Подарок из Египта

Чет Симмонс, молодой лондонский клерк, с удивлением и лёгкой небрежностью рассматривал запыленную деревянную коробку, доставленную почтальоном от его старого друга Джеймса. Размером полтора фута на фут, заклеенная десятком почтовых марок, надежно заколоченная коробка не сразу поддалась Чету. В ней, почти доверху набитой опилками, покоились две бутылки отличного египетского красного вина «Красный фараон» и расписанная чернильными иератическими знаками небольшая, плотно закупоренная пробкой амфора.
Покопавшись в опилках, Чет обнаружил сложенный вчетверо лист бумаги, где размашистым почерком Джеймс поздравлял его с прошедшим двадцатипятилетием. Письмо гласило:
«Дорогой друг! Извини, что не успел приехать к твоему дню рождения. Наша экспедиция практически безрезультатна и несколько затянулась. Высылаю тебе две бутылки «Красного фараона», которые обещал. Амфору с вином я приобрел на рынке в Каире. Какой-то старый безумец утверждал, что вину в ней тысячи лет, и содрал с меня пятьдесят фунтов. Разумеется, Чет, ты знаешь, что вино не может столько храниться, и самые стойкие сорта не живут больше сотни лет, превращаясь в уксус, затем в желе — но в этой амфоре что-то плещется, и она очень старая. Мошенник, продавший мне её, видимо, просто плеснул туда дешевого вина, не зная ценности сосуда, и закупорил. Меня заинтересовали надписи на ней, из которых я понял только «Хорошее вино девятого раза». Отвези её Анне и положи в ящик моего стола.
Скоро буду в Лондоне, наслаждайся «Фараоном».
Джеймс О’Милтон                19 марта 1911 г.»

Скомкав письмо Джеймса, Чет с удовольствием выставил на письменный стол обе бутылки. Затем, подумав, достал и амфору, — не тащить же её к Анне вместе с ящиком. Он поборол в себе искушение немедленно вскрыть бутылку «Фараона», так как знал, что после одного глотка не сможет остановиться. Вечером к нему обещала заглянуть Мария, коллега по работе, и вот уж с ней, под звук барабанящего в окно дождя, он и позволит себе редкое удовольствие. Настоящий «Красный фараон» был в Англии редкостью, почти всё, что продавалось с такой этикеткой, было подделкой.

Чет подошел к зеркалу посмотреть, в порядке ли костюм. Оттуда на него взглянул высокий крепкий мужчина в куртке «Норфолк» и брюках с отворотами. Портной его дяди, преуспевающего торговца сукном, сказал, что это лучшее из его коллекции. Короткие усики придавали Чету юношеский вид, но они так нравились Марии.
Мария Лоуренс… При звуке этого имени Чет обычно розовел, терялся в словах и искал, куда спрятать свой взгляд. Золотоволосая девушка с почти идеальной фигурой поразила его с первой встречи в конторе дядюшки. Робкий и стеснительный Чет и не думал, что она обратит на него внимание, но она сама предложила встретиться сегодня вечером. Подарок Джеймса пришелся очень кстати.
— Эх, Джеймс, — потихоньку проговорил Чет, внимательно вслушиваясь в нотки собственного голоса, — знал бы ты, как я волнуюсь.
До приезда Марии оставалось ещё полтора часа, и Чет ходил из угла в угол своей небольшой квартиры, не спуская глаз с большого циферблата настенных часов. Несколько раз он присаживался на зеленый стул с витой причудливой спинкой, но усидеть не мог. Чем ближе была часовая стрелка к моменту встречи, тем больше он не находил себе места. За полчаса до свидания Чет не выдержал и решил успокоить нервы.

Подойдя к столу, он открыл бутылку «Красного фараона» и налил полный бокал рубиновой жидкости. Сделав пару больших глотков, Чет подошел к окну. С высоты третьего этажа сквозь надоедливую весеннюю морось были видны снующие по узкой улице «Даймлеры», «Ланчестеры» и конные повозки, которые едва разъезжались с сердито рычащими автомобилями. Вот из скапливающегося вечернего тумана показался серебристый красавец «Роллс-Ройс», и Чет невольно залюбовался его формой и уверенностью движения. Но до конца проследить видимый из его окна участок пути дорогого автомобиля увидеть не удалось, так как в дверь настойчиво постучали. Чет поспешил в прихожую.

Мария стояла на пороге с корзинкой собственноручно изготовленных пирожков и ещё какими-то свертками с провизией, судя по запаху. Она выглядела ещё лучше, чем обычно. Чет снова утонул в её голубых глазах, хотя после бокала красного он чувствовал себя гораздо увереннее.
— Мой друг прислал бутылку отличного вина, Мария, — Чет совсем забыл репетируемую к её приходу речь и сказал первое, что пришло на ум, даже не поздоровавшись.
— Замечательно! — Мария заливисто рассмеялась, прошла в комнату и, поставив корзинку на стол, приобняла Чета с такой нежностью, как будто не видела целый год, а не лишь вчера весело щебетала с ним в конторе его дяди.
— Посидим здесь, у окна, — Чет достал ещё один бокал и протер его салфеткой, пока Мария по-хозяйски накрывала на стол, сдвинув в сторону его бухгалтерские бумаги. Она чувствовала себя легко и непринужденно, в отличие от хозяина квартиры, которого попросила подвинуть диван к столу и усадила рядом с собой.

После пары бокалов «Фараона» они разговорились, посмеялись над дядей Чета, который был чудаковатым, но добрым человеком. Мария, разгоряченная вином, все ближе пододвигалась к молодому человеку и, словно невзначай, начала поглаживать его руку. Чет подумал, что настал момент перейти к решительным действиям, как вдруг Мария отодвинулась и взяла со стола старинную амфору Джеймса, которую Чет забыл спрятать.

