Изгнои. Часть 1. Глава 16

Чем больше человека узнаёшь, тем меньше оснований его любить.
Гражданин начальник

Идея научиться стрелять захлестнула Нику, и тем же вечером она подробно расспросила Велла. Теперь у неё был его номер, и они переписывались по СМС. Тот сказал, что им придётся делать это только у него дома, в подвале. Так безопаснее. Велл уже знал, что Волковой известна правда о Регине, и подробно рассказал ей, что делать, чтобы она не стала опасной. Ничего сложного - не оскорблять и не напоминать о прошлом. Были и исключения, но их Макс не мог предугадать. Ника призналась, что не ожидала от него такой доброты: полюбить детдомовскую девочку в положении сына депутата. Дмитриев заявил, что это пустяки, и она не должна воспринимать нормальное как нечто особенное.
Ника Волкова не спала всю ночь из-за травмата. Не потому, что нужно было научиться стрелять, а потому, что она собиралась осуществить слишком невозможный план. С Максом она этим не поделилась - знала, что он скажет...
К тому же завтра ей предстояло выяснить правду об Андрее Каверине. Она не хотела знать правду, хотела, чтобы он оставался тем, кем она себе его представляла. Уже под ночь он написал ей, что с ним все в порядке - настолько, насколько в порядке все может быть у человека, который второй день подряд ввязывается в драку, и его родители, конечно, узнают.

"Странно, но меня совсем не волновало, что мы победили.
Наоборот, я чувствовала, что это только начало. Я была с пистолетом. Меня запомнили...
Вот все, волк, поздравляю! Теперь-то ты влипла! Теперь ты уже не глупый ребёнок, все, пока... теперь у тебя есть оружие, которым ты остановила драку. Радуйся!
Мои мысли о том, что все в говно, быстро сменились теми, что все совсем неплохо. Я думала о мести. И плевать, что там Велл говорит - ему не понять! Я покажу им, кого они так доводили.
Без крови... без травм... шибану только по мозгам.
Важно ещё, чтобы предки не просекли. Я классно травмат завернула, пока ничего не заметили. Дома я была нормальной, даже в таком возрасте, когда дети редко бывают нормальными. И раз уж я сошлась с Реджи, значит, пора бы пригласить домой её и Макса. Идея, что теперь постоянно придётся прятать ствол, сводила меня с ума. Но ничего не поделаешь!"

Первый урок Ника едва отсидела, а на перемене её атаковали: лицеисты уже успели сообщить знакомым, что Каверин увлёкся драками. Она не стала скрывать, что и сама была там. Когда её спросили, почему же ей - ничего, она ответила:
-Если бы меня тронули, парни бы просто убили.
Нике показалось, что ею восхищаются, а значит, легко клюнули на оправдание собственной трусости. С утра мысль о том, что она стояла и смотрела на драку, в которой её друзья получали свои синяки, выворачивала её.
Так она задержалась на первой перемене, не в состоянии при толпе отправиться в другой класс и не быть вычисленной. Но у неё было ещё несколько перемен в запасе. Весь следующий урок она прослушала, не записала ни слова, то и дело посматривала на сумку, где лежал травмат Алекса Лазарева...
"Я заставляла себя все больше удивляться. Алекс Лазарев был опасным убийцей, а я держала в руках пистолет, как и он когда-то...
Я знала, что его вид вызовет шок. Это как показать нож, которым Джек Потрошитель вырезал органы проституткам. С учётом, что я не собиралась сообщать, что это всего лишь травмат, меня все сильнее поражало, какую штуку я собираюсь провернуть".
Звонок.
Сигнал к действию.
Ника одной из первых вышла и направилась к расписанию. Класс, предмет, кабинет... только бы учителя не было!
Барабанный стук в сердце заглушил шаги и шум коридоров. Сумка тряслась у неё в руках. Она приказала себе успокоиться - теперь она не одна, ей нечего бояться. Бояться должны другие...

