущего, неизвестного будущего. И здесь Мартину нужно было быть очень внимательным – видеть и чувствовать ту черту или границу, которую нельзя в каждый момент переступать. Страх и паника могли перерасти в народные недовольства. А это ни Мартину, ни отцу, ни самой партии было пока не нужно.
На следующий день Мартин прибыл в три часа в помещение, которое до этого принадлежало местной церкви. Благодаря махинациям прошлого градоначальника это помещение отошло на баланс города, зато местная духовная община выстроила себе новое здание получше и побольше прежнего. Но это были дела бывшего бургомистра. Они не заботили Мартина. Мартину нужно было решать свои дела, которые были делами и его организации.
 Помещение было заполнено наполовину. При этом первые ряды были пустые, а на последних сидела разнородная группа представителей местной общественности. Раньше Мартину не приходилось с ними встречаться, поэтому он с интересом разглядывал пришедшую на свидание с ним публику. Это заняло у него несколько секунд. Посмотрев на часы и поняв, что пора начинать, Мартин прошел к центральному ряду. Он вышел по нему в центр зала и оказался прямо напротив тех, которые не хотели садиться в первые ряды.
- Я вас всех приветствую и всем тем, кто меня ещё не знает, представляюсь, - я Мартин Горман – официальный бургомистр города, в котором вы, любезные господа, неофициально правите.
По небольшой кучке народа прошёл гул. Это был, скорее всего, гул одобрения. Такое начало явно понравилось всем присутствующим. Не нужно было никому ничего объяснять.
- То, о чём пойдёт речь дальше, не будет требовать от вас никакого обсуждения. Это я вас предупреждаю заранее. Дабы вы уже сейчас не стали строить плана своих критических речей. Мой разговор будет о нововведениях. Я не скрываю, что они для меня и некоторой группы моих соратников очень выгодны. Иначе бы я не стал их делать. Но выгоду свою я вижу не в том, что найду новый способ отбирать у народа деньги и складывать их к себе в карман, как обычно все до меня делали. Нет. Сейчас я сам дам возможность каждому положить в карман столько, сколько пожелает его душа. Я не буду в этом никому препятствовать. Я даже буду это поощрять. Заработали – берите. Украли – молодцы. Обманули – цены вам нет!
Теперь зал зароптал громче и отчетливее. Никто не ожидал от бургомистра такого поворота вещей. Бургомистр не был простачком – это уже многие знали. Но чтобы так открыто говорить о том, что было под запретом, и при этом одобрять этот запрет, поощрять его – это было что-то новое.
- Почтенные, - просто обратился Мартин. Среди присутствующих в зале он не увидел ни одной женщины. Права была Елена, когда говорила о главенстве патриархата. Сколько женщин стояло за каждым из присутствующих? Он не знал. Но был уверен, что женского влияния в этой массе было немного.
- Сейчас перед вами будет выступать доктор Гезель. Известный учёный. Каждый из вас в процессе его выступления будет постоянно искать недостатки в его предложениях. Критика начнёт рождаться сразу же, как только он появится на трибуне. Я это знаю. И вам не надо даже будет прилагать воли для того, чтобы начать это делать сейчас. Но я прошу вас включить вашу волю и направить её на то, чтобы найти рациональное зерно в предложениях господина Гезеля. Это будет сложно. Доктор Гезель в том вопросе, о котором он будет здесь говорить, умнее всех нас вместе взятых. Но каждый из вас мудрее его. И вы это знаете. И я это знаю. Если вы вступите в спор с господином Гезелем, то, тем самым, вы покажете только свою глупость. Не более. А мудро ли это? Если вы поймёте замысел доктора – то вы покажете свой ум. А это очень мудро. Но если вы поможете мне и ему в решении тех задач, которые нам предстоит сделать – это будет двойная мудрость. Потому что сидеть и наблюдать – это удел непонятливого человека. А вот помогать – это удел знающего своё дело специалиста. Предложения доктора не традиционны. О них вы не найдёте ничего в газетах. Даже в газетах столичных. О них ничего не написано в книгах, даже в самых заумных. Услышав их, я признаюсь, сам был поражён их новизной и революционностью. Попробуйте понять его сегодня. Если не сможете, то хотя бы согласитесь с ним. Но время покажет, что идеи доктора имеют будущее. Интуиция меня не обманывает.
Мартин сделал небольшую паузу. Зал заинтересованно слушал. Всем уже сейчас стало понятно, что другого выхода, как понять смысл сказанного господином Гезелем, ни у кого из присутствующих не было.
- Прошу вас, господин Гезель.
Чуть раньше Мартин пытался уговорить того в том, чтобы он в своём докладе не сыпал заумными словами и выражениями и постарался на пальцах объяснить всем присутствующим идею своего новшества.
- Попытаюсь, - уверял он Мартина. Но Мартин понимал, что эти уверения ничего не стоят. У доктора было своё понимание простоты.