— Боже! Какая прелесть! — воскликнула она, с интересом разглядывая рисунки на сосуде.
— Это вещь Джеймса, но думаю, что уговорю его отдать эту штуку мне, — Чет заметил, что девушке очень понравилась посудина. — А я подарю её тебе!
— Спасибо, ты так мил! — Мария поставила амфору на край стола и авансом отблагодарила Чета горячим поцелуем.
Несколько минут они страстно целовались, а затем раздался грохот бьющейся керамики и тихое шипение. Старинная амфора разлетелась на куски, и ручейки чёрной жидкости медленно поползли в разные стороны по паркетному полу. В воздухе запахло приторно сладким и ещё чем-то незнакомым. Видимо, в порыве страсти, Мария случайно зацепила сосуд, и тот рухнул со стола.
— Ой, прости, Чет! Джеймс ужасно разозлится! — девушка явно расстроилась. — Я сейчас все уберу!
— Не нужно, Мари. Это всего ли старая керамика и прокисшее вино, — Чет не собирался упускать момент и вновь привлек девушку к себе. Та его с удовольствием поддержала.

Вместе со всей гаммой приятных ощущений Чет почувствовал, что в комнате происходит что-то странное. Он целовался с Марией, прикрыв глаза, а когда открыл их… тут же попытался отпихнуть от себя то, что еще мгновение назад было прекрасной девушкой. В полуфуте от его лица, вместо манящих губок его возлюбленной, нависла, ощерившись клыкастой пастью, ужасная морда, с жёлтой истлевшей стянутой кожей, совершенно лысая и безухая.
Чет был крепким парнем, не раз выигрывавшем любительские турниры по боксу в одном из предместий Лондона, но не мог отодвинуть от себя этот кошмар ни на дюйм. Напротив, чудовище ещё приблизилось к нему, невообразимо растянув омерзительный рот. Похоже, зубы твари были предназначены лишь для внешнего устрашения, потому что на парня монстр воздействовал по-другому. Из раскрывшегося от ужаса рта Чета к пасти чудовища потянулась струйка сизой дымки, оставляя молодого человека без сил и желания сопротивляться. Псевдо-Мария вытягивала из него саму жизнь.

Когда Чет уже практически покорился неумолимой судьбе, существо, держащее его, вдруг взвыло и отпустило свою жертву. Сквозь туманную пелену он увидел соседского серого кота Барни, который орал не своим голосом на то, во что трансформировалась девушка. Животное сидело на подоконнике и разевало пасть не хуже твари, напавшей на Чета. Та попробовала пошипеть на рассвирепевшего Барни, но, видимо, панически боялась кошек. Бросив на кота полный лютой ненависти взгляд, она в один прыжок достигла окна и (тут Чет удивился её невероятной худобе), выбив переплетение деревянной рамы, выпрыгнула, судя по звуку, на крышу проезжавшей машины. Барни намерился преследовать монстра, но ввиду своей упитанной комплекции не решился спрыгнуть по карнизам вниз. Только самозабвенно орал вслед тёмному силуэту, уже забравшемуся на крышу здания на противоположной стороне улицы.

С четверть часа Чет сидел без сил и малейшего желания встать и закрыть окно. Вечерний усилившийся дождь лил на подоконник, сбегая тонкой струйкой под стол. Он  опустил ладони в лужицу и, смочив их холодной водой, провёл по своему лицу. Это придало ему бодрости. Руки Чета всё ещё нервно подрагивали, но он собрался и, схватив в охапку Барни, прижал к груди спасшее его животное. В роли Барни Чет не сомневался.

                ***********************************
Через полторы недели Джеймс О’Милтон и Чет Симмонс сидели на том же диване и не спеша потягивали из бокалов «Красный фараон». Чет уже поведал своему другу произошедшую с ним историю, и археолог молча сидел теперь, разглядывая кучку обломков разбившейся в тот вечер амфоры. Нужно сказать, что они оказались абсолютно сухими ещё в тот момент, когда, выпустив Барни из рук, Чет собрал осколки в посылочный ящик и вызвал полицию.

— Я разобрал слова «замок» и «Эдимму», — тяжело вздохнув, наконец произнес Джеймс. — Это моя вина, что ты едва не погиб, а Мария исчезла. Эдимму — злой дух умершего, заключенный в сосуд. Меня сбила с толку надпись «хорошее вино девятого раза», остальное я хотел разобрать уже вернувшись.
— Вряд ли ты поверил бы написанному, Джеймс, — возразил ему Чет, наполнив очередной бокал себе и другу. — Мне пришлось сломать дверь и рассказать полиции сказку о том, как сюда вломились двое громил, и один из них утащил Марию, пока я дрался со вторым и выбросил его из окна.
— И полиция поверила в то, что бандит, выброшенный из окна третьего этажа, убежал? — рыжие брови Джеймса удивленно взметнулись вверх.
— Это было самое правдоподобное, что я придумал, — клерк одним залпом осушил бокал, — иначе бы меня упрятали в психиатрическую лечебницу Кейн Хилл. Я никогда не забуду это лицо.
— Верное решение, — Джеймс вздохнул.
— И Марию я тоже не смогу забыть, — грустно добавил Чет.

Толстый серый кот, сидящий у него на коленях, внимательно следил за каждым куском еды, поглощаемым обоими мужчинами, хотя есть уже не мог. Выкупив своего спасителя у соседа за полсотни фунтов, Чет каждый день баловал его чем-нибудь вкусненьким, и Барни это определенно нравилось. В отличие от Чета, он уже не помнил неудачного свидания своего нового хозяина и думал только о кусках свежего мяса и миске парного молока…