Цени то, что имеешь

Любому ребенку, наверняка, нравилось прогуливать школу, особенно по уважительной причине. В 9-м классе у меня появилась прекрасная уважительная причина – я была сиделкой в больнице у своей мамы.

Более десяти лет она работала проводником поездов дальних следований. Это было ее жизнью, ее призванием и главной страстью. Вместо того, чтобы найти работу рядом со своими детьми и видеть, как они растут, делают первые шаги, идут в первый класс, она привозила с Юга сувениры и фрукты, всегда была загорелая и красивая. Работая не покладая рук, заработала себе много разных болячек, с одной из которых мы оказались с ней в больнице. Это была грыжа позвоночника, которая развивалась с годами и росла все больше и больше, принося маме мучительную боль. Дошло до того, что передвигаться самостоятельно она уже не могла, поднималась с постели с трудом. А ведь ей не было еще и сорока лет…

Мы срочно прибыли в областную больницу и оказались в отделении нейрохирургии. Меня официально записали в ее карту и отправили в нашу палату. Я толкала коляску с мамой, которая плакала без остановки,  по длинному коридору и успокаивала ее как могла. Да, мне всего 14, да, я еще ребенок, нет, мне не сложно, да, мы справимся.

Палата была на третьем этаже, в ней были три пустые койки, небольшая уборная и сильно пахло дезинфекционным раствором. Хотя, я уже привыкла к запахам больниц, тут было как-то особенно невыносимо. Я расправила маме постель подальше от окна и с трудом помогла ей выбраться из коляски. Со слезами и уговорами, она все-таки оказалась на кровати. Распределив наши скромные пожитки в прикроватной тумбочке, я села на кровать напротив и глубоко вздохнула. Вот так, в мгновение ока, самый сильный человек в моей жизни ослаб и потерял веру. Я смотрела на ее осунувшееся лицо, грязные волосы и тонкие пальцы, которые намертво вцепились в железную кровать, удерживая положение тела под определенным углом, чтобы не было больно. Я взяла подушку со своей постели и подложила ее маме под спину. Хватка ослабла, слабые руки опустились вдоль тела.
 
- Иди, погуляй, - сказала она, - я попробую поспать.

Этой фразой она отправляла меня на перекур. Да, мне было 14, и я курила. Ничего удивительного, что без должного воспитания я пристрастилась к сигаретам и рано познала вкус алкоголя. Конечно, не смотря на то, что мама знает, мне никогда не хватило смелости закурить при ней, я все время пряталась, убирала сигареты в дальний карман рюкзака. Даже сейчас, когда мне почти тридцать, я не осмелюсь достать сигарету и прикурить ее на глазах у мамы.

Я послушно взяла рюкзак, бирку из гардероба и спустилась вниз. Стояла глубокая осень, этот город мне был совсем незнаком, я оделась и вышла с территории больницы. Куда пойти? Оглядевшись по сторонам, я перешла дорогу и пошла в первый попавшийся двор. Там я устроилась на лавочке и закурила. Это только первый день в больнице, а я уже скучала по друзьям и родному городу. Но мое место сейчас здесь и я должна заботиться о маме.

Еще немного послонявшись по улицам, я окончательно замерзла и приняла решение возвращаться в больницу. Скоро должен был быть ужин.

Мама уже не спала, ждала меня, теребя платок в руках.

- Все нормально? – Спросила я, усевшись напротив.

- Помоги мне подняться, я в туалет хочу.

Мы доползли до туалета, который находится в пяти метрах от нас минут за пять. Каждый шаг давался ей с трудом, трость, которую нам дал заботливый дядюшка перед отъездом, была как никогда кстати. Когда я вернула ее к кровати, она отправила меня в столовую за ужином. Ужин мне не полагался, к сожалению, как и отдельная кровать. Поэтому мы разделили ужин пополам и застелили пустующую постель бельем, привезенным из дома. Пока к нам никого не подселили, мне разрешили на ней поспать.

