Лиля Федодеева

Имя этой четырнадцатилетней девочки стало легендой. Родилась она 27 июня 1928 года в селе Новая Покровка Ново-Покровского сельского совета Лискинской волости Воронежской области (в настоящее время село Новая Покровка входит в состав города Лиски).
В 1940 году Лиля окончила 10-ю железнодорожную начальную школу станции Лиски Юго-Восточной железной дороги. Надо отметить, что в её свидетельстве об окончании начальной школы по всем предметам стоит только одна оценка – отлично.
Точно также, на одни отличные отметки, она продолжала учиться и в 12-й железнодорожной  восьмилетней школе. Весной 1942 года она окончила шестой класс и успешно перешла в седьмой.
Второй год шла война.  Всё чаще и чаще её смрадное, кровавое дыхание ощущалось в родном городе: вражеская авиация сеяла смерть и разрушения в городе и на железнодорожной станции. Однажды бомба гитлеровских стервятников попала в огромные бензобаки на нефтебазе. Языки пламени высоко поднялись в небо, видно их было из любой точки города. Лиля была потрясена этой, вызывающей ужас, картиной. Пропустив увиденное через своё сердце и душу, она почувствовала и поняла, какое горе и какие страдания несут простым людям фашисты. С этого дня она часто повторяла: «Никто не должен сидеть дома, видя, как рекой льётся кровь невинных людей! Мы должны бить фашистских гадов и гнать их с нашей земли».
Уже год, как девочка помогала фронту, чем могла: в свои тринадцать лет она стала донором, прибавив себе возраст, давала свою кровь для спасения раненых бойцов; после занятий в школе бежала в госпиталь, который размещался в здании школы № 17, ухаживала там за тяжело ранеными, писала письма их родным, стирала и гладила бинты. Но всё, что бы она ни делала, ей казалось малым, недостаточным. Она чувствовала, что должна бороться с проклятым врагом, прикладывая все силы к тому, чтобы его становилось всё меньше и меньше. Она приняла для себя решение, что должна стать разведчицей, как Зоя Космодемьянская, о которой она читала в газете и слушала по радио.
«Когда начали летать вражеские самолёты», – вспоминает Клавдия Тихоновна Федодеева, мама Лили, – «дочь сказала, что «если к нам придёт фронт, я уйду бить фашистов». На мои слова о том, что ей всего 13 лет, куда она пойдёт, кто её возьмёт на фронт, дочь ответила: «И всё же я уйду, хоть и молода. Чем быть у них в плену и переносить все издевательства, которые они творят, так лучше смерть в бою! И ничего, что я молода, пойду в разведку! Никто не должен сидеть дома, видя, как рекой льётся кровь невинных людей! Мы должны бить фашистских гадов и гнать их с нашей земли». Когда немец подошёл к нашим Лискам, она сделала это. Из Лисок мы эвакуировались в село Петропавловка, где моя старшая дочь работала учительницей с 1934 по 1939 годы, а Лиля каждое лето была на каникулах и знала все леса и тропинки. Вместе с нами выехали в Петропавловку много семей из Лисок, нам всем предложили работать в колхозе, мы согласились. Но всё это продолжалось недолго: мы прожили там май и половину июня и вдруг нас вызывают в воинскую часть и сообщают, что будут нас эвакуировать за двадцать километров, так как в Петропавловке будет проходить линия фронта.  Нам дали воинские подводы и повезли. Было это ночью – днём ехать было нельзя, потому что немец не давал никакого движения днём. Нас привезли в Нижний Кисляй, где была уже готова квартира для нас.  С нами была двухгодовалая внучка, родители которой не смогли поехать, а остались в Петропавловке. Мы не успели разложиться, пришёл председатель колхоза и предложил мужчинам работу, для чего позвал всех в правление, а женщинам было предложено расписаться в сельсовете в бумагах у бойцов, которые привезли нас, что всех доставили благополучно. Когда я вернулась, ещё не войдя в дом, услышала, что плачет внучка. Её держала на руках наша новая хозяйка. Она и сообщила, что Лиля пошла туда, откуда мы приехали. Было понятно, что она ушла на фронт. Я расплакалась и растерялась, не зная, что делать. Тут хозяйка и предложила пойти наперерез той дороги, по которой ушла дочка. Внучка ни в какую не хотела оставаться с чужой женщиной. Я схватила внучку и, не помня себя, побежала догонять дочь. Догнать беглянку с ребёнком на руках – мало надежды, но вскоре я увидела Лилю, она была на большом расстоянии от меня. Я стала кричать, но ветер дул в мою сторону, и дочка меня не слышала. Я посадила внучку прямо на землю и бросилась по лугу догонять дочь. Вскоре она оглянулась и остановилась, увидев меня. Подбежав, я стала ругать её – зачем она так делает, я уже не молодая бегать по полям. Лиля успокоила меня: «Хорошо, я никуда не пойду, идёмте домой». Она взяла внучку на руки, и мы пошли. По дороге к дому я её спросила, как же она могла пройти – там, куда она шла, была линия фронта, но она ответила, что у неё есть документы. Какие именно документы, она не сказала и постаралась больше об этом не говорить, а я и не расспросила подробнее.  