клуб

Я совершил ошибку.
Я совершил ошибку, за которую уже начал расплачиваться, но полный масштаб моего поступка будет известен только через полгода. Если мне повезет, то на теперешней расплате все закончится, а если нет, то меня ждет впереди тяжелая и короткая жизнь. Даже не жизнь, а существование. Предстоящие полгода ожидания станут мучительными для меня, и они тоже будут для меня своего рода наказанием. Слишком большая расплата за одну ошибку. Но чем бы все не закончилось, это сильно изменит меня, сделает взрослее, сильнее, умнее, ответственнее и осторожнее. А пока придется ждать, каждый день просыпаясь и засыпая с мыслью об этом. 
Некоторые люди говорят, если рассказать кому-то о своей проблеме, то ты разделишь с ним свою ношу, и тебе станет легче с этим жить, но я в это не верю. Я всегда был закрытым и за всю свою жизнь смог открыться лишь одному человеку, которому уже плевать на меня. Так что придется мне пройти все это одному. И все было бы не так плохо, если бы я не был слишком загонным. Даже мои незначительные проблемы не давали мне покоя, а то, что случилось со мной сейчас, просто пожирает меня. И так буде на протяжении полугода.
Первая неделя была самой сложной. Я не мог ни спать, ни есть, ни думать о чем-либо другом, кроме своей ошибки, кроме худших последствий.  Я искал себе оправдание, жалел себя, потом винил и ненавидел. И все это по кругу, снова и снова, снова и снова.  Но хуже всего было то, что я не мог действовать. Только ждать.
На второй неделе стало проще. Уже не было мыслей о смерти по утрам, и желания вовсе не просыпаться. Исчезла зависть и ненависть к окружающим людям. Я даже начал иногда улыбаться. Моя голова смирилась с этими мыслями, привыкла к ним, не так сильно поддавалась, и начала искать способы что-то изменить в себе и как-то жить дальше.
На третьей неделе я нашел клуб. Мой привычный ритм жизни нормализовался, и я снова занялся поиском интересных мест в городе. Бродил по маленьким дворикам в центре города, заходил в открытые подъезды, искал выходы на крыши и чердаки, наслаждался этой совковой архитектурой, пока она еще существовала. Так, на одной из крыш я нашел чистый белый запечатанный конверт. Он лежал на жестяном карнизе, придавленный обломком красного кирпича, чтобы ветер не сдул его, и послание обрело своего получателя. Вряд ли оно предназначалось мне, но ввиду своего любопытства я его открыл. Внутри лежал ровно вырезанный под размер конверта белый лист, на котором было напечатано “не прыгай”. Да я вроде и не собирался, подумал я. Значит, конверт был предназначен не для меня. Перевернув лист, я увидел номер телефона. Скорее всего, номер был хозяина данного послания. Вот только зачем он здесь? Чтобы передумавший самоубийца смог поблагодарить своего спасителя, или просто поговорить, найдя в нем утешение и жалость к себе.  Этого не узнать, если самому не позвонить. Я набрал номер.
- Привет,- сказала я, как только прекратились гудки.
- Я рад, что ты не прыгнул, - ответил голос на другой стороне.
- Рад? Чему? Ты же меня не знаешь. Какая тебе разница, буду ли я жить или умру?
- Я рад тому, что смог изменить эту вселенную, пусть даже так не значительно, всего лишь в лице одного человека. Но я сделал это. Я спас тебя. Благодаря мне, ты будешь жить, а это значит, что моя жизнь не такая уж бессмысленная.
- Так вот зачем все это. Ты делаешь это не для того, чтобы спасти других, а чтобы спасти себя. Но знай, что у тебя ничего не получилось. Я не собирался прыгать, и ты ничего не изменил.
- Верни записку на свое место, - сказал он после долгой паузы. Его голос показался мне подавленным. После этого он положил трубку.
Его эгоизм взбесил меня. Я всегда был очень спокойным человеком, но сейчас, когда у меня появились проблемы, мне стало сложно контролировать свои эмоции. Мне хотелось выплеснуть все это на кого-нибудь, сорваться, наорать, ударить, и в эту минуту хозяин записки подходил для этого просто идеально. Я уже собрался набирать его номер, как подумал, что каким бы эгоистичным он не был, он ведь помогает. В первую очередь он помогает себе, за счет помощи другим, и его нельзя упрекнуть в этом, ведь его эгоизм не приносит вреда, а наоборот. И он не лицемер, потому что сказал мне правду, не оправдывая свой поступок гуманизмом и не ожидая от меня благодарности.  Этот человек сильно отличался от всех, с кем мне приходилось общаться, но он  оказался лучше тех, кого я раньше считал своими друзьями. Мне стало стыдно перед собой, что я чуть не поддался своей слабости и не совершил еще одну ошибку. Я положил записку обратно в конверт, положил его на карниз, придавил камнем и спустился с крыши обратно к нормальности. Его номер остался в моем телефоне.