Она влетела в кабинет к бывшим одноклассникам, оглянулась, нет ли учителей поблизости, и резко, напоказ захлопнула дверь. На неё обернулись головы.
Ничего не говоря, Ника взяла швабру из угла и просунула в ручку. Теперь никто не мог открыть класс.
Укропинский, искромсанный Кавериной, но все же явившийся в школу. Девочки... все, кто нападали на неё. Все они были там.
Тех, кто её не обижал, там оказалось по минимуму. Нике не хотелось пугать их, но она не могла пожертвовать своей жаждой победы.
Ника извлекла из сумки травмат, который перед этим выпутала из всех тряпок. Опустила руку с ним, будто держала бутылку.
И начала приближаться к центру класса.
-Ну привет, однокласснички! - попыталась она сказать в тоне Регины.
-Что надо-то? - спросила Кондратова. - Будешь вы*бываться новыми друзьями?
Она так ничего и не поняла, подумала Ника. Тем лучше.
-Да, поздоровайся с одним! - Ника подняла пистолет и направила прямо ей на глаза.
Бывшая одноклассница тут же проглотила язык и застыла, не в силах издать ни звука. Её покрыла бледность и страх. Вмиг она пожалела о сказанном, понимая: Нику посадят за убийство, но ей, мертвой, будет уже все равно.
Лучи солнца в окне отразились в серебристой гравировке. Над классом нависла тишина.
-Это что, шутка какая-то? - вспыхнул Наумов.
-Да, говорят, Алекс Лазарев любил пошутить. Например, предлагал друзьям на ужин блюда в виде органов особо ему не угодивших. - Нике нужны были жуткие слова и грозный вид, хотя подобные страшилки были с её стороны преувеличением: Данил вряд ли врал про съеденное сердце предателя, но ничего подобного от других она не слышала; видимо, такие истории не было принято разглашать. Но правдоподобность её не волновала: любая, даже самая невероятная фраза заставляла их дрожать, и Ника чувствовала, как смелость, что она у них забирает, переходит к ней. Чем страшнее становилось им, тем храбрее делалась она.
-Ты так и не научилась смешно шутить, - пыталась выкрутиться Кондратова. Через секунду её обдали таким взглядом, что та едва не провалилась. В голосе Ники не звучало ни ноты иронии.
-А ты так и не научилась держать рот на замке, ****ько, - особый кайф Нике доставляло говорить её же фразами. - В таком случае научу держать на пуле. - Ника опустила палец на спусковой крючок, следя за тем, чтобы никто не заметил трясучку. В классе было тихо, как в Маймаксе воскресным утром, слышны были только всхлипы - не одного человека, хор. Особенно той, за кем наблюдал травмат Алекса Лазарева.
-Стой! - взмолилась она. - Прости за все! Волкова! Волкова! Ника! Я больше не буду, пожалуйста, не надо...
-Захлопни пасть, тебя могут услышать, - огрызнулась Ника, но палец с крючка убрала. Затем она вытянула вперёд вторую руку и выставила перед носом бывшей одноклассницы.
-Целуй! - скомандовала она, но негромко - кричать было в самом деле опасно. Рыдая, Кондратова нагнулась к ладони и побледневшими губами поцеловала. Когда она подняла голову, она была совершенно заплакана. На ней не осталось лица.
-А я думала, ты крутая, - наигранно вздохнула Ника. Пистолет с её рукой оглядел весь кабинет. Кто-то жался в углу, кто-то даже хотел подойти к двери и убрать швабру, но Ника наведённым дулом намекнула, что теперь он - её мишень, и тот сразу отодвинулся.
-А, самое сладкое, - Ника обернулась к Укропинскому. Её ничуть не трогало, что он уже пострадал от Регины, ведь не Регина страдала от него. - Хорошо вчера вечер провёл, долбанутый? Тебе что живой, что мертвый - один фиг, - она прислонила пистолет вплотную к его лбу. Триумф! Победа! Никогда ещё её так не переполняло удовольствием, как тогда, когда она видела это сошедшее лицо, ещё недавно с издевательской насмешкой смотревшее на неё.
И вдруг кто-то из одноклассников не выдержал и крикнул ей:
-Прекрати, Ник, он все понял!
То был Аксёнов, один из приятелей Укропинского.
-Не вмешивайся! - остановила его Ника. Прочие молчали и наблюдали, что будет дальше. Бежать было некуда, им казалось, что если они попытаются открыть дверь, Волкова откроет стрельбу. Поражённые своим положением, они ясно видели, что происходит: по телевизору то и дело рассказывали о школьниках-изгоях, однажды заявившихся в родные стены с оружием. В основном эти истории случались в Америке, где было куда проще завладеть пистолетом. Наличие же его у Ники, в стране, где она не могла достать ствол легально, подтверждало её связь с криминалом. Впрочем, они догадались, когда только увидели имя прежнего владельца.
Ника вдавила ствол в побитый лоб Укропинского и сказала:
-Давай, признайся, откуда у тебя такое красивое личико.
Ей страшно хотелось услышать, как он признаётся во вчерашнем плане. Она думала, это будет выглядеть, как в фильме "Чучело", но её ждал другой ответ:
-Да провёл он вас, вы поверили... ему просто был нужен повод вызвать вас на стрелку...
Даже под пистолетом ему хватало смелости говорить, несмотря на дрожь. Ника видела, как ему жутко, как трясётся он за свою жизнь и как молится всем богам, чтобы правда не заставила её прострелить ему голову. Но она не испытывала к нему ни малейшей жалости - одно презрение.
-Ах так! - Ника опустила палец на спусковой крючок, но тут услышала за спиной, как заскулили бывшие одноклассники, кто чем умоляя её не стрелять. Она развернулась и спокойным, но твёрдым голосом, как Макс, сказала:
-Припомните все мерзкие словечки, которые вы мне говорили. Мне бы стоило наградить вас по выстрелу за каждое. А та беседа! Я сохранила переписку. С радостью перечитала бы её сейчас, чтобы вычислить особенно достойных. Но патроны - штука не дешевая, жаль тратить их на ничтожеств... придётся только в том случае, если я сейчас же не услышу извинений!
Тут на неё набежала волна извинений. Они звучали какофонией, беспорядочно, со всхлипами и перепадами шока. Никогда ещё она не слышала столь приятных звуков.
"Это было шикарно... я была готова рыдать! Я поняла, что все это время ждала именно такого момента, и ничуть не жалела о своём приходе. Нет, было бы совсем глупо не взять этот шанс.
Уходя, я сказала им, чтобы молчали. Добавила, что у меня есть крыша, которая прихлопнет их, если проговорятся. А также упомянула Велла. Велл был моим универсальным запугивателем: если кто-то лез, сразу - Велл узнает и... его действительно боялись школьники. А теперь боялись и меня!
Я подолгу вспоминала эти лица. Они узнали меня, но не узнали ту глупую девочку, которую травили. А мне понравилось запугивать людей и держать пистолет. Тогда, да, наверное, именно тогда я поняла, что это - мое!
Выйдя, я встала у окна, посмотрела на небо и прошептала: "Спасибо, Алекс Лазарев".
Пистолет лежал в моей сумке. Я ещё ничего не знала... не знала, что только что все началось...

