Тверское ополчение. Бежецкие имена. 1812-14. Ч. 5

Русский главнокомандующий М.И. Кутузов, имея 120.000 регулярных войск и около 130.000 ополчения, все-таки не решился в конце сентября перейти к активным боевым действиям для окончательного тактического окружения французской армии в Москве. Первой причиной тому было почти безоружное ополчение, второй – распространившаяся эпидемия заразных заболеваний во вражеском лагере и окрестностях Москвы. Последняя причина крайне редко отмечается исследователями той эпохи. А Кутузов, имея опыт осады турецких крепостей, прекрасно представлял себе опасность и скорость заражения при скоплении большого количества войск. Командир роты Владимирского ополчения И.М. Благовещенский в воспоминаниях пишет:

«Когда мы шли к Москве ополчением, усматриваем, что по полям близ столицы лежало во множестве мертвых, раздутых лошадей, рогатая скотина (конечно этот презент остался после французов) и что, идучи, должны были перешагивать и обходить эту падаль, и полагаем оттого последовали по селением болезни, от коей и мы должны были получать таковые и нести одинаковую участь».

Уже после изгнания Великой армии из Москвы 17 октября 1812 г. М.И. Кутузов предписал Владимирскому ополчению взять управление городом. 19 октября П.В. Голенищев-Кутузов приказывает 5-му пехотному полку Тверского ополчения прибыть в Москву для содержания караулов. Владимирских и тверских ратников ждала печальная судьба. И.М. Благовещенский, участник тех событий вспоминал:

«Положение худое, люди растерялись с силами русского мужика, стоя в караулах: не ознакомясь с службою, приходили в изнеможение, и слабость более и более была видна, и болезнь, сильно воцарясь, оказала свое действие, но удержать к прекращению совершенно не было принято никаких мер и пособий медицинских… Полковник, штаб и обер-офицеры получа болезни, подвержены все были смертности и из полка оставалось как их, так и воинов очень и очень немного».



Наполеон вовремя разгадал замысел Кутузова и оставил Москву до того, как ополченцы были приведены в полное боевое состояние, получив хотя бы часть необходимого вооружения. Когда французский император решил выступать из города, барон Ф.Ф. Винцингероде выдвинулся к Москве со своим авангардом к Тверской заставе. Здесь он узнал от командира 5-го казачьего полка Тверского ополчения князя Шаховского, что император Франции приказал маршалу Мортье взорвать Кремль. Барон решил показать пример рыцарского мужества и достоинства, пообещав офицерам своего отряда:

«Нет, Бонапарте не взорвет Кремля! Я завтра дам ему знать, что если хотя одна церковь взлетит на воздух, то все попавшие к нам французы будут повешены!»
10 октября, буквально в последние часы пребывания врага в Москве Винцингероде прибыл для переговоров с Наполеоном, где его сразу пленили. Несмотря на то, что барон был генералом русской армии, российского подданства он не имел. Как уроженца Гессена, входившего в состав Рейнского союза, т.е. подданного французского императора, его как изменника должны были казнить. Так по неосторожности Винцингероде крупный русский отряд остался без командира. Его спасло письмо А.Х. Бенкендорфа 1-го, который, узнав о случившемся, написал маршалу Э. Мортье, что находящиеся в плену французские генералы будут отвечать жизнью за жизнь Винцингероде.

28 октября барон будет отбит у врага отрядом А.И. Чернышева по дороге во Францию у м. Радошковичи. Временное командование над отдельным отрядом Винцингероде примет генерал-майор Иловайский 4-й. Утром 11 октября он первым с казачьими полками войдет в Москву. Оставление врагом древней русской столицы было воспринято всеми как сигнал к всеобщему наступлению. Собранные довольно крупные силы Тверского ополчения, поддерживаемые регулярными частями, а также отсутствие подготовленных баз и бездорожье были причиной отказа Наполеона от движения своей армии по линии Зубцов – Белый на соединение с Витебской группировкой.