Весь оставшийся день я думал об этом человеке. Мне хотелось лучше узнать его, заглянуть в его душу, понять, попытаться помочь. Если он покажет мне свой мир, моя жизнь измениться, а это как раз то, что мне и нужно. Я позвонил ему.
- Что тебе нужно? - спросил он безразличным голосом, как только поднял трубку. Тогда-то я понял, что не знаю, что ему сказать.
- Поговорить хотел.
- О чем?
- Я вернул записку на место.
- Хорошо.
- А много таких записок в городе?
- 6.
- И все на крышах?
- Да.
- А как ты узнал, что днем я тебе звонил именно по этому поводу?
- По другому поводу мне не звонят. Я оставляю этот номер только в конвертах, и другие о нем не знают.
Мне не очень нравились такие разговоры, в виде “вопрос-ответ”, но мой собеседник не сильно-то был болтлив, поэтому я продолжил, в надежде на то, что смогу его разговорить.
- Я был первым, кто позвонил?
- Нет. За месяц моего присутствия в клубе ты был третьим, кто мне позвонил. Первыми были какие-то дети, вторыми – пьяные панки. И те и другие выкинули конверты с номерами, и мне пришлось возвращать их обратно.
- О каком клубе ты говоришь?
- Эммм, ну это клуб ненормальных, как мы сами себя называем, - сказал он уже в более доброжелательном тоне. -  Мы не грабим старушек, не бегаем голые по улице, размахивая своими письками, не варим мыло. Вся ненормальность заключена в том, что каждый из нас настоящий. Мы не притворяемся перед людьми, не пытаемся им понравиться, не поддаемся массовой культуре, не играем с чувствами окружающих и не используем их. Конечно, я не вправе говорить за всех, да и вообще не люблю слово “мы”, но так мне будет проще тебе объяснить. У нас нет лидера, у нас нет определенной миссии, у нас нет обязанностей друг перед другом. Нам просто нужно знать, что в этом городе есть настоящие люди, и нам просто хочется видеть и говорить с такими людьми.
До знакомства с клубом я котел покончить с собой, спрыгнув с крыши или моста, но за несколько часов до моего планируемого суицида, я встретил одного из членов клуба. Он стоял в центре города и громко читал стихи, которые сам же и сочинил. Мимо проходили малолетки, которые смеялись над ним, пьяное быдло, которое хотело его побить, милиция, пытавшаяся его заткнуть. Но ему было плевать на их презрение. Этот человек не остановился, и продолжал читать с такой смелостью и уверенностью, с такой четкостью и правдивостью, с таким рвением и наслаждением, каких я никогда не видел. Передо мной впервые в жизни предстало что-то настоящее.  Ему не нужны были деньги или признание, он просто хотел, чтобы его услышали. Душа этого человека требовала сублимации, и чтобы ее получить, ему пришлось  отказаться от принятых устоев общества, ему пришлось стать ненормальным.
Когда он закончил читать, его вид был таким счастливым и удовлетворенным, как будто он ранним утром возвращается домой пешком после первой проведенной ночи с женщиной. Я подошел к нему и заговорил. Именно он и привел меня в клуб, и я безмерно благодарен ему за это.
- Я тоже хочу в клуб, - после затянувшегося молчания сказал я.
- Хорошо, я познакомлю тебя с остальными, а уж потом мы будем решать, принимать тебя или нет. Я отправлю тебе сообщение о месте и времени собрания. Кстати, тебя как зовут?
- Максим. Только не называй меня Макс, а то меня это бесит.
- Хорошо, Максим. Я - Женя. Жди сообщения. До встречи.
- Пока, - сказал я. Но это слово не дошло до него. Женя уже положил трубку.
Сообщение пришло через 8 дней. На протяжении этого времени я много думал о Жене, о том человеке, читавшем стихи на улице, о клубе и других входящих в него людях, о том, примут меня или нет, ведь особой ненормальностью я не отличался. Были, конечно, свои странности, но они есть у каждого и это делает меня вполне нормальным. Мне всегда было важно мнение окружающих, всегда хотел казаться хорошим, постоянно терпел унижения и издевки, продолжая улыбаться,  редко мог отстоять свою точку зрения, верил в справедливость и карму. Всю свою жизнь я был не настоящим, даже когда был один на один с собой. И вот сейчас настал такой момент, когда можно все изменить, отказать от лишнего и стать свободнее. Тем более, после того, как я совершил свою самую большую ошибку. Вот только я не знаю, хочу я этого или нет.
