Мишкино детство. Глава 11. Лето

                Глава 11. Лето
Зиму уходить не торопилась, весь март было холодно и снежно, и только в начале апреля природа сменила гнев на милость. Колючий северо-восточный ветер  поменялся на южный, небо очистилось от туч, и ласковое солнышко  плеснуло теплом, и ярким светом на заснеженную землю. Снег исчезал на глазах. Зажурчали и побежали ручейки, они сливались в большие ручьи, а те в свою очередь стремительно неслись в речку. Вода в Валуе и Осколе  прибывала не по дням, а по часам.
     В воскресенье, проснувшись утром, и  услышав за окном грохот, Мишка догадался, -  вскрылся лёд на реке. «Нужно быстрее бежать,  смотреть  ледоход»! – подумал он. Одевшись и намазав горбушку хлеба маргарином, Мишка, выскочил на улицу.  Давясь на ходу бутербродом, он быстрым шагом пошёл в сторону мельницы. Завернув за угол, Мишка увидел,  у мельничного моста, толпу зевак.   Засунув в рот остатки хлеба, он ускорил шаг,  и через минуту оказался на берегу реки. Отсюда было видно, что  у ледорезов стоящих в метрах ста от моста, вверх по течению, образовался ледяной затор. Льдин становилось всё больше и больше, они нагромождались одна на другую, вставали  ребром, а некоторые, так как Валуй вышел из берегов и затопил луг и лес, проплывали мимо ледорезов к мосту. Вода ещё не достигла верхнего настила моста, но до него уже оставалось не более полуметра. Огромные куски льда, сумевшие миновать ледорезы,   затягивало под мост, они бились об деревянные сваи и мост содрогался от этих ударов. Мужики и мальчишки стоящие на берегу спорили, что случится раньше  -  снесёт мост льдинами или его затопит водой. Но через час споры прекратились – вода стремительно поднималась, а кусков льда  доплывших до моста была не много. Мишка стоял на берегу до тех пор, пока река не перехлестнула мост, потом он отправился домой.
       Вода в реке продолжала подниматься и к вечеру мутные потоки воды потекли по   улице.  Когда Мишка  вышел за ворота, то увидел, что их домик оказался на островке.  Он  стоял на возвышенности, и поэтому его не затопило, а вот другу Юрке не повезло –   дом   находился в низине,  и водой залило двор и огород. Не повезло и рыжему Ваське - его  усадьба тоже пострадала, и теперь Мишка со своего островка наблюдал, как Юрка и Васька  бродили по колено в воде, и спасали  кур, плавающих по улице. Наблюдать за этим было очень смешно –  перепуганные куры хлопали крыльями, таращили глаза, громко кудахтали и  не давались  в руки, но, невзирая на куриные потуги, мальчишки ловили их,  и сажали в мешок. Курятник был затоплен и кур переселяли на его чердак.
     Наводнение  продолжалось три дня, и всё это время Мишка  не ходил в школу. Потом половодье пошло на убыль и обе  речки вошли в свои берега. После себя наводнение оставило грязь, ил, и множество небольших  водоёмчиков, в которых  наверняка была рыба. Мишка и Юрка, выпросив у  Юркиного деда «накидку»   успешно прочёсывали сеткой эти водоёмы, и улов у них был совсем неплохой.
         Приближалось лето, с ним и каникулы. За год Мишка  привык к новой школе,  ему казалось – он здесь учился всегда. В отличие от многих своих друзей двоек  Мишка не получал, его знания почти всегда оценивали на «четыре» и «пять». Историю и географию  любил, математика и физика давались легко, а  получать четвёрки по русскому языку и литературе помогало увлечение  книгами.    Учительницу  русского языка и литературы звали Любовь Илларионовна. Неизменно одетая в серый строгий костюм, с гребешком в  волосах, сухая, педантичная,  требовательная к ученикам и без пощады раздающая налево и направо двойки, даже она неоднократно хвалила Мишку за его грамотность в написание диктантов и сочинений. Но, ни она и никто другой не знали, что писать без ошибок, зачастую не зная правил, Мишке помогала зрительная память. Правильное написание слов и  предложений запоминалось автоматически во время чтения книг.