О том, что они там говорят, я вообще не думала. Меня не волновало, что они могут стукнуть. Да и кто им поверит? Они же не поняли, что это травмат, ну а скажут, что был просто пистолет - и над ними посмеются. Откуда у меня пистолет? Ха.
Спустя час меня накрыло необоснованной тревогой, и я написала Максу - теперь ему можно было сказать, ведь дело сделано, никакие претензии меня не остановят. Мне нужно было признаться хоть кому-то, иначе создавалось ощущение, будто я тайно совершила преступление. Я боялась, что он набросится на меня или решит, что я его не уважаю, раз не послушала совет. Но, кажется, он все понял. Он заявил, что и не сомневался: я найду применение травмату. По тексту я не могла в точности понять интонацию, но мне показалось, он чему-то рад. А потом Велл добавил, что если вдруг мне начнут угрожать ментами или ещё чем, мне нужно тут же сообщить Кавериным, и я буду в безопасности: Валерий в лепёшку расшибется, чтобы никто не пронюхал, откуда я достала ствол!"

Ника чувствовала себя бессмертной на остальных уроках. Совсем как Андрей Каверин, она была выше всех в своём классе... Андрей Каверин!
Мысль о нем испортила ей настроение. Она не собиралась верить сразу, но и оставить дело так тоже не могла. Нужно было довести до конца. Она ведь была почти на финише: Макс раскрыт, Регина призналась сама, Данил ничего не утаивает. Теперь и про Андрея станет ясно.
Волкова пока не понимала, что этот финиш - всего лишь новый старт.