И Мартин оказался в своём предчувствии прав. Речь доктора началась с непонятных для собравшейся аудитории слов типа «инфляция», «девальвация», «конкуренция» и так далее. Доктор, как соловей, пел песни о совершенно непонятных вещах. В зале висела гробовая тишина. «Из нас хотят сделать идиотов!» - поймал, витающую где-то над залом, тревожную мысль Мартин. Он вынужден был громко и отчётливо кашлянуть. Это был сигнал для доктора Гезеля. Тот действительно понял, что перегнул палку. Надо было проще.
- Но, в общем, все не так уж сложно. Через город проходит очень большое количество народа. Это всё, бегущие от старой жизни, иммигранты. Хотят они того или нет, но вынуждены оставлять здесь свои деньги. Многие из вас на этом и живут. С помощью этих средств вы помогаете инвалидам и сиротам. Но хватает ли вам этих денег? Я знаю, что нет. И вы думаете, что мы с господином Горманом хотим отобрать эти ваши последние и кровные? Нет!
А знаете ли вы, сколько через ваш город проходит людей с всякими идеями? Большинство из этих идей сказочные, другие сумасбродные.  Типа моих идей и мыслей. Вы скажете, что все мы ненормальные люди. А кто нормален? Кто из вас даст определение нормальности? Его нет. Значит, и нормальных людей тоже нет. Каждый ненормален, только по-своему. Если бы каждый из вас помог реализовать их идеи – то вы все озолотились бы.
- Самим денег не хватает, а тут ещё проходимцев всяких кормить! - вырвалась реплика из зала.
- А вот здесь и решение вопроса!
И дальше доктор Гезель рассказал, что каждому жителю города будет выдан беспроцентный заём. Его хватит, чтобы прокормить себя до глубокой старости. Его может хватить и на одежду с обувью. Но, кормя себя, одевая и обувая, нужно будет платить в казну налоги. Они не прямые, косвенные, но они есть. Они будут уменьшать объем выданного займа.
- Если вы инвалид, если немощный, если вы сирота или другой обездоленный, - продолжал доктор, понимая, что среди присутствующих таковых нет, - то живите за счёт этого займа. Ведь все понимают, что возвратить вы его не сможете. Но если вы полноценный человек, то реализуйте себя. В чём сможете. В чём сумеете. Не забывайте, деньги теперь есть у каждого. Вы можете их раздать. Но кому? У всех они есть. Вы не можете их потерять. Потому, что они никому, кроме вас уже не нужны. Но вы можете вложить эти средства в реализацию чужой идеи. Ведь всякий новый продукт, куда будет ценнее старых денег. И знаете почему? Потому что его можно будет реализовать. А ваши старые деньги только будут облагаться налогами. Они будут стареть и обесцениваться, если вы не будете создавать чего-то нового. Если вы не будете творить или участвовать в творческом процессе, то очень скоро станете бедным и несчастным. Вы можете у кого-то украсть, кого-то обмануть, но это не принесёт вам радости в жизни. Потому что вы украдете то, что уже никому не нужно или обманете на то, что уже обесценилось. Таковы новые правила игры. Их не надо обходить - их надо придерживаться. Надо только помнить, что новое всегда лучше старого!
- А как в идеях-то разобраться? У нас же по два класса! – вырвалась реплика из зала.
- Любая гениальная идея проста. Вам не нужен будет ум. Поверьте. Вам достаточно будет вашей мудрости. Она поможет вам разобраться в замысле идеи и увидеть того, кто решил этот замысел реализовать. Вам не нужно знание человеческих мозгов, вам нужно знание человеческих душ. Многие из вас как раз и являются этими знатоками. Не правда ли?
Вопреки всем ожиданиям Мартина зал ответил окончанию речи доктора Гезеля одобрительным гулом и даже редкими аплодисментами. Доктор даже пытался кланяться. Мартин встал с кресла, которое занимал в центре зала и направился к доктору. Гул понемногу смолкал.
- Я рад, что вы смогли понять господина Гезеля, - обратился он к слушателям. Но может, у кого будут ко мне или к доктору вопросы?
- А когда это вы собираетесь запускать?
- Я думаю, через неделю-другую. Ведь все документы и расчёты готовы, не правда ли, доктор? – Гезель кивнул, - Как вы понимаете, что эту задачу невозможно решить с деньгами государственными. Их завтра уже не будет. Поэтому в городе будет ходить своя собственная валюта. Скоро её привезут.
Это было неожиданностью для большинства. У всех в голове рассчитывались суммы в обычной валюте, а тут какая-то новая, местная. Зал зашумел.
