Варёнки или времена года

Ворота гаража, находившегося в полуподвале строящейся двух этажной дачи, открылись, я вошёл первым и занося спиной вперёд длинную доску, споткнулся и полетел в двухметровую яму, на торчащие железные штыри какой-то лежащей на дне арматурины.

Щи или борщи, картошку или гречу, макароны или рис, перловку с грибами или ещё какую дрянь, варили каждый, кому что.
А вот штаны, куртки, кепки и юбки...

Лето, как всегда, куда-то испарилось. Кто-то уезжал на юга, а кто оставался дома и ничуть этому не обламывался.
В тот год все пацаны делали себе луки и стрелы и бегали в кустах местной говнотечки, изображая из себя Робин-Гудов. Показанный по ящику сериал ознаменовал выбор всей советской детворы. Никто тогда не делил никого по национальностям, была одна страна. И не возникало смущения и удивления, что у кого-то фамилия заканчивается на айте или на ас, на ян или ов, на дзе или ский, на ри или ейн, на чук или ко и т.д. и т.п. Все были красными.
Никакой прыщавой зелени и лысых фашиков не наблюдалось. Однажды два идиота стали ходить по двору и кричать хай-гитлер, не от злобы, а от озорства, но тут же огребли по самые помидоры, и больше никто этого никогда не повторял. Не потому, что знали что за это можно поплатиться выбитыми зубами, а потому что никому в дурную голову это не приходило. Тем не менее всю эту Ленинскую символику мы тоже не жаловали, а пионерские галстуки и комсомольские значки надевали чтобы только пройти в школу через дежурных, и тут же всё это снять, распихав по карманам. Патриотизм наш заключался в одном, не стучать друг на друга, хоть и всю дорогу это пытались из нас выбить педагоги, например передавая записочки через одних детей, чтобы те их вручили родителям провинившихся ребят. Но лучшие выстояли и не сломались. По говно-ТВ смотрелось только кино и мульты, ещё пожалуй программа "До и после полуночи", где изредка можно было услышать и увидеть какую-то иностранную музыку. Сейчас большинство хорохорится, что не смотрит телевизор. Ну да, легко не пялиться в одно зеркало, если есть другое мутное стекло, интернет.
Не всё было гладко, воевали район на район. Наш 206-й с соседним 201-м дружили, а вот с 203-им не особо, с 208-м нормально, а с Ростой были бойни, может из этого и повылезало потом то, что мы наблюдаем сейчас, только уже не на уровне пронумерованных тесных кварталов, а в бестолковости придуманных теми кому это было финансово выгодно, границ и стран.

На плёнках звучал и тяжёлый рок типа "ACCEPT", "DIO" и всё ещё популярное диско. По району ходили модники с хрипящими кассетниками, зажатыми в полусогнутых в локте руках, демонстрируя окружающим более свою крутость, чем модную музыку. Одним из них был и я, со своим Романтиком 306, переименованным кустарным способом в SHARP, так же как "МК-60" переименовывались в "AGFA" и "BASF", с помощью фломастеров и прочих приспособ. C новой песней группы Pet Shop Boys, переписанной на настоящем японском двухкассетном SONY у матроса с отцовского судна "Юрий Аршеневский", которую он только что взял у ребят прилетевших из ФРГ, где они все новые хиты снимали с местной популярной радиостанции. А поскольку радио ловилось в каютах кораблей, то периодически на записях, благодаря движухе портовых кранов появлялись обламывающие помехи, которые придавали записям запретного шарма. Мы объясняли, что это КГБ глушит, или типа на таможне стоят специальные магниты, которые могут размагничивать плёнки, даже через одежду чемоданов.


Корабли типа "Юрий Аршеневский", финской сборки, в народе именовались морковки, за свой красный корпус. 
И вот на этих судах в каюте помполита были с постройки установлены видеомагнитофоны "Panasonic", те самые, с которых позже были один в один скопированы наши "Электроники ВМ-12".
 И как только отец приходил в порт, я дни напролёт проводил у него, смотря всё подряд. Там я впервые увидел первого "Индиану Джонса", "Полицейскую академию", "Мальчишник" с Томом Хэнксом, "Изо всех сил" со Слаем, "Одинокого волка" Чака, а после просмотра "Яростного кулака" с Брюсом Ли, я под впечатлением прибежал в школу и рассказал друзьям, про этого чувака. Мне никто не верил, какие такие видеокассеты, какие видеомагнитофоны? И то что я рассказывал про Брюса, вообще в голове одноклассников не укладывалось.Все дружно смеялись над моими выдумками ещё несколько лет, пока не появились первые видеосалоны. 
 