Встреча была назначена на вечер среды в детском саду. Один из ненормальных работал там сторожем. Когда он был маленьким, то его мама водила его сюда, но он этого не помнит, и чтобы хоть как-то освежить в памяти свои детские года, он устроился сюда на работу. Этот человек очень сильно дорожил своими воспоминаниями, ведь это было его жизнью. Те переживания, разочарования, радости, влюбленность, манная каша, тихий час, первые друзья и враги. Он ничего из этого не помнил. Первые 6 лет его жизни были просто вычеркнуты из его истории. Проработав там два месяца, ему удалось вспомнить несколько эпизодов той жизни, и это сделало его немножечко счастливее. После этого он ездил по уже заброшенным пионерским лагерям, в которых отдыхал в детстве летом, бродил там, среди  проигравшего природе бетона и железа, и вспоминал.
На встречу пришло 9 человек, среди которых был я, сторож, Женя и его спаситель, который привел его в клуб. Остальных я не знал. Внешне, это были абсолютно разные люди: мужчины, женщины, подростки, старики, ярко одетые и совсем невзрачные, радостные и подавленные, молчаливые и болтливые. Но внешность этих людей была так сильно важна для меня, как их внутренний мир.
В своей голове я представлял это все немного иначе. Мы расставим стулья в круг, рассядемся на них, ведущий произнесет вступительную речь, члены клуба радостно поприветствуют меня, каждый из нас расскажет о себе, и мы начнем по списку обсуждать какие-либо темы. Этого не было. Был кабинет, в котором проводили свободное время воспитатели, было несколько стульев и столов, была кофеварка и печенье, и не было никакого плана. Люди просто разговаривали друг с другом, стоя или сидя, кто-то пил кофе, кто-то курил в открытое окно, кто-то читал книгу в углу. Каждый делал то, что ему хотелось. Мое появление там не произвело на них никакого эффекта. Некоторые даже не посмотрели на меня, не говоря уже о том, чтобы сразу подойти и ко мне и заговорить. От этого я даже не немного растерялся и застыл, не зная, как себя вести. Чтобы избавиться как-то от этой неловкости, я направился к кофеварке.
- Паршивый здесь кофе, - сказал кто-то, подходя к столу, у которого я наливал себе кофе. Он стал рядом, и мне далось лучше его рассмотреть. Это был молодой парень лет 17, с короткой стрижкой, в черных пластмассовых очках, серой майке и таких же джинсах. На майке была изображена панда, державшая в одной руке наполненный граненый стакан, судя по всему водкой, а во второй сигарету.
- Ну, я все равно хочу его попробовать, - дружелюбно ответил я.
- Ты что, мне не веришь?
Улыбка пропала с моего лица, и вместо нее появилось беспокойство. Я сначала обрадовался, что со мной кто-то заговорил, но сейчас понял, что этот кто-то был настроен не дружелюбно
- Ну почему же, верю. Просто мои вкусы могут отличаться от твоих.
- Вот как? Значит, твои вкусы лучше моих? Значит, ты лучше меня? Ты приходишь сюда впервые и начинаешь утверждать, что лучше остальных. Не слишком ли ты высокомерный, а?
- Я не говорил, что я лучше остальных, - как можно спокойнее сказал я, хотя ситуация мне совсем не нравилась. – Я лишь сказал, что у нас возможно разные вкусы.
- Ладно, возможно ты прав. Хотя в одном наши вкусы точно совпадают. У тебя кроссовки классные.
- Спасибо, - ответил я, уже немного успокоившись.
 - Дашь поносить?
-Что?
- Мне только на пару дней. Я иду гулять с одной малышкой, а мои все порванные.
- Я не могу тебе их дать.
- Тебе что, жалко? Или я не достоин таких хороших кроссовок? Конечно, куда мне таких людей, как ты. Небось, считаешь себя самым умным и красивым, а нас - всего лишь кучкой отребья и неудачников. Так ведь?
- Ну, все, я сваливаю отсюда.
Так и не попробовав кофе, я быстрым шагом направился к выходу. Мне хотелось как можно скорее выйти на свежий воздух, закрыть глаза, глубоко вздохнуть и забыть обо всем этом. Об этом пацане, о панде на его майке, о клубе, о Жене, об этих ненормальных, о своих проблемах. Придти сюда было еще одной моей ошибкой.