         Учебный год закончился в конце мая. К радости мамы в Мишкином  табеле были  «четверки» и «пятёрки».  В шестой класс он перешёл  твёрдым «хорошистом».  Впереди были три месяца летних каникул наполненных рыбалкой, купанием, футболом,  набегами на сады и огороды и многими другими   увлекательными делами и приключениями.
       Вовка  Сыч  так и не смог осилить программу шестого класса, и забрав документы, он перевёлся в вечернюю школу рабочей молодёжи. Но, даже не смотря на это,    отец   купил ему новенький мотороллер «Вятка», и Вовка, вызывая зависть  своих друзей,   с ветерком катался на нём по Монастырке. На речку монастырские пацаны  добирались по-разному, кто пешком, кто на велосипеде, бывало, приезжали на мопедах и только Сыч приезжал на мотороллере. Пацаны обступали его, и с завистью рассматривали чудо техники:  трогали ручки, фонари, садились на сиденье и просили дать прокатиться. Бензин был дешёвый, а Вовка не жадный и пока он играл в карты, мальчишки по-очереди  гоняли на мотороллере по лугу. Мишке, как хорошему друг, Вовка давал покататься чаще других, и он  через короткое время умел управлять мотороллером не хуже  Сыча.
    В карты на речке играли все  -  от мала до велика.  Самой распространённой карточной игрой  был «подкидной дурак». Так как  в «дурака» на деньги не играют (да их ни у кого и не было), а «просто так», играть не хотелось, то  придумывали разные наказания,  например  - проигравшего два человека брали за руки и ноги и, раскачав, бросали с обрыва  в речку.  Но чаще всего играли на  «нос»  - тому, кто проиграл, били картами по носу. Когда проигрывал Юрка Фриц,  тогда наказание превращалась в настоящий спектакль.  Нос у него был огромный,  промазать по нему было невозможно,  и пацаны старались, как могли. Больше всех старался Лёха Сычик, перед тем как ударить, он  слюнявил карта, долго примерялся к носу, делая при этом зверское лицо, а Фриц закрывал глаза, и  со страхом ожидал удара. Бил Сычик всегда хлёстко, сильно и с оттяжкой, после его ударов Юрка Фриц морщился, его нос  становился красным, опухал,  а мальчишки наблюдая это представление - весело смеялись. Случалось, что при игре кто-то пытался смухлевать, такое никому не прощали – гнали из игры.
     Летом в крохотном Мишкином домике всегда были  гости, они приезжали со всех концов  огромной страны. Дело в том, что в детской колонии отбывали наказание малолетние преступники из разных уголков Советского Союза,  и по закону им  раз в год было положено свидание с родными.  В одно из летних воскресений, администрация колонии проводила «день родителей»,  и тогда   своих непутёвых отпрысков томящихся за решёткой посещали папы и мамы.  Сотрудники администрации  водили родителей по территории, показывали, как живут, где учатся,  работают и отдыхают их дети. Потом воспитанники колонии давали концерт для родственников, а после концерта всем предоставлялись личные свидания. Приехавшим родителям где-то нужно было остановиться на пару дней, а так как гостиница  в городке была одна и находилась в центре, то волей неволей  им приходилось проситься на постой к жителям Монастырки.
       Несмотря на тесноту в доме,  Мишкина мама привечала всех, кто просился переночевать, и люди тянулись  к ней. Собственно им нужно было совсем немного:   сочувствие, доброе слово и крыша над головой. Говорят «в тесноте, да не в обиде», приезжающие на свидание соглашались,  спать на полу,  но только у Анны Тимофеевны. Многие  ездили  ежегодно, и часто привозили Коле и Мишке одежду своих сыновей, понимая, что она им больше не понадобиться.  Тот, кто приезжал  на свидание к детям впервые,  зачастую вёз излишне  много продуктов, в надежде отдать всё это своему ребёнку. Но в тюремных правилах прописано, что и сколько можно передать, и принимали не всё. Везти назад продукты назад было бессмысленно,  и их отдавали  Мишкиной маме. Такое случалось, правда нечасто, но если случалось, то она с благодарностью всё принимала, да и  рублик за ночёвку, был совсем в семье не лишним.
