неотправленные письма

Зайка моя! Привет!

      Как ты там? У тебя все хорошо?
     А у меня сегодня радостный день воспоминаний! Я вдруг вспомнил, как в первый раз увидел тебя.
      Я тогда с подружкой расстался и был в поиске новой жертвы, а где еще искать подружку как не в сайте знакомств. В метро я не езжу, пешком не хожу, да и вообще, на улице знакомиться – не комильфо. Так что сайт – реальный выход. И вот, пролистывая странички, я увидел тебя, такую всю неземную и очень красивую, на всех без исключения фотографиях. Тебя «камера любит», ты – фотогигиеничная!       И кто-то постаралась снять тебя, чтоб было красиво! В коротенькой юбочке, сапожки на каблучках, черные чулочки, (что было сверху, я уже не и помню) но это было так эротично! И поза такая, чуть с боку, чтоб не видно было тонких икр и улыбка во все сорок восемь зубов.
      Я еще подумал, что женщина с такими зубами должна обладать отменным здоровьем!
      Как я тебя охмурял в посланиях! Ты даже сохранила переписку в твоих деловых бумагах. Ты же была против «женатиков», и каких трудов мне стоило уговорить тебя встретиться под благовидным предлогом поедания пиццы! Правда я сразу пошел на обман, и повез тебя к Ланке в «Арт-чайхану» есть вараки, те что были только у нее и больше ни у кого в Москве. Мы их ели, лежа на дасторхане, а Ланке вдруг вдумалось приревновать меня, хотя были мы только друзьями. Пиццей я кормил тебя гораздо позже.
    Мне крупно повезло, что был октябрь, что ты приболела, и что  стояла мерзкая, отвратительная, холодная погода. Это был такой повод пригласить тебя в сауну! Ты- конечно покочевряжилась, но я уверил тебя, в безинтимности своих намерений и ты снова попалась на мою удочку. Без интима! Ага! Щаз! Хотел тебя до дрожи в коленях, но делал вид, что мне не очень то и хочется.

 
…Я подъехал за ней ровно к пяти тридцати, как договаривались, припарковался во дворе и ожидая ее появления вышел покурить. Ровно в пять сорок моя «принцесса» вывалилась из офиса и остановилась, оглядываясь по сторонам.
-Ау! Я здесь!-
- Привет! –
- Ты за руль собралась? –
-Как это? –
- Это праворукая японка!-
И мы поехали в баню.
            Саунка была так себе, но зато рядом с домом, буквально в двух шагах. И начиналось-то все так чинно. Парились мы отдельно, после душа выходили в простынках пить чай. Легкий треп ни о чем. Взаимная симпатия, но осознание того, что рядом, вот только руку протяни, сидит совершенно голая, с распаренным телом, красивая женщина, возбуждало неимоверно. Уж не знаю, что она чувствовала, но когда она пожаловалась на боли в спине, и я предложил массаж, она согласилась. Скорее всего, она прекрасно понимала, чем это все кончится, и таким образом – соблазняла меня. А может, просто поддалась настроению и ей тоже захотелось? Как-то не думал об этом. Да и какая разница.
     Я здорово умею делать массаж, сначала полуспортивный, потом легкий, потом эротический. И когда она заявила, что без презерватива ни-ни я сказал, что не умею надевать на язык презерватив. За презервативами пришлось сходить к банщику, и купив три штуки в тридорого, я наконец-то познал ее. Как же я ее ласкал, и как она отзывалась на мои ласки.
    Уж не знаю, в чем там было дело, но взрывалась она с такой страстью, как будто год мужика не чувствовала, а может быть, так все и было. Ее всю колотило, плечи ходили ходуном, она стонала и текла, текла, текла. А я был ненасытен (я вообще с резинкой кончить не могу, а тут еще такое возбуждение) и видимо понравился…



