Комната N3

Тик-так.
Тик-так.
Сегодня Матильда была не в настроении. Сидя в мягком кресле, она наблюдала за покачивающимися на осеннем ветру ветками высокого клена, растущего под окном комнаты девушки. Матильда скучала по свободе, жалея, что окно заперто, а разбить стекло мешает решетка. Она то и дело поднимала голову на часы, которые люди в белом прикрутили на потолок. Наверное, они сделали это из-за того, что Матильда пыталась их разбить. Раньше они висели над кроватью. Но кто виноват в том, что стрелки этого чертового механизма слишком громко тикали, раздражая нервную девушку? Она всего-то ударила их кулаком. А потом на пол капала кровь с ее руки. Может быть, слишком сильно ударила. И осколки были. А люди в белом все починили и перевесили. Идиоты.
Тик-так.
Девушка снова запрокинула голову, вглядываясь в черные стрелки. Почти пять вечера. Или это два? Нет, наверное, пять. А что у нас в пять? «Конечно же, какие-то процедуры и разговоры с психологом, » — мысленно огрызнулась она. — «Они держат меня за сумасшедшую?»
Тик-так. Матильде казалось, что ветви клена качаются в такт часам.
Тихие шаги. Дверь в комнату распахнулась. Очнувшись от резкого звука, ударяющего по нервам, девушка обернулась. На пороге стоял молодой тонкий мужчина в халате. Психолог.
— Девушка? — неуверенно позвал он. Матильда отчетливо ощущала его страх. «Это что-то новенькое, » — подумала она, недовольно поджав губы. — «Практикант, что ли?» — О да, это был практикант, причем пугливый и неуверенный в себе. — Девушка? — Матильда усмехнулась и поднялась к кресла, медленными шагами подходя к мужчине. Тот вздрогнул, но взял себя в руки и повел девушку в кабинет. Матильда последовала за ним, скептически оглядывая спутника. Ее взгляд упал на карманы, и она увидела кое-что интересное. Зажигалка. Курит? Может, сигареты в другом кармане? А если спереть? Надо попробовать.
Практикант открыл перед Матильдой дверь в темный кабинет. Щелкнул выключатель, и мрачную темноту разбавил приглушенный свет. Девушка хорошо знала этот кабинет — кресло с ремнем, пристегивающим пациента, удобный диван для психолога и круглый стол с кучей бумажек, а еще — красная кнопка вызова охраны. На тот случай, если пациенту все-таки удастся напасть на врача.
Но Матильда не забыла про свои планы.
Повинуясь мимолетному желанию обладать зажигалкой, она быстро прижала практиканта к стене, заткнула ему рот бледной рукой, а второй резко вынула зажигалку из кармана. Тощий парень от страха не смел даже сопротивляться. Наверное, работа с Матильдой была проверкой его способностей — своеобразной контрольной, но он завалил ее. Ха! Девушка размахнулась, чтобы ударить, но практикант оправился от неожиданности и поймал ее руку в воздухе. Быстро нажал на красную кнопку. Матильда вывернулась из его слабой хватки, ударила наотмашь по лицу и бросилась в сторону своей комнаты. Так ему и надо! Черное торжество, которое с головой захватывало девушку с каждым новым преступлением, нравилось Матильде больше жизни. Словно наркотик, оно заглушало все ее чувства, сподвигая на странные поступки.
Сжимая в руках зажигалку, Матильда захлопнула дверь в комнату и присела на кровать, радуясь новой вещице. В тишине раздавалось привычное «тик-так». Девушка щелкнула кнопкой — появился огонь. От загадочного танцующего пламени слезились глаза, но Матильду зачаровывали движения огонька. Жалко, что окно не открыть. А то был бы ветерок. Девушка поднесла зажигалку к правому плечу, задрала рукав серой кофты и опалила кожу. Осталось красное пятно. Было больно, но Матильда продолжила экспериментировать, выводя какие-то закорючки. Как и любому ненормальному человеку, вскоре это занятие ей надоело. Девушка переключилась на бумагу, сжигая листок за листком. Она уничтожила все свои неудачные наброски, которые делала от скуки тяжелыми осенними днями, подожгла даже носок, но тот горел долго. Матильда отбросила его на кровать, не дожидаясь, пока тот сгорит.

Девушка проснулась от того, что кто-то сильно тряс ее. Открыв глаза, Матильда увидела над собой человека, отчаянно толкающего ее в бок. Она спала не в кровати?.. Девушка поняла, что заснула вчера на кресле, экспериментируя со сжиганием бумаги. В комнате было до невозможного жарко.
— Вставать, истеричка! — мужчина выглядел злобно. — Ты подожгла свою комнату. Поздравляю! — Матильда сонно поднялась, и у нее закружилась голова. Запах гари и духота плохо действовали на легкие. «Еще немного», — подумала она. — «И я упаду. Надо сваливать отсюда». — Покачиваясь, Матильда встала и тут же закашляла. Половину комнаты охватил огонь. Какие-то люди тушили его водой из ведер, а человек за дверью набирал 01. Вода приятно шипела, соприкасаясь с жарким пламенем, и Матильда наслаждалась этим звуком, пока не покинула пределы комнаты.