Александр I назначает командиром отряда Винцингероде и Тверским ополчением генерал-адъютанта П.В. Голенищева-Кутузова. 19 октября тот рапортует императору о вступлении «в командование высочайше вверенного мне корпуса». Самые боеспособные, т.е. конные отряды, новый командир собирает к Волоколамску: сюда прибыли собранные Голенищевым-Кутузовым тверские ямщики для Ямского казачьего полка, сотня конного полка Тверского ополчения, три конные сотни Ярославского и шесть орудий конно-артиллерийской полуроты под командованием бывшего вышневолоцкого городничего Н.Н. Сеславина. Основной состав Конного полка Тверского ополчения и Ямского казачьего полка в это время был задействован на преследовании неприятеля. П.В. Голенищев-Кутузов оставшимся четырем пешим полкам Тверского ополчения приказывает:

«прочую пехоту оставляю на прежних квартирах, не находя теперь большой надобности двинуть ее вперед, а между тем она сформируется и будет в совершенной готовности, если амуниция на баталионы Жемчужникова будет доставлена».

Снаряжение ратников действительно было очень скудным. Только часть имела огнестрельное оружие, остальные вооружались пиками или специфическим оружием – пиками с ружейными прикладами. Людей, поступивших в ополчение, даже перед самым выступлением в поход еще продолжали обмундировывать, а батальоны пополнять ратниками, о чем записано в журнале Комитета тверской военной силы.

Октябрь 1812 года. «Предписание Тверской духовной консистории в Бежецкое духовное правление об отправке в Комитет тверской военной силы пономарей, пожелавших вступить в ополчение».

1 ноября. «О скорейшем обмундировании 367 московских и смоленских ратников в составе Тверского ополчения…»

2 ноября. «Об обмундировании 24 немцев – мастеровых, вступивших в ополчение».



Пешим полкам Тверского ополчения по высочайшему повелению (29.10.1812) назначено было следовать через г. Ржев и г. Белый к Смоленску. Но в день выступления ратников в поход 3 ноября генерал-лейтенант Я.И. Тыртов получил предписание от П.В. Голенищева-Кутузова двигаться в Сычевку, где и ждать от него дальнейших приказаний. Полки пошли по короткой дороге, по тракту на Старицу и Зубцов. 12 ноября из Зубцова начальник Тверского ополчения шлет донесение графу А.А. Аракчееву, что по вторичному предписанию своего командира Голенищева-Кутузова ратники следуют в Сычевку, чтобы далее идти на Витебск. Но Аракчеев меняет маршрут и отправляет их в Белый. Там они стоят до 29 ноября. По истечении трех месяцев по сбору ополчения ратники переводятся на снабжение провиантом и жалованьем от казны по штату общеармейских полков. В «Записке о Тверской военной силе в 1812 г.» тверского предводителя дворянства А.Н. Полторацкого, в то время бывшим командиром 4-го пешего полка Тверского ополчения читаем:

«но по приходе в г. Белой повелено ополчение следовать в г. Витебск; прибыв в оный, расположено было ополчение в самом городе и окрестностях почти до Полоцка, где и оставалось до последних чисел января-месяца 1813 г. Во время сего пребывания от военнопленных, находившихся за болезнею в г. Витебске французов, возникли повальные болезни, коими значительное число людей Тверского ополчения заразилось, и находясь в госпиталях, померли».

