Решение трудной проблемы сознания

If you can put your five fingers through it, it is a gate, if not a door. Shut your eyes and see.
Ulysses, Joyce.

Человек не может видеть того, что он не мог бы ощупать. И не может получить осознанные тактильные ощущения, если у него нет визуального образа предмета, к которому он прикасается. Я называю это необерклианской гипотезой, имея в виду "Новую теорию зрения" епископа Беркли. (Эту книгу вспоминает в "Протее" стоящий у кромки моря Стивен Дедал, когда, закрыв глаза, он прислушивается, как хрустят раковины и засохшие водоросли под его ногами).

С её помощью, как мне кажется, можно решить пресловутую трудную проблему сознания. Ответить на вопрос: почему информационные процессы в мозге не происходят "в темноте". Объяснить, почему бы обладаем субъективным опытом.

Принято связывать сознание с интеллектом. Да, действительно, камень, равно как термостат, не обладают сознанием, а человек обладает сознанием. Но человек обладает сознанием не потому, что он умен, а потому что он умен, но умен недостаточно, чтобы обходиться без сознания. Восприятие не всегда сопровождается сознанием. Но в тех случаях, когда восприятие все-таки сопровождается сознанием, интенциональный объект принципиально неедин, он расщепляется. Сознание сводит вместе два потока информации - тактильную и визуальную.

Термин qualia не годится (в этом прав Сёрл). Нельзя видеть "красное". Нельзя слышать "громкое". Невозможно почувствовать просто боль непонятно в каком месте тела. Можно видеть красный предмет определенных размеров и определенной формы, доступной реальному или мысленному ощупыванию. Можно услышать звук из вполне определенного места в пространстве. Можно почувствовать боль в определенном месте тела.

Парадокс в том, что квалиа - если попытаться сохранить этот неудачный теоретеский конструкт - сами по себе не осознаются. Разные квалиа имеют разный статус и разный вес. Только определенные сочетания квалитативной информации приводят к включению сознания.

Полный дубликат человека будет испытывать те же трудности с интеграцией визуального и тактильного образа. Поэтому философские зомби невозможны. Их нельзя корректно представить. Дело в том, что человеческая нервная система и, собственно, человек вообще принципиально расколот. Важнейшую часть психических процессов нельзя описать функционально. Автоматизировать интеграцию между визуальной информацией и тактильной информацией, которые поступают от одного и того же физического объекта, невозможно - следовательно, ее нельзя и описать функционально. Следовательно, трудная проблема Чалмерса рассыпается. (Легкие проблемы и трудные проблемы - это одно и то же. Разделение проблем сознания на легкие и трудные принципиально неверно).

Очень большая ошибка - рассуждать о сознании с использованием привычных речевых конструкций типа: "Я вижу стол", "Я прикасаюсь к столу", "Стол черного цвета" и т.д. Дело в том, что во всех этих утверждениях "Я" обозначает разные субъекты. Видит стол и прикасается к столу, разумеется, один и тот же человек. Но  - в смысле получения информации - видят стол и прикасаются к столу совершенно разные субъекты. Как бы невероятно это не звучало. Представьте себе видеокамеру и микрофон, которые направлены на говорящего лектора. Видеокамера - это не микрофон, и наоборот. Только в результате работы сознания можно говорить об едином "Я", которое осознанно воспринимает говорящего лектора.

Аргумент Китайская комната работает. Все опровержения сёрловского аргумента неверны. Но Китайская комната работает не в силу особой загадочной биологии мозга или способности к "семантике", а в силу того, что человеческое сознание имеет принципиальный дефект. Дефект, которого нет у компьютера. Этот дефект заключается в том, что сознание постоянно ошибается. Интеграция визуального и тактильного происходит с постоянными сбоями, и на это есть основания. Мы не замечаем этих сбоев, вероятно, потому, что эти процессы происходят с огромной скоростью. Только в измененных состояниях сознания можно, вероятно, заметить эти регулярно происходящие сбои и нестыковки. Компьютер никогда не поймет человеческую речь не потому, что компьютер глупее человека, а потому, что компьютер работает безошибочно. Важна не столько мощь компьютера или мощь мозга, сколько мера их безошибочности. Сознание и мозг - принципиально небезошибочные устройства, а в остальном их вполне корректно называть машинами или компьютерами. Другими словами, человек - это не робот, а несколько (минимум два) роботов, работающих в плохой, постоянно рвущейся коммуникации, но решающих общую задачу.

Проблема "нейроученой Мэри" решается средствами лингвистической философии. Мэри знает всё о цвете или о восприятии цвета? Кроме того, если мы соглашаемся с необерклианской гипотезой, мы должны вспомнить, что восприятие цвета связано с различением ближнего и дальнего, то есть выходит за пределы чисто визуального восприятия.