Ника не договорилась с компанией о встрече, да и их поведение вряд ли позволило им спокойно гулять. И вид...
Она направилась к скверу Мира. Когда она туда дошла, было как раз три часа. Ухоженный сквер все же отличался от того, что стоял на набережной Верхнего Правого холма - днём там почти не было людей, а под вечер собирались шумные компании.
Пролин ждал её там. Он стоял у фонтана и курил. Завидев Волкову, он поздоровался с ней, будто она не была подругой Андрея. Ника сказала, как её зовут, и заявила, что Укропинский рассказал ей о подставе.
-Ну да, только твои дебилы могли подумать, что я чудовище и захочу провернуть подобную мерзость. Мне просто нужен был повод встретиться с тобой. А  то довольно противно выходило: ты с ним общаешься, думаешь, такой он классный... и ничего о нем не знаешь.
Его загадочная интонация пробирала её насквозь. Она уже догадывалась: сейчас выяснится нечто не очень приятное. Но отступать было поздно.
-Так расскажи мне! - потребовала Ника, хотя Пролин был старше её минимум на два года. Когда тебе двенадцать, это довольно ощутимая разница.
-Ладно, расскажу, но предупреждаю - тебе не понравится, - вздохнул тот.
-Давай уже!
И он рассказал. Рассказал так красочно и подробно, что каждое новое предложение все мощнее выбивало из неё идеальные представления о Каверине.
Андрей Каверин заявил о себе с первого класса: прекрасные оценки, прекрасное поведение, плюс успехи в спорте. Он брал все призовые места. Все похвалы предназначались ему. Уже тогда он вызвал бурную зависть к себе, и она бы так и оставалась завистью, не пойми Каверин своё превосходство.
От него получал каждый, кто ему не угождал - из мальчиков, девочек он никогда и не трогал, просто не замечал. Не угодить можно было по разным причинам - не так посмотрел, не то сказал, случайно задел или, самое плохое - высказал неодобрение в его сторону. Его или Лазарева - тогда они учились в одном классе, и Данил единственный освобождался от страха к блондину.
Остальным приходилось несладко. Каверин умело придумывал методы расплаты: избить, закрыть в женском туалете, связать, заклеить рот и закрыть в шкафу, насыпать мел в сумку, вылить суп за шиворот, опустить головой в унитаз и ещё много чего, о чем Пролин уже не мог вспомнить: тогда он ещё не учился в лицее. Обо всем этом он узнал уже потом...
Андрей Каверин был не в состоянии проделывать это в одиночку, но всегда находил помощников. Кто-то содействовал ему добровольно, иные - под страхом расправы. Бывало, один друг отпинывал другого, потому что в противном случае Каверин мог расправиться с обоими, с большей силой. Только Данил Лазарев не искал ни защиты, ни спасения. Он находил забавным все трюки друга и часто становился генератором идей.
Так продолжалось до четвёртого класса, а Каверину все не предъявляли. Улик не находилось - он не трогал лиц, да и от других дел почти не оставалось серьёзных травм, кроме психических. Дети не могли нажаловаться родителям: слишком они были запуганы. За донос Каверин обещал жестокую расплату, да и большая часть стыдилась сказать, что их закрыли в женском туалете или окунули головой в унитаз. И кто бы из учителей поверил, что этот ангельский ребёнок с чудесными светлыми волосами и безукоризненной характеристикой устраивает подобное? Обвинили бы скорее его лучшего друга, Данила Лазарева, но именно этого Каверин ни за что не хотел. Как раз тогда отец Андрея стал главой администрации города, и это стало последней причиной молчать - слова других родителей против Кавериных все равно ничего не стоили.
И все молчали...
Пролин перевёлся в середине четвёртого класса и быстро уловил суть происходящего. Он не стал жертвой Каверина - заступился за одноклассника, которого Андрей хотел подкараулить после уроков. Постепенно ему удалось сплотить вокруг себя класс, внушить, что не стоит бояться: в одиночку Каверин и Лазарев бессильны. Теперь никто не ходил в одиночку. Школьники в десять-одиннадцать лет даже проносили перочинные ножики и газовые баллончики, чтобы дать отпор. Постепенно Андрей Каверин заметил, что его угрозы действуют все слабее. Искать подчинённых в классе стало бесполезно, и он переключился на старшеклассников.
Тогда Пролин решил окончательно закрыть каверинское дело. Он сумел собрать несколько одноклассников и уговорить их поймать Каверина с поличным. На следующий день один из них нарвался не на шутку: в столовой он налетел на Андрея так, что суп оказался на его дорогом, чисто выглаженном пиджаке. В ответ на ругательства он добавил, что "блондинчик испугался постирать пиджачок лишний раз". Это означало, что через урок его выведут из класса, когда учительница отойдёт. По совету Пролина тот применил трюк братца кролика: просил не окунать его головой в унитаз в женском туалете. Это было самым унизительным наказанием, особенно если в унитазе забывали смыть. Трюк сработал, и несчастного потащили в женский туалет три пятиклассника и Андрей Каверин с Данилом Лазаревым.