          А помнишь, как ты первый раз пригласила меня к себе? Мы встречались в гостинице, на чужих простынях, в безликости убогого номера на час. Нам все равно было очень хорошо и часа этого было мало, по этому я брал номер на три. Это было уже после того, как мы обменялись справками о здоровье. И однажды, когда я расплачивался, ты просто сказала, чтоб я не тратил лишних денег. Ты пригласила меня к себе так, словно мы уже были помолвлены. И твоя уютная комнатка стала нашим гнездышком, где я первый раз проснулся рядом с тобой и увидел тебя спящей, и ощутил тепло твоего сонного тела, услышал твое ровное дыхание (ты тогда еще не похрапывала).
     Конечно, мы бухали! Я прекрасно помню тот пароход! Мы поехали затусится в караоке клуб, затарились вискарем и фруктами. Отрывались мы по полной, время от времени возвращаясь в номер чтоб махнуть по рюмашке, а потом возвращались в бар и я пел для тебя. Мы целовались с тобой так, что нам даже сделали замечание, и посоветовали отправиться в номер. Видимо я пытался тобой овладеть прямо в караоке.
        Предложить тебе выпить «Текилы» в баре было моей ошибкой. Бог мой, как же тебе было плохо! Ты блевала - дальше чем видела, а я бегал вокруг тебя и пытался устроить тебя на ночлег в душе, чтоб каждый раз не таскать тебя к унитазу. Естественно я не выспался, и повез тебя на мотоцикле домой, полупьяную – полубольную - отсыпаться. Как меня не тормознули, сам удивляюсь.
     А на даче? Помнишь как мы бухали на даче? У нас всегда было много водки. Ты готовила закусь, а я подходил к тебе и спрашивал
- Ну что? По рюмочке? –
И ты никогда не отказывалась .Мы были молоды и могли себе это позволить. А потом мы носились по участку голышом, по опавшим листьям, по мокрому от инея газону. И любил друг друга, до боли, до умопомрачения. Помнишь, как я поймал тебя на кухне  и прислонив к стене довел тебя стоя до оргазма? А когда у меня заболел зуб и я выпил обезболивающее на коньяк, и любил тебя несколько часов подряд, так что ты уже молила о пощаде, а потом сама начала приставать ко мне и я впервые кончил от того, что ты заласкала меня губками и язычком? Ты была первой, у которой это получилось. Ты лишила меня девственности! Тебе это удалось.
      Дача это вообще отдельная песня. По моему тебе, до какого то момента очень нравилось там бывать. Мы лепили снеговиков, мы катались на мотоцикле, бегали по снегу и обливались горячей водой. Мы лепили снежную бабу и жгли костер.  Мы жарили шашлык, пили ледяную водку и любились, любились, любились.
      
       О, иногда я обожал поиздеваться над тобой, помнишь? Как я говорил:
- Ты можешь кричать сколько угодно, все равно тебя здесь ни кто не услышит! -               
И ты орала, как мартовская кошка. Или зная, что могу еще долго, просил тебя…
-Подожди, подожди еще минутку, я хочу кончить вместе с тобой, не кончай, пожалуйста. Еще немножечко, еще чуточку! –
          Тебя это так заводило, что ты кончала почти сразу, в любой позе, и никогда меня не дожидалась. Но и  ты не оставалась в долгу, лаская меня губами, а потом когда я кончал, любовалась моими судорогами удовольствия. Издевалась, как хотела, и я с радостью позволял тебе делать со мной все, что тебе нравилось. Мы были такими извращенцами!
         И я шептал тебе слова любви, называл своей фамилией и целовал всю тебя, и слизывал испарину только что кончившего тела, и пил твой терпко-горько-соленый, но такой сладкий сок. Такого больше никогда не случится со мной. Как говорил твой первый муж – ты лучшая!
         И даже не сексе дело. Ты – чумовая. Ты была со мной на одной волне. Я чувствовал твою тягу к драйву, движению, к приключениям тела и духа! Петь голышом в постели под гитару старые советские песни? На даче? Зимой? Пожалуйста! Сорваться в лес за грибами на мотоцикле? На здоровье! Позагорать у Андрюшки голышом на даче? Нет проблем! Заняться там же сексом в машине, когда в доме застеленная постель? Запросто!
        Я просто удивлялся твоей молодости и безбашенности! Мы гоняли на мотоцикле по городу, нас даже однажды свалил какой то сумасшедший джип, и, не смотря на то, что ты здорово ударилась, я не услышал от тебя ни жалоб, ни стонов. Я купил тебе мотоциклетный шлем! Вместо обручального кольца (кстати, по цене тоже на тоже выйдет) и ты единственная, кто сидел у меня за спиной.
       А ты замечала, что нам ни когда не было скучно вдвоем? Мы бросали мот на платной стоянке и довольные шли в наше гнездышко, в предвкушении ужина и ночи любви, попивая пиво из банок.  Это, почему-то, мне казалось необычайным кайфом, словно мы делали что-то запретное, очень интимное. Идти с тобой рядом с пивом в руке и бухтеть о чем-то. Я уже не помню, о чем мы тогда говорили. А ты?
      У нас с тобой всегда было о чем поговорить. И мы шли, в мотоциклетной одежке, накатавшиеся и получившие свою дозу адреналина, веселые и говорили, говорили, говорили.
      Многое забывается, мы не ведем дневников и не сохраняем СМСок. Наши переписки, когда я был далеко, были пронизаны нежностью и сексом, сексом и нежностью.
  Я очень скучал по тебе. По запаху твоей кожи, по нежности прикосновений, по твоему голосу. Вот и сейчас я скучаю по тебе, сам не знаю, почему. И сам не знаю почему, пишу это письмо радостных воспоминаний.

