40

Как-то незаметно нашему поколению наступает 40 — тому самому, которое носило кислотные треники и устанавливало Вульфенштейн три дэ с трех дискет — тому, которое вроде бы только выросло и собралось в самостоятельное путешествие на дневной электричке до Москвы, и вот на тебе — вдруг, нежданно-негаданно, средь бела дня, в самом центре любимого трека My Chemical Romance — сорокет!

Мне надо это посидеть подумать. Это мне надо прилечь полежать. Нет, погоди-ка, надо это осмыслить. Надо ошкурить двойной сникерс и заварить цикорий — напиток дачного детства — надо упасть на какую-нибудь скамейку в парке и достать телефон. Это что, типа, полжизни прошло, что ли? Типа, «земную жизнь пройдя до половины»? Не, понятно, что до половины еще десять лет, но, все равно, это как бы значит, что я должен уже постепенно приближаться к образу заматерелого дяди, который повидал многое и, вообще, знает, о чем говорит? Какой-то это бред, если честно, мысленно комментируешь воображаемую новость о собственном юбилее, зашаренную кем-то из твоих бывших одноклассников на Фейсбуке. Очередной высер псевдолиберального блоггера, который все не глядя перепощивают. Текст-то читал? Или только заголовок, как обычно? Втягиваешь руки в рукава любимой худи с логотипом Weezer, смотришь, как вертится осенний лист, и откуда-то по цепочке нелепых ассоциаций прилетает воспоминание об афише сельского клуба в городе Таганроге — «Вечеринка для тех, кому за 40».

Брр! Нет, это какое-то недоразумение, говоришь ты, как будто обращаясь к невидимым дядям в штатском, которые подошли к тебе и требуют проследовать за ними. Это какая-то ошибка, говоришь ты внутренним голосом — звонким подростковым, который всегда придавал твоему «официальному» тону дурацкий оттенок. Вероятно, вы меня с кем-то перепутали, обращался ты к двум ментам, проверявшим твои документы в парке на Миуссах после того, как ты высосал с друзьями два литра «трех топоров» и запил паленой водкой. Прошу прощения, коллеги, задерживаюсь на полчаса из-за транспортных проблем, писал ты из-под теплого одеяла, щурясь на солнце и отпихивая голодного кота. Ваша вакансия показалась мне очень интересной, с удовольствием приеду на интервью к вам в офис и выполню тестовое задание, заканчивал ты очередной безработный мейл и шел на кухню щелкать фисташки, кроме которых из жратвы дома ничего не осталось. Особо я бы хотел выделить, писал ты, нет, особое внимание я бы хотел, блять, нет, особенно хотелось бы заострить, да ты псих что ли?! — писал и стирал, писал и стирал: «Зай, как дела?», глядя на ее то зеленый, то серый цветочек, кружочек, точечку, пимпочку. «Как оно в Москве?» — писал, не желая мириться с жестоким «Просмотрено». Двадцать лет как просмотрено, отвечай уже! Че молчишь? Какой день сегодня, спрашивал чье-то перевернутое лицо — вернее, не лицо, а пол-лица, торчащие над белой хирургической повязкой и внимательно следящие за твоими рефлексами. Где я? Какой год? Сколько мне лет? Сколько осталось?

Все хорошо, отвечал густой баритон, тут же рассеивающийся бесконечной реверберацией в лабиринтах твоего среднего уха, где все еще жил звонкоголосый подросток. Все хорошо, вы в безопасности, сэр. Постарайтесь не делать резких движений, попробуйте медленно сесть и вытянуть руки перед собой. Что происходит, что случилось? Мне сорок? Мне сорок? Нет, сэр, вы провели в криосне более трехсот шестидесяти лет, и сейчас вам ровно четыреста, как вашему любимому киногерою Дункану Маклауду. Мы заморозили вас ранним утром двадцать первого июня две тысячи двадцать пятого года, потому что ваш мозг был слишком важен для человечества, и мы не могли позволить вам превратиться в желчного старикашку, на грани чего вы были (извините за неточную грамматику, в будущем языки практически упразднены, а те, кто ими все еще пользуется, имеют трудности с построением сложноподчиненных предложений). В горячечном бреду в просили разбудить вас, когда кончится сентябрь, что было истолковано нашими экспертами как «сентябрь человеческой расы», то есть финальная нота ее земного существования. Сейчас мы с вами находимся на борту космической станции «Ян Ващук», мерно движущейся к системе двойной звезды Kepler-35, а точнее, к планете Kepler-34b, а точнее, к первому экзопланетному человеческому аутпосту — не аутлуку — тэ е поселению колонистов, простейшему юниту цивилизации — как в любимой компьютерной игре вашего детства — помните тот летний день, когда вы принесли ее домой из школы на четырех дискетах? Ваша миссия — нести высокое, доброе, вечное в наш новый мир, рассказывать о вашем прошлом в подробнейшем формате, и по возможности ничего не пропустить. Наше молодое человечество очень оторвано от оригинальной Земли, как в пространстве, так и во времени, и поэтому вы будете для него незаменимым источником информации. Вы слушаете? Ну вот и хорошо. А теперь прилягте, ложитесь, нам еще долго лететь. Вам предстоит длинная, насыщенная быстрыми углеводами и свершениями жизнь. А пока поспите. С днем рождения, дорогой!