Они не знали, что на лампочке висит видеорегистратор, на покупку которого скинулся почти весь класс.
В тот же вечер Пролин уговорил всех своих одноклассников признаться родителям, какие бы мерзкие шутки не проворачивал с ними Каверин. Он обещал им победу. Некоторые, конечно, струсили, другие едва уговорили - родителям не верилось, что за такими хулиганствами стоял лучший ученик класса. Но своему ребёнку всегда веришь больше. Следующий день стал для Андрея Каверина... Пролин хотел сказать "девятым мая", но потом подумал, что главную "фишку" истории Нике нужно узнать самой, от блондина - его это поразит окончательно. В итоге Пролин сказал, что день стал абсолютным крахом.
Перед носом Андрея Каверина - и Данила Лазарева, которого потащили, не спросив - лежала стопка жалоб от родителей и видео-фиксация одной из его выходок. Когда Андрей оторвал глаза от доказательств, он поймал на себе разочарованный взгляд завуча. "И как ты это объяснишь? Ты понимаешь, что натворил?" - спросила она его. Он проглотил язык и не издал ни звука. Его растоптали. Его разрушили. В один миг он лишился всего.
Для одиннадцатилетнего Андрея Каверина вскрытие его истинного лица тогда было концом света... ему бы и в голову не пришло, что вскоре его разобьют окончательно.
Он ожил лишь когда одна учительница - или даже не учительница, но работник лицея - ткнула пальцем в Данила Лазарева и спросила, почему ему ничего не сказали. У Лазарева дела обстояли куда хуже: отвратная успеваемость и поведение, да и к тому же его Маймакса уже началась. Каверин тут же засуетился и заявил, что Данил ни при чем, это его, Андрея, вина, он его втянул. Блондин почти рыдал. Как сказал Пролин, рыдал не потому, что понял свою чудовищность, а лишь потому, что уже никто не видел в нем идеального мальчика. Но и Пролин разоблачил его не с целью прекратить издевательства, а из-за неспособности признать чужой авторитет, к тому же завоёванный силой. Ему хотелось быть лидером в классе, но это место уже занимал Каверин, пусть его и не уважали, всего лишь боялись. Теперь Каверина свергли, и Пролину не было дела до того, что чувствовали их одноклассники. Нике он об этом не сказал.

Родителей вызвали в школу прямо с работы. Они тоже были в шоке... им и в голову не приходило, чем занимался их сын! Он только приносил дневник с пятёрками и рассказывал, что общается с одним Лазаревым.
Ему было одиннадцать. Но даже тогда подобное не могло остаться без внимания ПДН, а родители жертв готовы были на что угодно ради наказания Каверина. Но у него было достаточно грамот и медалей, да и оценки сыграли роль. Благодаря всему этому, да и вдобавок связям родителей, блондин отделался.
Не отделался кое-кто другой.
Не верилось, что сын криминального авторитета, не раз замеченный в Маймаксе, с наихудшей успеваемостью в классе, не говоря уже о поведении, стоял в стороне. Несомненно, он принимал участие, причём с огромным удовольствием! Возможно, он и натолкнул Каверина. На видео он был. Данила Лазарева ничего не могло спасти, ничего и никто. Его поставили на учёт и не перевели в пятый класс. Лазарев не нашёл в этом трагедии - это позволяло ему немного улучшить оценки в следующем году, оставаться в классе, где его все ненавидели, не возникло желания, да и в школу он пошёл на год раньше: девяносто восьмой год, тогда как остальные - девяносто седьмого.
Однако Андрей Каверин не мог простить себе, что подставил его.
С того момента в жизни блондина началась чёрная полоса: развод родителей, через год - гибель матери. Этого Пролин уже не рассказывал, Ника сама додумала, как резко все может рухнуть.
Пролин добавил, что, вернувшись через год, Каверин и не постарался извиниться. И до сих пор он ставит себя выше всех. Никто в классе не слышал от него доброго слова.

После рассказа она была совершенно мертвой. Идеальный Андрей Каверин упал в её глазах, как башни-близнецы одиннадцатого сентября. Её кумир оказался уничтожен, будто часть её самой. Больше некем было восхищаться, не за кем тянуться...
"Я жутко возненавидела его тогда! Вот, все, все кончено... помнишь свой восторг его мыслями?! Все это было враньё! И когда он тебе на фуд-корте советы дал - как он лицемерил! Он просто зажравшийся выскомерный мажорик, он и тебя презирает, дура! За твоей спиной он смеётся над тобой! Ты опять прогадала! Клюнула на долбанное красивое личико и отличные оценочки, которые наверняка куплены!