Почти достигнув своей цели покинуть детский сад, я наткнулся на парня у самого выхода. Он занял собою весь проход, и мне удалось проскользнуть мимо него.
- Ты ведь Максим? – спросил он.
- Да, - удивленным голосом ответил я.
- Я – Женя. Мы с тобой разговаривали по телефону. Ты уже уходишь?
- Да, и как можно быстрее. Вы реально ненормальные. Один из ваших только что конкретно до меня доебался на ровном месте. Извини за мат, но других слов у меня нет. Гопник какой-то. Кроссовки у меня отжать хотел. Да нахрен все это, я ухожу.
- Подожди, я тебе все объясню. Судя по всему, ты говорил с Артемом. Это молодой парень в очках.
- Ага, с ним.
- Тогда я тебя понимаю. При первой моей встречи с Артемом он тоже вел себя вызывающе. Мы даже чуть не подрались. Но потом мне все объяснили, и я понял его и успокоился. Теперь мы с ним хорошо общаемся и даже иногда помогаем друг другу. Дело в том, что Артем любит ставить людей в неловкое положение и наблюдать за ними. Он считает, что человек может быть настоящим только тогда, когда вынуть его из зоны комфорта. Методы его немного резкие, зато действенные. Не злись на него. Он не хотел обидеть тебе или причинить боль, он просто хотел сразу узнать тебя настоящим, без притворств и лицемерия.
- Ну, вот, узнал. Теперь он будет считать меня тряпкой. Я ведь не ответил ему, а поскорее попытался уйти.
- А тебе не все равно, что он будет о тебе думать? Ты видишь его впервые в жизни, и не факт, что увидишь снова. Ты повел себя так, как посчитал нужным, на основании всего своего жизненного опыта и сегодняшнего настроения. И если ты не захотел с ним ругаться, это не значит, что ты трус.
 Общество плохо на тебя влияет. Ты стараешься быть для него хорошим, зависишь от его мнения,  боишься, что на тебя повесят ярлык труса, или жадины, или еще кого, а в ответ это же общество причиняет тебе только боль. Если ты и дальше хочешь оставаться таким, то тебе здесь не место, и я не буду тебя больше задерживать.
- Я хочу измениться.
- Пойдем, выпьем кофе. Здесь он очень вкусный.
Я, с улыбкой на лице и полностью собранный, пошел с Женей к кофеварке. Он налил кофе сначала себе, потом мне, и с жадностью начал его пить, хотя кофе был очень горячий. Я даже в руках его не мог держать, чтобы не обжечься, не говоря уже о том, чтобы пить. Женю же все устраивало, и он удивленно смотрел на меня, мол, чего я не пью. В этот момент к нам подошел Артем.
- Слушай, я извиниться хотел. Раз ты вернулся, значит, тебе все объяснили и ты меня понял.
- Понял. Только не могу сообразить, почему ты извиняешься? Мне-то показалось, что здесь всем все равно на мнение окружающих.
- Ну, так мне все равно, простишь ты меня или нет. Дело твое. Я извинился только ради того, чтобы меня совесть не мучила. Сюда в основном приходят несчастные люди, которым не помешает помощь. Я когда-то пришел за тем же.  И если бы ты сегодня ушел отсюда только из-за меня, так и не найдя того, что тебе нужно, то я чувствовал бы себя виноватым. Надеюсь, ты и это поймешь. А кроссовки у тебя действительно классные.
С этими словами он ушел, а я улыбнулся ему в спину и отхлебнул немного кофе. Он был действительно вкусным.
Вечер начинает налаживаться. Я пил кофе, кушал печеньки, разговаривал с интересными людьми. Каждый из них был индивидуален, у каждого были свои идеи, цели и принципы, не навязанные обществом, и он не пытался их навязать другим, каждый по-своему пытался самоактуализироваться и самовыразиться, и каждый из них был одинок. Но никого из них это не волновало, ведь они делали то, что хотели и им не нужно было ни перед кем отчитываться или за кого-то беспокоиться, кроме себя. Вечное сияние чистого разума. А их естественная потребность в общении удовлетворялась на таких вот собраниях клуба, которого было вполне достаточно.