Целую. Я.

Привет!

      Не спрашивай почему, но я сегодня зол, мерзок и противен самому себе! И я не спрашиваю тебя о твоих новостях, потому что мне это глубоко фиолетово.
    Что ты можешь мне ответить? Как тебе нравится быть домохозяйкой? Как радостно готовить супчики новолюбимому мужчине? Стирать носочки и маечки? Я помню твою любовь к стирке и глажке.
   Что он, как и я, не воздержан в потреблении алкоголя и постоянно пьет пиво потому что работает дома? Так передай ему, что это все плохо заканчивается.
     Как тебе хорошо с ним в постели, потому что он моложе и фаллос у него больше? Так за некоторыми по размерам – просто не угнаться, помнишь ведь?  И потом ты же знаешь, и постоянно смеялась надо мной из-за этого, я всегда комплексовал из-за своих несчастливых тринадцати сантиметров. Ну да  - небольшой, зато я хорошо делаю кунилингус.
     А впрочем, не сердись! Это все моя хандра и предчувствие плохого.
     Конечно, у тебя все хорошо. Ласковый и заботливый мужчина, радужные перспективы и весь мир в придачу, до глубокой старости. И твое право на личное счастье ни кто не оспаривает. Мне нечего тебе предложить, а вы поженитесь и построите дом на берегу моря. Я уверен в этом! Нашелся  человек готовый тебя полюбить и сделать тебя счастливой? Очень хорошо! Я отойду в сторонку. Хочешь быть счастливой? Будь ею!
     В конце концов, счастье можно черпать из горя. Такие же сильные эмоции. Это что-то сродни мазохизму. Чем хуже, тем лучше. Помнишь, когда я понял, что  привязался к тебе чересчур сильно, и это смертельно напугало меня? Я же пытался от тебя сбежать? Прицепился с какой-то мелочи, сделал вид, что смертельно обиделся, перестал звонить.
      Я уж не знаю, плакала ли ты в подушку от обиды, это останется для меня загадкой, но мне было очень плохо. Я успокаивал себя тем, что это не надолго, что все пройдет, все вернется на круги своя, но чем больше проходило времени, тем тяжелей мне становилось. Я понял, что не могу без тебя дышать. Таких сильных эмоций я не испытывал никогда. Я сжирал себя изнутри и снаружи, запил, уезжал на дачу чтобы лечь в постель, в которой мы были вместе но это нифига не помогало. А еще мне казалось, что ты знаешь о том, как мне плохо и смеешься над моими мучениями. Может быть, так оно и было. И если бы не компьютер, который ты где-то оставила, и не Прощеное Воскресенье, я не знаю, что со мной было бы.
     Маленькая ложь рождает большое недоверие. Посмотрев твой паспорт я обнаружил, что с возрастом, ты меня обманула И я нарушил свое самое главное правило. Правило о том, что каждый имеет право на личное пространство. И я стал отслеживать твоё общение в Интернете, читать твои СМСки. Благо, я был «ранней пташкой», а ты любила поспать подольше. Я злился на себя, но ничего не мог с собой поделать.
    А ревность? Я всегда считал, что совершенно не ревнив, холоден и равнодушен, но, читая в сортире нашего гнездышка твою переписку с Юриком, я реально исходил говном! В прямом и переносном смысле. Я никогда бы не подумал, что ты можешь писать такие нежные послания! Дорогой да любимый! А этот писал, что он готов приехать и решить все проблемы. И обещал тебе золотые горы, и ты купилась на эту дешевку. А я сидел на горшке с твоим, потихоньку украденным,  телефоном и любил тебя и ненавидел одновременно. А когда он приехал отвезти тебя на Кипр, и ты поехала его встречать, и я прекрасно понимая, что там в гостинице между вами сейчас происходит, я не видя его, уже сходил с ума. А когда ты уехала с ним на Кипр, я уехал на халтуру и там запил по черному. Я почему-то думал, что это должно помочь, но – не помогло.
        А потом, вдруг обнаружил, что есть еще мужчина, рядом, по соседству, который познакомился с тобой в метро, который просто так дал денег на поездку домой (просто так ли?). И тоже написывает нежности  и ухаживает, и пытается затащить тебя в постель, и ты вроде не против, потому что он холост.
    А тот интернетный знакомый, который занимался с тобой виртуальным сексом? Ты сказала, что все это было до меня, но я то знал, что он продолжает писать тебе скабрезности. Какой то хрен из тьмутаракани. Везет тебе на иногородних! Хотя ты сама оттуда.
     Я ненавидел себя за это подсматривание втихоря, за эту слежку, за недоверие к тебе, но я был уже отравлен твоим ядом и понимал, что ни куда не денусь от тебя.
    Вспоминаю сейчас об этом, и трясет всего, от злобы и отвращения к себе. Именно к себе. За эти подглядывания, нездоровое любопытство, и эту дикую ревность, хотя ревновать то было незачем. Ведь ты так умела успокоить, рассказать небылицу, убедить. А я? А я верил тебе. Мне так было выгодно, удобно и спокойно. И я пытался усмирить демонов в своей душе, сделать вид, что рад бы был каким-то переменам в твоей судьбе, в какой-то мере стал твоим сутенером, лишь бы тебе было хорошо.
       Какая же я пошлая мразь.

