Розыгрыш

               
            Первые заморозки нынче грянули рано, в середине сентября. Сначала  дождило с неделю, потом подул сиверок, за ночь вызвездило. А утрецом -  хряпнуло! Лужи покрыло льдом, толщиной в палец. Днем подтаяло, дымило парком, но уже почернело, пожухло и завяло. Мужики матерились, хлеб больно хорош, но видать убрать не даст, скоро снега. Вот так всегда: хлеб сирый – погода отличная, приходи глядеть, хлеб в гору – жди неприятностей. Цены нет, да еще не уберешь – не даст! Одно слова – зона рискового земледелия.

        Бригада Виктора Ивановича Подкорытова была устоявшаяся, дружная. Мужики все знающие, не первый сезон работают. Молодежи, правда, маловато, ведь средний возраст, за сорок. Да и где ее молодежь взять – то? Бабы не родят, а кто и есть, то в город едут, работу не очень любят, больше танцы.

       Мужики забились в вагончики, грелись чаем, играли в карты, лясы точили. Агроном утром приехал, походил, поругался. Досталось бригадиру. А что делать, мокрые валки хлеба на солнце парили. Хочешь, не хочешь, а надо ждать.

       Как и в любом коллективе, в бригаде Подкорытова, было свое «чудо». «Чудо» было маленького роста, тщедушного телосложения, и откликалось на имя «Передовик». Нет, у него было свое имя,  данное от рождения, но его как -  то  забыли.  Не потому, что сложное или не звучное, а потому, что «Передовик» подходило больше. Судите сами.
 
       Приезжало начальство, он крутился около, лебезил, ругал все и вся, поддакивал, обещал перекрыть все мыслимые и не мыслимые сроки. Лечь костьми, но сделать.

 Уезжало, и он находил причины. То ломался комбайн, то барабан забивался,  и он подолгу ковырялся, очищая его. Зато в конце дня, до хрипоты спорил, что он намолотил больше всех, что ему достался самый сложный участок и самый старый комбайн, что он простоял два часа из  за отсутствия машины. Не один раз, мужики ловили на неполном бункере. Намолотит половину бункера и сигналит на выгруз. А намолот – то, делят. Бывало дело,  били. Он стойко переносил побои, извинялся. Но спустя время, продолжал свое.

     Виктор Иванович выгонял его. Потом приходила жена, просила за него, да и начальство нехотя, но поддерживало:

     - Не пьет ведь, не курит. Что еще?
 
      Брали назад.

      Сегодня «Передовик» ныл больше обычного:

      - План горит, а мы сидим. Дома работы по горло. Агроном, где раньше был? Надо было начинать уборку, дожидался белых мух, ядрена вошь.
 
      - Сам ты вошь! – не выдержал бригадир, катая желваками, - лучше заткнись, без тебя тошно. К обеду поддует – попробуем.
 
     Мужики помалкивали. Привыкли. Самый молодой, Семка, цвыркая сквозь зубы, подначивал:

      - Грамота пропадает, если б не дождь, да мороз, глядишь,  к ноябрьским перепало что, может даже медаль,  какая… Я, краем уха, давеча слышал, что директор обещал наградить самых лучших, так сказать передовиков. Особенно тех, кто не залетал по -  мокрому. – Он пощелкал себя по горлу.

     «Передовик», задумчиво ковыряя в носу грязным пальцем, вздохнув, бросил:
     - Премию бы, а то грамота, че,  с нее, бумага и есть бумага, только стены оклеивать. У меня их вон сколько, хоть печку топи.

      - Не скажи,  - продолжал серьезно Семка, - говорят, к пенсии за них прибавка будет, по десятки за штуку. Особенно за те, которые при Сталине и Брежневе давали, с Лениным и знаменем, за них по четвертаку не менее.

     - Да? – «Передовик оживился, это сколько же на новые будет? У меня дома много, более десяти. Правда,  сын в школу две уносил, сказал в музей. Я еще подумал, зачем в музей, может дома сгодятся.
 
      Мужики,  не отрываясь от карт, поддержали:

        - Забери, забери, кто его знает, деньги  не мусор.
      Передовик пожаловался:

      - Живот чего – то, сегодня болит, на погоду что ли. Бригадир, обед скоро привезут? – Ему никто не ответил.

      Семка поднялся:
      - Пойду, сушняка принесу, буржуйка погасла, чаю поставим.

     Он выскользнул за дверь. Вокруг стояли комбайны, было довольно прохладно. Захватил с собой, топорик, спустился в лог, где росло березовая роща. Нарубив сушняка, он подтащил его за вагончик. Приготовился рубить. Заметил – с вагончика вышел «передовик»  и медленно пошел в сторону переносного дощатого нужника. Семка одним махом заскочил на комбайн, нашел притороченные метлу и зерновую лопату. Прихватив лопату, окружным путем, оббежал комбайн и за нужником осторожно подсунул лопату внутрь. Пола у нужника не было. Копали мелкую яму и все. Семка затаился и ждал. «Передовик» кряхтел, шуршал газетой, стал подниматься. Семка выдернул лопату и забросил содержимое за копну. В нужнике было тихо, «передовик» поправлял амуницию.

       Семка подбежал к вагончику, взял топор и стал колоть сушняк. «Передовик» все не выходил, видимо туго соображал. Семка,  схватив  охапку дров, зашел к мужикам.
     Минут через пять дверь нужника открылась. «Передовик» потоптался, задумчиво заглянул в яму, немного постоял и снова зашел внутрь. Вышел, почесал затылок. Его явно что – то смущало. Бормоча под нос, направился к вагончику. Зашел.
        Мужики играли в карты. Семка возился с буржуйкой.
 
     - Как погода? – спросил бригадир?

     - Погода? Черт ее знает эту погоду. Погода как погода… «Передовик» присел на скамейку. Прошло некоторое время.

      - Чем так пахнет? – спросил Семка.  – Да,  нет,  не пахнет, - воняет! Он обратился к бригадиру:

     - Виктор Иванович, у нас  ничего не протухло?

     - Протухло? Да у нас протухнуть то нечему. Разве, кто с дома, что захватил. Он принюхался – Да,  действительно пахнет. Мужики в сидорах ничего пропащего нет?
       - Нет, бугор, пахнет точно, но может в дверь чего задуло? Пока дверью не хлопали, одним табаком и пахло.

      Все уставились на «передовика».
      - Я ни чего не чую, сказал неуверенно «Передовик», - Я только зашел. Он заерзал по лавке. – Может на печке что пригорело? Да ни пахнет ничем!
 
     - Ты отвертки – то свои, когда чистил? – спросил кто – то из мужиков. Такая вонь стоит, хоть двери не открывай!  Все зашевелились, стали принюхиваться.
      - Двери откройте, - сказал бригадир.

      - Еще чего! – возмутился Семка, я топлю, топлю, а вам двери открой! Повез кто – то! Вон у «передовика» живот болит, сам жаловался. Проверить бы надо…

    «Передовик» молчал и потихоньку двигался по лавке на выход. Мужики уставились на него.
       - Вы чего? Я, ничего. Ничего у меня не болит. Он бочком протолкнулся к выходу и выбежал.

      - Это он от радости, за свои грамоты, - крикнул вдогонку Семка.
 
 «Передовик» за комбайном проверял портки. Мужики ржали.

     Молотить начали назавтра с обеда. Не успели. Через неделю лег первый снег и уже не растаял. Валки поднимали вилами. Возили волокушами к комбайну. Молотили. Хлеб не бросили.