  Родители  мальчишек отбывающих  свой срок в детской колонии часто  писали   Мишкиной маме письма, и  хотя её  образование, как говорила она сама,  было « два класса и третий коридор церковно-приходской школы»,  отвечала  мама всегда и всем. У неё было столько приглашений в гости от  благодарных постояльцев, нашедших приют в её доме, что будь у неё время и деньги, мама могла бы объездить  весь  Советский Союз. Даже когда сыновья освобождались, переписка не прекращалась, а продолжалась ещё многие годы.  Мишка был тоже очень доволен, когда в доме были гости,  - маме было не до него, и самое главное  - он ночевал в сарае и мог приходить ночью, когда ему вздумается. 
    Одним из самых любимых и весёлых  летних праздников был день  Ивана Купалы. Монастырские пацаны этот день ждали с нетерпением. И совсем не потому что в ночь на  Ивана Купалы, нужно разводить костры и прыгать через них, или искать в ночном лесу цветок папоротника. Ждали праздник совсем по другой причине.   Все  знали, что в  день Ивана Купалы любого  можно бросить одетым в воду, или  облить водой из ведра, и тебя за это ничего не будет.
     С  раннего утра на мельнице собиралась компания из нескольких пацанов, которые «купали» всех без разбора приходящих и проходящих мальчишек и девчонок. Конечно, никто не хотел чтобы его искупали одетым, и каждый старался избежать этой процедуры -  незаметно пройти или попытаться убежать, но пацаны были всегда на страже – ни убежать, ни прошмыгнуть мимо них было невозможно. Беглеца ловили и вели к речке, если он упирался, то вчетвером брали за руки и ноги и несли. Раскачав на счёт «раз», «два», «три» бросали в воду. Проходящих мимо мельницы девчонок обливали  водой из ведра. Выбравшись из воды, пацаны снимали с себя мокрую одежду, выкручивали её, и чтобы она быстрее просохла, развешивали  на кусты. Но стоило только, кому нибудь из хозяев одежды на минутку выпустить её из виду, как находились шутники, чтобы завязать  мокрые штанины брюк или рукава рубашек узлами, которые невозможно было развязать.
      Подходя к мельнице, Мишка ещё издали услышал шум, крики и весёлый смех. На пологом песчаном берегу расположились человек десять монастырских пацанов.   В сторонке от всех сидел и бренчал на гитаре  Валерка Буркин. Все прибрежные кусты были увешаны сохнущей на солнце одеждой. Увидев  Мишку,  пацаны призывно замахали руками и радостно закричали: «Иди сюда»!  Зная, что «купания» не избежать, Мишка обречённо  спустился к речке. Двое пацанов схватили его за руки и ноги и под общий смех, свист и крик, раскачав,  бросили в воду. Выбравшись из реки,  Мишка разделся, выжал одежду и развесил сушиться на кусты. Следующей жертвой стал  Лёха Сычик, когда он появился на мосту, пацаны радостно загудели. Понимая, что добровольно Лёха не придёт -  четверо мальчишек побежали ему навстречу. Крепко схватив  за руки, привели его на берег, и как Сычик  не сопротивлялся, бросили вводу. На берег из воды Лёха вышел  злой. Сняв с себя одежду, он заметил бренчащего на гитаре Буркина. Кивнув головой в его сторону, Сычик  спросил:  «А его,  почему не искупали?  Слабо, да»? Пацаны потупив глаза, молчали – многие действительно побаивались  Валерку.  Но не таков был Лёха, набрав ведро воды, он с размаху окатил Буркина. От неожиданности Валерка выронил гитару и подскочил: «Ты  что делаешь,  баклан»!?  К  удивлению пацанов, Сычик не напугался, а спокойно ответил: «Так сегодня Ивана Купала, ты что забыл»?  Пацаны дружно засмеялись, а  Буркин   скривился и сквозь зубы сказал:  «Забыл, в натуре». И  по выражению его лица, и по тому, как были сказаны эти слова, все поняли, что его «купание» ещё выйдет боком Лёхи Сычику.