- Об этом условии доктор вам ничего не сказал. Но именно это условие позволит реализовать наш совместный план. И поскольку валюта будет местной, то нам необходимо знать, сколько и какого народа проживает в городе. Это надо будет знать, в первую очередь, вам. Я дам вам деньги. Но контролировать их, и учитывать будете уже вы, с нашей помощью, конечно. И последнее. Не надо записывать мертвых душ! Сегодня их никто не увидит, но завтра они всё равно всплывут. Сегодня вы получите на них одну сумму, но завтра отдавать придётся совсем другую, когда окажется, что их нет. Так устроена эта система. У нас не государство. Это община. Если в государстве наживается чиновник, приписывая себе то, чего нет, становясь при этом богаче, то государство беднеет. Но у нас будет наживаться община и беднеть чиновник, если он задумает что-то себе приписать.
Мартин дал собравшимся общественникам немного осмыслить сказанное. Потом продолжил.
- И самое главное. Моя заинтересованность в этом проекте состоит в том, что я желаю поднять благосостояние жителей этого города. Заинтересованность полицмейстера состоит в том, чтобы в городе был порядок. Ваша же заинтересованность должна состоять в том, чтобы вы и ваши семьи имели будущее. И оно будет зависеть только от ваших сердец, если таковые у вас есть, - закончил этой странной фразой Мартин.
- А каковы ваши гарантии? – раздался откуда-то слева одинокий выкрик. Мартин помолчал. Поддержки не последовало.
- Среди вас всё же оказался один не мудрый, - улыбнулся Мартин.
- Мы разберемся, - заверило его несколько выкриков из зала.
- Тогда жду каждого из вас у себя в Правлении. Познакомимся поближе.
Зал стал потихоньку расходиться. Мартин сидел на стуле, рядом с трибуной. Он исподлобья наблюдал за тем, как из зала один за другим выходили те, на которых лежало одно из самых важных звеньев их с Гезелем плана.
«Неужели всё так просто?» – думал Мартин, - «Неужели было достаточно дать понять всем, что нам известен факт того, что стремление к борьбе и сама борьба - это не есть признак силы. Достаточно было сделать акцент на этом знании, и сразу был получен результат. Теперь всё стало на свои места. Оказалось, что стремление к борьбе и сама борьба – это сжатая пружина, заложенная в сознании каждого. И эта пружина всегда - хочет, кто этого или нет - будет стремиться к тому, чтобы распрямиться. И сила человека не в том, чтобы дать ей возможность принять своё обычное положение, а в том, чтобы заметить её и удалить из своего сознания. Совсем. А ведь её нужно сначала в себе ощутить, найти, где она запрятана. Ведь она такая незаметная и такая обыденная, что на неё просто не обращаешь внимания. Может в этом и есть краеугольный камень человеческой эволюции – дойти до такого состояния сознания, когда уже находишь в себе волю не участвовать в разрушении, а направлять её на созидание чего-то нового?».
Доктор Гезель собрал все свои немногочисленные бумаги и терпеливо ждал распоряжений Мартина.
- Подготовьте, пожалуйста, к завтрашнему дню все необходимые документы для начала осуществления переписи населения. С неё и начнём поступательное движение в реализации, извините за выражение, но я всё равно склоняюсь к этому, вашего «безумного» проекта.
- Я согласен, проект безумен, но как много и сколько интересного он готовит нам в будущем!
- Не сомневаюсь, доктор. С вами не соскучишься.
Теперь Мартин точно знал, что для него начался очередной этап его жизни. Чем он закончится? Это тоже его интересовало. Когда он закончится? Ведь от этого зависела его следующая поездка в Индию и встреча с наставницей. Мысли как-то сами собой перенеслись в прошлое.
Уже перед самым отъездом Мартину почему-то захотелось задать Лене вопрос, который никак не был связан с его учёбой. Это был скорее личный вопрос. Он не особо пока беспокоил Мартина, но он уже существовал где-то глубине в его сознании. Он мог начать активно ему докучать в то время, когда не будет рядом Лены и тогда некому будет его задать. Поэтому Мартин задал его сейчас.
- Сколько тебе лет, Лена?
Этот вопрос действительно был слишком неожидан для той, которая не думала, как духовный наставник, о своём возрасте, с одной стороны, и не хотела думать о своём возрасте, как женщина, с другой стороны. Поэтому ответ был даден сначала от лица духовного наставника.
- Если тебя интересует мой кармический возраст, то ему уже несколько миллионов наших сегодняшних лет. Ты это очень скоро поймёшь, - Мартин улыбнулся, - сейчас мы с тобой ровесники.  Теперь ведь ты тоже многое вспомнил из того, что известно мне. Но у меня есть уверенность, что, - и Лена прищурила один глаз, хитро глянув на Мартына, - ты намного старше меня.
Мартын хотел получить другой ответ на этот вопрос, поэтому был настойчив.
- А если не кармический возраст, другой, обычный…?
Как и всякой женщине, ей было тяжело ответить на этот вопрос. Она понимала - почему, она знала - почему, но механизм запрета думать об этом срабатывал всегда, даже после того, как его мысленно отключали. Поэтому он ответила по-женски.
- Мартин, мой старший ребёнок на два года младше тебя. Мой младший – на четыре. А вот самый последний, - и она погладила свой живот, - младше тебя ровно на столько, сколько тебе сейчас лет.