Самое сложное - доказать, что невозможно функционально описать интеграцию визуального и тактильного опыта. Почему мой зомби-двойник не может взять в руку книгу и одновременно разглядеть эту книгу, не продуцируя при этом никакого сознания? Разумеется, видеокамера может рассмотреть книгу, а тактильные анализаторы робота могут считывать информацию о поверхности и форме этой книги. По отдельности эти два процесса, разумеется, могут быть описаны функционально. Сознания для них не требуется. Но если нужно соединить два этих информационных потока и построить единый образ предмета, справится ли с этим робот?

Раскола между зрением и осязанием не было бы, если бы совпадали интенциональные объекты восприятия визуального и тактильного каналов (я использую феноменологические термины очень вольно, по-своему). Красная книга, на которую направлено мое внимание, одна. Но информация, полученная зрением (или визуальной памятью о книге) и тактильная информация (тоже, возможно, извлеченная из памяти) об этой же книге - это два разных потока. Их можно совместить - это не проблема. Проблема в том, чтобы совместить их безошибочно. Безошибочно не получается. Особенно если книга скользит по столу. Особенно, если движется сам воспринимающий книгу человек. Чем больше проблем, чем труднее воспринимать, тем активнее сознание (это известно из общей психологии). Продуцирующее сознание восприятие - это постоянный попперовский поток перцептивных гипотез и опровержений, происходящий с большим или меньшим количеством ошибок и провалов, но никогда не происходящий безошибочно.

Это только кажется, что зрение и осязание имеют дело с одним и тем же интенциональным объектом. Они имеют дело с одним и тем же физическим объектом, но не интенциональным. Связать их вместе - дополнительная работа, которую и выполняет сознание.

Искать корреляты сознания в мозге бесполезно. Коррелятом даже очень простого сознательного опыта может быть только мозг в целом или, точнее, нервная система в целом. Повторю парадокс: сами по себе изолированные квалитативные потоки бессознательны.

Искать нужно не корреляты, а дискорреляты в мозге. То есть те участки мозга, которые функционируют предельно независимо друг от друга. Другими словами, нужно искать не таинственные части мозга, отвечающее за сознание (таких, вероятно, нет), а хуже всего связанные между собой участки.

Любые мысленные эксперименты, отделяющие зрение и осязание, заведомо некорректны и неинтересны. Поэтому, например, можно забыть о "мозгах в чане" Патнэма.

Сознание есть очень неточный, компромиссный, приблизительный образ, возникающий на месте шва между зрением и осязанием. Пока я бессилен дать более аналитическое определение, и не уверен, впрочем, что такое определение вообще необходимо. 

Еще раз. Трудная проблема Чалмерса имеет смысл лишь в том случае, если мы признаем верность функционализма. По Чалмерсу получается, что, хотя функционализм верен, сознание всё равно существует, несмотря на то, что необходимости в нём нет. Если функционализм действительно верен, то сознание и в самом деле иллюзия. В таком виде трудная проблема неразрешима. Никакими логическими аргументами её решить нельзя. Любой концептуальный анализ против неё бессилен. Никакими скрещиваниями аналитической философии и феноменологии этот барьер не взять. А всё потому, что трудная проблема в том виде, в котором ее сформулировал Чалмерс, - это логический тупик. Но штука в том, что функционализм не верен. В каждом из нас есть неопреодолимый разлом, и функционалисты, прекрасно описывающие части, из которых состоит человек, не могут описать человека в целом. Этот разрыв пролегает между той частью нервной системы, которая отвечает за визуальный опыт и той, которая формирует тактильные образы мира (и собственного тела человека).

У слепоглухонемых людей, в соответствии с этой гипотезой, не должно быть субъективного опыта при условии, что они были слепоглухонемыми сразу, с рождения.

Принято думать, что сознание - показатель совершенства и сложности организма. От камня к растению, от растению - к животному, от животного - к человеку - уровень сознания растёт. Но это заблуждение. Выхватив локальную часть кривой, мы ошибочно решили, что имеем дело с возрастающей функцией. Но кто сказал, что функция будет возрастать всегда? Это может оказаться и синусоида, и парабола. Совершенствуясь, человек будет лишаться сознания, а не наращивать его. Не потому, что будет глупеть - нет, как раз наоборот. Я, правда, не думаю, что человек будет развиваться, поэтому и опасаться, что, развившись, он утратит необходимость в сознании, не нужно. Если, в соответствии с фантастическими сценариями, роботы одержат победу над естественным интеллектом, то человек этого не должен заметить. Вполне возможно, это уже произошло, и мир не перевернулся. Аквариумные рыбки не заметили запуска Гагарина, а тараканы проморгали Вторую мировую.

До многих объектов мы не можем дотянуться рукой. Например, мы не можем дотянуться до звезд. Но мы их видим, потому что, смотря в ночное небо, мы мысленно дотягиваемся до звезд руками и сравниваем далекие звезды с объектами, более близкими - своими руками, кромкой моря, землей, ободом телескопа. Если кому-то удастся так пристально взглянуть на звезды, что он забудет про всё, что окружает его рядом, в человеческой досягаемости, он в тот же миг потеряет сознание. Нельзя увидеть то, к чему не можешь прикоснуться рукой.