БАБА ОЛЯ

Перестройка в стране наступила кому на радость, кому на горе. Сначала разорили, потом приватизировали,  все магазины, прачечные, фабрики, заводы.
Фабрику игрушек, на которой работал Фёдор Анисимович с супругой и двумя сыновьями, тоже растащили, а потом «новый» русский купил её по дешёвке.
Стали задерживать зарплату. Фёдор Анисимович пошёл на пенсию, сыновья уехали на заработки, захватив с собой почти все деньги за продажу дома. Фёдор Анисимович сказал сыновьям:
- Берите все деньги, но если заработаете, часть наших денег верните, чтобы мы построили небольшой домик, пока ещё моя рука крепка, да будем с Оленькой ходить на охоту, она у нас ведь тоже дочь охотника, значит моя помощница.
Вечером проводили на поезд, еще раз напомнив сыновьям о деньгах, и пожелали им счастливой дороги. Баба Оля с мужем поселились на кухне у сердобольных соседей, которые промышляли хозяйством и имел достаток.
О сыновьях ничего не было слышно. Время текло, а ни весточки, ни денег они не присылали.  От этих переживаний Фёдор Анисимович заболел, и сердце не выдержало, он умер, а баба Оля продолжала жить в летней кухне.
Хозяйка кухни, Серафима Петровна, пришла в один из вечеров и, извинившись, заявила:
- Оля, мы собираемся уезжать на Дальний Восток к сыну, освобождай кухню.
- А куда же мы с Трезором денемся?
Та пожала плечами и ушла. Баба Оля немного всплакнула:
- Что же этот  Горбачёв наделал? - сказал народу: «Я вам дал свободу, берите».
- А к этой  свободе денег не дал. Молодые люди, где-то и  устроятся, но стариков не возьмут. А ведь в доперестроечное время мы так хорошо жили.
Со вздохом с утра пошла в магазин.
- Может кого встречу.
Подошла к магазину и помолилась в надежде встретить там кого-нибудь, кто приютит её. Зайдя в магазин, увидела лишь одного покупателя, и тот стоял спиной. Она подошла и попросила у продавца:
- Симочка, буханку хлеба мне дай.
Мужчина повернулся к ней лицом и она улыбнулась, узнав лесника, друга своего отца. Он был намного моложе отца, но они дружили и ходили частенько на охоту, а иногда отец брал с собой и дочку Олю, которая могла уже, под их руководством, стрелять мелкую дичь. Ещё брали с собой Трезора верного друга семьи. Молодец, Трезор, после каждого выстрела бежал и, как полагается охотничьей собаке, находил дичь и приносил охотнику. Отец трепал его по шерсти, приговаривая: «Ты у нас молодец», - а тот довольный похвалой от удовольствия визжал и прижимался к ноге хозяина.
Лесник тоже узнал Олю, улыбаясь, спросил:
- Ну, как вы поживаете? Давно охотничка, мужа твоего, не видел.
Баба Оля не выдержала и со вздохом сказала:
- Пошли, Захар Петрович, расскажу, как поживаем.
Когда вышли из магазина, она рассказала, что у них в семье произошло и, как она осталась и одинока, и без квартиры.
- А я ж всё думаю, что это Фёдор Анистимович перестал приходить ко мне в гости, и у самого работы не в проворот, браконьеры замучили.
- Вот, что Оленька, разреши я буду на ты, мы ведь давно знакомы.
- Да, конечно, почему нет.
- Так вот я тебя спрошу, как бывшего охотника, ты не побоишься поселиться в моей бывшей сторожке, что на краю леса, я построил себе новую, в глубине леса, обустроил её и там живу, а эту избушку не стал ломать, и вот пригодилась. Я её починю и тебе хватит до конца твоих дней, а может быть, сыновья отзовутся. Так, как тебе моё предложение? По рукам? Трезор стар, но я потом подберу тебе новую собаку, у меня есть уже на примете.
- Насчёт другой собаки, не надо, а вот в ту твою старую избушку я согласна идти.
- Старая, кому нужна, к тому же лесные тропы знаю, благо отцовское ружьё имеется, оформишь мне на него патент, будем с Трезором на мелких охотиться, так и проживём, ещё с ним и волков попугаем.
- Ах, ты, бесстрашная, недаром тебя и отец твой, и муж хвалили.