Возле деревни нас встретил муж. Ему уже всё рассказали, и он сразу потребовал от Лили, что всё это значит – зачем она возвращается туда, откуда мы только что приехали. «Ты что же мать хочешь похоронить раньше времени?», – спрашивал он. – «Пойми, ты ещё ребёнок, и за твои действия мы несём родительскую ответственность». Лиля сначала молчала, а потом сказала, что никуда она не собиралась, просто пошла прогуляться по полю, а тут уже напридумывали бог знает что. «Пойдёмте домой, я есть хочу», – сказала она. Мы с отцом поверили и успокоились. Пообедав, отец пошёл в колхоз, а я легла отдохнуть, попросив Лилю посмотреть за внучкой. Разбудил меня детский плач. Я увидела, что внучка снова на руках у хозяйки, которая, молча, подала мне записку: «Мои дорогие папа, мама и Катя! Вы мой узелок спрятали, чтобы я не могла уйти, но у меня всё будет, не волнуйтесь за меня, мои дорогие. Целую вас, мои дорогие. Ваша любимая дочь Лиля». Вот так она ушла, не простившись ни с отцом, ни с матерью. Это была наша последняя встреча. Больше мы её не видели».
«...Лиля Федодеева появилась в Петропавловке июльским вечером 1942 года, босоногая, черноволосая, стриженная под мальчишку. Требовала, чтоб проводили в штаб. Часовой был неумолим. Она зло сверкнула глазами и ушла... в запрещённую зону. Там её задержали и привели в штаб. Не успел конвоир поднять руку к козырьку, как она из-за спины:
– Товарищ начальник, возьмите в разведчицы! Я местная, все дороги знаю...
– Сколько лет?
– Шестнадцать...
Начальник, чуть улыбнувшись:
– Какой класс не успела кончить?
– Шестой! — выпалила Лиля.
– Значит, в десять лет за букварь села?
– Не в десять, а в семь.
– Плохой из тебя разведчик, раз так долго училась...
– Да я во всех классах только на пятёрки!
 – Н-ну, не обижайся. И вот что, разведчица,— начальник встал из-за стола, — иди-ка ты домой. А то разведаю, где родители, пучок крапивы перешлю...
Вернулась Лиля под утро. Мокрая. Платье рваное. Руки расцарапаны. Зубы выбивают: цок-цок-цок... У самого штаба столкнулась с чернявым лейтенантом.
 – Ты куда?!
Оттолкнула его, двери нараспашку  – и к начальнику. Смело подошла, положила на стол свёрток в грязной тряпке, кивнула: «Оттуда».
Начальник быстро развернул свёрток, удивленно вскинул глаза. По законам разведки нельзя брать с собой даже малого клочка бумаги, а тут...
– Откуда взяла?
– Где взяла, там нету, — буркнула Лиля. Губы у неё дрожали. Видно было  – устала страшно.
– Лейтенант!  – крикнул начальник. Вбежал чернявый.
– Гляди — план огневых точек! Девчонку накормить, уложить спать. Сам  – ко мне.
Так Лиля стала «Пятой». Отчаянная, упрямая. Другие разведчики придут с того берега  – три дня отдыхают, она почти каждый день плавает. Не отпускают  – ещё хуже: сама уходит. И лейтенант её ругает, и начальник, а она своё: «Зоя не отдыхала...»
Наденет старенькое платье, для отвода глаз верёвку возьмёт  – хворост собирать, и – прощай! Вернётся – и на следующий день отлично замаскированные орудия фашистов взлетают на воздух от метких ударов нашей артиллерии.
Скоро фашисты стали лютовать. В каждом жителе подозревали партизана или разведчика. По деревням шли разговоры про девчонку, которая переплывает Дон и собирает хворост под самым носом немецких батарейцев. Из Колыбелки дошли слухи, что в комендатуру вызывали каких-то людей и обещали большие деньги за голову «Кляйне Медхен»  – так её называли.
Разные люди жили в сёлах прифронтовой зоны. Были такие, что фашистам в рот смотрели, а за деньги и отца родного не жалели.
Последний раз Лиля ходила далеко в тыл врага  – в село Екатериновку. Это было 10 августа 1942 года. Жители Колыбелки помогли нам восстановить некоторые события того дня.
В Колыбелку пришёл приказ: всех жителей и скот вывести из села. Немцы погнали народ в сторону Екатериновки. В поле, на краю оврага, остановили. Стали сортировать: людей – в одну сторону, скот  – в другую. Тут и появилась на дороге девчонка с мальчишеской чёлкой. Её держал за руку немецкий ефрейтор. Спрашивал о чём-то. Она зло смотрела на него и молчала.
