Н. Рубцов. Стихотворения

Что первое приходит на ум, когда думаю о рано ушедшем из жизни поэте Николае Рубцове?
«Я буду долго гнать велосипед…» - не песню, которая у всех на слуху, а именно это стихотворение, ещё задолго до того, как на него была написана песня.
Толчок в сердце – и ты в юности, строки стихотворения плывут перед глазами, как кадры из фильма твоей юности и сердце замирает от узнавания, от чего-то близкого, желанного, но не сбывшегося.
Словно этот букет собирали тебе.
Впервые прочитанные строки Николая Рубцова отозвались во мне, будто написанные близким мне, родным человеком, которого душа ждала и искала в этом мире. Понимаешь, что это чувство испытывают многие, но в том-то и секрет творчества истинного Поэта, что каким-то чудом, он именно тебе это и писал!
И ещё: не зная, что поэт рано осиротел и рос в детском доме, до щемящей боли в груди, до комка в горле это неповторимое, никем прежде не написанное: «Матушка возьмёт ведро, молча принесёт воды…» Почему оно зацепило? Почему долгие годы душа откликается на эти строки, как на позывные?
Может быть потому, что и я росла в глухой зауральской деревеньке, где, для большинства устаревшие русские слова: изба, горница, сени звучали в обиходной речи…
В горнице моей светло
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...
Красные цветы мои
В садике завяли все.

Лодка на речной мели
Скоро догниет совсем.
Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень,
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!

Буду поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...
("В горнице")
Российская земля, школа, детдом воспитали поэта. Литературный институт помог ему раскрыться в самом себе, помог ему увидеть настоящее в слове, в творчестве.
Откуда эта щемящая любовь к России, родному краю, к рано ушедшей матери? Это горькая ноша – одиночество, диктует в сердце поэта строки любви.
Известно одно наблюдение – лишенные родительской любви детдомовские дети любят своих родителей с особой, не испытанной обычным ребёнком силой. Таким же: одиноким, не обласканным любовью Родины живет в нашем отечестве Поэт. И это «сиротство» диктует ему удивительно светлые слова о России.
Спасибо, скромный русский огонек,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далек,
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле - и нет тебе покоя.
И этим призрачный светом родного, так до конца и не обретённого очага, зовущего поэта к своим истокам, пронизаны строки многих его работ:
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
Где же погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу. –
Тихо ответили жители:
- Это на том берегу.
Это было особое время: время, когда о России говорить было не просто не принято, а вроде даже неэтично. Это в стране-то, где каждый калмык, грузин, эстонец или украинец мог воспевать свой народ во весь голос и это не мешало интернациональной идее! Но воспевать в стихах Россию почему-то считалось шовинизмом. Нужна была отчаянная смелость и горькая, терпкая любовь к своему Отечеству, чтобы в это время писать:
Взбегу на холм
и упаду в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву.
Пустынный свет на звездных берегах
И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг
В крови и жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя...

Россия, Русь - куда я ни взгляну...
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Твои леса, погосты и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя,
И шепот ив у смутной воды,
Люблю навек, до вечного покоя...

Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времен татары и монголы.
Они несут на флагах черный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов в окрестностях России.

Кресты, кресты...
Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони
И вдруг увижу: смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони.
Заржут они-и где-то у осин
Подхватит эхо медленное ржанье,
И надо мной – бессмертных звезд Руси,
Высоких звезд покойное мерцанье…
Сегодня горечь за Россию, стала разменной монетой в политике. И, несмотря на искренность, и непритворную боль многих талантливых поэтов, хочется остановить этот поток словоизлияний.
Остановитесь, пока стихи не хлынули, как горлом кровь! Ради нашей непритворной боли помолчим! Потому что конъюктурщики засорили «эфир поэзии» и наш голос не слышен!

Голос Николая Рубцова – звучал одиноко и далеко раздавался в тишине.
Пока писатели славословили гром комсомольских строек, писали на нужные, «проходные» темы, он тосковал по малой родине.
А эта мальчишеская тоска по вольной деревенской жизни?

Ветер под окошками,
тихий, как мечтание
А за огородами
в сумерках полей
Крики перепелок,
ранних звезд мерцание,
Ржание стреноженных
молодых коней.
К табуну
с уздечкою
выбегу из мрака я,
Самого горячего
выберу коня,
И по травам скошенным,
удилами звякая,
Конь в село соседнее
понесет меня.
Пусть ромашки встречные
от копыт сторонятся,
Вздрогнувшие ивы
брызгают росой, -
Для меня, как музыкой,
снова мир наполнится
Радостью свидания
с девушкой простой!
Все люблю без памяти
в деревенском стане я,
Будоражат сердце мне
в сумерках полей
Крики перепелок,
дальних звезд мерцание,
Ржание стреноженных
молодых коней...
"Деревенские ночи"

Поэт в одном из писем говорит о Никольском: «...здесь для души моей родина!» И еще чудесные и очень важные слова: « ...здесь мне легче дышится, легче пишется, легче ходится по земле...»

В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь.

?
Слышится шум полыньи...
Были пути мои трудные, трудные.
Где ж вы, печали мои?

Скромная девушка мне улыбается,
Сам я улыбчив и рад!
Трудное, трудное — все забывается,
Светлые звезды горят!

Кто мне сказал, что во мгле заметеленной
Глохнет покинутый луг?
Кто мне сказал, что надежды потеряны?
Кто это выдумал, друг?

В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь...
("Зимняя песня")

Всеми силами души любил Рубцов свою тихую родину, нашу общую Родину. Но как человек и поэт он многое не мог принять "на земле, не для всех родной". С его жизненным опытом, мировоззрением и пророческим даром ему было жить порой невыносимо тяжело, почти невозможно...
... Я в ту ночь позабыл
все хорошие вести,
Все призывы и звоны
из Кремлевских ворот.
Я в ту ночь полюбил
все тюремные песни,
Все запретные мысли,
весь гонимый народ.