Это был дипломатический ответ. Ответ и женщины и духовного наставника.
- Значит, по человеческому возрасту, ты мне годишься в матери, - сделал вывод Мартин.
- По человеческому возрасту – скорее, да. Но очень скоро ты начнёшь понимать, что ты не совсем такой человек, какие окружают обычно тебя. Ты поймёшь, что мы имеем право на жизнь по законам, которые сами себе создаём, а не по тем законам, которые создали нам отличные от нас. Ты другой. Ты, я и такие, как мы – не люди. Очень скоро ты поймёшь это.
- Скорее бы, - улыбнулся Мартин.
- Ты думаешь, тебе станет легче?
- А как тебе?
- Видишь ли, я женщина. Нам женщинам всегда легче. По законам этой действительности мы находимся в тени мужского сознания. Пока ведь ещё правит патриархат! Поэтому основное внимание направлено на мужчину. На женщину – очень редко. Это ты на меня смотришь по-особому. Ты выделяешь меня, - она погладила Мартина по щеке, - а всё внимание остальных, поверь, направлено в сторону Николая. Представляешь, как ему приходится много трудиться, чтобы скрыть мою ненормальность?
Мартин нагнулся и нежно поцеловал Лену в щёку.
- Но почему раньше мне абсолютно был не интересен твой возраст?
- Тебе нельзя было знать об этом. Я думаю, что об этом даже и Учитель позаботился. Пока ещё существует система морали – это мощный механизм, запрещающий любое альтернативное видение действительности. Ты мог попасть под этот запрет. Тогда у нас не было бы этих занятий. Мы ведь с тобой включили и тантрические практики для ускорения твоего духовного роста. А их тогда бы не было, включись механизм системы морали. Ты бы по-прежнему оставался кармическим младенцем, не вспомнив свой опыт предыдущих воплощений.
Мартин размышлял. Опасения Лены относительно того, как мог повести себя Мартин, когда узнает, сколько ей лет, ему казались абсолютно необоснованными. Мартин не помнил своей матери. Сестёр у него не было. Сколько он себя помнит, до и после восьмилетия, его воспитанием занимался сугубо отец. Поэтому он смотрел на мир глазами отца, он оценивал мир сознанием отца, но чувствовал мир по-особому – своим сердцем или Чувством. Ценности отца были преподнесены ему, как его, Мартина, ценности. Дальше дело Мартина было выбирать, что необходимо ему, а что нет. Отец ему ничего не навязывал в этой жизни, тем самым, сохраняя его полную свободу и независимость от общественных нравов. Он не приводил в дом женщин, считая его крепостью для двух мужчин – его и Мартина.
Были у отца женщины или не было – Мартин не знал. Хотя, отец, бывало, пропадал ночами. Но был ли он с женщиной или занимался делами – этого Мартину знать было не дано. Отец никогда не делился с сыном своими планами. Поэтому Мартин всю свою подростковую жизнь прожил в особом, данном ему Чувством, мире.
Лена знала и владела магией. И это тоже было известно Мартину. Он сам обладал особым даром и пользовался им всегда, когда необходимо было получить быстрый и точный ответ. Первая встреча с Леной, когда ему было всего шестнадцать, запомнилась тем, что он вдруг тогда понял, что не одинок в этом мире. Его встретили, его признали, ему помогли. Отец никогда не расспрашивал Мартина о его даре. Врожденная или приобретенная эта способность у мальчика – ему было не интересно. Он просто видел, что мальчик пользуется чем-то таким, чем не пользуются другие. Ему это было непонятно, но он чувствовал внутреннюю потребность защищать его не только, как сына, но и как носителя особого таланта. И этот талант, по праву, принадлежал им обоим – его сыну и, конечно же, его отцу. Другие женщины здесь были ни при чём.
Отец знал о тайной связи, которая существует между Мартином и Еленой – женой его родственника и друга Николая. Но что это была за связь, какие в ней отношения и к чему она ведёт – его абсолютно не интересовало. В своё время Николай Константинович, конечно же, неоднократно делился с отцом способностями и талантами Елены Ивановны. Не раз упоминал об особых отношениях, которые сложились у них в семье. Но эти рассказы воспринимались отцом Мартина, как жалобы Николая на его нелёгкую жизнь –  не более, и не передавались, конечно же, своему сыну. Так что Мартин был в неведении того, сколько лет Лене, сколько у неё детей и кто она такая. Может, это было и правильно, потому что Мартина, возможно бы, стали интересовать ответы на вопросы – как надо относиться к Лене, если она годится ему в матери, почему он никогда не встречается с её сыновьями и так далее?
Сейчас, смотря на Лену уже другими глазами, он стал понимать, что она действительно немолода. Но, как ни странно, это его новое понимание нисколько не изменило его отношения к Лене. Он по-прежнему нуждался в ней. Он знал это. А она нуждалась в нём. Он чувствовал это. Как долго это продлится – никто не знал, да и знать никому не хотелось, потому, что причин разрывать их настоящие отношения – не было. И это была их реальность.
