Исаакиевский Собор

Революция застала Николая Степановича Гумилева за границей, где он  занимался восточной литературой, переводил, работал над драмой «Отравленная туника». В мае 1918 года он вернулся в Петроград,  где перед взором поэта предстали апокалиптические картины крушения Российской Империи.

Все происходило так, как предсказал великий Лермонтов:

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь…
         …

И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож:
И горе для тебя! — твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет всё ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.

Даже высокий лоб  Ленина смог разглядеть сквозь толщу времени поэт-провидец!

В день рождения Лермонтова 15 октября 1920 года, в  голодном, холодном, застывшем от ужаса, но все же пронизанном поэзией  Петрограде  Гумилев, чуть ли не единственный из поэтов Серебряного века, кто сохранил верность Вере, Царю и Отечеству,    отправляется в   Знаменскую церковь, чтобы отслужить панихиду по болярину Михаилу.  Примерно тогда же, уже предчувствуя свою судьбу, он пишет одно из самых трагических  стихотворений «Заблудившийся трамвай».

В нем есть такие строки:

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.

Они прямо обращены к нам. Чем быть  Исаакиевскому собору? Музеем со стадами туристов или Храмом с Пастырем и паствой, где будут молиться о Машеньке-Руси и ее верных сыновьях?

 Духовные потомки тех палачей, с «лицами как вымя», которые растерзали Гумилева, желают первого, но на сей раз им не удастся восторжествовать.