Но, как и все хорошее, этот вечер быстро закончился. Члены клуба, довольные и уставшие, начали плавно расползаться по своим убежищам, оставив здесь только сторожа, меня и Женю. Но вскоре ушли и мы, предварительно подсобив гостеприимному  хозяину с уборкой. На улице нас окутал глубокий вечер, фонари тускло освещали дорогу, ведущую к автобусной остановке, где-то вдали слышался лай собак и звон стеклянных бутылок, иногда проскальзывали одинокие силуэты людей. Довольно обыденная картина для окраины. Школа, детский сад, завод, жилые дома и несколько продуктовых магазинов. Больше в таких местах ничего нельзя было найти. Это своего рода отдельный маленький мирок, в котором большинство рождается, существует и умирает. Я тоже родился и, пока еще, существовал в очень похожем районе, только на другом конце города, но умирать там я не собирался и пытался поскорее выбраться оттуда.
Нам с Женей идти было в одну сторону, на одну и ту же остановку и по пути я его спросил:
- Почему ты хотел покончить с собой?
- Почему? – после нескольких секунд молчания задумчиво переспросил он. – Ну, вот представь, что у тебя есть несколько хороших знакомых, которых ты считаешь своими лучшими друзьями, и которые, вроде бы, тоже считают тебя другом, а потом ты понимаешь, что на самом деле они презирают тебя и общаются с тобой только для того, чтобы смеяться над тобой и за счет тебя поднять свою самооценку. Представь, что у тебя есть девушка. Единственная, кому ты смог открыться. Единственная, кто, как тебе казалось, смогла понять тебя и найти в тебе все то, прекрасное, что есть внутри. Единственная, кого ты бы смог полюбить. А на самом деле она просто заменила тобой другого человека, который на время исчез. И вот когда он вернулся, ты ей уже не больше нужен. Представь, что тебе постоянно не везет. Во всем. Всегда. Что бы ты ни делал. Представь, что все постоянно пользуются тобой, а ты, в силу своей доброты и зависимости от чужого мнения, не можешь им отказать. Представил?
-Да, - тихо ответил я.
- Теперь добавь к этому то, что все люди вокруг врут и притворяются и вспомни, в какой стране и в какое время мы живем. Ах да, еще моя жизнь бессмысленна, скучна и убога. Вроде все. Если еще что-нибудь вспомню, потом расскажу.
Некоторое время мы шли молча.
Рассказывая мне все это, он не выглядел печальным или встревоженным, он просто говорил. Спокойно, безэмоционально, открыто, размеренно, без какого-либо подтекста, призыва к жалости или одобрению. Вначале это немного смутило меня, ведь во время такого нормальный человек должен хоть что-то испытывать, но потом я вспомнил, что он не нормальный и, возможно, после всего дерьмового, что с ним было, Женя уже никогда не сможет ничего чувствовать. Может, для него так будет лучше. Мне стало жаль этого парня, но я этого никак не показал.
 Дойдя до остановки, он продолжил:
-Я не уверен, что решился бы спрыгнуть, стоя у самого края, но вот к этому краю я шел очень уверенно. Но ты уже знаешь, что меня остановило. После знакомства с клубом, я начал новую жизнь, порвал все свои старые связи, забил на мнение окружающих, нашел себе интересное занятие, стараюсь доказать себе свою важность. Это не сделало меня счастливым, но придало силы идти вперед и делать то, что хочу я.
У меня был переломный момент, который помог мне решиться на такие изменения. Тебе же будет сложнее отказаться от привычной жизни и стать похожим на нас. Этот процесс может занять у тебя много времени, если ты не решишься на радикальные меры. Эволюция или революция. Решать тебе. В первом случае у тебя будет время и возможности, чтобы все вернуть на свои места. Во втором случае это будет почти невозможно, зато будет меньше сомнений и желаний возврата. О, а вот и мой троллейбус. Поеду я. Надеюсь, ты не будешь жалеть о своем решении. Еще созвонимся.
С этими словами он пожал мне руку, прыгнул в троллейбус и уехал, а я остался стоять один, ночью, на окраине города в чужом районе. Но это не особо меня волновало. Важнее было выбрать, что мне делать дальше.  Мои изменения уже начались, и я осознавал, кем хочу стать в итоге, но я боялся вот так взять и сразу начать все сначала, отказавшись от прошлого. Хотя, через полгода я узнаю результат своей ошибки, и если он окажется печальным, то прошлое само откажется от меня.  Нет, лучше пойду по медленному пути и подготовлю себя к этому. Из-за этих мыслей я чуть не прозевал свой троллейбус, которые в такое время ездят очень редко. Всю оставшуюся дорогу домой я слушал музыку, стараясь отдохнуть от этих мыслей. Сегодня их и так было слишком много.
Спустя четыре дня мне позвонил Артем и попросил о помощи. По телефону он мне толком ничего не объяснил,  и я не понял, чем именно я могу ему помочь. Мы договорились о встрече.