- Скажи, Лена, - спросил Мартин, - кто же я такой; почему у меня не всё, как у других людей?
- А ты знаёшь свои отличия? Ты можешь рассказать о своей особенности? Мне, хотя я их, конечно, знаю – вопросом на вопрос ответила Лена.
- Я уже давно знаю, что все мои действия предопределены. Моё Чувство не даёт мне права совершать ошибок. С одной стороны – это хорошо, но с другой стороны – я ведь понимаю, что у меня нет права выбора.
Лена засмеялась.
- Ты ещё действительно многого не понимаешь. Ты говоришь о праве выбора. Ты мне можешь рассказывать также о свободе выбора, о волеизъявлении при выборе. Правильно?
Мартин кивнул.
- Ты мне можешь поверить, что это, о чём ты говоришь, – самая большая иллюзия, которая существует в этом мире. Никто и никогда не имеет права выбирать то, как создавать эту действительность. Я имею в виду право внутреннего выбора, а не внешнего. Ты должен понять разницу. В этом мире всё давно предопределено. Каждый человек поступает так, как поступает – не иначе. Ему декларируется выбор, но он всегда поступит так, как он может поступить. Не иначе. И если вдруг человеку кажется, что он совершил ошибку, то, поверь, - это сделано только для того, чтобы он в будущем корил себя за неправильный выбор. В своей жизни, значит, он должен пройти этап осознания своей ошибки. Хотя ошибки, конечно же, не было! Он поступил так, как должен был поступить на тот момент, когда, по его мнению, он совершил ошибку. Ведь ошибки специально совершаются людьми в тот момент, когда они вдруг начинают осознавать свою безгрешность. Нельзя быть безгрешным, существуя в этой действительности! Ты должен помнить об этом. Совершив, по его мнению, ошибку человек начинает исправлять себя. Он начинает осознавать свою греховность. И тут ему снова предоставляется право выбора. И он снова совершает ошибку. И, опять потому, что в нём живёт гордыня – он ощущает себя внутренне правым, делая выбор в действительности. Это надо, как бы, наблюдать со стороны. В шкуре подопытного кролика ты ничего не поймёшь. И человек будет дальше совершать ошибки, но лишь до тех пор, пока ему не будет предоставлен последний шанс выбора. Ты понимаешь, когда это? На пороге между его правом существованием в этой действительности и отсутствием права существования в ней. Обычно это называют «на пороге смерти». Именно то, что все называют смертью человека, и есть вернейший способ прекратить непрерывную череду ошибок, совершаемую им. Именно этот уход из действительности позволяет оставить множество других жизней, существующих здесь, и ограничить их от влияния непрерывной череды ошибок ближнего своего. Так что смерть тела человеческого индивида – это благо для следующих воплощений этого индивида. Чем меньше кармы он напутал себе в этом воплощении, тем меньше её ему придётся распутывать в следующем.
Мартин очень внимательно слушал Лену. Из всего сказанного он понял только одно – право выбора – это иллюзия. В действительности, его просто нет. Всё у всех в жизни предопределено. Фатализм какой-то? И он спросил.
- Что же такое карма? Объясни.
- Карма – это неосознанный негативный опыт, полученный в воплощении. Например, ты совершил ошибку. Совершая её, ты уже знаешь, что обязательно впоследствии в этой жизни ты понесешь за эту ошибку наказание. Так устроено здесь. Верно?
Мартин кивнул.
- Но как можно обобщить это наказание? Оно будет выражаться в приобретении тобою негативных эмоций. Но эта жизнь устроена так, что ты обязательно во второй раз встретишь аналогичную ситуацию, когда нужно будет снова принять решение. Опыт совершения предыдущей ошибки в каждом человеке рождает страх. Это очень сильная эмоция. Поэтому слабый человек избегает принятия решения. Он не может преодолеть силы этого страха. Решение не принято, задача не решена. Таким вот образом каждая нерешённая задача и внедряется в цепочку кармы или в то, что мы ею называем. Если человек не имеет больше воли к осознанию своих предыдущих ошибок, или уже не способен бороться со своим подсознательным страхом, что одно и то же, то он уходит из этой жизни. Но цепочка кармы остаётся существовать только для того, чтобы он мог её распутать в своих следующих воплощениях. Иногда воплощения бывают преждевременными для возможности в них избавиться от кармы. Тогда человек уходит из жизни в младенческом возрасте. А иногда и вообще не воплощается. Вот я ношу твоего ребёнка. Мы с тобой оба являемся носителями особого генетического кода. Что должно сейчас родиться? Я даже не решаюсь сказать слово – «кто».
Мартин пожал плечами.
- Я думаю, что это будет человек.
- Несомненно, - улыбнулась Лена, - но какой?
- Поживём-увидим, - успокоил её Мартин.
- Но я больше беспокоюсь за твоё следующее воплощение.