На другой же день перебралась баба Оля в охотничью сторожку со своим Трезором. Захар Петрович, как и обещал, отремонтировал домик, и коридорчик, и чуланчик для дров. Живи, не хочу.
- Спасибо тебе, Захар. 
Они, как-то не заметили, что оба перешли на ты.
- Да, что ты, Оленька, я всегда готов тебе помочь. А можно, я иногда, буду приходить к тебе на чашечку чая?
- Да  ты  так по доброму к нам с Трезором отнёсся, как отказать, вот и собачью будку смастерил.
Трезор с удовольствием залез в будку и повизгивал довольный.
- Ну, будет меня хвалить. Давай твоё старенькое ружьё почищу и сделаю на него документ.
Так и стала баба Оля поживать в лесной сторожке со своим верным псом.
Завела немного курочек, а вот другую живность, покрупнее, не стала заводить, боялась привлечь к избушке волков. В голодные годы они наведывались на окраину посёлка, крали овец и другой скот.
Баба Оля, разговаривая с Трезором, гладила его по густой лохматой шерсти: -      
- Знаешь  что, друг, пусть не мы, а волки нас боятся.
Когда она вспоминала отца, как он складывал ладошки в лодочку или губы в трубочку и разговаривал с птицами, и они ему отвечали на своём языке, а он заразительно смеялся, ей становилось больно от того, что его рядом. Он ведь и мужа научил охоте. Как обидно, что всё это в прошлом. Ладно, что уж тут поделаешь, и ребят вырастили хороших, а вот поди ж ты, уехали и ни слуху, ни духу и даже не знают, что отец умер.
Поплакав, она успокоилась.
- Трезор, - обратилась она к своему псу.
- Вот видишь, лес нас принял, дружно шелестя листвой, и нам суждено доживать вместе с
тобой.

Чувствуя настроение хозяйки, пес заскулил.
- Ну, ладно, ладно, вот и тебя расстроила, пошли спать,  иди в свою будку. Слышишь, как лес шумит. Он нас убаюкивает, слипаются глаза.
Она зевнула и пошла в сторожку. Устав от переживаний, уснула быстро. И жизнь лесная стала для неё привычной.
Иногда к ней наведывались селяне с гостинцами из магазина. Она их угощала лесными ягодами и супом из грибов и ходила с любителями по грибы, провожая их на места, которые она так хорошо знала. Захаживали к ней и дети, которым нравились конфеты - мармеладики, которые бабушка готовила так ловко. Захаживал на огонёк и лесник, Захар Петрович, и они долго говорили о былом, о настоящем. Когда лесник уходил, обещал скоро наведаться.
Однажды, он, уходя, сказал:
- А может быть, мы поженимся? Я буду о тебе заботиться и не будем на старости лет одни.
- Да, что ты, Захар Петрович, у меня же недавно муж умер, не могу я сразу тебе ответить.
- А ты подумай.
И он, не допив чай, резко встал и скрипнув дверью сказал:
- Я пошёл.
- Наверно, обиделся, но что делать, коль у меня ещё тоска по мужу, ладно, поживём, увидим, - подумала она.
- А лесник, выйдя из избушки, подумал:
- Может, согласится, что нам обоим терять.
А вслух сказал так же, как она:
- Поживём, увидим.
После его ухода она обратилась к матрёшкам, которых в количестве десяти штук взяла, когда уходила с фабрики, и теперь, приходя из леса, рассказывала им, как провела день. Матрёшки молчали.
- Ну, что ж с ваших деревянных голов взять.
И опять, собрав матрёшек в одну большую матрёшку и, поставив её на место, повторила:
- Поживём, увидим.   
Конец осени, а у неё ещё нет запаса дров, хотя сухача полно. Лесник обещал подвезти,  а я забыла ему напомнить,  он расстроился,  быстро ушёл,  но ничего, вспомнит.
На другой день, к вечеру, придя из леса, она почувствовала, что её знобит, покормила кур, Трезора и легла пораньше спать, подумала:
- Наверное, простыла.
В это время к бабе Оле кто-то громко постучал, а потом, сорвав крюк, ввалился громадный лохматый медведь и человеческим голосом:
- Давай, хозяйка, угощай.
Она подумала:
- Кто-то разбудил медведя, придётся угощать.