В 1967 году вышла книга "Звезда полей.
И вновь это ощущение леденящего одиночества пронизывает душу. Холодное одиночество в сочетании с зимней ночью, почему-то особо присуще русскому Поэту:
Звезда полей во мгле заледенелой,
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело
И сон окутал родину мою...

Звезда полей! В минуты потрясений
Я вспоминал, как тихо за холмом
Она горит над золотом осенним,
Она горит над зимним серебром...

Звезда полей горит, не угасая,
Для всех тревожных жителей земли,
Своим лучом приветливым касаясь
Всех городов, поднявшихся вдали.

Но только здесь, во мгле заледенелой,
Она восходит ярче и полней,
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей...
("Звезда полей")

Мне вспоминаются строки прежде жившего в Брянске поэта Юрия Фатнева, который был моим невольным наставником в поэзии (женившись на моей подруге). В стихотворении «Огни за снежными полями», тогда глубоко одинокий поэт написал:
Тепла не видел, всё видавший.
Но нет тропинки через мрак.
Пока бредёшь сквозь холод страшный,
Глядишь – а свет уже иссяк…
 
А может, волчьими глазами
Ночь прожигает темноту…
Всю жизнь на призрачное пламя
Через сугробы я бреду!

Многие чувствовали, что Рубцов приближается к трагедии. Накануне 1971 года поэт получил от близкого человека такую открытку: «Поздравляю с Новым годом! Желаю... Береги голову, пока не поздно…»

Если умру - по мне
Не зажигай огня!
Весть передай родне
И посети меня.

Где я зарыт, спроси
Жителей дальних мест,
Каждому на Руси
Памятник — добрый крест!

Поэт всегда много писал о смерти, но так, как в последние месяцы, — никогда.
Обычный человек чует беду и смерть, но, зачастую гасит в себе эти предчувствия. А такой творческий человек, как Николай Рубцов, часто обладает особым, мистическим зрением и, вольно или невольно, воплощает свои предвидения в творчестве. Потому гибель крупного поэта – часто сбывается по его собственному предсказанию.
Я умру в крещенские морозы
Я умру, когда трещат березы.
А весною ужас будет полным:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый,
Разобьется с треском, и в потемки
Уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя.
"Я умру в крещенские морозы... "

Так и вышло. Та крещенская ночь, глухая и дикая... она настала! Он погиб 19 января 1971 года.
"Человеческая жизнь у всех начинается одинаково, а кончается по-разному. И есть странная горькая традиция в кончине многих больших русских поэтов. Все великие певцы уходили из жизни рано и, как правило, не по  своей воле..."- сказал Виктор Астафьев.

Замерзают мои георгины.
И последние ночи близки.
И на комья желтеющей глины
За ограду летят лепестки...
Нет, меня не порадует - что ты! –
Одинокая странствий звезда..
Пролетели мои самолеты,
Просвистели мои поезда.

Виктор Астафьев весной 1971 года вспоминал на страницах журнала "Наш современник": "В день сороковин поэта его друзья и земляки собрались на кладбище. Под дощатой пирамидкой глубоко и тихо спал поэт, который так пронзительно умел любить свою землю и высоко петь о ней, а вот своей жизнью совсем не дорожил. Кладбище, где он лежит, - новое, еще недавно тут был пустырь, нет здесь зелени и деревья еще не выросли, на крестах сидят многочисленные нахохленные вороны. Возле стандартных пирамидок позванивают железными листьями стандартные венки, а кругом  горят-переливаются голубые снега, светит уже на весну подобревшее солнце, и не верится, не хочется верить, что нет его с нами и никогда уже не будет и мы не услышим его прекрасную, только до половины спетую  песню. И хочется спросить словами Василия Белова: "Коля, где ты есть-то?" Разговоры о том, что поэты уходят, а стихи остаются, мало утешают. Настоящего поэта никто  не сможет заменить на земле..."
До конца,
До тихого креста
Пусть душа
Останется чиста!
Перед этой
Желтой, захолустной
Стороной березовой
Моей,
Перед жнивой
Пасмурной и грустной
В дни осенних
Горестных дождей,
Перед этим
Строгим сельсоветом,
Перед этим
Стадом у моста,
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.
Пусть она
Останется чиста
До конца,
До смертного креста!
"До конца"
В 1973 году на могиле Рубцова поставили надгробье - мраморную плиту с барельефом поэта. Внизу по мрамору бежит строчка из его стихов: "Россия, Русь! Храни себя, храни!" - которая звучит, словно последнее завещание Рубцова этой несчастной и бесконечно любимой стране, что не бережет ни своих гениев, ни саму себя...

Отложу свою скудную пищу
И отправлюсь на вечный покой.
Пусть меня еще любят и ищут
Над моей одинокой рекой.

Только на брянщине в то время, было несколько поэтов с такой безысходной нотой одиночества, любовью к России. Среди них Н.Денисов, А. Малахов, Ю.Фатнев и другие. А сколько их было по всей России?
Николаю Рубцову удалось наиболее точно выразить в своих работах, то, что мучило поэтов его поколения - это ощущение безысходного одиночества присуще многим.
Иногда оно убивает.





ЛИТЕРАТУРА:

Белков В. Повесть о Вологде. Вологда, М., 1991.
Белков В. Неодинокая звезда. М., 1989.
Рубцов Н. Видение на холме. М., 1990.
День поэзии. М., 1981. Огонь, мерцающий в сосуде. М., 1986.
Кожинов В. Статьи о современной литературе. М., 1990.
Страницы современной лирики. М.,1983.