Поэтика Слова о полку Игореве

В 80 –е годы, я, тогда начинающая поэтесса, в Овстуге, на Тютчевских встречах, услышала со сцены историю о том, как учёные филологи пытаются расшифровать непонятные места литературного памятника «Слово о полку Игореве».
Например, вызывала сомнения фраза: «…а сын Всеволожь, Владимиръ, по вся утра уши закладавша в Черниговь».
Получается, что когда «Олег мечем крамолу ковал, и стрелы по земле сеял. Вступал в золотое стремя в городе Тмуторокане, а звон тот (стремян, или молвы?) ) уже слышал давний великий Ярослав, а сын Всеволода, Владимир, каждое утро уши закладывал в Чернигове».
Причем тут уши? От страха ли он уши затыкал, или слышать звона стремян из Тмуторокани не желал? И почему «вся утра»?

Курьезная, на первый взгляд фраза, объяснилась однажды на брянщине.
В одну глухую лесную деревню прибыла филологическая экспедиция. Брянские говоры интересны тем, что регион находится на стыке трёх республик: Украины, Беларуси и России.
Местные говоры в крайних районах области очень разнятся, и филологи любят исследовать эту, своеобразную «языковую аномалию».
Экспедиция встала на постой в деревенской семье. Настал вечер, и учёные услышали, как старуха кричит мужу:
- Поздно уже, иди, закладай уши!
Те встрепенулись:
- Что?! Что вы мужу приказали?!
- Ворота закрывать приказала, – недоумённо пояснила женщина.
Оказалось, что широкие металлические скобы с двух сторон ворот, в которые, запирая ворота, закладывали жердь, и назывались образно: «уши».
Получается, что Владимир просто запирал ворота города от врага!

Так многие, непонятные на первый взгляд, тайны старославянского языка, возможно, объясняются поэтическим, образным стилем русской речи. А то и иным мировоззрением, восприятием жизни.

Например, часто приводят слова:

«Боян бо вьщий,
аще кому хотяше пьснь творити,
то растькашется мыслию по древу,
сьрым вълкомъ по земли,
шизымъ орломъ подъ облакы».

Но далее автор повторяет, с небольшими изменениями:
«О Бояне, соловию стараго времени!
Абы ты сиа плъкы ущекоталъ,
скача, славию, по мысленну древу,
летая умом под облакы,
свивая славы оба полы сего времени,
рища в тропу Трояню
чресь поля на горы.»

Одно из ключевых слов здесь: «вещий» Боян. Оно неоднозначно указывает на ясновидение Бояна, так как «вещий» - «предвещающий» - «предвидящий». «Вещими» на Руси называли волхвов. Вещим называли Олега, приписывая ему особую прозорливость, предвидение событий.
Это же подтверждает различие: «мыслию по древу» и «по мысленну древу».
Не только нынешние экстрасенсы и православные старцы мысленно на расстоянии видят события, эта особенность присуща людям с тонкой душевной организацией во всех народах на протяжении тысячелетий.
Особой интуицией обладают слепые люди (матушка Матрона московская, Ванга), матери предчувствуют несчастья своих детей, произошедших на огромных расстояниях от них…
Чаще мы приписываем интуицию животным, предчувствующим землетрясения, но забываем, что мы тоже млекопитающие и у некоторых из нас не утрачена эта способность.

Тогда то, что в «Слове» мы воспринимаем, просто как красивые словесные обороты, оказывается реалистическим рассказом о возможностях Бояна.
Рассказывается о Сергии Радонежском, что он мысленно управлял диким медведем и о других святых, которые мысленно приказывали диким зверям.
О Бояне в Слове говорится, что желая «песнь творити», он воздействовал на окружающий его мир силой своего духа, мыслью воздействуя на орла под облаками, серого волка на земле, «растекашася», то есть растворившись мыслью даже в деревьях. (Как Христос – только приказал и бесплодное дерево смоковницы засохло).
Обладая даром внушения, он таинственно воздействовал на своих слушателей и они видели образ 10 соколов, налетающих на стадо лебедей…
Но не соколов напускал на лебедей Боян - 10 чутких пальцев музыканта, оживляли струны, которые сами рокотали князьям славу.

