Во тьме века

        Несколько столетий тому назад русичи воздвигли белокаменный храм Иоанна Златоуста. И с тех пор стоял он на высоком берегу тихой северной реки, устремленный в высокое вечное небо, олицетворяя высокий взлет духа предков, собиравших земли и народы, преумножавших достояние божие и род свой, растивших рожь и оборонявших родину от набегов псов-захватчиков, возводивших крепости и города, и в конце концов первыми на планете покинувшими ее и построившими на орбите космическое поселение, которое новые властители сбросили в океан.
        Его точили черви эпох, бил град и мыли воды дождей, зной подобно костру калил камни его, орды татар и позднее ливонцев пытались взломать врата его – напрасно, они были отброшены русскими ратниками, не изведав добычи. Предки поклонялись в нем Богу, живущему на небе и в душе.
        Намолены были источающие сияние иконы его и лики настенных фресок, исхожены несчетным количеством ног широкие  чугунные плиты его полов, сложенных в виде древнего языческого коловрата, как тайный знак единения с пращурами, не ведавшими Христа. Лишь однажды замолчал храм господень: комиссары революции закрыли его для молитв, не тронув убранство, затаив его от людских глаз.
        Но на исходе второго тысячелетия от Рождества Христова случилось нечто нелепое и жуткое. Стяжатели и иуды, лживо именовавшие себя демократами, сделали с храмом то, что в общем-то, совершили со всей страной:  взломали громадные врата его, варварски искорежив петли и засовы, и стали растаскивать по своим строящимся сусекам все, что только могли взломать и отодрать. Когда разобрали иконостас, принялись за полы и лестничные пролеты – древесина их за пять сотен лет стала прочнее камня. Они выдирали чугунные плиты полов нижнего храма и выламывали массивные  кирпичи. Пробовали вырвать трактором и ажурные узорчатые решетки на сувениры для своих дворцов. Но машина, как веревки, рвала стальные тросы или беспомощно буксовала гусеницами в их железном плену.
        И, разворовав драгоценное убранство храма, бесценные его иконы, созданные гением великих мастеров прошлого, распродав их иноземцам, они лицемерно принялись «восстанавливать» церковь, латая следы своих чудовищных преступлений дешевой пластмассовой мишурой и лубковыми картинками, выполненными на цветном ксероксе, демонстрируя  «заботу» одураченному ими народу, мороча ему голову своими свечами и ханжескими заговорами.
        Значит, прав был вещун царя Василия Темного в то далекое время, когда возводили храм. Он предрекал: «В конце века двадцатого бесы придут  на Русь, истребляя и распродавая ее и земли ее под своими лживыми стягами. Служители сатаны будут пить кровь всего народа, умерщвляя его, а продажные правители станут потакать им. В одночасье они бездарно промотают и растранжирят то, что поколения русских людей создавали тысячелетие…»
        Незавидна судьба оракулов. Их не любили и боялись. Обычно их ожидала одна участь – смерть за  неверное предсказание. Цареву провидцу повезло – слишком далекие картины рисовал он.
        Но сбылось все. Грабеж, казнокрадство, разорение осуществлялись не мечом, а «цивилизованно», в белых рубашках и галстуках. Все низменное восторжествовало, а высокое было низвергнуто. И народ иным способом угодил в рабство к новым хозяевам жизни. Обжорство, шкурность, продажность и алчность их стали столь невероятны, что они вынуждены были создать свою новую мораль,  состоящую в отсутствии всякой морали – дабы хотя бы таким образом оправдать лютое свое предательство и легализовать все то вселенское зло, которое  посеяли.
        Прав оказался ясновидец… Но одумался кто-то в стремлении остановить эту вакханалию падших, пред коими меркнут имена каинов и геростратов, наспех и неумело залатал, как мог, развороченные двери и окна, вновь повесил пудовые замки, чтоб уберечь храм от навалившегося дьяволова исчадия.
        И стоял он – во тьме века, оскопленный бездарными сынами продажного времени, не сломленный, устремленный, как прежде, далекой молитвой предков в высокое небо, недосягаемый для нищего рассудка мотов  и дикарей, вновь неся надежду и веру, и до сих пор незримо храня политую кровью многострадальную землю и ее обманутый народ.