Крик Гражданина, 4 глава

 
Нитка.
 
 
«Беда принуждает ко лжи даже честных»
Публий Сир
 
 
 
Доброван приехал в министерство Обвинения, в огромную высотку, которую можно было увидеть из любой точки города, в отличие от министерства Справедливости, которое было сделано одноэтажным, но очень-очень широким. «Безопасность превыше всего», красовалась вывеска над воротами здания. Добр прошел во двор, спросил, как пройти к Мистеру Обвинителю, присвистнув, охранник сопроводил его к кабинету.
«Донос –  безопасность,
Донос –  спокойствие,
Донос – твоя семья,
Донос – твой завтрашний день» - висел плакат на двери кабинета.
Добр сидел в приемной Мистера Обвинителя, его терзало столько мыслей и сомнений, столько эмоций, его бросало в холодный пот, он никогда не был в этом министерстве, хотя они очень плотно работали с ними. Министерство Справедливости было сделано специально для народа, они контролировали правительство или просто пытались. Говорят, еще до рождения Добрована оно работало куда жестче. Министерство Обвинения раньше просто называли полицией, но, со временем, правительство, дабы много не объяснять народу, что должна делать полиция и вообще для чего она нужна, просто переименовали, и сразу всем всё стало понятно, вопросов сразу поубавилось.
 
-Проходите! - раздалось из мегафона.
-А…что? – выпал из своих мыслей Видящий.
-ПРОХОДИТЕ!- проорал мегафон.
-Да-да, хорошо, надо собраться, что ж я так поплыл, соберись, Добр! –  он нервничал.
 
Он вошел в кабинет, его шокировал цвет: кабинет весь черный, вся мебель, вся аппаратура, даже блокноты  были черными. Как ни странно телевизора не было, на столе стоял большой стационарный компьютер, из которого играла классическая музыка, хозяин кабинета курил трубку. Ни единого окна, огромный деревянный стол, удобное кресло в котором сидел тот самый Мистер Обвинитель.
«Мрачности хоть отбавляй», - почувствовал в себе уверенность видящий.
-Вы понимаете?- спросил Мистер
-Да, но доказательства, какие?
-Узнаете, - улыбнулся Обвинитель, - сейчас вас возьмут под стражу, завтра суд, а теперь пройдите.
-Не имеете права!
-Мы имеем, мы власть, мы всех имеем, выходите.
-Та-дам, можно закурить?
-Угощайтесь, Доброван!
-Тогда я посижу еще минут пять?
-Конечно, не торопитесь, можете две сигареты выкурить, – закончил разговор Мистер Обвинитель.
 
Два охранника появились из воздуха, они не стали ни заламывать руки, ни ставить к стенке, были очень вежливы. Зачем доставлять боль человеку, который знает или подозревает свой печальный результат?
«Надеюсь, Мистер Справедливость не внес поправку о наказании за «Инакомыслие», а то совсем грустно станет», - истерика уже была в голове Добрована.
Он решил, что будет, то будет. Камера была небольшой, но даже уютной: три кровати, стол, пачка сигарет. А Доброван слышал про скамейки и дырку для отходов, возможно, это было не в этом здании, может это его ожидало потом? Он решил не спать, посидеть и подумать. Адвоката политическим не давали с той самой войны с Южанами. Виноват? Борись за себя, хочешь отстаивать себя, пожалуйста, не хочешь - можешь прям сразу в тюрьму поехать.
Судебных систем было две: одна для преступников по уголовным делам, а другой для политических преступников, таких как: шпионы, революционеры, инакомыслящие и прочие в том же смысле.
Политический суд был закрыт для всех СМИ в стране и за пределами тем более. Процесс проходил в необычном формате, настолько просто, что даже удивлял. Обвинитель зачитывал свои подозрения, доказательства, потом обвиняемый говорил свои мысли и позицию, суд удалялся для принятия решения, а приговор выносился просто «Мы согласны» и ты свободен, иди, гуляй, восстановят в должности (только Обвинители в жизни не дадут), или «Мы не согласны» и тюрьма, лишение свободы. Хотя какая свобода, она в голове и только. В стране все думали одинаково, все слушали власть, это было реальностью, такие мысли как у Добрована, были редкостью, один на миллион и разоблачали их с большой скоростью.
«Какие доказательства?» - плавал вопрос в голове заключенного.
 