Она вытащила из шкафчика небольшой бочонок с мёдом и подала медведю, он поставил бочонок на стол и превратился в человека. Она открыла рот, а он:
- Да, ты, не бойся, жёнушка, это же я.
Вытаскивает из кармана брюк зеркальце:
- Подойди ко мне ближе и посмотри в него. 
- Так это же мой муж только молодой, святы, святы он же умер, а ты же другой.
- Но если бы ты увидела меня в зеркале старым, не выдержала бы. Крепись, я знаю, что люди тебя обидели, если ещё будут обижать, я за тобой приду.
Он погладил её по голове, она его руки не почувствовала, а почувствовала над головой холод. А муж снова превратился в медведя и исчез через стенку.
- Вот те на ... ,- ¬удивилась она.
Баба Оля проснулась, и поняла, что это был сон. У нее болела голова, поднялась температура. Выпила таблетку и опять легла, ноги не хотели слушаться, голова была, как раскалённый котелок.
- Ладно, встану - заварю травки.
Только задремала, стук в дверь, а собака лает разрывается. Она крикнула:
- Дверь не закрыта.
В комнату ввалились четыре человека - четверо мужчин.
- Это уже не сон, я не сплю.
- А  ну-ка, старуха, вставай, уже рассветает.
Они прошли к столу, самый резвый из них вытащил из кармана пачку денег и кинул на стол.
- Вот, что старуха, твою избушку мы снесём, часть леса тоже, вот разрешение, здесь будет стройка. Да что я тебе показываю, не петришь всё равно в бумагах. В общем, выметайся, а нет, снесём вместе с избушкой.
Она испугалась, замотала головой. Когда они вышли, один из них:
- Да деньги можно было и не давать, и так испугалась.
Другой:
- Да нет, ещё жаловаться пойдёт, чёрт с ней, пусть хоть какую лачугу себе построит. Ладно, пошли.
Собака продолжала лаять.
- Да не скули, ты, ещё,- сказал один из них и кинул в неё камень.
Трезор продолжал лаять, он был привязан и не мог покусать непрошенных, гостей. А те, громко разговаривая, удалились. Собака перестала лаять, охрипла. Баба Оля еле вышла к Трезору, дала ему сальца, хлеба, курочкам накрошила хлебушка и дала зерна.
- Ну, всё, я пойду, полежу, сегодня придётся отлежаться невесте.
Она усмехнулась.
- Надо же, и сон такой дурной и эти шельмы - всё в один день. Ладно, отлежусь, а  завтра пойду на них жаловаться и сама себе:
- Да они же все заодно, людские слёзы их не трогают, они обросли толстым слоем коры, не достучишься. Завтра лесник должен прийти, ему и пожалуюсь.
Но ей не удалось никому пожаловаться. Она умерла. Утром её труп обнаружил лесник, он шёл еще раз сделать ей предложение. Сорвав крюк с двери,  увидел её на кровати, со скрещенными руками, неподвижной. Догадался, снял фуражку, подошёл к кровати, стал на колени:
- Прости меня, Олечка, ты упокоилась наверно во сне, коль так сложила руки. 
Он обратил внимание на пачку денег на столе. 
- Вот, кто её погубил, я краем уха слышал, что близко к лесу будет стройка, но что здесь, не думал, иначе бы не предложил ей это жилище. Ещё раз прости. Похороню тебя, позову твоих бывших работяг с фабрики.
Встал с колен и деньги взял с собой, всё, повторяя дорогой:
- В морду вам кину эти деньги, - но потом подумал:
- А кукишь вам, когда-нибудь появятся её непутёвые дети и пусть помянут своих родителей, да часть возьму на похороны. А негодяев этих найдут всё равно и накажут.
Позвав соседей из посёлка, похоронив бабу Олю, помянув её, лесник на другой день отправился, как он сказал себе, мстить.
Дойдя до посёлка, зайдя в магазин, он услышал байку.
Старая служанка бизнесмена рассказывала покупателям, как умер её хозяин:
«Вечером приходит хозяин домой с каким-то мужчиной, закрылись в маленькой комнате, а я ж тут, как тут. Мой хозяин, смеясь, сказал:
- Как мы бабку напугали, уверяю, что завтра ноги этой бабы Оли там не будет, других бы надо было долго уговаривать, а эта испугалась, и всё.

