Ланжерон. Эссе

Когда на Ланжероне волноломам
Лишь только назначали дни рождений,
Всё в нашей жизни было по-другому,
В ней места не было усталости и лени.
Казалось - неизменной будет талия,
И скорость пешеходная не сбавится,
Найдутся все, о ком тогда мечтали мы,
И что родители вовеки не состарятся.
Как далеки вы, те шестидесятые,
Дарившие друзей, мечты, поэтов,
Finita la … В архив картины спрятаны.
И, может, сердце так щемит поэтому…

Боже мой…, как я любила Ланжерон…

В детстве родители признавали только пляж Лузановка  –  добраться легче,  открытое море , вода чище, ведь нет стоков, да и теплее,  потому что быстро прогревается по причине  мелководности. 

Но в юности, выбравшись из под  отеческой опеки, я стала рваться только на Ланжерон.

Проводником этой любви стала моя работа. В семь утра начинался рабочий день. По разнарядке с вечера планировалась работа  транспорта по строительным объектам. ЗиЛы, МАЗы, КрАзы обеспечивали бетоном, раствором, кирпичом, песком, асфальтом, щебнем все объекты строительства, которые качественно и своевременно (без преувеличения) возводил мой любимый трест «Черноморгидрострой».  Управление комплектации, растворный и бетонный узлы, можно сказать, рядом с нашим гаражом. Обеденный перерыв у двух диспетчеров-подружек с одиннадцати до двух.  Выбежав к перекрестку улиц Химической и Промышленной, нам не составляло труда остановить машину, груженную бетоном на Ланжерон – там наш трест  возводил систему волноломов. А какая машина и куда была отправлена, мы знали наизусть. Пятнадцать минут и пляж  наш! Пляж Ланжерон, несмотря на то, что его уже переименовали в Комсомольский. К двум часам, таким же макаром, мы добирались на работу. С мая по сентябрь Ланжерон без нас не скучал. Вообще-то, в работе нашей, конечно же, бывали сбои. Например,  за то, что недодали машину для непрерывного бетона на памятник Ленину, мы получили по выговору. Но волноломы – святое! И загар и премия были нашими. Так мы пользовались служебным положением.

А потом… замужество, дети… и пляж Лузановка - добраться легче, открытое море без стоков, вода чище, да и теплее, потому что быстро прогревается по причине мелководности.   

Менялись мы. Менялся город. Да и  Ланжерон менялся, увы, не в лучшую сторону. Соседствующий с ним Австрийский пляж вообще исчез в 80-е годы, когда реконструировали и расширяли Карантинный мол для контейнерного терминала. И о нём уже ничего не напоминает.  Но израненный пляж Ланжерон всё помнит.

Очень жаль, что одетое в бетон побережье никому не может рассказать о том, что француз, граф Луи Александр Андре де Ланжерон, один из первых одесских градоначальников и генерал-губернаторов, хоть был не так известен, как Ришелье, Дерибас и Воронцов, но оставил свой прекрасный след в истории Одессы. При нем город получил статус порто-франко и открыл знаменитый Ришельєвський лицей.
Имя графа на красивейшей арке у его дачи, в пятидесятых годах прошлого столетия, пытались заменить, но попытки успехом не увенчались.

Очень жаль, что одетое в бетон побережье никому не может рассказать о том, что Граф завещал свою дачу на побережье городу, с условием обустройства первого городского публичного пляжа…