Сновидение

Уже отцветает миндаль - лепестки, словно снег,
а в небе ночами Путь Млечный как мост во Вселенной,
светлеет Мартьян*, начинает светило разбег,
а я переулками Ялты брожу, дерзновенный,

и вдруг повстречался с толпой полуночных гуляк,
что к Чехову в гости  собрались,как будто на сходку,
и Горький средь них, и Куприн, Левитан и Шаля-
пин меня приглашают распить виноградную водку.

И вот проходными дворами мы к цели идём,
светлеет восток, мыс Мартьян очертанья обрёл и
уже просыпается ялтинский весь окоём,
и вот мы в Аутку на Белую Дачу** припёрлись.

Пока гости шумно вливалися в чеховский дом,
готовили снедь, стол накрыли, варили цикорий,
я тихо покинул переднюю, помня о том,
что всё ж не свидетель тех, канувших в Лету, историй.

Начавшийся день утвердил в моём сердце любовь,
что всё в мире связано: блага светила и жуть их,
пусть я ошибаюсь, но в этом мне не прекословь,
поскольку со смыслом давненько я не на распутьи...

Промчалось столетье и в  бухте гурзуфской я гость,
разнежен душою и слышу плеск вод под ногою,
перо моё в Лире с понятием "ЧЕХОВ" слилось
и я омовенье свершаю здесь той же водою.

Обширна планета, но точек немного таких,
что, словно магнитом, манят в своё лоно и лико,
и наша красавица-Ялта - (одною из них)
уже не один век  сильна притяженьем великих.

           *Мыс Мартьян - восточная граница ялтинского залива.
          **Белая Дача - дом А.П.Чехова в Ялте.

        ПРИДИ, БЛАГОСКЛОННАЯ МУЗА!

Гламурных не пишу пока стихов -
лелею шарм серебряного века,
то занят птичьей сварой под стрехой,
то происками бывшего генсека,

героями чреды античных лет,
Гераклом, приключеньями Тесея...
Кометы ухватив туманный след,
его легко в построчиях развею..

Пишу о том, свидетелем чему,
я был вчера, возможно, буду завтра,
и погрущу по детству своему,
в полемику войду с посылом Сартра...

Родных пенат доныне красота
пьянит, как и полёт стрелы Амура -
ведь это всё бывает неспроста,
но волею божественной натуры.

Не можется порой легко заснуть,
иль долго длится время пробужденья...
О Муза, неисповедим твой путь
до нынешних времён от сотворенья.

Фантазии тревожащий полёт
ещё зовёт уйти в простор Галактик,
и вот, глядишь, посылка рифм идёт
от потолка к лежащему в кровати.

И, осмелев от этого подарка,
как мусульманин от прочтений сур,
вживаясь в роль далёкого Петрарки,
пою свою Лауру из Лаур.


       В ЧЕХОВСКОМ САДУ
 
Дом до крыш  нынче в зелень укрыт -
вырос сад, тополя в поднебесье...
и Хозяин людьми не забыт,
в зарубежье в почёте известном.

Из мальца, что глядел со стены
на угодья в Аутке военной,
вырос вьюнош и с чувством вины,
и с мечтою своей сокровенной.

Рот открыв, в тишине замерев,
слушал голос хозяйки Музея* -
был внеклассный урок в той поре
общешкольной и нужной затеей...

Но хозяйки давно уже нет,
нынче юноша тот с пенсионом,
из далёкого детства привет
в этот сад он приносит с поклоном.

Вот теперь появились плоды
от исполненной школьной программы -
кто научные пишет труды,
кто строчит на писца эпиграммы...

Мне достаточно в доле своей
с любованьем ходить этим садом,
что когда-то сажал корифей,
и доныне со мной где-то рядом.

   хозяйка Музея - Мария Павловна Чехова.

       НЕЗАБВЕННАЯ АУТКА

Не отпускает Мнемозина -
видать, мала в страницах дань,
где серебрится лист маслины
росою в утреннюю рань,
где Белой Дачи под стеною
колодца ворот не скрипит,
и всё, что связано с войною,
нам в новом веке не грозит...

Пронзает тополь поднебесье,
столетье падают, кружа
листочки и ложатся тесно,
и ивы прутики дрожат.
Шуршат под гравием дорожки,
на придыханьи голоса,
и солнца в узеньком окошке
недолго блещет полоса,
и не выходит на закате
никто из чеховской семьи,
лишь только пишущие братья
читают опусы свои...

И ночь, спадая на угодья,
скрывает опустевший сад,
в который я пришёл сегодня,
как полстолетия назад.