Даже для исследователей Земского ополчения 1812 г. куда интереснее изучать Московское, Смоленское, Новгородское и Петербургское ополчении, которые непосредственно принимали активное участие в боевых действиях. Роль тверских ратников была слишком проста – не давать отдельным отрядам противника, его разведке и фуражирам проникать на север. Но то, что кажется простым на деле, оказалось довольно трудным. В ходе наступления русская армия численно быстро уменьшалась, теряя людей не столько от боевых действий, сколько от трудных условий. Идти по пятам врага приходилось по опустошенной и опаленной огнем войны земле. От деревень домов оставались только печи и трубы. Местность почти обезлюдела. Снабжение русской армии не соответствовало темпам наступления и войска испытывали большую нужду не только в продовольствии, но и в теплой одежде. Даже у кавалергардов элитного полка гвардии все обмундирование во время похода успело обратиться в грязные лохмотья, и офицеры дополняли свою форму вплоть до женских капотов и шалей. М.И. Кутузов с пониманием отнесся к этой проблеме и даже издал приказ, где просил офицеров «беречь свое здоровье не стесняясь формы».
Наполеон с остатками Великой армии, даже отступая вновь, показал себя великим мастером ведения боя. Прекрасно ориентируясь в обстановке, имея против себя превосходящие силы противника, он сумел ускользнуть от полного разгрома. Выход русской армии к Белоруссии и Литве создал новые сложные отношения с Польшей, Пруссией, Австрией и Литвой.

Прежде всего нужно было не допустить концентрации сил остатков Великой армии в Литве. На бывших оккупированных территориях в Белоруссии пешие полки Тверского ополчения не только несли караульную службу, но и боролись с бандами мародеров, конвоировали партии пленных французов, ловили беглых, выполняли земляные работы по содержанию дорог и переправ, ухаживали за больными и ранеными в госпиталях. Тверские ратники в самый разгар эпидемии тифа (декабрь 1812 – январь 1813 гг.) занимались не только охраной порядка, но и выполняли опасную работу по уборке территории от непогребенных тел погибших и умерших. С наступлением зимы они выкапывали из-под снега человеческие останки, собирали их вместе и сжигали на кострах. По воспоминаниям участников тех событий, в Белоруссии со стороны Лепеля и Докщиц (где проходил отряд генерал-адъютанта Голенищева-Кутузова) «все было забито трупами, разбитыми обозами, пушками». Но еще более ужасающее зрелище представляли собой в отбитых у французов городах их госпитали. Так в литовской столице Вильно «умерших некому было хоронить. Трупы, нагроможденные кучами, лежали на улицах… Живые лежали вместе с трупами. Тела умерших особыми командами выбрасывались через двери и окна на улицу. Воздух был наполнен трупным запахом и испарениями от разлагавшихся трупов. Больные в полусознательном состоянии иногда разводили огонь на полу занимаемых ими помещений и погибали вместе со зданиями… Самую ужасную картину представлял базилианский монастырь. 7500 трупов навалены были друг на друга по коридорам, подобно грудам свинца. Все отверстия разбитых окон или стен были заткнуты руками, ногами, туловищами и головами мертвых, чтобы предохранить живых от доступа холодного воздуха. И в этих помещениях, наполненных зловредными испарениями, лежали несчастные больные и раненые, обреченные на гибель».

В окрестностях Вильно и самом городе зимой было собрано и похоронено 80.000 трупов. Среди самих тверских ополченцев свирепствовала эпидемия тифа. Многие умерли. И.М. Благовещенский вспоминал:

«Только и слышишь, что заболело 20, умерло если не столько, каждый день, то 10 человек…»

27 ноября Егерский батальон Великой Княгини Екатерины Павловны, вышедший из Твери к действующей армии, несмотря на хорошее снабжение и маршрут по менее разоренной дороге после Витебска понес большие потери от тифа. Поскольку на тысячу верст до Немана не было госпиталей, командир батальона князь Оболенский устраивал больных «гнилой горячкой» под присмотр местных жителей. Расплачивались с ними из средств Великой Княгини. Немногие егеря и офицеры вернулись в свою часть после выздоровления. В итоге батальон сократился почти на 500 человек.

В феврале 1813 г. на излечении в Восточной Пруссии находились 11 добровольцев-семинаристов, среди которых был и Афанасий Смирнов (16 лет) из Бежецкого уездного училища.