Когда я ещё прощалась - мне на хватало сил продолжать разговор - я готова была разорвать Андрея при встрече! Я сухо написала ему, что надо встретиться в Нью Джи (это я, наверное, прям там собиралась его убить), не дождавшись ответа. Рванула туда.
Но понемногу мой гнев остывал...
Я вдруг вспомнила Регину, которая уж точно стала бы объектом издёвок, будь Андрей таким монстром. Нет, Регину он принял. Вспомнила слова Макса про травлю, что те, кто её устраивает - идиоты. Была ли дружба с Андреем поводом встречаться с Региной? Но если вспомнить отношение к Лазареву, то и с Кавериным он бы не сдержался, если бы тот не был ему симпатичен. Нет, тут что-то не так...
О Даниле я и думать не хотела. Сначала Регина и его мерзкое отношение к ней, теперь эти нападки. Да, Лазарев стал для меня совсем конченым. Я слабо верила, что когда-то могла желать дружбы с ним.

Чем ближе я становилась к Нью Джи, тем сильнее успокаивалась. Нужно просто поговорить с ним, деликатно спросить, почему. Вдруг у него свои причины? Когда я увидела, как Реджи дубасит людей, я ведь и её посчитала чудовищем, но оказалось, все гораздо глубже. После кошмаров в классе я думала, что никогда не смогу хорошо относиться ни к кому, кто издевается над другими. Они были для меня животными. Но именно Каверину я решила дать шанс высказаться.
Уже у дверей Нью Джи до меня вдруг дошло, отчего это я пытаюсь его оправдать. Да что ты, волк, ломаешься? Признайся сама себе, что будь он хоть самым злобным типом, ты бы все равно находила для него отговорки, потому что ты без ума от него! Если бы я узнала всю правду до того, как мы начали так тесно общаться, я бы ещё смогла забить. А теперь я полюбила его, и никуда мне не деться...

В двенадцать лет - полюбила. Взрослые зануды сейчас посмеются. Тогда я с радостью посмотрю на их научные дипломы, в которых зафиксированы их превосходные познания в строении головного мозга и психики человека. А заодно на исследования, где установлен возраст, с которого возможна любовь. Большинство же берётся рассуждать, исходя из личного опыта или опыта знакомых и родных, как будто их опыт - эталон! Это так тупо, считать, что для настоящих чувств есть пометка "18+". Говорят, что в подростковом возрасте не существует настоящей любви. Как будто после восемнадцати она только настоящая! Взрослые так же женятся по расчёту, только, увы, в их случае оно не так безобидно, как роман с самым популярным мальчиком школы ради статуса.
Это прозвучит ванильно, но объясните, вы правда считаете, что до определённого, установленного законом, возраста, у человека спит сердце и работает одно шило в жопе, а после шило в жопе расщепляется, а сердце просыпается?
И вообще, хотеть любви и хотеть постели - не одно и то же, так что не надо валить на созревание. Я вот о последнем тогда совсем не думала. Когда ж вы поймёте, что все индивидуально?

Я бы предпочла оказаться в числе счастливиц, кто встречает свою любовь уже после школы. А тут я просто попала. Вместо бабочек в животе - каша в голове. Мне вдруг вспомнилось, как я осуждала тех дур, что убиваются из-за парней, бегают за ними. И тех, кто живет с монстрами, которые их избивают, а они им все прощают - любят же! Пока только осуждала, потому что тут я действительно была ребёнком и не понимала, что им помощь нужна, а не осуждение. Да как и всем...
Я не хотела быть среди них. Но в то же время осознавала, что мне хватит одной взаимности, чтобы я простила ему его прошлое. Конечно, нормальной взаимности - без жестокости и говняного поведения. Мне было достаточно хорошего отношения ко мне, а что там с окружающими, меня не волновало.

Я успокаивала себя, говорила: сейчас ты допросишь его, и он объяснится. А, блин, у него подвешенный язык и блестящее умение убедить и повлиять! Ты, конечно, все поймёшь, он тебя заставит. Но это не будет означать, что он с тобой честен.
Я уже сидела за тем столиком и ждала его, не зная, что делать. Могла, конечно, позвонить Максу или Реджи, но не здесь же, не в переполненном торговом центре: если кто-то подслушает, о чем я им говорю, они сразу поймут, что я втрескалась в Каверина.
Себе, своему предчувствию я давно не доверяла. Вспомнила Макса, с которым все было прозрачно, но никто не догадывался. Но с Андреем это не прокатывало. Ни одной зацепки.
А на самом деле их было предостаточно. Шёл конец апреля. Всего-то пара вопросов и - попался! Но мне бы и в голову не пришло их задать. Я не знала, что Пролин не договорил".