     Но самым значительным событием летом на Монастырке, да пожалуй, и во всём городке, было массовое гуляние или как  называли в народе «массовка» на «день железнодорожника». «День железнодорожника» согласно календаря был в первое воскресенье  августа. Так как железная дорога  в жизни городка занимала огромное место, то этот праздник ежегодно отмечали с размахом. За речкой, на  монастырском лугу,  размещались  торговые  павильоны, палатки и пивные. Сколачивалась из досок сцена для выступления  художественной самодеятельности, развешивали на деревьях громкоговорители. Около десяти часов утра в воскресенье открывалась торговля. а через громкоговорители начиналась трансляция популярных советских песен. В это же время на луг семьями и по одному  сходились празднично одетые люди. Народ толпился, и  выстраивался в очереди у торговых точек. Люди покупали  детям сладости, газировку и мороженое. Мужчины небольшими группами стояли  с кружками  наполненными пивом. Они  важно сдували с пива пену, сыпали соль на краешек кружки, и сощурившись от удовольствия, цедили  горьковатый на вкус напиток. Ближе  к полудню начинался концерт. На сцену выходили певцы, танцоры и музыканты. Народ, собравшись у сцены,  слушал выступления самодеятельных артистов. Посмотрев концерт, люди, разбившись на компании, расходились  в разные стороны отмечать праздник  в узком кругу. На берегу реки, на опушке леса, на близлежащих лесных полянках расстилались скатерти, на них выкладывались и выставлялись  самые разные закуски и бутылочки, наполненные спиртным разной крепости и цвета. Там и тут начинали звучать гармошки, звенеть гитары и плясать люди. Изрядно разогрев себя спиртным некоторые  непоседливые граждане, невзирая на уговоры близких и друзей не делать этого – лезли купаться в реку. Особо отчаянные   индивидуумы забирались на высокие деревья, и вниз головой прыгали  в воду. Общее веселье  часто прерывалась там и тут вспыхивающими скандалами, частенько переходящими в драку. Милиция, конечно,  следила за порядком,  но за всеми уследить не могла. И очень редко массовое гуляние проходило без пьяных драк и  утопленников. После себя «массовки» оставляли на лугу вытоптанную траву и замусоренные  кусты, и этим были очень недовольны местные жители.
    Как и все жители Монастырки,  Мишка  «массовку» ждал. К этому дню он всеми правдами и неправдами старался накопить немножко денег, чтобы купить хотя бы стаканчик мороженого. Мороженое в поселковом магазине  не продавали, а Мишка его очень любил. Когда он был маленький, то с нетерпением ожидал, когда за речкой зазвучит музыка, а потом, зажав в кулачок  монетки, стремглав мчался на  луг. Отыскав где продают мороженное, он протягивал деньги, и глотая слюнки, наблюдал, как толстая продавщица, накладывает ложкой в вафельный стаканчик белое лакомство. Потом она ставила стаканчик на весы и к великому сожалению Мишки,  убирала лишние граммы. Несмотря на то, что лакомство было очень холодным, Мишка откусывал его большими кусками и глотал не пережёвывая. Если  у него хватало денег на второй стаканчик, то он покупал ещё один, а если не было, то горестно вздохнув, отправлялся обследовать  территорию «массовки».  Мишка подходил к каждой торговой точке и  внимательно смотрел на землю – не обронил ли кто из покупателей денежку. Особенно тщательно он  всматривался  в примятую траву в местах, где пили пиво. И когда он находил  монетку  номиналом не ниже десяти копеек, то снова мчался покупать мороженое. Если  не находил, то шёл купаться  на мельницу.