Эта ночь была бессонной. Кровать жутко неудобная, из коридора доносились всякие звуки и шорохи, скрипели деревья за окном от ветра. Я лежала на спине и смотрела в потолок, на котором плясали тени.

- Не спишь? – Прошептала мама в темноте.

- Нет.

- Поставь сюда стакан с водой. В горле пересохло.

Я послушно налила из бутылки воды в стакан и вставила туда коктейльную трубочку.

- Спасибо. – Она помолчала. – Завтра мой врач придет, скажет, когда операция.

- Ты уже говорила.

От обезболивающих она часто впадала в небытие и забывала некоторые вещи.
 
Операцию ей назначили через десять дней, обезболивающие сократили до самого минимума, следующие две ночи для меня были адом. Мама постоянно плакала от боли, тихонечко так, стараясь меня не разбудить, но я сама не могла спать, так как постоянно переживала.

В тот день я, как обычно, ближе к вечеру оделась и пошла в уже знакомый двор. Я легко могла выкурить прозапас две, а то и три сигареты. Мы недоедали, порций, что полагались маме, нам на двоих совсем не хватало, денег было в обрез, но на сигареты я умудрялась себе выкраивать.

Когда я вернулась, то уже из коридора услышала несколько голосов и смех в нашей палате. Интересно. В палате на той постели, на которой я спала, сидела девочка примерно моего возраста, а женщина в возрасте хлопотала над кроватью моей мамы.

- Здравствуйте. – Неуверенно поздоровалась я.

- Привет! Это наши соседи. – Весело произнесла мама. – Теперь нам тут не скучно будет.

Девочка с интересом посмотрела на меня. У нее была мальчишечья стрижка, те локоны, что были длиннее, торчали в разные стороны, худенькая, с большими серыми глазами, улыбка не сходила с ее губ. Сейчас я ассоциировала бы ее образ с персонажем какого-нибудь аниме. Она сидела, скрестив ноги, и убаюкивала левую руку, будто ребенка.

- Олеся. – Улыбнулась она мне.

- Аня. – Улыбнулась я в ответ, не сводя глаз с ее руки.

- Анечка, мы тут тебя переселили немного, - сказала мама, - придется тебе спать со мной.

В палате было три кровати. Нас было четверо. Конечно, я буду спать с мамой. Только как? Ей нужна удобная поза, чтобы терпеть боль в спине, кровать едва-едва наберет полтора метра в ширину… Ладно, разберемся. Я пошла за ужином, за мной подоспела Олеся. Ее левая рука была подвязана красивым платком через шею, словно была в гипсе.

- Покажешь где столовая? – Деловито спросила она.

- Конечно.

- Куришь? От тебя пахнет сигаретами.

- Да.

- Страшно там?

- Где?

- В подвале.

- Я там не была.

- А где ты куришь?

- На улицу хожу.

- Странная ты. Я покажу потом где тут курилка.

Я пожала плечами. Какая дотошная. Не люблю навязчивых людей.

Мы взяли наши подносы и вернулись в палату. Я видела, что Олесе было сложно нести его в одной руке, но помощи она не просила.

- Олеся, я бы сходила! – Женщина выхватила поднос из ее руки. – А если бы уронила?

- Ну не уронила же. – Просто сказала Олеся и взяла вилку. Ее спокойствию и жизнерадостности можно позавидовать.

Мы поели, немного поболтали, познакомились поближе и вроде напряжение пропало. Олеся и ее мама тоже приехали из небольшого городка на плановый осмотр. Мы разговаривали обо всем, кроме наших болезней. Видимо, это слишком сложно для первого дня – делиться своей болью.

- Пойдем со мной. – Позвала Олеся. – Надень кофту потеплее.

