Без царя в голове - глава 2

Мне очень непросто говорить о своей национальной принадлежности. Однако, это необходимо для полной прорисовки всей картины моей жизни, ведь национальность и традиции в моей семье очень многое значили и значат. Поэтому, похоже, мне придётся рассказать об этом.

Скажу сразу: я – не чистокровный украинец. В моих жилах течёт также польская, еврейская и русская (казацкая) кровь, и главным образом за это ответственна моя мама, которая является смесью всех этих национальностей. Но я всегда отождествлял себя как украинца – из-за влияния отцовской половины семьи, особенно – бабушки с дедом.

Бабушка моя, Любовь Федоровна, урожденная Иванюк, родилась в селе Желобное, что в Житомирской области. По происхождению она была стопроцентная украинка, по социальному классу – из крестьян. Вместе с тем, она всегда отличалась умом и любознательностью – была отличницей в школе, сделала карьеру от простой доярки до директора Светлоярской птицефабрики, имея за плечами только школу и ПТУ. Она была очень сильным человеком, с прочнейшим внутренним стержнем, и одновременно – очень доброй, понимающей и способной на сочувствие.

Это сочетание различных качеств позволило ей построить свою судьбу и прожить долгую и достаточно счастливую жизнь, насколько это было возможно для девочки из крестьянской семьи, пережившей в детстве войну и потерявшей на ней отца, а в юности – познавшей страшнейший послевоенный голод. Замуж она вышла в 1957 году, по любви, за одного из первых красавцев села Радужное той же Житомирщины – Василия Кондратьевича Бойчука. Через три года они переехали в Россию, в Сталинградскую тогда еще область, где им выделили для проживания хутор.

Дед был, как и бабка, коренным украинцем. Он, в отличие от неё, не имел абсолютно никакого образования, однако это также не помешало ему сделать карьеру, и дойти до председателя совхоза «Светлоярский». Он оставался работать в нём до самого разорения в 1990-х годах. Он был другим. Он был довольно жёстким человеком, ценившим дисциплину и труд. В такой манере он строил работу в совхозе, в такой же манере воспитывал и детей – трёх дочерей, моих тёток, и сына – моего отца.
Именно с деда и бабки я начал своё повествование о своей семье, потому что именно они, фактически, воспитывали меня первые несколько лет моей жизни.

Мы переехали в Светлый Яр из Камышина в 1996 году, когда мне был год. Это было сделано из прагматических соображений – отцу предложили работу в Волгограде, и участок земли для постройки дома в Светлом. Дома, как и земли, правда, нам так и не досталось – папа решил потратить сбережения, скопленные на дом, на покупку квартиры, потому что надо было где-то временно жить, а бабушка с дедом нас разместить у себя не смогли.

 В условиях, когда родители вкалывали на работе, вышедшие на пенсию бабка и дед обучали и растили меня. Они учили меня любить природу и землю, с уважением относиться к окружающему меня миру. А ещё, именно благодаря им я осознал свою украинскую идентичность и выучил украинский язык, который ныне для меня является почти родным.

В большей степени мною занималась, конечно, бабка. Я могу с уверенностью сказать, что многие черты характера я унаследовал именно от неё – доброту, сердечность, склонность к прощению.

И умение мечтать… Этот признак отличает нашу нацию от материалистично мыслящих русских, белорусов и поляков.  Украинцы всегда были народом-мечтателем, народом-мыслителем, народом-романтиком, народом-творцом. Поэтому, я уверен, что моя тяга к красивому, равно как и мой характер, умение остро чувствовать человеческие эмоции – это что-то украинское, потому что это было у них – моих дорогих бабки и деда. И это я вижу во многих моих соплеменниках – даже тех, кто, к несчастью, поражён этим омерзительным вирусом свидомого национализма…

Бабушка на всю жизнь внушила мне ненависть к т.н. «героям Украины», к славе которых призывают ублюдки, сидящие ныне у власти в Киеве. Она рассказывала, что бандеровцы хозяйничали на территории Житомирщины в войну, и прославились жестокостью, которая превосходила жестокость гитлеровцев. Поэтому её мать, моя прабабка Антонина Степановна, едва заслышав хотя бы слушок о том, что в село идут бандеровцы, прятала детей и пряталась сама – если бы они узнали, что её муж воевал в Красной Армии на фронте, пощады не было бы никому.

А дед рассказывал мне, что во время, когда он служил в армии, бандеровцы всё ещё продолжали прятаться в лесах и полях Западной Украины, и периодически нападали на военных и милиционеров. Василий Кондратьевич был коммунистом, и оставался членом партии до самой своей смерти, поэтому бандеровцев ненавидел не менее, чем бабка.
И я к ним не питаю никаких добрых чувств. «Национальная идея», за которую боролись украинские националисты, по факту оказалась обычным расизмом, шовинизмом и фашизмом – а все эти отвратительные идеи я презираю всей душой. Не может нормально функционировать государство, построенное на разрушительной идее – почему этого не поняли украинские политики? И почему этого не понимают многие простые украинцы, видя своими глазами, к чему привела «незалежность»? Украина была образована как конгломерат различных народов, у которых были разные религии, ценности и даже языки. И строить в таких условиях моноэтничное унитарное государство с языком как единственным объединяющим фактором – просто самоубийство.

