гл. 20 Волшебник

                Глава 20
                Волшебник
   
        Спонтанно блуждая по пространствам Народно-Демократической Федерации "Чужой"  продолжал увлекать своим притяжением частички человеческого материала и  к тому моменту,  когда  Федеральное Бюро запустило на его орбиту Тиоракиса,  число постоянных спутников Острихса уже перевалило через десяток.
 
    При этом обнаружилась забавная вещь.  Часть уникального дара "делателя депутатов", как бы переходила на его сателлитов.  Правда,  как раз  в этом факте чуда, скорее всего,  не было, а имел место достаточно  хорошо известный феномен социальной психологии. Вирус мифа -  штука заразная, и  какого пророка ни возьми, глядишь, люди начинают приписывать и его ученикам способность совершать чудеса.
 
    Сам Острихс в пророки не метил,  и спутников своих в учениках не числил, однако,   против его воли  подобная слава о нем стала распространяться  в широких массах населения,  всегда склонных к пагубе суеверий,  несмотря на все усилия  образованных церковников и матерых атеистов. 

    Большинству людей равно скучно  не верить ни во что, или верить в  одну только Великую Сущность, неощутимую,  непостижимую и уже давно никак о себе не заявлявшую.
  Хочется чудес.

Строго говоря,  это желание есть парадоксальное проявление присущего человеческим существам скепсиса.  Парадокс сей выражается простой формулой: "Чтобы поверить,  нужно увидеть". От всех пророков,  всех религий,  на всех континентах люди требовали чудес, видя в  отказе предъявить таковые -  уличение в мошенничестве.  Как назло,  все  наиболее эффектные  проявления мощи Великой Сущности,  составившие длинный перечень Чудес Священной Истории, произошли очень уж давно, а  соблазн  соорудить какой-нибудь  зрелищный фокус,   в большинстве своем   совершенно трезво мыслящее  священство,  напрочь отвергало. Учитывая развитие науки и техники, средств фиксации и анализа,  слишком велик  риск оказаться  пойманными за руку к нечестивой радости  разнообразных гонителей религии.

    Однако жажда веры, против всякой логики слитая с желанием собственными   рецепторами уловить то, что принципиально не может быть ощущено и познано,  заставляет многих людей искать и, при малейшей возможности,  находить чудеса самостоятельно.   
   

Дар Острихса  был  очень хорошим к тому поводом.  Сенсационных публикаций,   в приукрашенном виде рассказывавших о  подвигах "делателя депутатов" и о его поразительной способности влиять на людей,  в прессе  циркулировало с избытком.  Академическая наука давать объяснений  феномену не спешила,  прежде всего,  потому, что  это  её особенно не интересовало -  были проблемы поважнее и поинтереснее,  а различного рода  энтузиасты  (частью жулики, а частью честные сумасшедшие),  выступавшие от имени так называемой  "неофициальной"  или "альтернативной" науки  только подливали масла в огонь,  завораживая публику  звучными терминами - разными там "тонкими мирами",  "пучками космических энергий" и  "межпространственными порталами"...

    Всякая вера и всякое суеверие рано или поздно  находят свой апофеоз в   поведении отдельных личностей, которое  медицина  именует,  когда истерией, а когда -  психозом.
 
    Истерические поклонники не преминули  объявиться и у Острихса.  Провоцирующую роль в этом прискорбном факте,  сыграла бульварная пресса,   пустившая в  оборот, скорее всего,  просто выдуманную каким-то репортером,  историю, о  будто бы  лечебном эффекте,  агитационных роликов с участием "делателя депутатов". Там даже приводились свидетельства людей, якобы получивших  вследствие этого облегчение  от застарелых недугов, и бредовый комментарий  какого-то  очередного "ученого"   из какой-то самозванной "академии".  Байка  пошла гулять по страницам  изданий, в том числе достаточно серьезных, а также  попала  в некоторые  телевизионные передачи, поскольку репутация -  репутацией,  а сенсации нужны всем. Серьезные специалисты  явную "утку" презрительно проигнорировали и собственными мнениями не удостоили,  что    заинтересованные в раскручивании сенсации лица немедленно истолковали  как "потрясенное молчание науки перед неизъяснимыми тайнами бытия".

Будто специально, в этот же момент, один из обожаемых паствой и  известных  своей неадекватностью попов,  как всегда,   не испросив благословления от архиерея,  вылез на телевидение  с собственными мыслями, по поводу замечательных  исцелений.  Желая подчеркнуть истинность утверждений житийной литературы об  излечении убогих и немощных  одним только взглядом и голосом пророка Инсабера,   излишне инициативный священник сослался на имеющийся свежий пример подобных воздействий, якобы совершаемых Острихсом.

Не в меру инициативный иерей рассчитывал тем самым  ввести в смущение разного рода безбожников, сомневавшихся в чудесах пророка,  но вместо этого привел в ужас епархиальное  начальство.  Попу  основательно надавали "по  шапке"  и даже хотели запретить в служении, но было уже поздно: дух был выпущен из бутылки, и в некоторых не вполне здоровых головах  успела возникнуть потрясающая догадка, что Острихс Глэдди, есть ничто иное,  как новое воплощение пророка Инсабера  обещанное Заветом Истины!
   