- Почему ты позвонил именно мне? – спросил его я, как только мы поздоровались.
- Ну, сначала я попросил Женю, но он оказался занят спасением своей жизни, путем спасения жизней других. Ты уже знаешь, как он это делает. И он порекомендовал мне тебя. Сказал, что тебе нужно больше времени проводить среди ненормальных, чтобы решиться на что-то. Я не уточнил, на что именно, ведь мне плевать. Тогда я и решил набрать тебе. Твой номер, как ты уже понял, дал мне Женя.
- Ладно. И чем я могу тебе помочь?
- Нужно найти одного человека из клуба. Он постоянно попадает в неприятности из-за своих идей. Когда он хотел создать свою партию, его подставили и посадили на несколько лет. Когда он хотел пожить один в лесу как пещерный человек, на него напал медведь и сильно ранил. Когда хотел открыть свою религиозную общину, братки с другой секты избили его. И вот теперь он решил пожить с бомжами. Две недели уже от него ничего не слышно.  Хорошо, что хоть он меня всегда предупреждает о своих планах. Постоянно предлагает мне реализовывать все это вместе с ним, но я всегда отказываюсь, тем самым оставляя его одного. А отговорить его невозможно.
- Ну, пропал и пропал. Тебе же плевать на окружающих.
- Это мой брат.
Тогда-то я и понял, что все эти ненормальные тоже люди, пусть и сильно потрепанные жизнью. В них тоже есть то светлое, теплое, доброе, что и в других. Возможно, даже больше, чем у других. Просто они делятся этим только с теми, кто может это принять и оценить по достоинству, ответить тем же. 
- Что мы будем делать? – спросил я Артема.
- Есть одно место, заброшенный завод недалеко отсюда, где мой брат и планировал обустроиться. Там что-то типа логово бездомных. Начнем поиски оттуда. Соваться туда одному опасно, вот я и решил попросить кого-нибудь о помощи. Если с нами что-то случится, Женя знает, где нас найти. Ты ведь не испугался?
-Нет.
- Вот и хорошо. Тогда пойдем.
Первые несколько минут мы шли молча. Я всегда чувствовал себя неловко в таких ситуациях, а вот Артема все устаивало. Он смотрел куда-то глубоко в небо, щурясь от ярких солнечных лучей, полностью поглощенный своими мыслями. Спустя еще несколько молчаливых минут я не выдержал и спросил:
- Кто создал этот клуб?
- А тебе не все равно? – улыбнувшись, спросил он. По этой улыбке я понял, что Артем знал, что я не выдержу этого молчания и заговорю первым. Он оказался прав.
-Я хочу узнать, что это был за человек.
- Все это началось 8 лет назад с одного профессора, работающего в местном университете. Преподавал он какую-то дисциплину, связанную с инженерией, но параллельно с этим увлекался гуманитарными науками, идеи  которых часто затрагивал в своих лекциях. Руководству не нравилось, что этот профессор учит своих студентов думать, а не тупо следовать алгоритмам, методичкам, ГОСТ-ам, учебникам, и они понимали, что он умнее всех их, от того его и недолюбливали. Эта неприязнь постепенно переросла в страх, а после – в манию. Все они вбили себе в голову, что профессор настраивает студентов против их, с целью смещения оных и захвата руководящей должности. А он просто преподавал, и большего ему не было нужно.
Эти начальники были настолько прогнившими изнутри, и слепо судили всех по себе, что каждый день нервно ожидали от профессора какого-нибудь подвоха. Вскоре, устав от ожидания и изрядно измотав себя, они сами решили действовать и уволили профессора. Я точно не помню всех деталей, но суть не в этом. Суть в том, что многие студенты и несколько преподавателей, хорошо знавшие профессора, покинули институт вслед за ним. Руководство назвала всех этих людей “ненормальными”. Они-то и создали клуб. Сторож детского садика, где было последнее собрание, является одним из студентов. Остальных ты не видел. Возможно, еще увидишь.
-Возможно.
-Мы пришли.
Завод был одним панельным зданием, высотой в 4 этажа и подвалом. Окон и дверей не было,  краска давно обсыпалась, оголив трещины на плитах, некоторые стены были раскрашены уличными художниками, а рядом, конечно же, по классике жанра, бегало несколько бездомных собак. Внутри дела обстояли не лучше. На полу валялись пустые бутылки, тюбики от клея, использованные шприцы и презервативы. Вряд ли все это были продукты жизнедеятельности бомжей. Подростки и наркоманы не хотели заходить вглубь здания, вот и делали свои дела на первом этаже, не беспокоя постояльцев. На втором этаже была уже другая картина. Вместо бутылок от пива, на полу лежали пакеты из-под молока, вместо шприцов и клея – скомканные пачки дешевых сигарет, можно было наткнуться на предметы интерьера, создающие минимальные удобства и иллюзию порядка. В одной из комнат даже висела картина. Третий этаж особо не отличался от второго,  вот только там мы встретили одного жильца.
