Обретенное лето. 24-е августа

    К ЧЕРТОВОЙ БАБУШКЕ!

     Ну-с, что эта сволочь приготовила нам на сегодня? - спросил наш командор, вытряхиваясь поутру из палатки. Этот вопрос интересовал не только его. За те дни, что мы провели на заливе Святуха, он исподволь стал самым существенным для всех нас, властно вытеснив все остальные.

     Залив, скудный на выдумки, мог предложить нам всего лишь три варианта.

     Первый: Дождь обложной, то есть с утра до вечера, облака цепляются за сопки и скребутся по кронам деревьев, дрова загораются с большим трудом.

     второй: дождь проливной - сплошная пелена, палатка подтекает как раз в том месте, где спит Ободовский, все мокрое вдрызг, облака лишь чуть повыше, чем в первом случае, а чаще просто чернота вокруг.

     и третий: дождь вперемешку с солнцем, но опять-таки с акцентом на дождь.

\     Оглядевшись по сторонам, мы обнаружили, что сегодня жить можно: на небе возникла и бурно расширялась солидная солнечная палестинка. Мы знали, что этому можно верить лишь с оглядкой, поскольку тучам ничего не стоило съесть ее. Но на этот раз они, видимо, как-то столковались между собой, к нашему большому удовольствию. Тогда одни из нас стали пополнять оскудевшие запасы топлива, а другие (впрочем, как "одни", так и "другие» были все одни и те же) с помощью черной магии все-таки разожгли костер.

     После завтрака обязанности на сегодняшний день распределились следующим образом: Димка и Татьяна отправляются в село, все в то же Космозеро, чтобы отправить накопившуюся почту, закупить кое-что из провианта, а самое главное  - купить мне помазок для бритья, поскольку свой не могу найти, а клянчить каждый раз у ребят неприлично. К тому же им вменялось в обязанности выяснить, что к чему и не началась ли где заваруха. Газет поблизости нет, а батарейки у транзистора сели, вот и не знаем, что в мире происходит.

     Остальные пятеро будут действовать по свободной программе ( в рамках приличия, разумеется.)

     Единственное, о чем попросили уходящие -  если они не вернутся до половины восьмого, то трубить тревогу и отправляться на их поиски, только паники ни в коем случае не поднимать, а действовать четко и слаженно.

     Они ушли, а мы стали думать, чем бы заняться. Дождя, как ни странно, все еще не было, и вот четверо (без Алены, конечно) решили осуществить нашу давнишнюю розовую мечту: покататься на "Сюрпризе". Взгромоздились на него во всей амуниции, кое-как оттолкнулись от берега, но дальше этого дело не пошло, потому что в один момент наш фрегат стал уходить под воду. Утонуть совсем ему не позволила лишь глубина не более трех сажен, но угрожающе вертелся на одном месте, черпая воду то кормой, то носом, в зависимости от того, на каком краю скапливался ошалевший от страха экипаж. Не прошло и минуты, как вся обувка, у кого она была, вымокла до нитки, и стало ясно, что мы слишком переоценили возможности как свои собственные, так и нашего любимца.

     Кое-как снова пришвартовались к берегу, повизгивая и причитая. И очень вовремя, так как тучи, наконец, опомнились и затеяли дождь. Не было бы счастья, да несчастье помогло, - хороши бы мы были, если бы успели отчалить.

     Однако, стало ясно, что предел для "Сюрприза" три человека. Снова забились в палатку. Дождь то прекращался, то принимался снова. Славке надоело первому, он схватился за удочки и полез на плот. К нему пристроилась Наташка и уговорила плыть на тот берег. Здесь надо оговориться, что между "тем берегом" и нашим расположился еще и остров, который огибать себе дороже, поскольку он слишком протяженный. Значит, речь и пойдет об острове, а тот берег так и остается для нас недосягаемым.

     Нам из палатки было хорошо видно, как наша парочка выбралась из гавани,  выплыла на середину залива, и вот они уже карабкаются на скалы. Мы порадовались этому едва ли не больше, чем когда наблюдали по телевизору за американскими астронавтами, впервые высадившимися на луне. У наших это выглядело куда увереннее - астронавты ходили враскоряку, двигались вприпрыжку, а эти двое ступали по-хозяйски и даже немного действовали на публику ( то есть на нас).
Итак, высадка десанта была произведена 24-го августа 1989-го года в 15 часов 42 минуты. Весь заплыв занял тридцать пять минут.