В то лето, мы каждый своей компанией построили себе за речкой, деревянные дома, где и обитали, не забывая конечно про поезда*.
Жили весело, дружно и счастливо...    
 

И вот уже усеющие юноши и округляющиеся девушки, идут в седьмой. Цифра 7, предполагала в себе начало взросления, последний ещё относительно разгильдяйский класс, а далее восьмой, после которого большинство разбежится кто куда. В фабзайки или техникумы. И хотя грусти расставания пока не возникало, но некие предчувствия и предпосылки скорой беды меня не покидали.
Свободного времени стало больше, потому как после трёхлетнего перерыва и прозябания на уроках с 14 до 20, наконец-то первая смена. И с двух дня и до восьми утра, свобода... Плюс появился один халявный день в неделю, в среду. Новый предмет под названием УПК(учебно производственный комбинат). Мы с друзьями, я, Витька, Армен, Костя, записались в моряки, и ездили к девяти утра в мореходную школу, где наш боцман-командир, аккурат, к половине одиннадцатого даровал нам увольнительные на берег.
-Давайте, бегом марш по своим делам, а то я слышу как у вас дети в яйцах пищат-
ровно в 10.30 командовал он, и мы как раз успевали в кинотеатр Родина на одиннадцатичасовой сеанс.
После занятий, переодевшись в грязное, пропитанное мазутом, солярой, бензином и дымом костров шмотьё, бежали на нашу поляну, чтобы оформить пару-тройку товарных составов. Рядом с железной дорогой находился завод безалкогольных напитков, и мы перемахнув через забор, заходили в цех, где по конвейеру ползли пол-литровые стеклянные бутылки с лимонадом(тархун, байкал, дюшес, буратино), и спросив у рабочих разрешения взять лимонадику, уносили столько бутылок, сколько каждый мог уместить на себе(в карманах, рукавах, за поясом и в руках, сумки и пакеты запрещались). Напитки нам всегда давали без вопросов, только просили потом вернуть пустые бутылки, что мы всегда и выполняли. Таким же макаром мы добывали и хлеб, только с ним было ещё проще, не надо было ползать через забор, а достаточно было подойти к окошку пекарни и горячие буханки ныряли за пазухи наших курток.
Правда за кексами и тортами приходилось всё равно проникать на территорию хлебозавода, но это уже было воровство и практиковалось не часто, и редко когда удачно.

А к восьми вечера нужно было уже быть в кирпичных беседках детского садика, успев переодеться в чистое, где нас ждали девчонки. И где случались всякие такие пошлые разговорчики, как бы случайные толкания друг-друга, обжимания на предмет почувствовать на себе их девичьи тёплые дыхания и появившиеся прелести.
Вот тут-то и возникла повсеместная мания красить чёлки в рыжий цвет и варить одежду.
Беседки, интересно кто-то ещё знает что это такое?
Где решались самые важные вопросы и были похоронены тайны. Кто с кем, кто чей, кто ходит, а кто расстался,у кого что больше, а так же пересказывались просмотренные сны и кинофильмы, а позже и видеофильмы.
 В зимнее время года все перемещались на дворовый каток, где толкаться и щупать девок было ещё проще, и мы как принцы на горошинах, сквозь напяленные свитера и шубы всё прекрасно чувствовали и безвозмездно делились друг с другом полученным кайфом.
Голых, красивых тёток, нам посчастливилось наблюдать уже со второго класса. Случайно обнаруженные в верхнем шкафу чешской стенки, журналы Playboy и Penthouse 70-х годов, были нашим единственным образованием. Сначала я поделился находкой с тремя лучшими друзьями, с пометкой "Совершенно секретно", но откопанные под землёй камушки под цветными бутылочными стёклышками, как в песне "ля-ля-ля, жу-жу-жу, по секрету всему свету что случилось расскажу", очень быстро ушли в народ. Не прошло и месяца, как раздался звонок и на пороге моей квартиры возникла делегация, состоящая из всего класса, в надежде увидеть этот самый секс.
Я долго отнекивался, утверждая, что кто-то что-то сочинил, а они поверили. Но был подвергнут шантажу, что если им не покажу, об этом узнает вся школа и учителя. Пришлось продемонстрировать пару журналов, хотя их было больше. А потом я объяснил, что если кто-то узнает, что они это видели и сообщит в ментовку, то всех наших родителей отправят в тюрьму, а нас распределят по детским домам, кого куда.
И это подействовало, больше ко мне никто не приходил, кроме дружбанов.
Тогда фото в жанре "ню" считались порнографией, а за это была статья. Через пару лет моя старшая сестра Наташа пришла из школы поздно вечером. В кабинете химии на полу завучем была обнаружена выпавшая у кого-то из портфеля или учебника, фотография обнажённой женщины по пояс, и их продержали весь день, до самого закрытия, в школе, допытываясь чьё. Так никто и не сознался, и никто никого не сдал. Но беседы с родителями были проведены. Так что меня пронесло. И хотя картинками мы налюбовались вдоволь, увидеть это в кино считалось настоящим экстримом. Когда вышел в кинопрокат наш совместный с зарубежными странами фильм Анна Павлова, уже в перестройку, мы бегали его смотреть бессчётное количество раз. В конце первой серии на три секунды показывали женскую грудь. Так вот мы досматривали включительно до этого момента и дальше уже было не интересно и мы шли в кафе кинотеатра жрать мороженное, если были деньги, или просто покидали зрительный зал.
Вот так в познании балета и миновала зима, и мы пацанами возвращаясь из военкомата, пускали спичечные кораблики в повсеместно оттаявших под холодным северным солнышком придорожных ручьях. Бегали на залив, на кладбище кораблей, и с их ржавых бортов вылавливали причудливые узоры льдин, пытаясь в них угадать "прекрасное далёко".