-Чё, наркоманы? Или педики? – спросил он, как только увидел нас.
Бомж не был ни удивлен нашим появлением здесь, ни взволнован, ни испуган, он даже книгу не отложил в сторону. Ах да, он читал книгу. На твердой коричневой обложке была выгравирована  название золотыми буквами “Тошнота”. Имя автора я не смог рассмотреть. Название этой книги хорошо описывало мое физическое состояние, глядя на этого бездомного. Грязные волосы отросли почти до плеч, в седой бороде застряли кусочки пищи, от одежды остались одни лохмотья, слившиеся в одном цвете, и этот запах, проникающий прямо в душу. Мужчина лежал на прожженном матраце, закинув нога на ногу и подложив под голову груду каких-то тряпок. В какой-то миг мне показалось, что его не волнует его социальный статус и материальное положение, что у него есть все, что ему нужно, что у него проблем меньше, чем у большинства из нас, что он смирился со своей участью и пытается наслаждаться ей, что он свободен. Отвращение к нему сменилось интересом, а тошнота начала понемногу отходить. Теперь я понимаю брата Артема, который хотел лучше узнать мир бездомных людей.
- Мы ищем одного человека, - сказал Артем. – Он должен был придти сюда жить пару недель назад. Такой высокий, худой, на руки огромный шрам от когтей медведя. Видел такого?
- Да, мне довелось лицезреть данного джентльмена, - изменив свой тон и манеру, ответил бомж.
- Как нам его найти?
 -Видите ли, данный индивид, которого вы мне удосужились описать, стал близок мне по духу и с ним крайне занимательно вести беседы. А вы, сюда по всему, пришли сюда с целью нанесения ему физических увечий, чего мне бы крайне не хотелось.
- Я его брат и пришел, чтобы забрать его.
- Ах, значит брат. Ну, это в крайней мере меняет дело. Хотя, если вы заберете его, с кем я тогда буду вести полемику. Вряд ли вы, или ваш друг, захотите приходить сюда каждый день и обсуждать со мной учения экзистенциалистов, в частности Жан-Поля Сартра. Не так ли?
- Кто такие экзистенциалисты? – спросил я.
- Вот видите. Большинство обитателей сего чудесного убежища так же этого не знают. Да что там, они даже не могут отличить Босха от Моне.
Мне хотелось спросить, кто такой Моне и Босх, но я воздержался. И так было стыдно.
- Мы заплатим тебе, - сказал Артем.
- Деньги – это всего лишь бумажки, которые приносят человеку только несчастья. А вы, предлагаете мне, честному и интеллигентному человеку, сдать другого такого же человека, за несколько ярких клочков бумаги. Вам должно быть стыдно за это.
- Я дам тебе тысячу.
- Две тысячи, и я согласен.
Артем достал свой кошелек, выгул из него два “ярких клочка бумаги”, номиналом в одну тысячу и протянул бомжу. Тот взял их, запихал между страниц своей книги и, вернувшись к первоначальной манере, сказал:
- Он за хлебом пошел. Скоро должен придти. Можете подождать здесь. Я бы предложил вам присесть, но вряд ли вы согласитесь.
После этого бездомный просто уткнулся в свою книгу и, не обращая на нас никакого внимания, продолжил читать. Меня это взбесило.
- А как же твои принципы? – сорвался я. – Вдруг, мы соврали тебе, и на самом деле ищем этого человека, чтобы причинить ему вред. А ты так просто сдал его. Как же близость по духу? Как же взаимопомощь в трудной ситуации? Как же…
- Мальчик, оглянись. Какие нахуй принципы. Я 40 лет жил по принципам и посмотри, куда меня это привело. Остальные обитатели здешних мест все пропили или проиграли, и только я один оказался здесь из-за своей честности и наивности. Общество боялось той правды, которую я так открыто им демонстрировал, и они предпочли избавиться от меня, нежели принять. Они привыкли к этой иерархии жополизания и комфорту лицемерия, вранью, повышению своей самооценки за счет издевательства над слабыми, они привыкли идти по головам, не оборачиваясь назад. А я-то верил, что смогу изменить их. Дурак. Я только сейчас понял, что общество невозможно изменить. Можно только подстроиться под него или страдать. Если бы можно было все вернуть, я бы стал таким же, как они. Нет, я стал бы хуже и успешнее их, ведь я умнее. Но уже ничего не получится вернуть, только начать сначала, а времени и сил почти не осталось.