Нахлынули воспоминания, он вспоминал прогулки с любимой, еще до детей, как бы ни было смешно, а познакомились они в интернете. Он, увидев ее в социальной сети, подумал насколько они разные, считал ее клубной девушкой. Сам Доброван был тогда спортсменом, ему было все равно, что происходит в стране, какая партия, какой режим, интересы его ограничивались спортом, играми и фантастическими книгами. Он скинул ей какую-то белиберду, связанную с играми, а ей было не до этого. Добр решил пойти дальше и пригласил ее на прогулку, а там он понял, как ошибался. Она был прекрасна, она была умна, Доброван не ожидал такого.
С того момента по нынешний день они жили в любви и радости, у них родились два ребенка, два маленьких бандита, два брата близнеца. Ах, эти улицы, только рядом с ней он видел цвета, он видел краски жизни, но выходя на работу, его бесила серость домов, давление зданий, его мечтой было уехать, сбежать с семьей, но куда, везде следят. Он не напрягался насчет образования детей, он мог дать гораздо больше, ведь в школах было так мало предметов: математика, где дальше дискриминанта не уходили, родной язык, чтобы хоть говорить умел. Такие науки как биология, химия, физика  были выведены благодаря церкви. Церковь… церковь поощряла всю содомию жизни, развлекательные клубы, развлекательные программы, продажу и пропаганду алкоголя, а науки преследовались, как враг слову Божьему. Доброван относился к религии по своему, он верил, что есть что-то выше, но всей душой он ненавидел церковь, где людей превращали в овощей, заставляли платить, отдавать свое жилье и ценности. Церковь поощряла бедность, хотя сама при этом была всегда в роскоши. Был прогресс, светское государство с нормальными законами, ну почти нормальными, хоть коррупции было в разы меньше, народ имел свое слово, а потом все резко поменялось. Доброван смог стать видящим, но государство покатилось как снежный ком ко дну, умственному дну, моральному дну, искусство под запретом, коллеги его презирали. Он просто не мог понять, как люди согласились на это, на «Добровольный желаемый регресс».
«Если у меня достойная зарплата, хватает на семью и прочие расходы, то зачем мне воровать еще у народа, не понимаю», - часто рассуждал Добр.
Он считал что дворцы, огромные дома, яхты и самолеты - это средневековое развлечение для идиотов.
Камера открылась:
«Так быстро», - подумал заключенный.
Но не тут то было - в камеру ввели двух новых заключенных. Доброван присмотрелся к ним, нет, он не узнал первого, а второй был знаком, где-то он его видел, может до войны?
Второй сразу завалился спать, да так сладко ворочался, будто впервые увидел кровать. Они выглядели по-разному, но было видно, что оба интеллигенты, первый был как с показа мод, при хорошем дорогом костюме, с очками на глазах, волосы его были зализаны на правую сторону, аккуратно завитые усики, одним словом - модник. Второй же напротив, человек в возрасте, тоже в костюме, но было видно, что костюм старый. Создавалось впечатление, будто он никогда не выпускал книгу из рук, уже седой, с гладко выбритым лицом. Оба были ростом с Добрована, но первый был сухой, а второй больше Добра, с огромной дланью.
-Вечер добрый, человек разумный! – отвесил поклон первый новый гость, – я Урбан, руководитель  первого в стране канала развлекателей. Хотите спросить, за что я тут оказался? Отвечаю, я отчаянно пытался закрыть один проект на нашем ТВ, на моем канале. Он длился уже более десяти лет, там такая дегенерация пошла, что уже противно было, но рейтинги были выше остальных. Знаете в чем мое удивление?! Пищу для моего ареста, Обвинителям, подкинула церковь, ну не смех!
-И вам вечер добрый, Урбан, - кивнул Мон-Фред, – а я видящий из министерства Справедливости, Доброван, где-то что-то проболтался, но не пойму где, но если взяли под стражу, значит, правильно говорил, не так смешно как у вас, но все же.
-Дела да и только, хотел сократить зарплату ведущей. Судя по вам, вы не особо жалуйте телевидение, - сравнительным взглядом посмотрел на Добрована руководитель канала, – так вот, ведущая, тупая блонда, без мозгов, но народ любит. Я часто задавался вопросом: «То ли я дурак, то ли чего не понимаю?»
-А какая зарплата, если не секрет?
-Сорок тысяч!
-Сорок!
-Да и это просто ведущая! С не самым большим думающим органом, – рассмеялся Урбан
-У меня всего десять!
-У меня тоже. Смех, да и только!
Остаток ночи они провели в тишине. Урбан вместе с собеседником курил. Он был спокоен, не было видно, что он чего-то боялся и лег спать, а Доброван думал о своем, он подумал, что старый заключенный тут не впервые, будто это его дом родной.
«Так спокойно лег спать, может из совсем отчаявшийся?»
Но решив, что надо поспать, выкурил еще две сигареты и лег спать.
 