- А думаешь, оно будет?
- Ты достигнешь в этом воплощении состояния просветления. Это мне известно. Не спрашивай, откуда. Я для того и нахожусь теперь рядом с тобой. Но когда это произойдёт? Сколько ошибок ты успеешь совершить в этой жизни? И не потому, что ты примешь неправильное решение, а потому, что иначе ты не сможешь поступить. Иногда такие случаи очень напоминают игру в шахматы. Вроде, на поле полно свободных клеток и фигур предостаточно, а ходить можно только королём и только туда, где его ожидает мат. Нам многим приходится доигрывать не свои жизненные партии. Эти партии начаты не нами, но их мы вынуждены доиграть. И мы смиряемся с этим. Ведь большинство из людей не помнит своих предыдущих воплощений. О своих предыдущих воплощениях знает лишь небольшое число будд, живущих сейчас на земле. Они избегают общения с людьми. Люди избегают общения с ними. Цивилизация их отторгает, как чужеродный субъект. Они смиряются с этим, потому что знают о своём предназначении и вынуждены ждать своего часа. Как правило, в страдании. Иначе в этом мире невозможно существовать. Твоему следующему воплощению будет очень нелегко!
Такой вывод сделала Лена. Но Мартину было интересно почему.
- Ты думаешь, что в этом воплощении я буду совершать ошибки? – интересовался он, - ты думаешь, у меня не хватит воли преодолеть чувства подсознательного страха?
Лена грустно улыбнулась.
- Я не думаю – я знаю, что ты совершишь не одну ошибку. Ты даже не будешь осознавать их. Да это и не надо будет делать. Как ошибки они уже проявятся в следующем воплощении. В этом же ты будешь принимать те решения, к которым тебя подведёт действительность и твоё Чувство. Но у человечества уже сейчас есть неосознанный опыт совершённых ошибок. Это не ошибки одного или двух человек. Это ошибка группы людей. И этот опыт будет расти. Со временем он будет копиться. И его когда-нибудь нужно будет распутать. Теперь мы говорим не о карме человеческой единицы, а о карме человечества, в общем. Она уже есть, и она растёт.
- О чём ты, Лена? – не понимал её слов Мартин.
- Мне нужно привести тебе пример? Тебе известен такой герой этой действительности, как Ленин?
Мартин согласительно кивнул головой.
- А знаешь ли ты, что он достиг к концу своей жизни состояния просветления? Это было запланировано ранее. В других реальностях. Но в этой действительности телом вождя воспользовался один из будд, вышедший из альтернативной реальности. Мы с тобой говорили об Эль Мории, Джуал Кхуле, Кут Хуми. В Ленина вошло сознание аналогичного будды. Но разве из окружавших его людей кто-нибудь это понял? Нет. Но были те, кто понял. И что они сделали? Они спрятали его тело в Мавзолее. Для чего?
- Чтобы у смелого будды больше не появлялось желания воплощаться? – задал вопрос Мартин.
- Не знаю. Может быть и поэтому. Мы узнаем обо всем тогда, когда придёт время распутывать карму человечества.
- А это время придёт? – интересовался Мартин.
- Обязательно. По Плану оно должно придти.
- Но разве План существует? – по-прежнему проявлял свою любознательность Мартин.
- А как же! Есть конечная цель, и есть пути её достижения. Это же объективная реальность, которая существует вне сознания каждого индивида. По мнению материалистов, реальностью могут быть лишь предметы, о которых говорят нам чувства. И это абсолютно верно. Примитивный человек осознает только свои внешние чувства. Внутренние чувства для него, как бы, не существуют. Развитый человек начинает осознавать свои внутренние чувства. Они для него становятся реальностью. Они - материальны. Мне это особо понятно. Ведь любое слово – это результат ментальной, мыслительной деятельности. Ты согласен?
- Я думаю, что да, - согласился Мартин.
- Значит, услышанное ушами слово, исходит от реального объекта. Объекта, который по определению материалистов является материальным. Верно?
- Пока всё согласуется с определениями материалистов.
- Но я слышу реальный голос. В своём сознании. Я осознаю то, что я слышу. Это не является галлюцинацией, как обычно это принято у неразвитых людей. Что это обозначает?
- Это обозначает, что Объект, который издаёт тобою слышимый голос, тоже реален, - сделал вывод Мартин.
- Прекрасно! Но я пойду дальше. Мысль, которая принадлежит этому Объекту – тоже материальна. Я доказываю тебе то, что План существует.
- Я это начинаю понимать, - улыбнулся Мартин.
- Что же такое План? Это сгусток идей, имеющих чувственную природу. Объективных идей. Каждый из человеческих единиц может прикоснуться к этим идеям.
- Каждый? – удивился Мартин.
- Каждый. Но не каждый их поймёт. Сознание Ленина прикоснулось к этим идеям. Он стал говорить о них. Но разве кто понял их? Их невозможно передать словами. Я думаю потому, что нет ещё таких слов, которые способны описать идеи другой реальности, окрашенные внутренние чувствами.
