глава 8

  Снова бардак в голове, мысли бегают как проклятые, ни за одной я не успеваю угнаться, да и не пытаюсь особо. Словно вновь я вернулся к тому состоянию, когда потерял все в один миг. Когда совершенство стало недосягаемым и очень далеким, словно млечный путь. А имел ли я когда-нибудь доступ к своему идеалу, подошел ли я к нему ближе, чем хотелось, ближе, чем мог подойти? Нет. Я всегда держался на расстоянии, боялся, что ошибусь, что оступлюсь и сверну не туда. В итоге так и получилось, только я никуда не сворачивал, а шел по своей дороге упрямо, несмотря на все указатели и предупреждения.И пришел... Сюда пришел...
   В прошлый раз я рассказал о том, как познакомился с человеком, который подарил мне новые краски жизни, подарил свободу жизни и блаженные минуты счастья. Для меня это была главная встреча за все время моего существования. Могу даже рискнуть, предположив, что она была предначертана судьбой. И даже если не так,то я все равно был счастлив.
   После нашей первой встречи, я долго и безуспешно пытался найти Катерину на различных выставках, светских мероприятиях, благотворительных вечерах, но она словно сквозь землю провалилась. Все это время я специально носил  с собой ромашку, которую это прелестное создание подарило мне в тот знаменательный вечер. Можно не верить, но я даже решился обратиться к Мазерцкому, который так удачно познакомил нас тогда. Конечно я помнил слова Игушева, который говорил, что от Ивана Петровича нужно держаться подальше, что просто пренебрег его советом.
  Кстати, о Николае Федоровиче. Он все также продолжал продвигать меня вверх по лестнице успеха и был крайне доволен моими успехами. Но не все было так гладко, как казалось на первый взгляд.
  Так как я стал уже достаточным успешным в то время, то у меня появилось свое восприятие мира, свое мнение, которое часто не совпадало с взглядами Игушева, о чем мне он незамедлительно сообщал и всеми силами старался сделать так, чтобы я поступал так, как он говорил. Но я же прекрасно понимал, что он тоже может ошибаться, поэтому все равно поступал по своему. Да, возможно я не всегда был прав, и порой слова Николая Федоровича звучали как пророчество,но я был молод, поэтому всегда делал то, что хотел. Иногда бывало чувство стыда, что я снова неправ, снова Игушеву придется разгребать мои проблемы, но на то время оно быстро проходило, и я снова продолжал жить по старому, не извлекая уроков из случившегося.
   Если говорить о Катерине, то и о ней я тоже рассказал Николаю Федоровичу. Я ожидал услышать похвалу, что наконец-то нашлась девушка, которая мне понравилась, но вместо этого услышал крайне неприятные слова. Именно из-за Катерины мы впервые сильно поссорились. Игушев даже отказался узнать о ней побольше и назвал меня последним дураком
- Ты о чем думал, когда знакомился с ней? Что было у тебя в мыслях, когда ты подходил к ней?- чуть ли не кричал он.
- Она мне понравилась. Я захотел с ней познакомиться, поэтому и подошел. Она особенная, ты разве не понимаешь этого? Она не похожа на других девушек, не похожа на простых светских дам. В ней что-то такое, что притягивает меня к ней. Даже Мазерцкий заметил, что она выделяется из толпы.- пытался защититься я. Но упоминание о Иване Петровиче лишь сильнее взбесило моего критика.
- Как?!? Тебя ей представил этот Дьявол в человеческом обличье? Неужели ты забыл о том, о чем я говорил тебе около четырех лет назад? Неужели ты посчитал меня обманщиком и решил общаться с этим человеком? - негодованию и ярости Игушева не было предела. Он, словно масло на сковородке, брызгался бранными словами, как ядом.
  Я всячески пытался исправить данное положения, но любое мое слово, сказанное в защиту Катерины и Мазерцкого, лишь злило Николая Федоровича все сильней. Даже когда я рискнул сменить тактику и сделать вид, что полностью согласен с Игушевым, то он словно взорвался и начал кидаться в меня всем, что попадалось под руку: Нотными тетрадями, ручками, карандашами, сборниками произведений. Он уже было хотел взять стул, как я резво скрылся за дверью и оставил разъяренного наставника остывать. Это был серьезный надрыв в отношениях. Это был тот момент, когда я понял, что не все должно быть так, как хочет он. Что и я могу принимать решения, которые считаю нужным. Конечно я и раньше так желал, но данный надлом изменил то, что теперь я сам нес ответсвенность за все, что творил. Из гордости и принципов я не хотел идти к Игушеву и налаживать с ним отношения.
   Изначально я не собирался идти к Мазерцкому и просить его о том, чтобы он помог найти мне прекрасную девушку, что покорила меня. Я надеялся на свои силы. Но их оказалось недостаточно. После я пошел к Игушеву, но из этого тоже ничего хорошего не вышло. Я лишь нарвался на серьезный скандал и большую ссору, которая испортила после все наше общение. Тогда я решился идти к Мазерцкому, ведь именно он нас познакомил, он помог мне начать разговор, он заметил, что она особенная. В конце концов, он тоже чувствовал эту невидимую и крепкую связь между нами во время игры.
   Долго я думал, перед тем, как решился на этот шаг. Ведь не просто так Игушев просил меня не приближаться к нему, не просто так он  чуть ли не убил меня за то, что я общался с ним. Да и еще крайне неохотно разрешал выступать с ним на концертах, но так как это был хороший способ меня продвинуть, он стискивал зубы и  отпускал меня. Все это сильно смущало меня, и я оттягивал визит к нему день за днем, как и первый поход к Николаю Федоровичу, после первой нашей встречи. Но в один из дней я понял, что ждать больше нет смысла, да и своим бездействием я ничего не решу, хотя так не хотелось идти в неизвестность, рисковать, потому что я не знал, что ждет меня там.