Неверно трактуется в данном контексте слово: «ущекоталъ». Оно означает скорее» «воздействовал», «повлиял». (В переводах трактуется почему-то «воспел», как ублажил).
Иногда в былинах богатырь грозит врагу: «А вот, я копьём тебя пощекочу!» Вряд ли он обещает его воспеть или шутливо ублажить щекоткой.
Зачем ублажать, воспевать войско, которое идёт на явную смерть? Разве для ясновидящего Бояна это не было бы странно – предвидя будущее, толкать их на погибель?
С горечью произносит автор слова:

«О Боян, соловей старого времени!
Если бы ты на эти полки повлиял, (или на этот поход)
«скача, славию по мыслену древу, (по древу мысли)
«летая умом под облакы,
свивая славы оба полы сего времени» (имеется ввиду: время ведическое и время христианское),
«рища въ тропу Трояню
чресъ поля на горы». (обратившись к старым верованиям, отыскав тропу на горы к старым богам)

Спеть надо было песнь Игорю,
того внуку ( Игорю, как наследнику Трояна):
«Не буря соколов занесёт
через поля широкие –
стаи галок бегут
к Дону великому».

Галки и воронье в народных песнях, причитаниях и образах всегда означали смерть во чистом поле, куда собираются на пир стервятники.
Автор сетует, что не было уже вещего Бояна, чтобы предупредить, войско Игоря, предсказать ему явную беду, повлиять на войско, убедить объединиться с другими князьями:

Или воспеть было,
вещий Бояне,
Велесов внуче:
«Кони ржут за Сулой –
звенит слава в Киеве;
трубы трубят в Новгороде –
стоят стяги в Путивле!»

«Воспеть» - не обязательно означает «восхвалить», это может означать и возвышенный смысл слова, сходный со словами песни: «Ты воспой, ты воспой в саду соловейко!»

Изначально переводчики ошибались, думая, что автор «Слова» противопоставляет себя Бояну, превозносится над ним.
Он же, со скромным благородством, с сыновним преклонением перед Баяном пишет:

Не прекрасно ли нам будет братие,
Начати старыми словесами,
Трудные повести о полку Игоревом,
Игоря Святославича?
Начаться же песне этой
По былинам нашего времени,
А не по замыслу Бояна.
Боян бо вещий,
Коли хотел кому песнь сотворить,
Растворялся мыслью по древу,
серым волком по земле,
сизым орлом под облаками.
Вспоминал же, говоря,
Первых времён усобицы.

Тогда напускал 10 соколов
 на стадо лебедей:
которую настигали,
та первая песнь запевала –
старому Ярославу,
храброму Мстиславу
что зарезал Редедю
пред полками касожскими.
Красному Роману Святославичу.

Боян же, братие, не 10 соколов
на стадо лебедей напускает,
но свои вещие персты
на живые струны возлагает
они же сами князьям славу рокотали.

Чувствуется уважение автора к Бояну и восхищение его талантом. Потому, при обращениях авторских к Бояну, звучит сожаление что нет Бояна: «Абы ты сиа плъкы ущекоталъ».
Но старается не уступить автор славе Бояна, подражая ли, или представляя: как бы об этих событиях поведал сам Боян.
Солнце ему тьмою путь заступало,
Ночь, стонами грозы птиц разбудила,
свист звериный восстал,
Взбесился див –
кличет вверху дерева,
велит послушать – земли незнаемы…»
Предсказания, предчувствия и знаки, которые творит весь мир вокруг Игоря – толи это было реально, толи художественно преувеличено автором «Слова». Но доподлинно известно о солнечном затмении, пометившем путь князя Игоря.

На другой день очень рано
кровавые зори свет поведают,
чёрные тучи с моря идут,
хотят прикрыть четыре солнца,
а в них трепещут сини молнии.
А какая яркая картина надвигающейся битвы:

Это ветры – Стрибожьи внуки,
веют с моря стрелами
на храбрые полки Игоревы.
Земля гудит,
реки мутно текут,
пороши поля прикрывают,
стяги говорят:
половци идут от Дона,
и от моря,
и от всех сторон Русские полки обступивши,
дети бесовы кликом поля перегородили,
а храбрые русичи заградились червлеными щитами.

Концепция Д. С. Лихачева объясняет обилие в «Слове» устно-поэтических образов воздействием на автора определенных устных жанров, но предупреждает: «„Слово“ близко к ним (плачам и славам), но в целом это, конечно, не плач и не слава. Народная поэзия не допускает смешения жанров. Это произведение книжное, но близкое к этим жанрам народной поэзии».
В «Слове Даниила Заточника», предшествующем «Слову о полку Игореве», произошло аналогичное смешение ораторского жанра с иной формой народной поэзии - скоморошьим балагурством, с устными афоризмами, и в итоге жанровая природа «Слова - Моления» также оказалась неопределенной. Как отмечает Д. С. Лихачев, непосредственно соседствует со «Словом о полку Игореве» и по времени, и по близости к устным «славам» и «плачам» - «Похвала» князю Роману, которой начинается под 1201 г. Галицкая летопись, точнее - та ее часть, которую Л. В. Черепнин определил как «Летописец Даниила Галицкого».