Затем они стали обсуждать какие-то свои дела,  мне было уже не интересно. Ночь подходила  к  концу, я  уже  приготовила  завтрак  и  должна  была  принести  ему одежду.
Поднялась по мраморной лестнице, а хозяин в нижнем белье, с закрытыми глазами подает мне руку, я беру её, он открывает глаза и, не удержавшись, падает с лестницы кувырком, крича:
- Ах, ты старая баба Оля, отомстила, ведьма, ведьма ты.
И затих. Прислуга вызвала скорую помощь, но было уже поздно. Он умер».
Соседка, слушавшая служанку, начала фантазировать:
- А я, думаю, дело было так:
«Лежит богач в своей красивой кровати и видит сон: к нему приходит молодая красивая баба Оля, в белом платье и красивом белом шарфике на голове и говорит:
- Пойдём, погуляем, хватит спать.
А он протёр глаза, как же, перед ним милая девушка, красавица. Он берёт её за белую ручку и кричит служанке:
- Софья, костюм.
А сам идёт к лестнице. На краю лестницы баба Оля превращается в старуху и со словами: «Пока», - исчезает. Служанка видит перед собой протянутую руку хозяина и подаёт свою. Он берёт морщинистую руку старой служанки, открывает глаза и, видя её, одёргивает, руку и не удержавшись, падает, крича:
- Баба Оля, отомстила, старая, отомстила.
И по своей мраморной лестнице покатился вниз.
- Я, думаю, так и было. Только твоего богача вчера в хрустальном гробу хоронили, чтоб на том свете в богатстве жил, и народу было видимо-невидимо, а речи были какие …
А у бабы Оли гроб был деревянный и народу чуть, чуть. Вот и вся байка».
Лесник послушал и подумал:
- Наказан он и без меня.
И вышел из магазина. Зашёл к знакомому семидесятилетнему деду Мирону. Тот его угостил, а лесник за стаканчиком прослезился: 
- Загубили старуху супостаты, толстосумы.  Да какая она старуха, было то ей всего шестьдесят семь годков. Я ведь на ней хотел жениться и доживать старость вместе.
Дед Мирон успокаивал друга:
- Ну, что; ты, не плачь. Жаль её, хорошая была женщина. Да что поделаешь, так мир устроен. Пусть земля её будет пухом. 
Лесник, разлив водочку по стаканам, сказал:
- Давай, Мирон, стукнемся.
- Да, ты, что? На поминках не чокаются.
- Ну, будь.
И он залпом отпил полстакана водки. Дед Мирон глоточек отпил и отставил.
- Ты что?
- Да печень.
-Ну ладно, я тоже больше не хочу.
Второй стаканчик водки вылил в окно, махнул рукой, вытирая глаза рукавом пиджака. Закинув ружьё за плечо, пробормотал:
- А теперь, пусть сносят избушку, волки... Как отзовутся её дети, я им деньги перешлю, эти деньги - зараза, но и без них нельзя.
Попрощавшись с дедом Мироном, он ушёл. В лесу, проходя мимо бабы Олиной избушки, зашёл в неё, снял с гвоздя её ружьецо, закинул себе за плечо, отвязал пса и сказал:
- Нет больше бабы Оли, теперь будешь служить мне.
Из-за дерева выскочил заяц, лесник проворчал:
- Не до тебя.

Через полчаса они дошли до сторожки лесника. Захар думал, что  собаки  будут драться, но его двухлетний Мартис дружелюбно встретил чужака. Сначала они обнюхали друг друга, потом стали играть. Лесник первым делом накормил собак, а потом себя.
- Ну, что ж теперь будем жить втроём.
В последствии он по очереди брал одну собаку на охоту, а другая сторожила жилище или отправлялись втроём. Проходя как-то мимо бабы Олиной избушки охнул
- Домика - тю, тю ...
Завезли стройматериалы. Он сплюнул:
-Успели, супостаты ...   Да, пошли бы, вы, все ...
Спросить бы у людей - кого им больше жалко? Того, которого похоронили в красивом гробу и который обирал людей,  или Бабу Олю, в обычном деревянном гробу.
Про таких, как она и говорят - народ, а народ - это мы с вами.
Так он ворчал про себя, а лес тихо шумел, провожая лесника всё дальше и дальше в глубину леса, от этого места, где стояла избушка бабы Оли.
- Вот и посватался, подумал он.