-Подъем, господа хорошие, завтрак, получите! - сказал охранник.
Чудесный запах кофе и яичницы привлек заключенных. Пожелав друг другу приятного аппетита, принялись за еду, тем более, когда вечер прошлого дня был голодным.
-Хороша стряпня! – восхитился Урбан.
-Господин Мон-Фред, как доедите, просим на выход, уже все собираются, – вежливо попросил охранник.
Прошло буквально пару минут, заключенный выкурил сигарету.
-Ну… вперед! - нервничал Доброван.
-Как говорили при моем тезке, Deus Vult! - засмеялся Урбан.
-Вы захотите сюда вернуться! - неожиданно подал голос вроде бы знакомого заключенного, а Урбан и Доброван уставились на него с удивительным взглядом,– скоро увидимся.
 
Громкий удар в гонг! Бух!
«Я думал, будет молоток!» - подкатывала истерика.
Огромный красивый зал с большими окнами, большая трибуна для судей, на ней надпись «Правда в наших умах». Присяжный нет, зрителей нет, наверху балкончик, и какая-то тень уселась.
«Знакомый облик», - подумал Доброван.
Судья была одета в мантию.
«Хоть здесь сходится», - истерика сильнее.
-Господин Доброван Мон-Фред доставлен! - сказал охранник.
-Садитесь, в ногах правды нет, мы же не убийцу тут судим, цивилизованные люди все-таки, – с улыбкой сказала судья.
-Точно цивилизованные? – нервы сдавали у Добра.
-А вот дерзить не надо, – так же мягко сказала судья.
 
Доброван оглянулся, еще раз, что-то неспокойно было ему. Не пришел еще обвинитель, он опустил голову.
-Обвинитель по делу «Инакомыслия» Доброван Мон-Фред против государства и действующей власти, господин Блюр Мон-Фред! - проговорил судья.
 
Старший брат поднял голову, его глаза округлились, опять мегатонны груза, удары в висок, озноб пошел по всему телу, он потерял дар речи.
«Вот это поворот», - только и успел подумать подсудимый.
Звук падающего тела заставил всех обернуться, Доброван потерял сознание, как бы он не был стоек, но такое предательство от собственного брата… Он не смог произнести ни слова, он хотел провалиться под землю. Его привели в чувства, но не в сознание. Мозг плавал, он не мог ухватиться хоть за одну мысль, как нокаут в боксе, как передоз адреналином, он смотрел перед собой, но в глазах темнота. Прошло около часа, Блюр высказал свои обвинения, предоставил доказательство – прослушку, специально установленную им в своем доме.
 
-Вы согласны с обвинением, господин Мон-Фред? - спросила спокойно судья.
-Да… да, я согласен, – не понимая ничего, ответил подсудимый.
-Вы уверенны?
-Да… – будто пуля пронзила тело, шок не отступал.
-Ваша позиция, Доброван, пожалуйста, к трибуне, – сказала судья
Он попытался встать, но ноги сами отказали. Его, будто парализовало и вновь потеря сознания, тут же подбежали охранники, усадили подсудимого на место.
-Защиты не будет, – сказал Доброван
-Вы уверены? Ваш выбор. Исходя из предоставленных фактов, господин Доброван Мон-Фред, вынесен приговор: заключение в тюрьме для политиков и государственных чинов, сроком на один год, - жестко сказала судья, – один вопрос, Мон-Фред, при нынешней ситуации как бы вы доносили правду до людей?
-Наверное, сделал бы собрания, что-то вроде анонимных алкоголиков, – еле соображая, ответил Доброван, - но у меня встречный вопрос, что стало с депутатом, по которому я предоставил в министерство Обвинения?
-Полностью оправдан, - раздалось с балкона,- уводите.
«Запретить собрания», - записала тень в свой блокнотик. Доброван узнал голос Геббельса.
-Может, я сплю?! – заорал Доброван, потеряв контроль над собой.