В это тяжелое время в батальонах Тверского ополчения стало катастрофически не хватать офицеров. Командир 5-го казачьего полка князь А.А. Шаховский с возмущением писал:

«…и возвратясь в полк, которым начальствовал, по избранию моих тогдашних сослуживцев, но не могу утаить, что гонка неприятеля из Москвы, по дороге, им же разоренной, произвела нравственную перемену в некоторых из избирателей моих. Они, как оказалось на деле, разделялись на природных дворян в старинном смысле этого слова и на помещиков, схвативших кое-как офицерские чины или добравшихся по приказам даже и до 9-го класса и купивших на промышленные деньги деревни.
Первые, припомня в ополчении прежнюю военную службу и внушенныя ею чувства народной чести, охотно шли в поход и рады были подраться с неприятелями; а некоторые из вторых, вступя ретиво в ополчение, служили усердно, пока отдавался в их русских сердцах восполительный крик: ;наших бьют!;… Когда же наши стали бить, то, смекнув, что незваным гостям у нас не вод, и почтя военное служение свое на защиту отечества уже конченным, старались отлынять под разными предлогами от дальнейших беспокойств и на зиму убраться в теплые хоромы свои».

Нехватка офицерских кадров остро ощущалась не только в ополчениях, но и в действующей армии. Громадные потери, понесенные русскими в ходе Отечественной войны, требовалось возместить для предстоящей войны с Наполеоном в Европе. Теоретическая штатная численность пехотных полков должна была составлять 1476 человек (в двух полевых батальонах). Но в русских батальонах даже в начале кампании 1813 г. насчитывалось только 150-200 солдат в каждом. По указу Александра I офицеры ополчения «имеющие намерения и способности служить в полках», переводились в регулярную армию «теми самыми чинами, какие назначены для ополчения». А в указе от 17 декабря 1812 г. в армейские полки принимаются со льготами и чиновники, служившие в ополчении.



Витебск – город знаковый в истории Отечественной войны 1812 года. Здесь 13, 14, 15 июля русская армия, отступая, вела жестокие бои с превосходящими силами противника. 13 июля 4-й пехотный корпус (9000 человек) графа Остермана-Толстого под Островно героически выстоял под натиском 20.000 французов. Когда командиру корпуса доложили, что полки левого фланга несут большие потери, на вопрос «что делать» граф ответил: «Ничего не делать – стоять и умирать!»

15 июля русская армия стойко защищала город в районе деревень Телятники и Добрейка. Все атаки французов были отбиты, но силы были неравными, и поэтому 1-я армия вынуждена была отступить. 16 июля император Франции Наполеон торжественно вступает со своей армией в Витебск. Наш современник И. Литвин в книге «Затерянный мир, или малоизвестные страницы белорусской истории» пишет:

«В Наполеоне поляки увидели личность, способную вернуть им свободу и отомстить за кровавый суворовский потоп… В армии Наполеона насчитывалось до 125000 польских и 25000 белорусских добровольцев… В Вильно горожане встречали Наполеона цветами. Прибыв в Витебск, он снял шпагу, и сообщил, что кампания 1812 года закончена. Возможно, что карта Европы выглядела бы совсем по-другому, если бы он сдержал свое слово. 1 июля 1812 г. было объявлено о воссоздании Великого Княжества Литовского. Конечно, это требовало времени, и в 1812 году продолжение походов было невозможным. Но тут возникли разногласия с поляками, горевшими желанием отомстить России… Поляки составляли костяк армии, и Наполеон прислушался к ним, а не к Белоруссам».