      Когда  Мишка подрос, то уже не бегал сломя голову на луг, а степенно, в компании  с другими  пацанами, приходил на «массовку». Они так же покупали и жадно ели мороженое, пили газировку, но  им уже хотелось попробовать чего-то неизведанного и запретного, например вина или пива, и они с завистью смотрели как пьют его  взрослые. Ближе к вечеру, когда неофициальная часть массового гуляния подходила к концу, пацаны выходили на  поиске пустых бутылок. Они обшаривали все  прибрежные кусты и опушки леса, бутылок было много, их собирали в сетки-авоськи, а так как Юрка Фриц жил рядом  сносили к нему во двор.
    Бывали случаи, когда прочёсывая кусты в поисках бутылок, мальчишки  натыкались на влюблённые  парочки, которые  так были увлечены   друг другом и тем чем они занимались, что не замечали ничего вокруг. Тихонечко подобравшись  к такой парочке, пацаны какое-то время затаив дыхание, наблюдали за ними,  насмотревшись,  внезапно начинали громко свистеть, улюлюкать,  выкрикивать пахабные слова, а затем убегали, зная, что  гнаться за ними без штанов никто не будет.
    Обследуя  кусты,  мальчишки бывало вместо бутылок, находили спящих в кустах пьяных мужиков. Когда  Мишка  в первый раз обнаружил в кустах лежащего на земле немолодого мужчину, он напугался, думая, что тот мёртвый,  и позвал Фрица. Юрка подошел, посмотрел на мужика и сказал: «Пьяный он. Постой на «атасе», я его обшмонаю».  Мишка хоть и слышал не раз от своих друзей, про то, как они чистили у пьяных карманы,  участвовал в этом впервые и наверное поэтому ему было  неловко, а Фриц нагнулся над пьяным  и быстро  извлёк наружу содержимое его карманов. В карманах  оказалось пачка папирос «Север», коробок спичек, расчёска и два рубля с мелочью денег. Расчёску Юрка выбросил, а всё остальное сунул себе в карман. Бросив собирать бутылки, мальчишки скрылись в лесу. Деньги Фриц разделил почти по-братски – Мишке дал рубль, а остальное забрал себе.   Это было в прошлом году.
      А в этом году на массовке, собирая бутылки, Мишка также наткнулся в кустах на мертвецки пьяного мужика. Мужчина был среднего возраста, белая нейлоновая рубашка  перепачкана зеленью и расстёгнута на груди. На его  левой  руке сияли никелем наручные часы «Победа». Никого из пацанов поблизости не было, и Мишка решил действовать сам. Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что никто за ним не следит, он, подавив в себе страх и стараясь не дышать, приблизился к пьяному. Понимая, что он совершает что-то очень нехорошее, и если его поймают, то случиться непоправимое, Мишка  нагнулся над мужиком  и запустив руку в карман его брюк, вытащил   никелированный портсигар. В другом кармане  оказался перочинный нож и три рубля одной бумажкой. Когда  Мишка попытался запустить руку в задний карман, мужик заворочался и что-то пробормотал  в сне. Испугавшись,  Мишка выдернул руку из кармана и бросился бежать.  Отбежав на безопасное расстояние от места преступления, он вышел на луг и почти сразу же встретил Вовку Сыча и Юрку Фрица.   Мишка рассказал им, что у пьяного  на руке остались часы  -  у пацанов  загорелись глаза. «Пойдём, покажешь, где он», - сказал Фриц. Возвращаться  туда  Мишке не хотелось, в его карманах были улики – портсигар и нож, но делать было нечего, и он повёл.  Когда до места, где лежал пьяный  оставалось метров сто, навстречу им из кустов вышли два молодых парня, тащивших на себе мужика в белой рубашке. Увидев их,  пацаны нырнули в кусты. Они поняли, что дело сорвалось.
         Потом они купили  бутылку белого вина под названием «Румынское сладкое»  стоимостью  рубль шестьдесят, конфет ирисок, а Фриц притащил из дома стакан. Пацаны углубились подальше в лес и на полянке «обмыли» первое Мишкино «дело». Вино было вкусным и сладким, и хотя крепость у него была шестнадцать градусов, в головах у них зашумело, языки развязались, мальчишкам стало весело и радостно. Жизнь продолжалась.
   


Рецензии