Предложение Ники встретиться, написанное без приветствий и не в таком аккуратно-смущенном тоне, к которому он привык, пробило Андрея Каверина насквозь. А все потому, что ещё утром, перед школой, ему позвонил Велл и сказал, что во время драки Пролин намекнул Нике на его прошлое. Каверин не выдержал и прямо в трубку принялся обвинять себя, но Макс оборвал его предложением признаться самому. Он был уверен, что теперь блондин ничего не потеряет. Но у Андрея были свои мысли на этот счёт. О признании не шло и речи - узнав правду, Ника его возненавидит. В любом случае. А так оставались шансы, что она не встретится с Пролиным или не поверит ему. Была даже маленькая вероятность, что Пролин расскажет не все.
Велл возмутился: Каверин боялся только разоблачения и совсем не думал признаться просто для того, чтобы перестать обманывать Нику. Но Андрей снова упрямился. Он не был готов услышать очередные осуждения. Ему хватило того, что случилось четыре года назад.

Андрей Каверин не мог посоветоваться с Лазаревым. Это было бы подло. Лазарев ничего не знал десять лет, а выяснил случайно. И вот, теперь Каверин спросит совета, стоит ли признаваться самому. Конечно, Данил ответит, что да - но что он почувствует? Что он меньше, чем Ника, заслужил честности друзей? Андрей и так крупно подставил его однажды. Каверин часто жалел, что появился в судьбе Лазарева - если бы не он, Данил бы не умирал от зависти, не считал себя обделённым. А ведь именно так и начались его проблемы, именно из-за Андрея он докатился до Маймаксы - не хотел жить и понимать, что он хуже во всем. Каверин ничего не мог сделать с тем, что ему завидует его лучший друг, но и осознавать это и бездействовать было невыносимо.
Задумываясь над своей ролью, он признавался себе - здесь он лишний. В другое время и в другом месте он был бы кстати, но не здесь - здесь он просто мешался. Да, он часто мучал себя мечтами, но с каждым разом возвращаться в реальность становилось все больнее - он никогда не достигнет своих целей в одиночку и никогда не найдёт сообщников в этой стране. Любое действие заведёт его в тюрьму. Оставалось только вздыхать и наблюдать.
Его будто посадили в стеклянную клетку: он мог видеть мир, но не мог до него дотянуться, главное - изменить. Он никому не говорил, что на самом деле его тревожило. Да и кому было говорить? Данилу и Регине его проблемы покажутся ерундой. Макс? Тот воспринимает слишком легко. Он думает, заявить - пустяк. Родители? Невозможно. Стыдно.

И вот, теперь Ника ждала его. Зачем именно в New Generation? Она хочет затеять публичную ссору и выдать его с головой? Не пойдя, Каверин бы спасся, но у него оставалось немного храбрости. В конце концов, он же скрывает то, чем гордится! А если они узнают...
Это было его ночным кошмаром. Если они узнают - то что? Ничего. Ничего не будет. У него. В дальнейшем. Он все потеряет.
Каверин делал все, чтобы не дать им даже предположить, что он другой. Он отвёл их внимание на то, что ещё имел право показать.  Да, он не говорил главного, но молчать совсем - это выше его сил! И он отыгрывался на тех, отношение к кому его совсем не выдавало. Например, на маймаксонских.

И если Ника в один миг разрушит возведённую годами защитную крепость, он не выстоит. Каверин знал это. И потому просил, чтобы в её желании его видеть не было никакого подтекста.

Конечно, его обломали.
Ника сидела за их столиком. Завидев его, она не улыбнулась, не протянула руку, и, само собой, не обняла. Андрей Каверин ещё никогда не видел её такой каменной, и один только взгляд распорол его на куски: да, он все выдал ей! Теперь она знает!
-Андрей, я все знаю, - вздохнула Ника, когда он уселся рядом. Она говорила едва слышно, что облегчило волнение. Значит, она не собирается разоблачить его публично. А может, хочет устроить сюрприз. Блондин оглядел фуд-корт и понял, что и без того привлёк внимание своим непривычно разбитым лицом.
-Знаешь, - вздохнул Каверин. Впервые отворачивалась не она от него, а он от неё. Он не мог смотреть ей в глаза.
-Помнишь, мы сидели здесь же, и ты говорил, что мне делать, чтобы травли избежать? Теперь я понимаю, откуда у тебя взялись такие познания в этой сфере. Сложно смириться... но я хочу знать - а что случилось? Почему вдруг тебе, человеку, который и так был на высоте, понадобилось унижать кого-то? Разве ты не мог доказать своё превосходство одними только успехами? Скажи мне! Я не могу постоянно крутить эту мысль в своей голове!
Было ясно, что главное Пролин упустил, но Каверина это не обрадовало: он специально так сделал, чтобы Андрею пришлось объясняться самому. Хитро...