Автор, недоброжелательно настроенный к России, пытается выдать настроения пропольско настроенной шляхты за желание всего белорусского народа. Конечно, воля господина могла заставить своего крепостного раба вступить в наполеоновскую армию, но таких рекрут нельзя назвать добровольцами. Факты есть факты. С приходом Наполеона в Витебск было учреждено французское правление. Русских помещиков заменили на польских. Новые хозяева оказались ничем не лучше, а даже хуже, чем старые. Белорусское населении вскоре поняло, что императора Франции мало волнует их судьба. 3 (15) августа в Витебске Наполеон отмечает свой день рождения. Местная знать засыпала императора комплиментами.

Горожане и крестьяне к своим «освободителям» относились более враждебно. Солдаты, стоящие на месте Великой армии, вели себя нагло, начались грабежи. Крестьяне увозили хлеб, разоряли мельницы. Французам приходилось все дальше высылать отряды для сбора провианта и фуража. К октябрю 1812 г. с начала бегства Великой армии из Москвы французские освободители в Белоруссии превратились в оккупантов. Здесь среди простого народа поднялась волна партизанского движения. 26 октября русский отряд под командованием генерала Гарпе изгнал врага из Витебска. Русским драгунам удалось захватить в плен французского губернатора Пуже и коменданта города. Активные участия в освобождении родного города принимали витебляне. Они обезоруживали французских солдат и передавали их русскому командованию. Для восстановления российского порядка прибыли полки Тверского ополчения. От голода и боевых действий Белоруссия потеряла до трети населения.

Тверские полки расположились в опустошенной войной местности. Ослабленные эпидемией тифа, они требовали пополнения нижними чинами. Генерал-лейтенант Я.И. Тыртов по Высочайше утвержденному распоряжению главного директора путей сообщения принца Г. Ольденбургского принял в Тверское ополчение 517 человек от разных помещиков Витебской губернии. Они ранее были заняты (в основном землекопами) при работах путей сообщения. Комитет министров весной 1813 г. «взятых в Тверское ополчение крестьян Витебской губ., зачислить помещикам за следующих с имений их рекрут и оставить на военной службе поступивших».

В ЦГИАЛ в фонде собственной е. и. в. канцелярии хранился рапорт Я.И. Тыртова Александру I с приложением ведомости о состоянии Тверского ополчения на 1 января 1813 г., т.е. во время пребывания в Витебске. Из ведомости видно, что в это время в шести полках ополчения (5-ти пеших и 1-м конном) налицо состояло: 5 полковых начальников, 20 батальонных, 123 обер-офицера, 39 сверхкомплектных дворян, 786 урядников, 130 писарей, 10.612 казаков, в том числе 9944 из Тверской губ., 287 из Московского и Смоленского ополчений, 381 землекоп из Ведомства путей сообщения. Кроме того, в ополчении имелось 12 строевых и 155 артельных лошадей. Находилось в командировке (за единичными исключениями в составе конного полка ополчения, включенного почти полностью в состав корпуса генерал-адъютанта П.В. Голенищева-Кутузова): 1 командир полка, 28 офицеров, 2 сверхкомплектных дворянина, 50 урядников, 8 писарей, 594 казака, в том числе 3 из Московского и Смоленского ополчений. Больных было: 39 офицеров, 1 сверхкомплектный дворянин, 90 урядников, 1994 казака, в том числе 1913 из Тверской губ., 29 землекопов, 52 человека из Московского и Смоленского ополчений (ЦГИАЛ, ф. 1409, оп. 1, 1812 г., д. 837, лл. 5-6 об.).

В последних числах января 1813 г. полкам Тверского ополчения было приказано выдвигаться из Витебской губернии: 1-му, 3-му и 4-му в г. Ригу, Динабург и Динемюнд, 2-му и 5-му через г. Бауск, Литовско-Виленской губернии в г. Тельше и в м. Корцяны, Кретинген и Паланген. Высочайше назначено тверским полкам состоять в корпусе рижского военного губернатора маркиза Ф.О. Паулуччи.



Продолжение следует...

Графическая работа «Разъезд. 1812 год. (ратники Конного полка Тверского ополчения)» художника Л.Н. Константинова