ымоли жизнь у Бога глава 10

                Глава 10.

- Бабушка, где мой Василек? Смотри, баба Дуся у меня уже молоко потекло, а он не плачет. Девушка, улыбаясь вышла из спаленки и, глянув на старушку, осеклась…
Баба Дуся, со слезами на глазах, смотрела на Настю.
- Внученька, ты не расстраивайся, но твоего Василька забрали. Я сама не видела,  когда приехали и забрали твоего сыночка, спала. Но вот записка от женщины, у которой теперь твой сын. Ты поплачь, деточка…Но ты же сама  приехала ко мне, чтобы никто не знал, что ты родила ребенка! Так что же ты хотела? И никого не вини, ни мать, ни крестную. Они под расстрелом не скажут, кому отдали ребенка на усыновление.
- Баба Дуся, зачем и кому  ты отдала ребенка? Это же не вещь – взял и отдал! Это же моя кровиночка! Нет, я не верю! Мама не могла так поступить! Я сейчас поеду домой. Мой Василий, наверное, у мамы. Они взяли его на время, просто поиграть, полюбоваться. А потом отдадут его мне. Знаешь, баба он же такой красивенький! А глазки, как небушко! Точная копия Димки! А может Димка и забрал его. Ведь у него   родинка как у него. Он сразу узнал его, своего сыночка…

Настенька говорила и говорила, собирая вещи сына. На свои она не смотрела, просто откидывала в сторону.
-  А как же он без штанишек? Он же так часто писается. Надо же ему поменять штанишки. А молоко, посмотри, бежит-то как! Оно течет, когда Василек очень хочет кушать. Уже давно пора кормить его! Что же вы наделали, он же голодный, плачет. Просит молочка! Бабушка, дай мне сумку. А вот она. Я заберу ее, сложу в нее вещи сыночка. Ну, прощевай, моя баба Дуся! Не поминай меня лихом! Но знай, что я все равно найду своего сыночка, свою кровинушку! Они просто его хорошо спрятали, а я же мать, я по запаху узнаю, где мой Василечек!
Баба Дуся испуганно смотрела на женщину. Она была сама не своя. Настенька, от всех пережитых эмоций, тронулась умом.

-  Да и не мудрено, - думала старая женщина, - Настенька столько перестрадала!  И отец, который чуть не убил ее за беременность, и мать, которая выкрала ребенка, чтобы наладилась жизнь ее дочери, и крестная, которая помогла избавиться от ребенка!
Конечно, такое выдержит не каждая женщина, -  печально глядя на девушку, думала старая знахарка. Многое она повидала на своем веку, но впервые увидела, как у нее на глазах, женщина помутилась разумом…
А ведь это и ее грех! Она же знала, за что получает деньги от заговорщиц в лице матери и крестной. Но не со зла же они так поступили, а для блага Насти! Кому она будет нужна с довеском? А без ребенка, глядишь, и наладится ее семейная жизнь! Нарожает еще детишек! На аборт же ее не толкали, а рожать надо было! Да и ту бездетную женщину, которая усыновила Васеньку, осчастливили! Подарили ей сыночка! Вымолила его у Бога и Он подарил ей радость и счастье материнства.
- Бабушка, а как зовут ту женщину, которая забрала моего сына? Ты же всех здесь знаешь. Вот она пишет, чтобы я не беспокоилась за ребенка, что он будет самым счастливым мальчиком! А какое же счастье-то, без мамки? А кто его искупает, кто расскажет ему сказку на ночь, поцелует, приласкает? Неужто чужая? Она же не рожала его! И никогда не будет любить его! Поиграется с ним и сдаст его в детдом. А там столько плохих детей! Они могут обидеть ег, побить! Нет, надо забрать моего сыночка! Ты только скажи, кто она?
- Деточка, я не знаю кто эта женщина! Настенька, ну куда же ты пойдешь? Завтра мать сама приедет к тебе, вот у нее и спросишь.
- А у меня нет матери! Была мамочка, любимая крестная, а теперь никого нет! Они предатели! Они украли моего Василечка! И ты предательница! И тебя я ненавижу, баба Дуся.
Настя еще раз прошлась по комнатам, но нигде не найдя своего сына, забрала сумку с вещами и вышла из дома.