Вот тут, вдохновлённый птичьим щебетанием и пением кошек, я и вспомнил про уже три года лежащие в шкафу джинсы LEVIS, где-то раздобытыми для меня на вырост, моими родителями. И размерчик наконец совпал. Глядя на продвинутых друзей, я понимал, что если бы в 5 классе оказавшись на дискотеке в таких штанах, я бы имел все предпосылки получить прозвище "Челентано", то теперь без прищепок, ведра, плиты и хлорки было не обойтись.

 Армен был мастер по варке одежды и быстро скрутив брюки в звёздочки, используя старые прищепки для белья, засунул их в ведро с водой и поставив его нагреваться на плиту, доверил  конвертик с хлоркой мне, предупредив чтобы я без него ничего не делал, а сам побежал домой, передать старшему брату, который должен был вернуться с суток, ключи от квартиры.
 
 В первом классе, Армен, Витька, Серёжа и я пошли в кино. Это был мой первый самостоятельный поход в кинотеатр, без сопровождения взрослых.
Мои родители в кино вообще не ходили, а вот с маминой старшей сестрой тётей Леной и её мужем дядей Васей, я смотрел в "Мире" японскую "Опасную погоню" 1976 года, нашего "Сыщика" 1979 го и что-то ещё. Хотя вру, с отцом мы несколько раз посещали южные летние кинотеатры, в которых, как и в городских театрах, периодически раздавались аплодисменты, от возбуждённых комарами дам в платьицах, и их кавалеров, рискнувших посетить данное мероприятие в шортах, да и всех остальных лупящих самих себя по любопытным лбам.
    Сеансы на 12, 14, 16, 18 нас не заинтересовали. А вот в 20 часов показывали двухсерийный индийский фильм, там драки и всё такое, "Самозванцы по неволе". На него мы и взяли билеты. Вернувшись домой около 23.00, старшая сестра сказала, что пришла чья-то мама, и Люба, так зовут мою маму, ушла нас искать. От получения дюлей в виде криков и выслушивания рассказов о волнениях и беспокойствах, инфарктах и прочего, нас спасла мама Армена. Которая собрала всех беспокоющихся родительниц у себя на кухне, и подчуя их настоящей армянской чачей и непривычными, но очень вкусными закусками, всех задобрила, убедив, что индийский фильм про карате идёт последним сеансом, и как только он закончится, мы, каждый вернётся жив и здоров.

Чача эта делала людей очень дружелюбными, добрыми и весёлыми. Позже, в 90-м, когда мы продавали этот напиток возле местного общежития, у нас за ним выстраивалась очередь, и культурно отдыхающий рабочий класс, был очень доволен, говоря что все смеются, веселяться, танцуют даже те, кто никогда ранее не танцевал, и никто не выясняет отношения и не бьёт друг другу морды, как после магазинной водовки, приобретённой на купленные у бабулек талоны, или выловленной на трассе, где к тому же, вместо белой могли подсунуть уксус, который закручивал змейку не хуже разбавленного рояля.
Трасса во времена горбачёвской борьбы с пьянством, это когда водку продавали прямо из окон собственных копеек, шестёрок и четыреста двенадцатых москвичей. Нужно было встать вдоль проезжей части, и машину тормозить не по-русски, а на американский манер, с поднятым вверх большим пальцем и оттопыренным мизинцем. Как-то и мы с Арменом таким образом поимели пол литра уксуса, залитого в бутылку из под столичной, и потом ещё долго ели с этой кислой приправой, которая по цене нам обошлась, как пара банок соуса "Uncle Ben’s", вкуснючие мурманские рыбные пельмени...   

