Сиротка

   Заблеяла коза Сиротка, жалобно и призывно. Её противное блеяние проникало сквозь одиночную раму и никак не давало досмотреть дяде Володе сладкий сон, который под утро становится особенно желанным. Казалось, что животное находится не в сарае, а тут рядом, под окном. Но пора было вставать, да, и рядом проснувшаяся жена Валентина,  легонько толкнула в бок:

   - Володь, козе козёл нужен, веди её сегодня в деревню к тётке Васёне.

   Они жили тогда на хуторе, в деревянном доме дореволюционной постройки, который был перестроен внутри на шесть жилых помещений, по количеству семей. К ним из Рязани на лето приехали родственники, и дядя Володя с тётей Валей, чтобы не тесниться, перебрались наверх, в чердачное помещение, являющееся частью мансарды. Благо - было лето. Подняться на мансарду можно было из небольшого коридора по довольно крутой лестнице с широкими ступенями, а затем  надо было пройти по чердаку несколько шагов до глухой двери, ведущей в их временное пристанище. Помещение представляло собой маленькую комнату в шесть квадратных метров с окном на юг, перед которым стоял стол, накрытый клеёнкой, и полуторная железная кровать. Вот и вся мебель, не считая двух стульев и табурета.А больше и не требовалось, потому что всё светлое время проходило в работе и в хлопотах по хозяйству.

   Тётя Валя встала с постели, нагнулась к изголовью, из-под матраца достала три рубля и положила на стол. Сунув в карман купюру,  дядя Володя обул сапоги и пошёл в сарай, вывел козу. Сиротка  весело  бежала за хозяином на плетёной, толщиной в палец, верёвке, как будто понимала куда её ведут, а хозяин мучительно решал для себя, как поступить: отдать деньги за козла или купить самогону?  По мере приближения к деревне, жажда усиливалась, и дядя Володя всё более утверждался во втором посыле. Когда это он ещё вырвется из под опеки. Он по дороге через ельник подобрал сук, обломал его через колено под колышек, и на задах деревни, у ракитника, привязал козу пастись.
      
   Вернулся он с козой после обеда,  «навеселе», от чего получил полное неудовольствие от тёти Вали.

   - Где ты напился? Говори,- приступила к допросу тётя Валя.

Дядя Володя молчал, только улыбался, что ещё больше сердило тётю Валю. «Так и буду я тебе грибные места показывать»,- говорил он про себя.  В постели ему было отказано.  Ночь дядя Володя скоротал, примостившись на верхних ступеньках лестницы. На следующее утро пропели петухи,  и супруги проснулись одновременно, потому что блеяние Сиротки показалось ещё громче и жалобнее, чем день назад.

   - Наверно, не покрылась, - стоя над дядей Володей с зажатой в руке «трёшкой»,-  произнесла тётя Валя вслух.

   Сапоги дорогу знают.   На сей раз дядя Володя уже без тени сомнения сделал нужный для себя выбор, уж больно понравился ему горячительный напиток. На свежей траве он вбил в землю вчерашний колышек, и оставил козу на привязи. Сиротка с недоумением смотрела ему вслед, а дядя Володя,не оглядываясь, зашагал прочь, боясь встретиться с ней глазами. Домой он вернулся опять «навеселе», снял с козы верёвку, и та понуро зашла  в тесный загон сарая.
 
   - Где ты, паразит, только  собутыльников находишь?- сокрушалась тётя Валя, увидев его на дворе.

   Стемнело, и они поднялись к себе в мансарду. Разбирая постель, тётя Валя демонстративно убрала вторую подушку с изголовья и положила её на табурет. Дядя Володя послушно ретировался на своё, вчерашнее место с полным пониманием своей вины. Кроме деревянной лестницы, мест для сна было не найти, так как чердак был не обустроен. Он был засыпан смесью листьев, шлака и сухой глины, по нему тянулись, покрытые многослойной пылью, шесть дымоходов в две общие трубы. А в его распоряжении была только старая телогрейка.

   «Завтра надо Сиротку с козлом познакомить, если не успокоится, а то Валентина меня прибьёт», - подумал дядя Володя, приспосабливаясь на верхней ступеньке.
Обманутая коза утром напомнила о себе новым истошным блеянием, и дядя Володя было собрался снова в путь, но дело приняло опасный поворот. Тётя Валя, молча, не глядя на него, сама взяла верёвку и отправилась в сарай.
 
   Когда она вернулась из деревни, дядя Володя, переживая, старался не попадаться ей на глаза, но куда ты денешься с одного двора. Тётя Валя, также молча, ни слова не говоря, занималась по хозяйству. Поздним вечером, поднимаясь по лестнице, дядя Володя думал: «Лучше бы она меня этой верёвкой отходила, или наорала бы что ли».

   Открыв дверь в комнату, он с облегчением обнаружил жену, лежавшую в кровати лицом к стене. Тихонько, сняв с гвоздя телогрейку, дядя Володя на цыпочках развернулся к выходу.

   - Стой!

   Голос жены в полной тишине прозвучал особенно хлёстко, как выстрел, так, что голова дяди Володи непроизвольно втянулась в плечи. Но выстрел из уст тёти Вали оказался холостым, потому что следующая фраза уже звучала укоризненно:

   - Ты, что хочешь? Чтобы я так же, как Сиротка, заблеяла?

Плечи дяди Володи опустились, он медленно выдохнул.

   Проснулся дядя Володя на мягком матраце, выспавшимся и счастливым. Жена уже подоила козу, и баночка парного молока стояла на краю стола рядом с кроватью. Лучи солнца пробивались сквозь неплотно задёрнутые занавески открытого окна, и солнечные зайчики прыгали по стене по мере того, как ветерок шевелил эти занавески. Тишину нарушал только писк птенцов в гнёздах, прилепленных ласточками  на стене под крышей дома, да радостное кудахтанье курицы, снесшая яйцо где-то в лопухах.

   Жизнь хороша, и жить - хорошо!