Нет, он никогда не расскажет сам. Он мог бы оправдаться тем, что подобное не говорится на фуд-корте, в присутствии толп людей, но чего себе врать - он бы не признался никогда и нигде. Что бы ни пришлось ради этого сделать.
-Извини, Ника, но я не могу сказать тебе, - вздохнул Каверин, вставая и по-прежнему не глядя ей в глаза.
-Это почему же? - разочарованно спросила она.
-Не могу - и все! Прощай! - он развернулся и направился в сторону лестницы.
Ника не погналась за ним, решив, что унизит себя перед людьми.
Она осталась сидеть на месте.
Разбитая.
"Никогда ещё меня так не переполняло разочарованием. Я мысленно долбила себя по лбу: и как ты могла на него повестись?! На что ты смотрела?! На мордашку?! На денежки?! На умные фразочки в интернете?!
Я просто ненавидела его! Была в шаге от того, чтобы достать травмат и стрельнуть, забыв, что это ненастоящий пистолет!
Да ты глянь на него! Он не смог ничего ответить! Он просто слинял - и оставил тебя! Что, стыдно ему стало? Правильно, пусть стыдится, но без тебя.

Да, я знала, что моя голова останется забита им, и что мне придётся долго бить ею по стене, чтобы вытрясти его оттуда. Но мне было наплевать. С другой стороны, я думала, что получила отличный урок на будущее - надо завязывать с идеалами. Больше никаких кумиров.
Я чувствовала, будто от меня оторвали огромный кусок. Пустое одиночество. Хотя я вроде как не была одна: переставать общаться с Максом и Региной я не собиралась. Может, рано или поздно они расскажут мне, что там с Андреем? Стоп! Снова Андрей! Да забудь ты о нем, он - сволочь.

Ещё вчера я поговорила с Реджи и поняла, что вещи не такие, какими кажутся. А сегодня сделала вывод по парочке странных шагов. Взяла и поставила крест на человеке, даже не выслушав. Мне ещё предстояло научиться слушать, и в первую очередь понять, что люди не всегда готовы говорить.
Тайну Макса я узнала благодаря - забавно! - алкоголю. С Региной вышло печальнее, но все же без тяжёлых последствий - Лазарев просто провалялся с головной болью всю ночь и наутро крыл Реджи последними словами и швырял в неё все что мог. И я понятия не имела, что на этот раз правда не дастся мне так легко. Потому ли, что это была не случайность? Есть ли моя вина в произошедшем вслед за тем разговором? Я до сих пор не знаю ответы. Знаю только, что так или иначе мое рвение получить все и сразу стало ошибкой, за которую я едва не заплатила слишком высокую цену".

Вернувшись домой, Андрей Каверин обнаружил там Данила Лазарева. Тот уже не спал, как когда он уходил. И понял, что произошло.
-Он рассказал ей? - спросил Лазарев с порога.
-Про то, что мы с тобой вытворяли - да. Про меня - нет. И она спросила причины, а я не мог назвать их ей. Сам помнишь...
-Лучше бы ты назвал, честно! Все равно уже нечего терять. Судя по тому, как спокойно она восприняла Дмитриева и Регину, тебя уж она не отошьёт.
Даже он советовал сознаться. И Регина, как девушка Велла, скажет то же самое. Он не знал, что так мешало ему - неужели он боялся всего лишь открыть рот? Да нет... он боялся разочаровать.
Поднявшись на крышу, он взглянул на поклонившийся им город, и обрывки прошлого пронеслись перед его глазами. Скольких людей он уже разочаровал? А скольким сломал жизнь ещё в детском возрасте? Даже если все забудут - а в лицее почти никто, кроме одноклассников, и не помнит - он всегда будет держать прошлое в себе. Совесть будет грызть его, пока не загрызет до конца. Прикинув, как ему с этим жить, Андрей Каверин дал себе один ответ: не знаю. Да, это был один из немногих простых вопросов, ответ на который он не находил.