Мужчина довел Матильду до другой комнаты. На белой двери красовался номер — три. Переселение? Мужчина открыл дверь, пропуская Матильду вперед, и та зачарованно замерла — в темно-фиолетовом кресле сидела светловолосая девушка в красивых леопардовых очках. Она тихо обернулась на Матильду, и сердце второй дрогнуло. О боже, до чего красивая! И глаза… Заплаканные. Матильда в нерешительности обернулась на мужика, и тот кивнул головой, мол, проходи. Матильда неуверенно шагнула внутрь, и дверь за ней захлопнулась. Присев на кровать около девушки, Матильда заглянула ей в глаза, но та отвела грустный взгляд.
— Чо-то случилось? — осторожно спросила Матильда, с жалостью поглядывая на соседку.
— Да, — тихо ответила та. — Он снова вернулся.
— Он? — «Что-о?..» — Матильда была озадачена. — Это кто?
— Он высокий и в маске, — прошептала девушка, со страхом поглядывая по сторонам. — Он похож на моего отца. — А-а, у нее галлюцинации. Наверное, именно из-за этого ее держат тут за ненормальную.
— Как тебя зовут? — поинтересовалась девушка.
— Эмма. — «Ее имя также шикарно, как и она», — подумала Матильда, которая с детства выделяла среди любимых имен имя Эмма.
— А я Матильда. Будем знакомы?
— Ага… — Эмма до сих пор боялась чего-то, и неожиданно на ее глазах проступили слезы. Не зная, как реагировать на такое, Матильда решила действовать по-своему — пересела на край темно-фиолетового кресла и тепло обняла соседку.

Ночью галлюцинации Эммы продолжались. Люди притащили вторую кровать, чтобы Матильда могла спать отдельно, но девушка слышала, как светловолосая нервно всхлипывает в ночной тишине. Девушка видела, как Эмма вздрагивает при каждом звуке шагов за дверью, видела, как та дрожит, когда свет от проезжающих за окном машин отражается на потолке.
— Эмма? — позвала Матильда, приподнявшись в кровати. Скрипнул матрас. Эмма вздрогнула, обернулась, и девушка заметила слезы, отражающиеся в тонком лунном свете. — Что-то случилось?
— Он рядом, — прошептала та, тревожно оглядывая темную комнату. — Рядом… Отец рядом. — Все-таки это отец. Может, с ним у Эммы были плохие отношения? Домашнее насилие?
— Тебе страшно? — Матильда подалась вперед.
— Мне страшно. Я боюсь его. — Голос Эммы отчетливо дрогнул. Матильда сбросила с себя одеяло, слезла с кровати, коснувшись ногами холодного пола, и перебралась к соседке.
— Я рядом, — настойчиво сказала Матильда, обнимая Эмму и согревая ее своим теплом. — Твоего отца нет здесь. Я рядом. — Девушка уткнулась в светлые волосы Эммы носом, вдыхая приятный запах. «Неужели я влюбилась?» — спросила себя Матильда, но точно ответить не могла.
— Спасибо, — прошептала Эмма, прижимаясь к девушке телом. И вдруг случилось то, отчего все сомнения Матильды улетучились.
Она увидела ожоги на правом плече Эммы.
Неужели? Такие знакомые, такие родненькие.
От зажигалки.
Зажигалки, которая сейчас лежит на подоконнике.
Так, значит.
Матильда приподнялась и потрясла соседку.
— Проснись! — Эмма встревоженно подняла голову и повернулась к девушке. — Твое правое плечо… — Эмма в недоумении прикоснулась пальцами к бледному в лунном свете плечу. Матильда поспешно задрала правый рукав своей кофты, обнажая еле заметные в темноте ожоги. Вторая девушка вздрогнула, увидев их. Глубоко вздохнула и неуверенным голосом прошептала:
— Я умею скрывать свои чувства. — А она не так проста, как кажется. — И я полюбила тебя с первой нашей встречи.
— То есть, вчера? — пояснила Матильда, понимая, что все-таки любит Эмму. Ей безумно нравились глубокие серые глаза ее соседки, красивые после слез.
— Нет, — покачала Эмма головой. — Это случилось еще раньше. Когда ты напала с ножом на охранника. У входа в психушку, ну, в пятницу.
— Помню, — кивнула девушка, хотя ничего не помнила. Собеседница замолчала, и Матильда поняла, что пора говорить ей.
— Я только сейчас поняла, что все-таки люблю тебя, — начала она и запнулась. Только в детстве девушке приходилось признаваться в любви, да и то не в настоящей — Матильду вынудили сделать это, пригрозив, что порвут все ее дневники. Раньше девушка вела дневники, куда записывала все свои мысли. До того момента, пока не отомстила другу и не сошла с ума от злобного торжества убийства. — И раз у тебя тоже есть ожоги…
— Да, — тихо прервала Матильду Эмма. — Мы можем быть вместе. — Матильда ликовала.
Она нашла здесь свою девушку.
Она нашла здесь свою вторую половинку.
В странном месте, но все-таки нашла.
Ее любят.
Она не одна.
Безумие не одиноко.
У безумия есть свое безумие.
Матильда подалась вперед и обняла Эмму, обвив руками талию любовницы. Эмма сладко сомкнула губы на ключице Матильды, утыкаясь носом в холодную кожу девушки.
А Матильда продолжала ликовать. Они вместе. Вдвоем. В этом ненормальном месте.
Они выживут.