Катя с Любой сидели за столом и тихо обсуждали свой поступок.
- Да все правильно мы сделали, Катька! Не переживай! Поплачет, поплачет и успокоится. Ну, куда она с малым дитем? Институт надо кончать, да и замуж надо. Ты вспомни, как тебе трудно было! А как ты ненавидела свою дочку! Это хорошо, что Бог забрал ее у тебя! Грешно так говорить, царство ей небесное, но зато все стало на свои места. Это еще хорошо, что в такие руки мы отдаем ребенка! А представляешь, если бы Борька отдал бы его в детдом! Все, пропал бы ребенок! Вышел бы оттуда каким-нибудь бандюганом!
- Ну,  зачем же в детский дом! Я бы забрала его к себе, рос бы со мной! Клавка уже большенькая, скоро замуж выйдет. А ребенок остался бы со мной… - Катя робко смотрела на свою давнюю подругу. Честно говоря, отдать ребенка своей бездетной подруге, была Любкина идея.
- И даже не думай ни о чем, отдавай дитя! Борька все равно не примет этого ребенка. Тем более, что родители  Димки так сильно оскорбили его. Ты же не знаешь, что они сказали твоему муженьку.
Катя удивленно посмотрела на свою наставницу и по работе, и во всех жизненных ситуациях.
- Они оскорбили его твоей дочерью, Настенькой!  Что мол, дочка у него гулящая. Вся в мать!  И что неизвестно, от кого и Настя родилась, от Борьки или от какого-то шоферюги.  Тем более, что Настя совсем не похожа на отца. Да и Клавка тоже неизвестно от кого! И, что ни в одну приличную семью его дочерей не возьмут!  И ты хочешь, чтобы после этих слов, Борька взял на воспитание ребенка от таких людей! Да не в жисть! Так что пока есть человек, который забирает твоего внука, отдавай. Тем более, что все уже договорено – и с врачом, и с загсом!

Катя еще несколько дней мучилась бессонницей, все переживала за Настю и внука, а потом, скрепя сердце, согласилась.
- Люба, а кто эта женщина?
- Какая тебе разница, кто и откуда! Не вздумай еще искать ее! Отдала и отдала, забудь. А Настя еще родит! В нормальной семье и от законного мужа! Или ты хочешь, чтобы Борька от тебя ушел? Смотри, девка, тебе уж пятый десяток пошел, останешься на всю жизнь в одиночестве! Девки замуж не могут выйти, а ты кому будешь нужна? Так что девка, решайся, или – или! Одно скажу, не бедная! Твой внук будет жить в шоколаде!
Так в тот вечер мать с крестной решили судьба Настеньки. Через два месяца, когда малыш немного подрос, они и выкрали ребенка. Оставили записку, где Аля, так звали новую мать Василия, написала расписку, что забирает ребенка под свою ответственность. Одно условие не было обговорено  в расписке, что Любовь Киричек получила от Иванцовой Алины Николаевны кругленькую сумму за похищенного ребенка…