Лена немного помолчала. Было видно, что она что-то вспоминала.
- Я поняла, кто такой Ленин. Вернее, мне передали это знание – так будет сказано более правильно. Николай уехал в Москву, чтобы привезти доказательства того, что Ленин есть будда. Его не поняли.… Или, может, сделали вид, что не поняли. Кто знает этих политиков? Но главное не это. Нам стало понятно, что сознанию западного человека ещё далеко до сознания восточного. Мир ещё не достиг той ступени развития, когда эти ступеньки будут находиться рядом. Западный мир – это мир Матери. Восточный мир – это мир Отца. Отец и Мать пока очень далеки друг от друга. И всякий раз, исполняя План, целью которого, как ты помнишь, является соединение сознания небесных Отца и Матери, ты будешь сталкиваться с этим. Ты должен будешь понимать это и осознавать.
- Нелегкая мне предстоит судьба? – улыбнулся Мартин.
- Но Учитель мне говорит, что именно ты должен будешь решить этот извечный конфликт. Как и когда – ни Он, ни, соответственно, я не знаем. В принципе, человек не может этого знать. Очень большому числу людей известно будущее, но, когда оно будет осаждено, – это извечный вопрос. Символично можно представить, что осаждение – это приятие идей небесного Отца небесной Матерью.
- Скажи, пожалуйста, Лена. События недавнего прошлого, когда мир поглотила волна революций – это что?
- Это попытка будд осознанно начать исполнение Плана.
- Выходит, она не удалась? – вопросом сделал вывод Мартин.
- По всей видимости, она была преждевременной. Что-то ей помешало. Но что? Я думаю, что в будущем ты найдешь ответ на этот вопрос.
- Но как? Разве не Учитель мне скажет об этом? А если Он; то почему Он сейчас это не сделает? – спросил Мартин.
- Конечно же, Он! Но ведь Учитель тоже растёт своим сознанием. У Него оно тоже расширяется. И однажды, когда Он осознает причину неудачи исполнения Плана, а для Него это неудача, то ты сразу узнаешь об этом.
- Но что же тогда произошло?
- Мне кажется, что осознанное исполнение Плана началось в четырнадцатом году. В девятнадцатом была кризисная точка. Именно в этом году необходимо было начать движение сознания европейского человечества на Восток. Но этого не было сделано. Россия не взяла правильный курс. Согласно кармическим законам была совершена ошибка. И эта ошибка будет иметь продолжение в будущем. Несомненно. Всем нам надо помочь её исправить.
- Но как? – удивился Мартин.
- Я не знаю, как это будешь делать ты, но я уже это делаю. Ведь я не только перевожу Елену Петровну Блаватскую на русский язык. Я очень прилежно записываю всё то, что диктует мне Учитель. Иногда у меня создаётся впечатление, что Учитель говорит мне твоим голосом. А иногда мне кажется, что именно ты диктуешь мне тексты. Откуда-то из будущего.
- Но зачем мне это делать? – удивился Мартин.
- Может, это твоя деятельность по устранению кармических ошибок? Может, ты шлёшь информацию, чтобы человечество не заблудилось на своём пути к будущему. Сейчас ещё время, когда канал из будущего открыт. Но скоро он закроется. Сначала он будет сужаться, а потом совсем будет закрыт. Для человечества наступит время хаоса и тьмы. Тогда придёт очередной кризис.
- Но разве сейчас не это время? Разве нет кризиса? – спросил Мартин.
- Мне нужно дать тебе ассоциацию или образ. Человечество движется к некоторой конечной цели Плана не по прямой траектории. Всякое развитее циклично. Я думаю, что тебе это известно. Сейчас витки спирали или цикла очень короткие. На данный момент закрыт канал связи с будущим из прошлого витка, в нашем витке канал будет продолжаться до тех пор, пока собственно виток не превратится в точку. В отдельную временную точку. Ты уловил ассоциацию?
- Мне очень трудно тебя понять, Лена. Всё, о чём ты мне говоришь, никак не укладывается в те представления, которыми я привык манипулировать в своём сознании. Долго так ещё будет продолжаться?
- Этого никто не знает. Но я в тебе закладываю фундамент новых знаний. Он когда-нибудь будет сложен и на нём начнёт вырастать здание нового мировоззрения. Я очень надеюсь на это.
- И я, - сказал Мартин.
Тут мысли Мартина потеряли связь с событиями прошлого. Как-то совсем неожиданно. Он понял, что уже давно сидит один в пустом зале бывшей церкви, где совсем ещё недавно проходило собрание с представителями общественности города.
Сейчас он осознал, что представители его поняли. Может быть, действительно Мартин обладал харизмой, которая не позволяла никому ему возражать? А может, всем уже давно надоела эта бесперспективная жизнь, поглотившая город? Скорее всего, и то и другое.