   Я узнал у общих знакомых его номер телефона и позвонил. Трубку долго не брали, шли гудки, и я уже было хотел сбросить, как приятный мужской голос произнес
- Мазерцкий Иван Петрович на проводе. Я вас слушаю.
- Здраствуйте- только успел я произнести, как интонация голоса Мазерцкого изменилась, и он уже более мягким голосом сказал: " А я тебя узнал, мой юный Донжуан. Я так полагаю, что ты хочешь встретиться и поговорить о своей нимфе?"
- Да- сказал я,не понимая, как он мог догадаться о подобном.
- Тогда давай после концерта, посвященному Бетховену, на котором мы, кстати, играем. Я знаю хороший и уютный ресторанчик, там все и обговорим. До встречи- сказал Иван Петрович и положил трубку. Я же продолжал стоять с телефоном в руках, полностью потеряв весь свой словарный запас." Что это сейчас было?"- задавался я вопросом и не мог найти ответ. Позже я конечно же все узнал. И что после нашей ссоры с Игушевым, тот позвонил Ивану Петровичу и высказал тому все, что он о нем думал. Что Николай Федорович пытался запугать Мазерцкого, хотел устроить ему трудный период жизни, оклеветать его, чтобы тот никогда больше не был известным и столь могущественным в своей области, как сейчас. Но я уже говорил, что Мазерцкий был не таким слабовольным, чтобы просто так сдаться и уступить в том,в чем не собирался уступать. Он был человеком с железным характером, его ничто не могло сдвинуть с места. Почти ничто...
   Все время до нашей встречи я сидел как на иголках, мои мысли не могли сосредоточиться на какой-то одной теме. Они постоянно бегали от одной к другой. Даже за кулисами перед выступлением я не мог собраться. Но как только я вышел на сцену, я сразу же се забыл. Забыл то, что меня мучило, забыл и то, что грызло мою совесть,потому что я увидел рояль, белый величественный рояль, который звал меня к себе, приглашал сесть и сыграть. А с другой стороны сцены стоял черный рояль, за которым сидел Мазерцкий и уже приготовился играть.
   Снова игра с ним. Снова это волшебное состояние. Снова музыка, что погружала в транс. И самое главное, я чувствовал снова эту необъяснимую связь, которая с каждой нотой, с каждым аккордом становилась все крепче и крепче, окутывая нас обоих своими эластичными и упругими нитями, словно сливая нас в одну целую большую душу, которая поет о чем-то высоком и недосягаемом.
  Рискнув взглянуть на Ивана Петровича, я увидел, как изменилось его лицо. Каким светлым и чистым оно стало. Глаза его были закрыты. Он полностью отдавался музыке, он погружался в нее, двигая телом в ее такт. Это зрелище завораживало. Но недолго я смотрел на него, потому что снова погрузился в этот мир,который доступен лишь избранными.
  После выступления мы зашли в ресторанчик и,заказав еду, начали разговор. Весь его я помню не очень хорошо, да и надобности вспоминать его дословно нет. Но ту часть беседы, что шла о моей Катерине я помню слово в слово.
- Вы познакомили меня с ней, дали шанс. Спасибо вам огромное. Я сполна воспользовался им.
- Видимо не сполна, раз хочешь попросить меня о помощи.- Сказал Мазерцкий.
Это меня сильно обидело и я уже хотел выдать ему тираду о том, что он ничего не понимает, как тут он улыбнулся и успокоил меня
- Да ладно, не воспринимай всерьез. Я уверен, что ты был настолько поглощен беседой, что забыл взять ее номер телефона, узнать полное имя. Я прав?
- Правы, но зато она подарила мне ромашку!
- Бесспорно это  знак.
- Но раз это знак, так как же мне быть дальше?. Где ее искать?- у меня была почти паника, но я продолжал держать себя в руках. Долго ждал, долго пробовал разные варианты и неужели это все зря?
- Послушай. Я сейчас тебе кое-что скажу, но ты должен правильно меня понять, должен правильно оценить значение каждого моего слова. Ты готов?- лицо Ивана Петровича было серьезным, сосредоточенным. На его лице не было и тени улыбки, которая украшала его лицо пару секунд назад.
- Готов.- ответил я, не понимая, что он может сказать и боясь этой неизвестности.
- Ели она подарила тебе ромашку, но не оставила ничего больше, может быть еще не пришло время? Может быть она сама еще не знает, чего хочет. Поэтому, как только она решится, то я уверен, она даст тебе знать.
 Эти слова заставили меня задуматься и не только относительно Катерины, но и  относительно других событий, происходящих со мной. А что если Мазерцкий прав, и для чего-то время еще не пришло. Что если все, что происходит с нами, происходит именно тогда, когда нужно, а не тогда, когда  хотим этого мы? И сидя сейчас у окна,я вдруг осознал, что если я здесь, то значит я должен был здесь оказаться. Возможно, если бы я менял маршрут, то и пришел бы сюда чуть позже или чуть раньше, но все равно, все равно я бы оказался именно в этом месте. Быть может нам лишь дано право менять маршрут от одной точки до другой, но изменение пункта назначения уже нам не под силу. А может быть я и ошибаюсь, может быть мы вольны менять все, кроме рождения и смерти. Но это слишком сложная задача, на решение которой у меня не хватает сил. Тем более с каждым днем я слабею и уже не могу позволить себе долгие прогулки по комнате. Пора спать, чтобы завтра проснуться и прожить следующий день как предыдущий. На большее я не способен, да и возможностей ничего изменить уже нет.