Дверь с шумом распахнулась и на пороге появилась Настя в ночной рубашке с распущенными волосами. Бледная, словно  после тяжелой болезни, она подошла к женщинам. Те испуганно смотрели на дочку.
-  Мама, куда ты спрятала моего Василечка? Понимаешь, мама, его надо покормить! Он же голодный. Да и штанишки я ему принесла. Надо его переодеть. Где он? А, вы его спрятали от папы! Боялись, что он убьет его! Нет, мамочка, не убьет! Он же увидит, какой он хорошенький, какие у него глазки – чистые, чистые, как слезинки!
Из горницы выбежала ее сестренка.
- Настенька, что с тобой? Ты почему в рубашке? А где твой сыночек?
- Да, мама его спрятала. Она боится папу. Думает, что он убьет своего внучонка.
Со двора в дом вошел Борис. Увидев Настю, он удивленно посмотрел на нее:
- Ты что, с ума сошла, в исподнем по деревне шастать? Живо оденься. Совсем стыд потеряла! А ты, мать, куда смотришь?
- Папа, я прошу вас!  Отдайте мне моего сыночка! Он же совсем маленький и кушать хочет. Смотри, отец, у меня молоко уже по телу течет! А вы все не даете мне покормить его, смотри, отец, - Настя задрала рубашку. Оголилось тело и набухшие от молока груди. Тоненькой струйкой по животу стекала белая жидкость. Отец в бешенстве  от такой бесстыжей наглости, взъярился, но глянув на дочь, осекся.
- Мать, да она не в своем уме? Ты же говорила, что все нормально прошло! Что и мать, и сын здоровые! Что произошло? Отвечай!
- Папа, ну посерчал и хватит! Я все буду делать по дому. Только не выгоняйте нас с Василием из дома! Он такой маленький, смотри, отец, какой он красивый! – Настя взяла  медвежонка и встав на колени, протянула игрушку отцу. – Прости меня, папа, прости! Он такой маленький, а его украли! Моего мальчика украли, папа! – Девушка, прижав медвежонка к груди,  завыла, как волчица.
- Вы что наделали, дуры безмозглые! Она же стала чокнутой!
Катя с Любой переглянулись. Мать со слезами бросилась к дочери. 
- Настенька, прости меня дуру бестолковую! Найдем мы твоего сыночка, ты только успокойся, девочка моя, красавица моя!

Истеричный хохот разорвал тишину летнего утра. Девушка хохотала, запрокинув голову.
- Дура, дура – слово-то, какое смешное! Дура - это я! А ты с Любой меня водила за руку вокруг пальца! Вот так! – Настя крутанулась вокруг себя несколько раз и  запела:
- Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай! Выбираю я сыночка, Васю, сына Василечка! Он красивенький такой, мой любименький, родной! Мама с крестной рано утром,  сына выкрали кому-то! Я теперь совсем одна, разболелась голова…а.а.а.
Она кружилась и кружилась. И только тогда успокоилась, когда отец обнял ее и крепко прижал дочь к себе.
- А ну-ка, куры безмозглые, поехали к этой вашей знахарке. Может она и подымет ее на ноги! Хотелось бы вас упрятать в тюрьму, да детей ваших жалко. Давайте, поднимайтесь, поехали!
 Баба Дуся, было видно, же ждала их. Она варила какой-то отвар из сухих листьев, что-то шептала. Дула, плевалась в сторону. Затем опять помешивала, читая какую-то молитву. На Настеньку, которая безучастно стояла перед всеми, брызнула этим отваром и заставила выпить темно-мутную жидкость.
- Оставляйте ее! Не знаю. на сколько дней протянется лечение, но думаю, что не совсем безнадежна. Глазки-то у нее чистые, хоть и мокрые от слез. Все будет хорошо.
Выйдя из темной, мрачной комнаты в светлую горницу, она громко зашептала.
- А ребенка-то надо вернуть! Материнское,  очень сильно сидит в ней! Так что давай, Любка, делай что хочешь, а сына верни!
 - Баба Дуся, Настя умирает! – Закричала испуганно Катя, - Она глаза закатила! Любка, что мы с тобой наделали! Боря, надо везти ее в больницу!
- Не кричи понапрасну! Что голосишь! Это такое зелье! Оно выгоняет всех злых духов из тела. Сейчас начнет кричать, а потом, через некоторое  время, уснет. И должна  проспать сутки – две! Так что поезжайте спокойно домой.
Борис угрюмо посмотрел на знахарку, подошел к дочери и увидев, что дочка дышит, вышел из комнаты.
Катя, зажав рот от рвавшегося крика, плакала. Рыдания душили женщину. Страх потерять дочь вылились в раскаяние. Зачем она послушалась свою подругу?  Она же родила и вынянчила Маришеньку, хоть и долго не признавала свою родную дочь. А разве дети виноваты. что зачаты в грехе? Кто не грешен в этом мире? Так стоит ли вымещать свою неустроенность на маленьком неродившемся  ребенке, который все слышит и со страхом  беззвучно кричит:  «Мамочка, я так хочу жить! Мамочка, я люблю тебя, ты только не убивай меня!»