После первого или второго нашествия на Русь татаро-монголов было сложено «Слово о погибели Русской земли», сохранившееся лишь в отрывке. Оно, по определению Д. С. Лихачева, «плач и слава», «жалость и похвала». Но в дошедшей до нас части читается лишь «патриотическое и одновременно поэтическое раздумье над былой славой и могуществом Русской земли».
Они не повторяют путь своих византийско-болгарских учителей, а пытаются в рамки готовых жанров включить формы, идущие от древнерусской устной поэзии, от ее повествовательных, песенных или афористических жанров. В ряду таких писателей автор «Слова о полку Игореве» выделяется тем мастерством, с каким он объединил традиции книжную и устную, слив их в своем неповторимом стиле, подчиненном общей идейно-художественной цели.
В построении «Слова о полку Игореве» давно было обращено внимание на вступительную часть, где автор вспоминает Бояна и не только темы его песен-«слав», но и его художественную манеру, объединение в песнях событий прошлого и настоящего. Сам автор «Слова» собирается начать «повести» «по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню». Относится ли это противопоставление ко всему дальнейшему рассказу или лишь к тому, в какой манере он будет начат, во всяком случае перед нами - размышления автора о способе поэтического изображения событий.
Эта мысль в своей основе очень близка к намерению автора «Слова» говорить «по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню», хотя, как увидим, к творчеству Бояна он относился с полным уважением - он для него и «вещий», и «смысленый».
Якобсон Р.О. сосредоточивает внимание на сопоставлении вступительной части «Слова» с предисловием Константина Манассии к рассказу о Троянской войне: «Аз восхотев брань съписати, яко же писавшими прежде пишет ся о неи, и хотя глаголати не яко же Омир съписует, прощениа прося от благоразумных. Омир бо сладкым языком и доброумным различными шаровы премудрости украшает словеса, инуду же много обращает и прелагает».
Действительно, не осуждая «Омира» - Гомера, Манассия все же обещает «глаголати не яко же Омир съписует», т. е. как автор «Слова» — «не по замышлению Бояню», но манеру Гомера он описывает столь же уважительно, как автор «Слова» — полет поэтической фантвзии Бояна.
Подобно своим предшественникам и современникам, автор «Слова» выбирает свой способ изображения исторического события, в чем-то отходя от «песнотворца» Бояна, в чем-то следуя за ним. Так перед нами встает вопрос: в какой мере этот выбор действительно увел автора от «замышления» Бояна?
Боян в своих песнях касался и современных ему событий - он пел «свивая славы оба полы сего времени», прошлое связывал с настоящим. Его покровитель Святослав Ярославич умер в 1076 г., и тогда Боян перешел к его сыну Олегу. Таким образом, время жизни Бояна падает на вторую половину XI в. Был он явно знаменитым песнотворцем, если через сто лет помнили и его песни и припевки, продолжали именовать его «вещии» и «смысленыи»
Высоко оценив поэтические и идейные достоинства «Слова о полку Игореве», уделив много внимания его изучению и горячей защите его древности, А. С. Пушкин считал это произведение исключительным для своей эпохи: «„Слово о полку Игореве“ возвышается уединенным памятником в пустыне нашей древней словесности»; «к сожалению, старинной словесности у нас не существует. За нами темная степь и на ней возвышается единственный памятник: „Песнь о полку Игореве“».






Список источников:

Слово о полку Игореве. Библиотека поэта
Д. С. Лихачев. Устные истоки;
Д. С. Лихачев. Истор. и полит. Кругозор;
В. Г. Белинский, Собрание сочинений, т. VI;
А. В. Соловьев. Восемь заметок к «Слову о полку Игореве»;
С. Шестаков. О происхождении и составе Хроники Георгия Монаха (Амартола). Казань, 1892;
Д. С. Лихачев. Социальные основы стиля «Моления» Даниила Заточника.;
А. С. Пушкин. О ничтожестве литературы русской. - Полное собрание сочинений в десяти томах, т. VII. А.С. Пушкина.