Терпением я тогда особо не обладал, и всё же сдобно сдобрил хлоркой ведро с моими монтанами, не пожалев ингредиента, хоть и достать сей порошок было достаточно проблематично, можно было выпросить в школе у техничек, но не факт, что это увенчалось бы успехом.

Встав на стул над плитой с ведром, я смотрел и радовался, как брюки приобретают красивый белый цвет, а потом, когда отцепишь прищепки, они будут все в синих, звёздных, моднючих узорах.

Когда вернулся Армен, джинсы сразу были вытащены из ведра в ванную и прополощены, но поздно. Моя не жадность к белому убийце, разделала синюю материю, так же как Шарик из Простоквашино шапку почтальона Печкина. Вообщем одна сплошная дырка. Это учитывая, что джинсы моего детства сильно отличались от того, что продаётся сейчас. Новые они преспокойно могли стоять на полу ни на кого не надетые, и не падать, такой был твёрдый и крепкий материал.

Мы с другом смотрели на нашу работу и ржали, как на Оскаре с Луи ДеФюнесом.

В 20.30 должна была прийти со смены моя родительница, надо было проветрить и замести следы и где-то найти такие же джинсы, потому как рано или поздно их отсутствие в шкафу всё равно будет обнаружено.

У нас с Арменом не имелось никаких сбережений, и потому мы пошли по копилкам друзей, школьных и дворовых товарищей. Правду по моей просьбе, чтобы завтра над этим не смеялась вся школа, мы говорить не могли. И потому была придумана какая-то легенда, какая именно я не помню. Особо денег ни у кого не было, больше всего выручил боксёр Костян, разбив ради меня свою копилку, где после подсчёта всей мелочи, оказалось целых двадцать пять рублей. Среди множества остальных ребят мы с трудом наковыряли ещё пятнадцать. Итого сорок, а надо было минимум сто, и ещё умудриться через всяческих знакомых отыскать импортные портки.
 
  Неделю спустя Армен прибежал ко мне с новостью, что в "Радугу" завезли уже готовые варёнки и всего по двадцать рублей.
И мы купили себе настоящие, советские штанцы.
Может быть исчезновение нашей почившей в бозе работы было бы замечено не так скоро. Но появление обновок породило у мамули много вопросов, ох уж эта боязнь, что я обязательно могу стать бандитом..., ну и я соврал, что один мой кореш, случайно, слишком тщательно сварил мои левисы, и потому подарил мне свои, которые ему всё равно малы. Родители похохотали, и дали денег на кино и мороженое, на нас двоих.
 Тогда мы посмотрели в том же кинотеатре "Мир", «Полёт над гнездом кукушки» c Джеком Николсоном, и вышли из зала через два с половиной часа совершенно обалдевшие. Минимум потом мы на него ходили раз пятнадцать. До сих пор время от времени я его пересматриваю, сначала на VHS, позже на DVD, а сейчас у меня лежит в коллекции BluRay c невероятным множеством разнообразных авторских переводов времён видеопиратства.

Итак, летя в ту самую яму, с которой я начал своё повествование, на острые  штыри, я был именно в этих советских варёнках. Ну и я зацепился за торчащий с боку, загнутый кверху, болт, этими самыми штанами, и они выдержали мой первый наилегчайший вес, не поплыв далее по ткани ринга, а оставив меня висеть над опасной пропастью. Далее, мой побледневший дядька, Жора, муж мамкиной младшей сестры Зои, которому я согласился подсобить, мне и помог выбраться наверх.
 После мы сразу поехали к дяде на пасеку, где жужжали пчёлы и бегали в камышовых зарослях дикие кабаны. Мне, четырнадцатилетнему везунчику, даже налили настоящую краснодарскую абрикосовку восьмидесяти семи градусов. Дабы успокоить мои пошатнувшиеся нервы, заглатывающего их нехитрую закуску в виде жареной картошки, помидоров бычье сердце и многочисленных домашних консервов, с аппетитом только что проснувшегося, спокойного как танк, удава.   

У каждого случая существует своя предыстория. И каждый раз, когда со мной происходят не очень приятные вещи, я возвращаюсь назад, в ныне прошлое, когда-то бывшее будущим, и обнаруживая предпосылки случившегося, чаще всего смотрю прищурившись на солнце и улыбаюсь, радуясь предстоящему времени года.

*отсылка к рассказу "Сейчас" http://www.proza.ru/2017/01/29/91