Пасха

Глава из сборника «Забытый разговор, диалог двенадцатый»
Родным, соседям, близким и не только… посвящается.

Дела-дела…
дела – лишь пыль.
Слова? Слова…
хранят нам быль,
а с нею мысль
и нашу жизнь!..

     - Ах, до чего ж красиво, хорошо, - радуется не по погоде легко, но очень аккуратно одетая пожилая женщина.
     - Да-а, - глядя на длинный, почти с полусотню метров стол, плотно уставленный красочной праздничной снедью, отзывается худосочный мужчина средних лет, случайно оказавшийся рядом, - в этом году действительно богато.
     - И с погодой, как всегда, повезло, - добавляет его спутница. – Вот так каждый год, какая б погода ни была, но как только мы подъезжаем сюда, к этой церкви Благовещенья Пресвятой Богородицы для освещения куличей накануне Пасхи, солнце тут, как тут!
     - Чу-у-до, - подняв глаза вверх, задумчиво качает головой старушка.
     - Чудо, - соглашается мужчина, - всю ночь и утро снег шел, а тут гляди-ка солнце.
     - И народу, народищу, - радуется его спутница, по-видимому, жена, прильнув к его плечу и зябко ёжась на холодном ветру.
     - Хо-ро-шо, - удовлетворенно тянет пожилая дама, - стол, как никогда, такого у нас, в наше время, не бывало!
     - Такого… не бывало, - не сразу соглашается мужчина, - но куриные яйца мама каждый год красила, много, а мы не зная, что к пасхе, таскали их с братом в школу потихоньку, ели, а там учителя ругались.
     - И мы в школу таскали, - оживает жена, - битвы на самое крепкое яйцо устраивали, кто выиграл, тому всё сразу достаётся.
     - А мы… а у нас, - задумчиво улыбается бабушка, вытаскивая из сумки свои полбуханки черного хлеба с воткнутой в неё небольшой тонкой свечой и подгнивший, переспелый банан, - не красили, не было весной яиц, кур… почти, съедали их всех. А вот хлеб… пекли особенный, высокий, в точности как теперь куличи.
     - «Святись пасха, светись яйца, светись тое, что долгое…», - указывая глазами на банан, весело шепчет на ухо жене мужчина, вспомнив, видно, что-то своё из детства, из рассказов родителей, а вслух добавляет, - скоро начнут.
     - Скоро ль? - трет озябшие руки старушка.
     - Обычно каждые пятнадцать минут освящают, - говорит жена, - и так ставить некуда, народу много, весь стол заставили.
     - А как же? – теряется старушка, в поисках свободного места на столе.
     - Мы вон на руках держим свои куличи, - говорит мужчина, приподняв свой невеликий скарб повыше, - батюшка пойдет вокруг стола, попросим прямо с нами их освятить.
     - Хо-ро-шо, - тянет бабулька, - и я попрошу. Батюшка хороший этот, знаю его, веселый, обычный такой, домашний.
     - Светский, - подсказывает мужчина.
     - Советский? – удивляется женщина.
     - Да нет же, - улыбается красавица-жена, - светский, обычный в общении, мирской, то есть, простой.
     - А-а-а, - смеется бабушка, - да-да, конечно простой… народный. Да вон он и сам в куртке, глядите, видно посмотреть пришел, мол, не пора ли начинать…
     …- Святись пасха, святись яйца, святись ангельское питие, святись тое, что долгое… прочая снадобье людское, - поет это или что-то подобное на древнегреческом или древнерусском,но все равно непонятном для современного уха языке, батюшка, перелистывая высокие страницы толстой старинной книги-талмуда, предварительно сняв с себя светские одеяния.
     Народ с интересом слушает, наблюдает, радуется.
     Батюшка движется вдоль стола, кропит своей мохнатой «кисточкой» или, как она там называется, кропилом праздничные угощенья, собирая попутно подношения на серебряный поднос для многочисленных нуждающихся, в великом множестве скопившихся внутри небольшого храма у иконостаса «ожидаючи».
     - Полейте на нас, пожалуйста, - просит мужчина, когда процессия подходит к ним вплотную.
     - Святись… тое, - ну, или что-то в этом роде, безусловно, светлое и доброе поет замечательный простой народный батюшка на незнакомом языке, осторожно окропляя водой их склонённые головы, куличи, хлеб и «долгой» перезревший банан старушки.
     - Ах, как хорошо! – ни к кому не обращаясь, выдыхает она, убирая свою утварь в потертый пакет, после ухода батюшка в сквер, где люди также за неимением свободного места у стола расположили свои пасхальные угощения на скамейках, газоне, парапете памятного креста какому-то святому.
     - Ну, вот, дело сделано, - радуется мужчина.
     - С наступающим вас праздником воскресения Христова, - обращаясь к женщине, говорит его спутница, - возьмите от нас в подарок кулич, сама пекла, свежий.
     - Ой, что вы, не надо… спасибо, - пугается пожилая женщина и, прижимая к груди свой пакет с черным хлебом внутри, машет головой и пятится прочь, - нет-нет, у меня много ещё… стоит там, на столе.
     - Тогда, хоть сто рублей, - протягивает бумажку мужчина, - возьмите.
     - Да вы что, у меня ж всё есть, - отчуждённо улыбается она и, неожиданно гордо выпрямившись во весь рост, кивает в сторону попрошайки у входа в церковь, на южный манер наглухо замотанную в тряпки, - отдайте нуждающимся.
     - Всего доброго, - с уважением и приязнью глядя на бабушку, говорит мужчина.
     - До свидания, - вторит его жена.
     - С наступающим вас, - улыбается старушка, - святым воскресением Христовым и ещё раз спасибо.
     - Воистину… воскрес, воскреснет!


     Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь, а также приносит свои извинения за возможное совпадение имен, названий, диалогов, потому как рассказ является художественным, вымышленным, хотя и подслушан случайно в разговоре 15.04.2017г.