Из толпы выскочила женщина, обняла Лилю.
– Манька, родная! Где ж ты пропадала? Та биз з ней з коровой!.. Дочка моя, дочка, – объясняла она немцу.
Немец, как видно, поверил. Отпустил. В эту минуту раздалась автоматная очередь. Другая, третья. Дико замычали коровы – их расстреливали.
Потом людей загнали в овраг – появились советские самолёты.
– Беги, девка, беги! В Германию угонят... – шептала Лиле та женщина. И Лиля убежала. До Пасеки, до переправы она добралась благополучно.
Кусты зашевелились, и на прибрежную полянку осторожно выскользнула девочка. Осмотрелась, достала платок. Условный взмах руки... Вместо ответа – выстрел. За ним – другой. Острая подкашивающая боль в ногах. И мысль: «С нашего берега! Почему?» Девочка медленно опустилась на песок.
Два берега Дона – два врага. На левом, пологом – наши, на правом, крутом – фашисты. С крутого берега плеснуло несколько автоматных очередей. Пологий ответил. И застучали, захлопали берега, опережая друг друга.
В штабе 727 полка раздался телефонный звонок. Чернявый лейтенант поднял трубку.
Густые брови подскочили. Бросил трубку – и к начальнику.
 «Пятая» ранена. На том берегу.
– Переправить, – сказал начальник.
– Шквальный огонь, товарищ комполка...
– Переправить, – повторил начальник.
Бой разгорался. К винтовкам и пулемётам пристроился крупнокалиберный пулемёт. От нашего берега, из-под кустов, выскользнула лодка с тремя бойцами. Вокруг забурлила вода. На середине реки один боец выпустил весло из рук и повалился в лодку. Товарищи быстрей заработали вёслами. Бурлящий круг замыкался. Через секунду на волнах плавали только щепки да две пилотки....
Разведчики из первой траншеи видели, как девочка с трудом добралась до воды, как порвала платье и тряпками забинтовала ноги, как долго пила, опустив лицо в воду, а потом сникла.
Разведчики не глядели друг на друга. И не могли поднять голову. Здесь был пристрелян каждый метр.
Только к вечеру, когда тени деревьев опустились с высокого берега и прикрыли реку, удалось наладить переправу. Первым переплыл Дон чернявый лейтенант, подполз к девочке. Она была мертва.
Похоронили её на своем берегу. Салютовать не стали, чтоб не дразнить фашистов стрельбой. А утром кто-то из бойцов приспособил на могилу фанерную звезду и вывел чернильным карандашом: «Отомстим за Лилю!»
Вот и всё, что известно о Лилии Алексеевне Федодеевой, школьнице – бесстрашной разведчице 727-го стрелкового полка 219-й стрелковой дивизии. Как попала ей в руки карта немецких огневых точек? Кто ходил вместе с Лилей на вражескую сторону или она всегда ходила одна? Известны ли кому-нибудь обстоятельства гибели юной разведчицы? Вопросов огромное множество, а вот ответов – ни одного.
В журнале, предназначенном для читателей всего Советского Союза, Игорь Гладких обратился с призывом: «Откликнитесь, люди! Известны ли кому-нибудь обстоятельства гибели бесстрашной разведчицы? Пусть ни один подвиг не останется неизвестным, ни одно имя забытым».  Но откликов не было. То ли потому, что жестокая война забрала тех, кто мог что-нибудь рассказать, то ли потому, что и не было таких свидетелей.
В 2005 году газета «Лискинские известия» на страницах своих двух номеров напечатала письмо Натальи Ивановны Фроловой, уроженки села Петропавловка Лискинского района Воронежской области, 1925 года рождения, в котором та тоже рассказала о гибели Лили Федодеевой от пули, выпущенной с левого берега, занятого войсками Красной Армии.
В селе Петропавловка Марченко Александр Петрович рассказал, что «в 1942 году много было разговоров в селе о гибели девчонки – разведчицы. Говорили, что стреляли в неё с нашего берега, будто бы какой-то солдат то ли башкир, то ли киргиз не разобрался и выстрелил на шум на противоположном берегу. Но официально объявили, что убита Лиля Федодеева вражескими солдатами, и всё – про неё забыли до шестидесятых годов». 
Так и неизвестно, кто убил Лилю Федодееву. Возможно, эта тайна таковой и останется.
Указом Президиума Верховного Совета СССР  «О награждении орденами и медалями СССР партизан и участников подполья, действовавших в краях, областях и автономных республиках РСФСР в период Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов» за мужество и отвагу, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов, Федодеева Лилия Алексеевна награждена  орденом Отечественной войны II степени (посмертно).