 Но хватит о политике, продолжим рассказ о бабушке с дедушкой. Помимо всего прочего, от них же я получил и музыкальные способности. Бабушка отлично пела и чувствовала музыку. Дед тоже обладал музыкальным слухом, и этот дар передался отцу, а затем – и мне. Правду говорят, что украинцы – поющая нация, а я, пожалуй, дошёл до логического завершения этого тезиса и получил музыкальное образование – шесть лет обучался в музыкальной школе игре на гитаре и вокалу. На гитаре я играю так себе, ибо не очень любил это дело, а вот петь любил и до сих пор люблю. Хотя сам я считаю, что пою не очень, ибо голос, бывший в детстве звонким и мягким, по наступлении 14 лет сломался в нечто низкое, скрипучее и малоприятное. Я слышал себя в записи, и впечатление осталось не особенно позитивное. Но народу нравится. Может быть, дело не в голосе? Кто знает.

А начинал я с украинских народных песен, которые бабушка знала в изобилии. Более всего мне нравилась вот эта:

Дівчинонька по гриби ходила,
В зеленому гаю заблудила. 
Приблудила к зеленому дубу:
Ой, тут же я ночувати буду.
Я ж думала, що дуб зелененький,
Коли бачу — козак молоденький.
І сказала: "Козаче-гультяю,
Виведь мене з зеленого гаю.
Виведь мене з зеленого гаю,
Я ж молода, дороги не знаю".
Коли б дівка дороги не знала,
Вона б мене гультяєм не звала.
А сказала б: "Козаче соколу,
Виведь мене з зеленого бору.
Виведь мене із темного бору
Та й проведи до самого двору!"

 Эта любовь к украинской культуре сохранилась у меня на всю жизнь, и перенеслась на культуру современную. Одни из моих любимейших групп – это «Бумбокс», «Тартак» и «Флiт», украинские рок-коллективы.

Запали в мою душу не только украинские песни, но и стихи. Бабушка наизусть знала всего «Кобзаря» Шевченко, который у неё хранился так же свято, как и Библия. И перечитывала мне, совсем ещё мелкому пацанёнку. А я жадно воспринимал певучую украинскую поэзию, и запоминал яркие и живые сюжеты, которые создавали строки.
И сам я иногда обращаюсь к написанию стихов на украинском языке. Но чаще предпочитаю писать не на нём, а комбинируя русский и украинский.

А ты пойди со мной.
Я звезды покажу ночного неба,
Мне хорошо с тобой,
А бiльше нiкого менi не треба.

Не верил до тебя,
Что снова полюбить - это возможно.
Но написал, любя,
Те строки, что сейчас читаешь точно.

Да, я - простой хохол,
Не маю нiчого, окрiм кохання.
Но на судьбу не зол,
Ведь жить с любовью в сердце - испытанье.

Я выдержал его,
И пронесу любовь сквозь дни и годы.
Тобi кажу я знов:
Кохаю, незважаючi на шкоди!

Но это так, эксперимент.

Бабушка и дед были настолько важными людьми в моей жизни, что, когда они ушли, то я остро почувствовал их потерю. Потому что вместе с ними ушло и моё детство. У каждого из нас – свой рубеж, когда начинается юность и кончается детство. Для меня таким рубежом стало 31 октября 2010 года, когда мой дед внезапно умер от инфаркта, сидя в гостиной своего дома и отдыхая после тяжелого дня. Он работал до последних дней своей жизни – ухаживал за садом, за скотиной. Ему было 80 лет.

 О такой смерти, как у него, многие мечтают, потому что она – одна из самых лёгких. Лучше только смерть во сне – когда граница между вселенными становится настолько условной, что человеку достаточно просто не захотеть возвращаться в материальный мир, чтобы остаться навсегда в мире грёз…

Бабушка пережила его всего на полгода, и последовала за ним 1 мая 2011-го. Её последние годы выдались не в пример тяжелее, чем у деда – с 60 лет она страдала от множества болезней. Гипертония, сахарный диабет, варикоз, проблемы с сердцем – чего у неё только не было! И тот факт, что со всем этим ужасом она дотянула до 74 лет, я склонен объяснять только тем, что мы все – дед, дети, внуки, правнуки, - её поддерживали и любили.

Я помню, что она умерла практически сразу после Пасхи – по прошествии, может быть, недели. Её выписали из больницы, она даже выглядела и чувствовала себя намного лучше, чем прежде. Но внезапно, у неё случился инсульт, и она впала в кому… Я помню, как после этого отец поседел почти весь, за один день – до этого у него серебрились лишь виски. Мне страшно подумать, что ему пришлось пережить в то время. Когда за такой короткий промежуток теряешь обоих родителей… Врагу такого не пожелаю.

Но я их помню и люблю, и буду любить вечно. Они всегда живы в моём сердце, именно их души остаются причиной того, что я называю себя украинцем, несмотря ни на что. А их лучшие качества, которые они передали мне – доброта, сердечность, уважение к живому миру и природе, - останутся со мной на всю жизнь, как остался со мной на всю жизнь «Кобзарь» Шевченко, и длинные прекрасные песни о казаках и гарных дивчинах.