Израильтяне

  Как бы израильтяне ни старались быть сдержанными, культурными и похожими на европейцев — вся эта маскировка слетает ровно в тот момент, когда на горизонте появляется витрина с надписью: Sale 50%. До этой секунды мы ещё можем шептаться на иврите, будто подпольщики времён британского мандата. Но скидки… скидки — это уже другая религия. Ойц. Скидка — это тебе не “10 шекелей на второй товар” в Тель-Авиве. Это событие. Это зов предков.

– Габи, давай сюда! Тут пятьдесят процентов скидка на Нью-Баланс! – орёт мадам на весь магазин.
– Что?! Где?! Не может быть! – моментально отвечает Габи, доедая мороженое с верхнего этажа торгового центра. Он двигается с уверенностью бойца спецназа, весь в шоколаде, с рожком, торжественно поднятым вверх, будто с флагом независимости.

И вот он уже летит по лестнице — в замедленной съёмке, с выражением лица “сейчас всех спасу”.

Солидарность наших за границей — вещь почти сакральная. Это как тайный знак масонов, но с запахом фалафеля. Вижу: пробивается через очередь какой-то мужичок, явно "наш" — загорелый, уверенный, с видом "я просто посмотреть". И тут из недр «Primark’а» раздаётся боевой клич:
– Брат, где ты был всё это время?! Подходи уже ко мне! Я заждалась!

Он без капли стеснения вливается в очередь, как будто стоял здесь с рассвета. С той самой наивной улыбкой, с какой школьник принимает шпаргалку от отличницы. Благодарный. Родной. Свой.

Я их, наших, чувствую за километр. Не по паспорту — по вибрации. Если витрина дрожит, а продавец нервно улыбается, значит, где-то рядом шопится израильтянин.

   Никогда не забуду, как мы с мужем поехали в Таиланд с мэром одного северного города. Он с супругой по мне так скупили все сумки под “Барбери”, “Шанель” и даже “Шарманель”. Часы они набирали как будто собирались ими вымостить себе дорожку к бассейну. Я, в некотором шоке от этого фестиваля подделок, не удержалась и спросила:
– Это всё для подарков?...
– Да нет, — для впечатлений. Лаасот рошем, – ответил мэр с гордостью. И я поняла: вот он, израильский шик.

На следующее утро за завтраком муж подбоченился и строго спросил:
– Нили, а ты почему так мало ешь?
– Ну, я не голодна… Вчера был ужин на убой.
– Но это же входит в плату за гостиницу! Возьми ещё круассан с миндалём. И йогурт. В баночках.

Израильтяне — как специи. Где бы ты ни был, они придадут всему вкус. Не всегда деликатный, но абсолютно узнаваемый. На пляже их слышно по тревожному голосу:
– Где ты положила солнцезащитный? Ты же его опять забыла? Мне жарко, я сгорю — ты хочешь остаться вдовой?!

В Дрезденском музее я еле сдерживала хохот:
– Это оригинал? Представляю, сколько он стоит. Как наша квартира. А где тут выход без сувениров?

Даже в  Альпах — по крику, летящему по снежным вершинам можно узнать наших:
– Йоси, снимай уже! Я тут стою, как дурочка, мерзну! ДА НАЖМИ УЖЕ!!!

  Сидим мы с Мири в Тбилиси, в кафе. Против нас — парочка. Сразу видно: свои. Не потому что в шортах и с сумкой на пузе, а потому что разговаривают так, будто окружающих нет. В смысле — они-то есть, но не обязаны всё понимать.

– Ты посмотри, что за цены!
– Хаим, мы что — золотые хинкали заказали?! Что мы ТАКОЕ вообще поели?! – возмущается она, будто ей не подали еду, а выставили счёт за моральный ущерб.

Весь зал невольно узнаёт, что они из Израиля, что она не ожидала счёт больше пятнадцати лари, и что её муж прекрасно ориентируется в ценах на кофе по всему Тель-Авиву.
– Хаим, ты видел?! – Ну и что? За такие деньги у нас и чашку кофе не купишь! А тут – суп, хачапури, салат, да ты ещё лимонад пила зелёный!

Они говорят громко. Очень громко. Так, чтобы слышно было даже на кухне, через вытяжку. Хорошо, что непонятно. Для окружающих это звучит как комедийная драма на языке дельфинов. А для меня — как живой спектакль с названием: «В поисках справедливого чека».

И вот что бы кто ни говорил — израильтяне особенные. Их не спутать. Не спрятать. Даже если ты сам решил вести себя скромно и молчаливо — через пять минут появится Габи с мороженым, и ты сдашься. С гордостью. И с пакетом из "Sale 50%".