Сухуми. из книги Мысли не вслух

       Первый раз я попал в славный город Сухуми в 1966 году. Этот год был знаменателен для Лаборатории подводных исследований началом эксперимента с подводным обитаемым домом «Садко -1». Саму идею постановки подводного дома позаимствовали у Жака Кусто с его «Преконтинентом». Правда, конструкция дома была совершенно другой.

      Идея поездки заключалась в некотором изменении программы подводных исследований и с включением в нее геологических вопросов. Акустический институт, который курировал программу работ, идею не поддержал. У них были совершенно другие задачи. Тогда я попробовал заинтересовать морской геологией местные власти. Идея и там с треском провалилась. Финансировать наши работы они не могли, да и не хотели. Польза от этой поездки была только в том, что наплавался я с аквалангом до одури и приобрел хороший опыт подводных работ.

     На следующий год, когда ставили подводный дом «Садко -2», я притащил с собой из Ленинграда маститого геолога Анатолия из Горного института для моральной поддержки. Этот деятель, прошедший суровую экспедиционную школу в пустынях средней Азии, на Памире и Тяньшане, совершенно не представлял себе, что такое влажные субтропики. Приехал он на неделю позже меня в страшную сухумскую жару и сходу заявил:

     - Этот чертов городишко не зря назвали Сухум, то есть сухой. Дождей здесь видимо столько же, как и в Кара - Кумах.

 Пришлось его просветить:

     - Ошибаешься, коллега. Название города происходит от турецкого Сухум Кале. И переводится так: Су – вода, хум – песок, кале – крепость. Годовая сумма осадков здесь одна из самых больших в Союзе – 1700 мм в год. Но, не смотря на мерзкий климат, люди здесь жили и в античные времена: на дне Сухумской бухты покоится древнегреческий город Диоскурия. А в римские времена тут была крепость Себастопол (в чем я не уверен). Кале же построили османы, поработившие несчастный абхазский народ. И, к твоему сведению, себя они абхазами не называют. Только апсны.

     Через пару часов он сам убедился в этом. По дороге в Горисполком нас прихватил нормальный сухумский ливень. Они здесь случаются практически ежедневно. И стоят того, чтобы на них поглядеть. Это не обычный летний дождь, а именно тропический ливень. Сплошная стена воды, где не видно отдельных струй. Наблюдая это зрелище из окна кафе, в котором мы предусмотрительно укрылись, Анатолий изрек:
- Да это настоящий потоп! Сроду ничего подобного не видел!

- Заметь, кончится ливень, начнется настоящая парная баня. Влажность здесь сумасшедшая. Ни полотенце, ни плавки за ночь не высыхают. Все вещи в палатке покрываются плесенью. Не зря сюда Царь – батюшка ссылал декабристов. Где-то в окрестных лесах погиб Бестужев – Марлинский. В письме Бенкендорфу он писал, что этот климат убьет его. Это сейчас здесь курорт, а раньше была гиблая каторга и место ссылки.

     Второй штурм местных абхазских властей тоже окончился ничем. Абхазская автономия была липовой. Все серьезные вопросы решались в Тбилиси.
С первого посещения, Сухуми, кроме тропических ливней, запомнился мне необыкновенно вкусным кофе. Его готовили и продавали прямо на набережной многочисленные торговцы. У каждого торговца была оборудована песчаная баня, наполненная мелким морским песком. В песке стояло с десяток «турок» с длинными ручками. В турки насыпался очень мелко молотый кофе, особенно вкусный в пенке. Напиток был крепким, густым и сладким. Разливался он в крошечные чашечки, рассчитанные буквально на два глотка. При всем этом, купить в городе кофе в зернах было невозможно. В магазинах его просто не было.

        Видимо, секреты приготовления кофе абхазцы позаимствовали в Турции. Большое количество абхазцев, обращенных турками в мусульманство, после присоединения Абхазии к России эмигрировала в Турцию. Потом, часть из них вернулась, привезя с собой секреты приготовления кофе по-турецки. Любопытно другое. Вкус кофе от Сухуми к границам Абхазии ухудшается по экспоненте. Чем дальше от столицы, тем он менее вкусный. Ведь его так же, как и в Сухуми готовят во всех курортных городках и поселках. Конечно, если его впервые попробовать в Гантиади или Леселидзе, он вам понравится. Но с сухумским его не сравнить.

        Мои друзья и коллеги из Лаборатории подводных исследований, настолько увлеклись сухумским кофе, что организовали его приготовление в Ленинграде. Для этого приобрели в Сухуми за сумасшедшие деньги медные турки, луженные внутри оловом и специальную, кустарно изготовленную кофемолку. Все варианты заводских кофемолок были отвергнуты, ибо давали крупный помол. Однако получение мелкого, как пыль помола на ручной кофемолке было процессом длительным, нудным и требующим больших усилий. Производительность ручной мельницы была удручающе низкой. Заведующий лабораторией иногда использовал этот процесс в виде наказания, приговаривая при этом:
- Пилите, Шура, пилите. Коллеги простят вам все грехи, за чашечку сухумского кофе.

         После одной из таких экзекуций, мой коллега - подводник сказал мне
- Шуру Балаганова бессовестно обманул Паниковский. Нас эти сухумские парни тоже «кинули». Ни за что не поверю, что эти торговцы кофе мучаются так же, как и мы. Эта публика вообще не любит физическую работу. Для массового помола у них явно используются совсем другие агрегаты. А этот нам подсунули специально. Раз, другой покрутишь ручку, плюнешь, и кофе придешь пить к ним
В конце концов, сухумская кофемолка была заброшена и все подводники увлеклись приготовлением какого-то необыкновенного чая. Кофейный ритуал «приказал долго жить».

        Последний раз я посетил Сухуми в 1969 году. Тогда заканчивалась эпопея с постановкой подводного дома «Садко-3». Проходила она не совсем гладко. Закрепленный на глубине 25 метров якорями подводный дом, во время сильного шторма сполз по крутому склону на глубину 39 метров. Никто из акванавтов не пострадал. Но паника на берегу среди руководителей и вспомогательного персонала была изрядная. А экипажу подводного дома при выходе на поверхность пришлось проходить декомпрессию. Благо барокамера на берегу была в полной исправности.

        Не смотря на полный провал организации геологических исследований в Сухуми, кое - что полезного из посещений этого города я приобрел. Во-первых, начисто лишился иллюзий в отношении содействия науке абхазского начальства. Во-вторых, убедился в том, что использовать подводные дома для проведения геологических исследований бесполезно. Отдохнуть после подводных маршрутов в них невозможно. В жилом отсеке теснота, холод и стопроцентная влажность. Да и слишком это дорогое удовольствие. А в качестве компенсации за моральные и физические страдания насладился великолепным зрелищем, когда один из экипажей подводного дома вытащил на поверхность живого котенка, которого подводники окрестили кессонкой. Как они его протащили в дом, осталось полной загадкой.

        И последнее, спустя восемь лет мне все-таки удалось поработать на абхазском шельфе, но не в мало гостеприимном Сухуми, а в курортных Гаграх. Но это отдельная история.