Мразь.

Зайка моя!

       Как ты там? Все ли у тебя хорошо? Все живы - здоровы? Как девчонки? И старшие и младшие?
      Прости меня за вчерашнее письмо. Сам не знаю, что на меня нашло, может быть, это погода так влияет? Изошел злобой, а за что, собственно? За то, что сам вел себя как скотина последняя? А ведь ты так много для меня сделала. Именно тебе я обязан всем тем, что сейчас есть у меня.
       Ты заставила написать тебе песню, и она останется на твоей страничке, надеюсь. И может быть, кто-нибудь, когда-нибудь, перепоет ее лучше меня.
       Именно ты надоумила меня продать хату и купить поменьше, но - на Аэропорте. Ты моталась со мной отсматривая варианты, именно ты сказала мне, что надо брать. Что собственно и было провернуто блестяще, точно в срок! Сейчас я потерял бы кучу бабок, цены на недвижимость резко упали.
       Именно ты заставила поменять машину. Я помню, как ты пренебрежительно отзывалась о моей любимой праворукой японочке. И я осуществил свою давнюю мечту, купив себе джип. Не новенький, но большой и комфортный. Кстати, мы так и позанимались в нем любовью, как хотели.
       Благодаря тебе мы попробовали стать великими импресарио! Помнишь те времена золотые, когда мы мотались в тот провинциальный городок на машине и встречали рассвет в пути? А пончики у дороги? А сушеные грибы в банке? И сам спектакль, тусовка актерской братии и куча заработанных денег! Целых две тысячи! Кстати, это весьма не плохо. Оказывается, редко кто на втором спектакле выходит в плюс!
       Я помню, как ты заставляла меня опрятно одеваться, покупать себе какие-то шмотки. Как ты привозила мне футболочки в подарок из поездок, чтоб я выглядел рядом с тобой не охламонистым оборванцем, а вполне приличным себе дяденькой. И ругала за неглаженое, за дырки от пепла сигарет,( кстати, как ты мирилась много лет, что я курю как паровоз! Надеюсь, твой новый друг не курит), за нечищеную обувь.    Как стригла меня, чтоб я не ходил лохматым, покупала мне вкусный парфюм. Что же заставляло тебя это делать? Наверное, ты, все-таки любила меня, и я благодарен тебе за это.
      Наша беда в том, что когда мы могли бы встретиться, мы не встретились, а встретились слишком поздно, когда уже все было предопределено, и ничего уже изменить было нельзя.
     И все же я благодарен тебе за все. За сумасшествие эмоций, выплеск адреналина, за пять лет счастья и беды с тобой. Ты была моей музой. Ты заставляла меня желать необычного. Спасибо тебе за это.

Целую. Я.


Зайка моя!

     Как жаль, что ты не прочтешь этих писем! Я пишу их из реанимации, мысленно, пальцем на стекле монитора, по которому ползут непонятные ниточки показаний. Под мерные аханья аппарата искусственного дыхания.
        И только зеленая искорка с зубчиком пролетает по монитору, мешая мне, сбивает меня с мысли. Может быть, поэтому письма мои к тебе так сумбурны.
     А она сидит рядом со мной вот уже три дня и держит за руку, исколотую капельницами, и я не вижу ее лица под низко надвинутым капюшоном.
     Эти пять лет были лучшими годами моей жизни, но все когда-нибудь заканчивается, и плохое, и хорошее.
         Не грусти, все еще будет хорошо. Будь счастлива!

 
   Ну вот, она говорит, что уже пора. И зубчик на мониторе пропал…

                Пока – пока