Благодарность

Максим Евграфьевич уже давно выпал из общества. На протяжении почти века оно отвергало его, регулярно извергая, как что-то чуждое, инородное. Так было в семье, где Максимка родился холодной зимой двадцатого года. Он был седьмым ребенком. Слабого, еле дышащего младенца мать выбросила из жизни своим хладнокровием. Но чудом ребенок выжил. То же повторилось в гимназии, а после и в институте. Где бы Хладов ни появлялся, он существовал в своем мире. Двери, окна и иные лазы в общество для него были плотно закрыты.
В двадцать пять война напоследок коснулась его, оставив Максима Хладова без ног. Случай, незаурядный, но для молодого человека, на фоне его жизни, достаточно обыденный. Во время работы в цеху произошло возгорание химических веществ. Юношу придавило перекрытием, после чего и пришлось ампутировать конечности.
С тех пор Максим Евграфьевич переехал в покосившийся домик на краю городка. Жил на пенсию по инвалидности, экономил и перебивался кое-как. В те годы он окончательно поставил крест на отношениях с обществом, замкнулся и погас. Дни приобрели серо-грязный оттенок не зависимо от времени года и погоды за мутным окном. Он почти не выходил. Дрова ему привозили по социальной карточке, воду брал из колодца во дворе. Питался старик в основном с грядок, лишь изредка прибегая к услугам пышных торговок, слонявшихся по-над дворами. Так было последние шестьдесят лет.
Общество не стояло на месте. Оно развивалось, щедро пользуясь плодами прогресса, тем самым старательно расширяя пропасть между собой и Хладовым. Три месяца назад перестали носить пенсию, видимо, причислив старика к мертвым. Но он держался. Оставались прошлогодние припасы круп и чая, да и на грядках полезла трава: петрушка, укроп, щавель. Добро, май выдался теплым – солнце жарило по-летнему. «Несколько месяцев протяну, а там что-нибудь придумается», - рассуждал старик.
В июле пошел топинамбур, с пищей стало легче. Но земляной пол в хатке подкинул пожилому человеку «свинью» - из-за сырости и влаги Максим Евграфьевич слег с пневмонией. День за днем здоровье уступало под натиском возраста и болезни. Старик почти не ел, не двигался и хирел с каждым часом.
В один из таких дней он услышал чьи-то шаги. Сначала Хладов воспринял звук за галлюцинацию, но тот повторился. Через мгновение он открыл глаза и увидел молодую девушку у постели.
- Здравствуйте, дедушка, - тонким голосом произнесла та, - Вы Максим Евграфьевич Хладов?
- Здравствуйте, барышня! Он самый.
- Меня Машей зовут. Я вам денежку принесла – пенсию вашу за три месяца, - продолжала говорить юная особа, оглядывая помещение, - Почтальон я ваш новый.
Взгляд девчонки вновь вернулся к старику. Тот лежал неподвижно: бледный, худой, измученный недугом. Не говоря ни слова, Маша выскочила из комнаты. Через несколько минут она вернулась с охапкой дров и свертком. Девушка затопила печь, с трудом распахнула покосившиеся окна и поставила на огонь чайник.
- Я здесь бутерброды с собой взяла на обед. Попьем чайку? – и, не дожидаясь ответа принялась за уборку.
- Брось, не нужно, - с непривычки возражал старик. За ним никто никогда не ухаживал, а тут..., - Присядь лучше. Ты, поди, устала, дочка.
Впервые в жизни он произнес это слово. Ласковое, доброе и такое щемящее грудь. Максим Евграфьевич практически всю жизнь был один, лицом к лицу со своей судьбой. Он не привык к вниманию, и уж тем более к заботе со стороны.
- Ну-ка, дедушка, цепляйтесь мне за шею. Я постель перестелю, - отвлекла старика от мыслей Маша.
Она где-то в ящиках отыскала чистое постельное белье и умелыми движениями в секунду провернула то, на что у Хладова уходил битый час.
- Вот так. А теперь чаю с бутербродами. Я вечерком к вам забегу – заберу грязное белье в стирку, как раз и искупаемся. Погода теплая, завтра к вечеру верну. Кушать что хотите? А еще завтра доктора к вам приведу. Доктор у меня есть хороший – умный, добрый. Он вас за раз вылечит.
Девушка не унималась. Все болтала, подливая Максиму Евграфьевичу кипятка. Молодая, живая, она наполняла серую комнатушку теплом. Старик жевал бутерброд с колбасой, а по щекам катились слезы. Маша говорила и улыбалась, точно родной человек, ребенок, которого у инвалида никогда не было.
Вскоре почтальон ушла, и, как и обещала, вернулась к вечеру. Она часто заглядывала к Хладову. Приносила продукты, готовила и убиралась. А старик тихо благодарил эту юную девочку и судьбу за счастье, которое нашло его спустя почти век.

P.S. Под редакцией Александры Альбертовны Гейфман
Основателя и преподавателя курсов ФАБРИКА ЗНАНИЙ
vk.com/fabrika_znanii
Фото предоставлено фотографом Юлианной Зайкой
https://vk.com/id183559798