Мы с ней вышли из палаты, подошли к лифту и спустились в подвал. Корпуса больницы связывали подземные переходы. Тут запросто можно было заблудиться, но Олеся уверенно петляла среди узких коридоров и, наконец, мы вышли к курилке. Это была небольшая комната с хорошей вентиляцией. Олеся достала из-под платка пачку сигарет и зажигалку.

- Хорошее место для хранения. – Усмехнулась она. – Сколько тебе лет? Ты такая прямо скромница.

- Четырнадцать исполнилось.

- Ого, да у нас с тобой небольшая разница. Мне пятнадцать. – Олеся чиркнула зажигалкой, прикурила и передала ее мне.

Меня разбирало любопытство, что она делает в отделении нейрохирургии со сломанной рукой.

- Ты руку сломала? – Кивнула я на платок, возвращая зажигалку.

- Лучше бы сломала. – Она вытащила руку из платка и отпустила. Та со шлепком безжизненно повисла вдоль тела. – Я ее не чувствую совсем. – Она зажала сигарету губами и правой рукой уложила левую обратно в платок.

- Почему?

- Ну, - она засмеялась, - это длинная история. Но если кратко, то мы с друзьями попали в аварию. Все остальные отделались синяками да ссадинами, а я чуть не потеряла руку. Реально чуть не потеряла. Вот тут посмотри, - она оттянула воротник кофты. Там на плече, начинаясь у шеи, красовался огромный рваный шрам, уходящий к подмышке.

- Ого, - присвистнула я, - зашивали?

- Пришивали, если быть точнее. Полгода уже прошло. Последние два месяца я не чувствую руку. Врачи говорят, что нервы отмирают. Последний раз я шевелила пальцами, знаешь когда? – Она прищурилась от дыма. – Три недели назад. Я еще могла показывать всем «Фак». А теперь вот, висит.

- Надеюсь, тебе вернут твою руку.

- Я тоже. Я уже начинаю забывать, как это – умыться двумя руками, печатать на компе, вырезать снежинки к Новому году. Однажды я так расстроилась, но даже вены не смогла себе порезать. Прикинь, какой облом.

Мы докуривали в тишине и также в тишине шли по коридору.

- А знаешь, если пойти в ту сторону, дальше, то можно выйти к моргу.

Я поежилась.

- Пойдем, посмотрим?

- Нет, я боюсь.

- Чего? Покойников? – Она засмеялась. – Уж не думаешь ли ты, что там, в конце коридора, за поворотом стоят каталки и столы с трупами? Конечно, там дверь. Никто трупаков не держит в открытом доступе.

Но я наотрез отказалась идти в сторону морга, нет уж, увольте.

- А ты видела трупы?

- Ну, только бабушку и дедушку, когда на кладбище были.

- А хочешь посмотреть?

- Олеся. Ты меня пугаешь. – Я поспешила нажать кнопку лифта.

- Да шучу я, - рассмеялась она так звонко, словно колокольчик, поглаживая пальцы левой руки, - просто старайся ценить то, что у тебя есть. Потом может быть уже поздно.


Эту ночь я снова провела беспокойно. Свернувшись клубочком в ногах у мамы, стараясь лишний раз ее не беспокоить, я слушала свое дыхание, считая выдохи. Это как считать овечек, чтобы уснуть, я же засыпаю под подсчет выдохов. Затея не удалась, сон не шел. Я осторожно приподнялась и увидела, что Олеся сидит по-турецки, обнимая свою руку и раскачиваясь взад-вперед, иногда скрипя пружинами кровати. Кажется, она так и не спала всю ночь.

Утром Олесю отправили на процедуры, а я спросила у ее мамы, почему Олеся не спит, если руку вообще не чувствует? Разве она болит у нее? Ноет? Наверно, еще остались живые нервы? Так наивно и по-детски поинтересовалась, а получила совсем не детский ответ.

- Она тебе вчера в курилке рассказала?

  Я молча кивнула.

- А она сказала, что единственная выжила в этой аварии?