Доктор Гезель по-прежнему находился в кабинете Мартина, - именно там он его нашёл, когда вернулся из здания бывшей церкви. Вдруг Мартин понял, что это помещение уже стало не его. Он потерял связь с кабинетом градоначальника. А, может быть, неприятные воспоминания из прошлого, когда он был в растерянности оттого, что не знал, как правильно нужно управлять городом, приобретали здесь над ним власть? Он не знал. Но, по крайней мере, именно сейчас он уже решил, что начнёт подыскивать себе новое помещение.
- Скажите доктор, вы говорили на собрании о каких-то новых идеях. Что это?
- Сейчас объясню. Смотрите, - и он разложил перед Мартином бумаги, - нужно создать три фонда. И дать им названия. Одному я бы дал название фонд развития, другой назывался бы, как фонд потребления, а третий пусть будет фондом резервирования. А может это фонд страхования? Я ещё пока окончательно не решил.
- Вы просто ещё не дали ему имя, доктор. А фонд уже существует, - улыбнулся Мартин.
- Абсолютно верно. Все деньги, которые мы раздадим жителям города, должны будут в конечном итоге распределиться по этим трём фондам. Если появляется новая идея, – то на её реализацию нужны будут средства. Люди пусть и дают эти средства из занятых у города денег, через фонды. Некоторые и сами могут участвовать в реализации новых проектов. 
- А те, кто не может? Как быть с ними?
- Здесь уже необходимо создать такие условия, чтобы каждый житель города имел доступ к информации о реализуемых проектах. Ведь, если его средства находятся в фонде потребления, то они, рано или поздно, будут проедены и пропиты. Но ведь проще простого проесть и пропить свои деньги. Когда их не будет, тогда считай, жизнь закончена. Но есть возможность поместить средства в фонд развития. Тогда они будут расти. Тогда и жизнь будет продолжаться. Это новая психология.
- А не похожа ли эта схема на социализм? На тот, который строят большевики в России. На общество будущего, наконец.
- А это и есть общество будущего. Мы еще с вами станем свидетелями, как будет меняться психология обывателя города. Мне ведь тоже интересно.
- Так что там с фондами? – направил мысль Гезеля в нужное русло Мартин.
- Ах да. С фондами всё просто. Фонд развития обеспечивает реализацию новых технологий. Фонд потребления обеспечивает жителей едой и питьём. Я думаю, что руководство этим фондом нужно поручить господину Сокольскому. Как предприниматель - мне он очень импонирует. Вам с ним очень повезло.
Мартин понимал, что его отец очень ответственно подошёл к решению семейного и, конечно же, партийного дела. Отсюда и реакция Гезеля.
- Ну что касается фонда страхования, а может, и резервирования, потом разберемся, то он остаётся в ведении властей города. В него будут собираться все годовые и текущие отчисления.
- Налоги?
- Я думаю, что здесь уместно использовать другое слово. Ну, понимаете, новое слово – новая психология. От налогов все будут убегать. Так принято. А отчисления – это обязательная процедура. Тут никуда не деться.
- Я согласен с вами, доктор. Значит, вы предлагаете создать три фонда.
- Конечно, два или четыре – это очень неустойчивые числа. А вот три – в самый раз.
И Мартин непроизвольно вспомнил разговоры с Леной о трёх началах этой действительности. «По праву, все начала отражаются здесь, в материальной реальности» - подумал Мартин.
- Господин Гезель, я вижу, что вы основательно освоились в этом кабинете. Пусть он и дальше остается вашим. А я себе чего-нибудь подыщу поскромнее.
Господин Гезель осмотрелся вокруг. Видно только сейчас он осознал, что всё это время работал в кабинете бургомистра, который отличался от всех других, если не роскошью, то богатством – это точно. И он оценил предложение Мартина.
- Я даже не знаю. К чему мне все эти канделябры? И мебель здесь очень дорогая. А какая лепнина? Я же простой ученый!
- Будет-будет вам прибедняться. Вы не простой учёный. Вы  - выдающийся учёный. Это вам признание от моего имени. Пока…, - и Мартин улыбнулся.
- Спасибо вам, господин Горман! – получил признание и Мартин.
- Как вы устроились, вообще? Не было случая даже поинтересоваться. Не голодаете?
- Батюшка наш, господин Сокольский заботится обо мне. Спасибо и ему большое!
«Ну вот, теперь отец ещё одного сынка себе завёл!», - улыбнувшись, заметил про себя Мартин.
- Господин Гезель, я вот думаю о фонде развития. Не возглавить ли мне его?
- Очень интересная деятельность у фонда. Да у вас прямо скрытый дар, чтобы работать в нём! Ведь там будут навещать вас такие же бедолаги, как и я. Вы мне не отказали. Не отказывайте и им.
И Мартину непроизвольно в голову пришло последнее воспоминание о Лене. «Канал ещё открыт. Но скоро будет закрываться. Значит Гезель и другие – это посланцы из будущего в наше прошлое. Интересно, чего они нам принесут?»