 Завидую я вам, молодым. Вся жизнь еще впереди. Вот только ума у вас маловато. Всё за принципами какими-то гоняетесь, идеалы ищите, да еще с таким рвением. А пока вы это делаете, кто-то придумывает, как вас поиметь, и поверьте, ему это удастся.
Он замолчал. Я обескуражено смотрел ему в глаза и не верил, что мое сложившиеся впечатление о нем оказалось таким неверным.
-Артем, ты что здесь делаешь? – послышался голос за нашими спинами. Мы обернулись и увидели того самого мужчину, которого описывал Артем. Это был его брат. Внешне он не сильно отличался от того бездомного, чей монолог он только что прервал, только габаритами своего тела и чертами лица. В руке у него был пакет с продуктами.
- Я пришел за тобой. Оставь пакет здесь и собирайся.
- Но я не хочу уходить.
- Ты хорошо знаешь этого человека? – спокойно спросил Артем, указывая на бездомного, все так же вольно лежавшего на матрасе.
- Да, мы поладили. Он очень интеллигентный и честный человек. Не думал, что среди бомжей можно таких встретить. Было так интересно общаться с ним. Вот видишь, в этот раз все идет хорошо, и мне ничего не угрожает. Зря ты не пошел со мной в этот раз, так бы ты лучше узнал этот мир и в частности этого приятного человека.
- Я уже достаточно знаю об этом мире, и особенно об этом человеке. Прошу тебя, давай уйдем отсюда. Я объясню тебе все по дороге.
- Ну, раз ты так просишь. Только мне нужно немного времени, чтобы собрать кое-какие вещи и попрощаться.
- Мы подождем тебя на улице.
В этот раз мне было плевать на молчание, возникшее между нами на улице, пока мы ждали его брата. Я был полностью погружен в размышление о словах этого бездомного. Как бы противны не были его слова, звучали они  очень убедительно. Тем более передо мной был живой пример его правоты в его же лице. Но я все равно не хотел в это верить. Не могут люди быть такими. Ну не могут же! Тот же клуб. У них ведь есть свои принципы, по которым они живут. Вот только вряд ли они чего-нибудь добьются в жизни. Сторож, который обеспечил нас помещением в мой первый визит на собрание, всего лишь охраняет по ночам детский сад, хотя мог окончить институт и найти престижную работу. Так себе перспектива. Мне ведь тоже хочется комфорта, денег, здоровья, как и другому нормальному человеку. Нормальному. Да, прав был Женя, когда говорил, что сомнения появятся. Интересно, о чем сейчас думает Артем.
Его брат вышел точно таким же, каким я его и увидел впервые, и направился к нам.
- Ты вроде вещи какие-то взять хотел, – сказал Артем.
- Я все оставил своему другу. Удивительный человек.
- Да уж, удивительный. Кстати, это Максим.
- Я Саша. Как ты уже понял, брат Артема, - сказал он и протянул мне руку. Я пожал ее с безразличием.
- Так что ты мне хотел рассказать?
- Пойдем, сейчас все узнаешь.
- Эй, пацаны, - послышался голос из здания. В окне второго этажа я увидел того бездомного. – Сделайте правильный выбор.
Всю дорогу обратно Артем рассказывал своему брату все то, что произошло с нами, пока мы его ждали. По Сашиному лицу было понятно, что ему сложно во все это поверить, но он понимал, что нам незачем ему врать и ему пришлось принять это.
- Но ведь он ничего плохого мне не сделал и то, что вы мне говорите, никак не влияет на мое отношение к нему.
- Я уверен, он что-то планировал сделать с тобой, но мы ему помешали, - возбужденно сказал Артем. – Он очень умен и мы не можем знать, что было у него на уме.
- Да какая ему может быть выгода от меня? Даже если он и догадался, что я не настоящий бомж, с меня все равно нечего взять.
- Он просто тренировался на нас, - спокойно проронил я. На этом разговор был закончен.
Через несколько дней мне позвонил Женя.
- Максим, привет. Как ты? Артем мне рассказал про случай, который случился в заброшке. Да уж, история. Ну, да ладно, потом об этом поговорим. Слушай, я чего звоню, в это воскресенье будет собрание клуба на том же месте. Ты ведь придешь?
- Мне нужно подумать.