                * * *

    Сам Острихс на начавшуюся вокруг него истерию,  приобретавшую  явно религиозный оттенок внимания не обращал,  а требовавшую комментариев прессу по своему обыкновению игнорировал  или  гнал в шею.  Он полагал: чем меньше  кормить журналистов информацией, тем скорее они потеряют к нему интерес и соответственно уляжется совершенно не нужная ему шумиха вокруг его имени.  При других обстоятельствах он был бы прав, но здесь оказался другой случай.

    Те силы,  которые использовали его дар в борьбе за власть быстро поняли, что  ореол мистики вокруг "делателя депутатов", слава доброго волшебника, а то и посланника свыше,  многократно усиливают силу воздействия  этого и без того мощного инструмента на  людей.  Поэтому они постоянно поощряли или даже сами инспирировали  разного рода слухи и домыслы, которые приписывали Острихсу  совершение  чудес.  Благо психопатов,  желавших восторженно поделиться с телевизионного экрана или с газетной полосы своим личным опытом исцеления, вследствие прямого или косвенного контакта с Острихсом Глэдди, было более ,чем достаточно.
 
    Возникла, может быть,  совершенно уникальная в истории ситуация, когда явный  культ,  создавался  вокруг человека, который сам никак этого не желал и ничего не делал, чтобы как-нибудь тому способствовать.
 
    Между тем, кое-кто уже стал зарабатывать деньги на  эксплуатации нового популярного мифа.  Нарасхват пошли майки с  изображением Острихса.  Где-то стали продавать пиво марки "Глэдди", а какие-то вовсе жулики  уже начали распространять (не бесплатно конечно!) амулеты,  якобы осененные прикосновением чудотворца.
               
                * * *

    Плоды этой странной  славы испытали на себе и все постоянные спутники Острихса. За ними тоже стали охотится  журналисты и гоняться сумасшедшие поклонники "нового пророка", искренно полагавшие, что часть  его живительной  благодати передалась "ученикам".
 
    Репту, например, это даже нравилось (приятно щекотало честолюбие), а  Нониа,  исключительно благодаря своему новому статусу смог, наконец,  опубликовать  первое из своих творений - рассказ  "Видение в храме".
 
    Совершенно неожиданно этот опус еще больше нагрел страсти вокруг Острихса.

    Нониа  никакого особенного смысла в свое произведение не вкладывал.  Он  просто попытался максимально красочно описать фантастические,  иногда прекрасные,  а иногда ужасные  сны, которыми грезил сам, или  о которых знал из  рассказов  товарищей  по "Вольному братству" в период их общего увлечения "расширением сознания"  с помощью  "зелья" и других подобных штуковин.

    Реакция у наиболее экзальтированной части публики  на эту поэтичную,  насыщенную красочными метафорами,   жутковатую сказку  была поразительной. Её сочли  зашифрованным пророчеством  и начали толковать,   кому как вздумается.

    С Острихсом произошла ужасная вещь:  все к чему он так или иначе прикасался,  стало немедленно обращаться в мифы.  Сила этой мифологи, с одной стороны,  действительно   вкладывала в его руки мощный инструмент воздействия на массы, который, впрочем,  ему лично совершенно не был нужен,  а с другой -  вызывала  серьезные опасения,  а иногда даже  панические настроения  у  тех,  кто  видел во всем этом подкоп под собственные интересы. 

Власти светские,   в лице правящей клики,   подозревали в "Чужом"  рычаг,  с помощью которого  кто-то  намерен подвинуть их насиженного и уютно обустроенного места, а клерикалы,  в  лице  представителей  традиционных религий , страшились смуты духовной, очередного раскола, появления  на давно поделенной территории нового конкурента,  бегства паствы,  уменьшения  церковных доходов и прочих апокалипсических явлений...

    Правительственная  пресса начала мощную пропагандистскую компанию против  "чудотворца", но, как водится,  достигла противоположного результата,  создав "Чужому" дополнительную бесплатную рекламу, и снабдив, вдобавок, столь необходимым всякому пророку  венцом гонимого. 

Отцы Церкви,  в свою очередь, пустили в дело проповеди и "сектоведов",  но естественным образом столкнулись с проявлением той самой силы, на которой зиждилась  их собственная власть.  Вера - оружие обоюдоострое. Искренно уверовавшему: в Великую ли Сущность,  в пророка ли Инсабера, в тонкие ли  миры,  в пришествие инопланетян,  в чудовищ Сопвальских болот или волшебника Острихса, наконец, -  доводы рассудка и догматы другой веры не указ.   Верующий  будет упорствовать в собственной истине, искать  и вербовать себе единоверцев.
          
     Сам же "волшебник",  весьма неосмотрительно хранил  упорное молчание  и своей позиции   по отношению к бурлившим вокруг него спекуляциям  никак не определял.