     Когда Славка, оставив спутницу на острове, приплыл обратно, настала моя очередь. Галина стирала полотенца и еще какие-то тряпки, к тому же вымокла при первой попытке почему-то больше всех нас, так что была сыта переправой по горло. Поплыли с Аленой. Предупредил ее сразу, что если будет пищать, то поступлю с ней как Стенька Разин с персидской княжной. Наша художница притихла и за время заплыва не произнесла ни звука.

     Сначала все шло гладко, но где-то на 2/3 пути была мертвая точка: я шлепал веслами по воде, но плот не продвигался ни на йоту. Замер и берег. Так продолжалось минут пять или даже десять, но потом мы с удовольствием заметили, что полоска воды между нами и островом начала неуклонно сокращаться.

     Остров оказался невелик, но и не слишком мал.  Робинзону Крузо было бы там не особенно где разгуляться: есть кроме рябины нечего, спать негде, да и никаких Пятниц поблизости не просматривается. Впрочем, когда-то здесь были люди, о чем мы догадались по остову шалаша. двум большим кострищам и лосиному помету, в изобилии валявшемуся тут и там. А за островом снова начинается большая вода, примерно в половину расстояния до нашего берега.

     Между тем время близилось к семи часам, вскоре должен вступить в силу "комендантский час", когда поисковая группа должна выйти на тропу.
А в лагере сейчас остаются только двое: Слава и Ганька. Надо было срочно возвращаться.
 
     Теперь на борту "Сюрприза" нас стало трое, поскольку затосковавшую Наталью взяли с собой. В самом первом плавании "Сюрприз" в такой ситуации проявил себя блестяще, но за время дождей бревна разбухли, так что теперь мне как плотогону приходилось несладко.  Несмотря на это, мы торопились изо всех сил. Но когда были где-то на полпути, услышали вдалеке знакомые вопли. Это возвращались Ободовский и Татьяна. К ее чести следует сказать, что она ни разу не позлорадствовала, что мы так и не переправились на противоположный берег. Видимо, мы ее здорово напугали.

     Когда причалили, уже смеркалось и гонцы были на месте. Они добросовестно выполнили все поручения: опустили письма, купили мне помазок и даже выяснили, что автобус до Медвежьегорска можно остановить  в любом месте и что в районе бывшей деревни Новинка он будет где-нибудь около 12-ти часов.

     Князькова сразу же приступила к приготовлению ужина, и вскоре он состоялся. А потом ...потом мы просто сидели у костра, не щадя дров, и впервые за последние вечера не сушились. Кроме Ободовского, который и в этот раз умудрился где-то промокнуть.

     Итак, поразмыслив, мы решили послать Святуху ко всем чертям и к их бабушке, со всем ее (не бабушки, а Святухи) антуражем и покинуть залив на день раньше, чем вначале предполагали. Вот и вернули командору потерянный на Кижах день. Поедем искать лучшей доли на Соловках, а там видно будет. В бессильной злобе выпалили несколько раз в ночное небо. То-то загремело в ночи, завопило перепуганное эхо, и по берегам, по островам поднялась такая пальба, что наверняка было слышно и в деревне. Неизвестно, что при этом подумали ее обитатели, но нам в любом случае на это было уже наплевать.

     Где-то к полуночи все разошлись, а мы со Славкой остались у костра последними и как обычно спели на сон грядущий несколько песен. По мере догорания последнего полена становилось все темнее и мы уже с трудом различали друг друга, сидя на поваленной сосне, но добросовестно пели, постепенно затихая и переходя на бельканто.

     Наконец, стало совсем тихо. Костер перестал потрескивать, ночь, глухая и плотная наступила на заливе, последняя для нас в этом неприветливом месте.

Эй, старик! Завечерело,
Чуть слышны колокола.
Над заливом побелело -
Не луна ли там взошла?

Нет, за тучами застряла,
Не светить ей, не звенеть,
И опять нам, как бывало,
Песню надо бы допеть.

Одиноко вскрикнет птица,
Зацепив крылами ель,
И засыпет нам ресницы
Сонноокая метель.

Что ж, последними кончаем,
Все другие спят давно.
Вот и спели на прощанье,
Как у нас заведено.